Вольно, студент Чон

      Чонгук сиял. Порхал по академии, дебилом улыбался на парах, витая в облаках, а на переменах то и дело стрелял глазами по сторонам, надеясь выцепить взглядом Тэхёна. Взаимны! Его чувства взаимны — от осознания этого за его спиной буквально крылья расправлялись. Да, необходимость скрывать их отношения немного всё омрачала, но Чонгук всё равно был до одури счастлив.       Мог ли он, увидев Тэхёна впервые, даже помыслить о том, что влюбится в него настолько сильно? Нет, конечно. Он тогда морщился, считая, что омегам не место в военной академии и уж тем более в роли преподавателя по боевым искусствам. Но кто ж знал, что именно этот омега — такой? Который легко ткнёт Чонгука в его неправоту, буквально носом повозит, вжимая в маты, а затем раз за разом будет играючи доказывать, насколько сильно Чонгук ошибался.       Стоило Тэхёну заметить, что оценки Чонгука стали чуть хуже, тот, естественно, со свойственным ему сарказмом проехался по этому:       — Что, студент Чон, совсем мозги от любви поплыли? — выдал ехидное, когда Чонгук после занятия, якобы случайно, вышел из душа самым последним, и они остались наедине.       — О чём вы? — тут же насторожился он, сбиваясь с шага.       — Да вот смотрю на твою успеваемость и всерьёз начинаю размышлять, что тебе не стоит терять время на дополнительные занятия со мной, а вместо этого лучше сосредоточиться на других предметах.       У него аж кровь от лица отлила, стоило представить, что Тэхён отменит их спарринги. И, нет, они правда тренировались каждый раз, просто… не всё отведённое время. А заканчивался их бой чаще всего тем, что в сотый раз проигравший Чонгук растекался возбуждённой лужей телесных жидкостей по матам под поцелуями и ласками Тэхёна.       — Я всё подтяну! — клятвенно пообещал он. — Честное слово, дайте мне немного времени, Ким-сонсэнним, — взмолился, заламывая брови домиком и состроив самое умилительное выражение лица, на которое был способен.       — Ну, — протянул Тэхён, делая вид, что всерьёз задумался, — если ты справишься к концу недели, то я, так и быть, приглашу тебя на свидание. К себе домой.       А?       Свидание?       У Ким-сонсэннима дома?!       Надо ли говорить, что он мигом включил голову и взялся за учёбу? Чимин, который только и мог, что удивляться необъяснимым порывам Чонгука, лишь головой качал в непонимании, но с вопросами, к счастью, не лез.       А в пятницу, с гордо вздёрнутым вверх подбородком сообщив Тэхёну о своей успеваемости, Чонгук получил в ответ неспешный глубокий поцелуй и горячий шёпот, прямо во влажные от слюны губы:       — Надеюсь, ты хорошенько подготовишься к завтрашнему вечеру, Чонгук-и?       — Так точно, сэр, — вторил он таким же шёпотом.       Конечно, подготовится! Он будет самым подготовленным для Тэхёна. А как иначе, когда от одной мысли о предстоящем свидании и его, с вероятностью в сто процентов, завершении на горизонтальной плоскости, член уже наливался кровью, а внутри всё сжималось в сладком предвкушении?       Он так скучал по умелым ласкам Тэхёна, по его жарким поцелуям и уверенным касаниям, пусть тот и не лишал его этого даже в будние дни. Чонгук натурально сходил с ума. Его захлёстывало чувством влюблённости так сильно, что ему всегда было мало. Хотелось быть ближе, видеться чаще, получать больше, поэтому перспектива встретиться у Тэхёна дома маячила перед Чонгуком новыми возможностями и ожиданиями.       И он не переставал задаваться вопросом: каким же жарким и громким будет их секс, когда не нужно будет прятаться и бояться быть пойманными?       А каким Тэхён будет в домашней обстановке? Во что он оденется, вместо привычной формы? Каким будет их свидание, и чем они займутся?       Чем больше Чонгук обо всём этом думал, тем больше сгорал в нетерпении. Он был таким взвинченным, что даже не смог внятно объяснить отцу, почему уже вторые выходные остаётся в казарме, вместо того, чтобы приехать и отдохнуть дома. Хотя, конечно, оттуда было бы намного удобнее собираться и ехать к Тэхёну, но тогда пришлось бы отвечать на множество вопросов от родителей, куда и с кем он идёт, и почему не вернётся домой ночевать. А Чонгуку нечего было на это ответить. Вернее, он бы с удовольствием выпалил новость о том, что встречается с Ким-сонсэннимом, но был уверен, что ни отец, ни сам Ким-сонсэнним этому не будут рады. А если перефразировать: дадут таких пиздюлей, что и не снилось.       К вечеру субботы Чонгук был при полном параде, как и обещал. Вышел пораньше, чтобы успеть купить бутылку хорошего вина (не пойдёт же он с пустыми руками!), затем вызвал такси и к назначенному времени приехал к жилому комплексу, где обитал Тэхён. Пока он жал на кнопку домофона, внутри поднималась буря — он начинал нервничать прямо как девственник, который впервые пришел к своему парню с ночёвкой. Почему? Наверное, причина в том, что это их первая встреча в непринуждённой обстановке, далеко за пределами академии, и, скорее всего, всё будет ощущаться совсем иначе. Он увидит Тэхёна домашним, узнает, как тот живёт, возможно, увидит какие-нибудь семейные фото, стоящие в рамках, — а это довольно интимно и волнительно. Будто между ними всё действительно становилось серьёзно. И, конечно же, Чонгук боялся оплошать, ляпнуть что-нибудь не то, повести себя как-то по-дурацки. Был страх показаться перед Тэхёном незрелым, неспособным на взрослые, серьёзные отношения. Он ведь альфа, он должен быть для своего омеги опорой, защитой, поддержкой… А если Тэхён будет видеть в нём только мелкого пиздюка, влюбившегося в своего препода, то эти отношения закончатся так же быстро, как и начались.       Значит, нужно сделать всё, чтобы этого не произошло.       С этой уверенностью Чонгук поднимался в лифте на восьмой этаж, с ней же коротко стучал костяшками пальцев в дверь квартиры Тэхёна, с ней же и попрощался, увидев того на пороге.       Ну потому что это за пределами всего возможного! Как находиться рядом с этим омегой, в здравом уме и с твёрдыми намерениями быть сдержанным и серьёзным, когда он предстаёт перед тобой в чёрной классике?! Пиздец…       Чонгук не мог оторвать поплывшего взгляда от длинных, стройных ног, которые, благодаря классическим брюкам, казались ещё длиннее и притягательнее; от острых ключиц, выглядывающих из-под ворота расстёгнутой на три верхние пуговицы рубашки; от крепких, изрисованных чернильными рисунками рук, не скрытых подкатанными рукавами, и в который раз влюблялся, едва не капая слюной на пол. А когда Тэхён заговорил, напомнив, какой у него низкий, бархатистый голос, Чонгук был в полушаге от того, чтобы не упасть на колени прямо там, в коридоре.       — Ты тоже превосходно выглядишь, Чонгук-и, — протянул тот с улыбкой, видимо, заметив, каким голодным взглядом его пожирали.       — Я? Ой… — Чонгук вмиг вышел из транса, смаргивая наваждение. — Ты очень красивый, Тэхён. Как всегда, — добавил с придыханием.       Себя он, в обычных чёрных джинсах и белой футболке, поверх которой был накинут бомбер, теперь чувствовал слегка неловко. Реально же рядом с таким Тэхёном выглядел как школьник.       — Спасибо. Проходи, ужин почти готов, — сделав шаг в сторону, Тэхён пропустил его вглубь квартиры, закрыл дверь на замок и, убрав бомбер в гардероб, притянул к себе за талию, чтобы сладко поцеловать. Целовал долго, тягуче, крепко прижимая к себе, а оторвавшись, выдохнул прямо в губы: — Ванная слева по коридору, мой руки, а я буду ждать тебя на кухне.       Чонгук кивнул и, разувшись, поплёлся в ванную комнату, пытаясь унять неведомо откуда взявшуюся дрожь. Это так непривычно — находиться в квартире Тэхёна, знать, что тот приготовил для них ужин, будто они самая обычная парочка и это совершенно обычный вечер. И ему было интересно, один ли он чувствовал это странное волнение? Казалось, да. Потому что, когда Чонгук вошёл на кухню, где витал восхитительный аромат еды, Тэхён выглядел так, словно вообще ни о чём не переживал.       — Пахнет вкусно, — заговорил он, рассматривая любопытным взглядом выдержанную в минималистичном стиле кухню.       — Надеюсь, на вкус тоже будет так же, — ухмыльнулся Тэхён, достав из шкафчика бокалы для вина. — Я не помню, когда в последний раз готовил. Боюсь, что мог забыть, как это делается.       То есть… Тэхён специально для него готовил ужин? Хотя для себя этого давно не делал?..       Сердце Чонгука пропустило пару ударов, а сам он вперился прожигающим взглядом в своего омегу, боясь открыть рот — оттуда в тот же миг полетят бесконечные признания в любви или просьбы отблагодарить его прямо на кухне. Ртом. Стоя на коленях.       — Ты чего застыл? — губы Тэхёна тронула уже привычная чуть издевательская улыбка.       — Хочу отсосать тебе, — Чонгук не сразу понял, что сказал это вслух. Дошло лишь тогда, когда его попытались вразумить.       — Я что, зря у плиты торчал? Может, поужинаем сначала? — Тэхён явно потешался над ним, но у самого в глазах промелькнул тот самый огонёк, который Чонгук уже видел не единожды, прежде чем терялся в стонах.       — Да. Я очень голоден. Конечно, — смутился он, почувствовав укол вины. И правда, ради него старались же, а он всё об одном.       Это всегда получалось случайно и неосознанно, на самом деле, Чонгука интересовал весь Тэхён, а не только его член и умение доставить удовольствие. Если бы у него была возможность заботиться о нём в академии, он бы непременно это делал, но любые проявления чувств и повышенного внимания могли закончиться для них плачевно, а этого ни одному, ни второму не хотелось. Чонгук временами расстраивался и всерьёз парился из-за этого, поэтому сейчас, дома у Тэхёна, где их никто не увидит и не осудит, решил показать, что их отношения не просто секс и временная интрижка.       — Давай, я помогу тебе? — предложил он, наблюдая за тем, как Тэхён раскладывал на столешнице ингредиенты для, вероятнее всего, соуса. — Кстати, а что ты готовишь?       — Пасту. Я очень люблю итальянскую кухню. Надеюсь, тебе тоже понравится.       — Я редко такое ем, в академии подобного не подают, — усмехнулся Чонгук. — Но с удовольствием попробую твою стряпню, — добавил с ласковой улыбкой.       — Можешь поучаствовать в процессе, я не всё успел приготовить, но осталось совсем немного, — Тэхён придвинул к нему глубокую миску, упаковку сливок и несколько сырых яиц. — Пока я буду жарить бекон, ты отдели желтки от белка, взбей их, добавь сливки и в холодильнике возьми пармезан. Его нужно натереть, добавить к сливкам и хорошо размешать. Справишься? — спросил тот. А Чонгук стоял и усиленно пытался всё уложить в голове по порядку, чтобы ничего не перепутать и не запороть их ужин.       Готовил он не часто. Если уж совсем начистоту, то практически никогда. Его пределом был рамён, яичница и… всё. Поэтому сейчас он старался максимально сконцентрироваться и сделать вид, что готовка для него — пустяковое дело. И, в целом, всё шло неплохо: желтки уже были в миске, сливки залиты, осталось только перемешать всё хорошенько, чтобы соединить эти два ингредиента, а потом добавить сыр — и дело в шляпе! Но как только Чонгук взял венчик и начал активно работать рукой, чтобы всё смешать, — он, вся столешница, чёрная рубашка Тэхёна, который стоял рядом и жарил бекон, оказались забрызганы белыми пятнами жирных сливок.       Блять… Ну он правда старался. Наверное, даже слишком.       Стало стыдно за свою неуклюжесть. Чонгук ждал реакции Тэхёна, думая, что тот, возможно, очень разозлится, но услышал сбоку от себя лишь тихий смех. Отлегло. На него не злятся за испорченные продукты и беспорядок.       — Чонгук-и, ты решил похвастаться, насколько быстро можешь работать рукой? — с игривой улыбкой спросил Тэхён.       А Чонгук тут же вспыхнул. Мысли снова унеслись куда-то далеко за пределы кухни, примерно в направлении спальни, где он смог бы показать, насколько действительно хорошо умеет это делать. Но он ведь решил, что не будет думать о сексе! А потому попытался отмахнуться и перевести тему:       — Просто не рассчитал силу, — пробубнил.       — Ох, — Тэхён повернулся к нему и приподнял опущенную от смущения голову за подбородок. — Мой альфа такой сильный…       Да блять! Это была откровенная манипуляция! Как тут сдержаться?.. Тэхён никогда не говорил ему таких слов. Да, он часто хвалил, потому что знал, как Чонгука это заводит, но ещё ни разу не называл его «своим». Да ещё и таким необычайно низким, хриплым и собственническим тоном. Стоит ли говорить, что Чонгук тут же возбудился?        — У тебя есть ещё сливки? — он честно всё ещё пытался держать себя в руках. Он ведь здесь не только ради секса!       — О да, — ухмыльнулся Тэхён и, придвинувшись ближе к лицу Чонгука, провёл мокрую дорожку языком от его скулы к губам. — Они у тебя на лице. Ты такой неряха, — прошептал прямо в губы.       У Чонгука от этого буквально подкосились колени. Пришлось схватиться за столешницу, чтобы не рухнуть на пол, потому что голова шла кругом. Как же он хотел этого омегу… Тэхён стоял так близко, выглядел просто сногсшибательно и откровенно соблазнял, видимо, наплевав на ужин. И разве Чонгук мог устоять? Точно не после такого. Он сам потянулся за поцелуем, не выдержав, и сокрушённо простонал, когда ему ответили — пылко, немного грубо и до дрожи по телу властно. Так, как он любил.       Аромат горькой полыни обволакивал, заставляя дышать чаще и глубоко втягивать в себя уже такой любимый запах. Чонгука натурально плавило, а Тэхён лишь больше распалял, вгрызаясь в его губы и посасывая язык. Слишком хорошо для того, чтобы остановиться и продолжить приготовление ужина…       — Кажется, у тебя горит бекон, — всё же пришлось оторваться, потому что запах жжёного мяса стал слишком ощутимым.       — К чёрту его, — прорычал Тэхён, потянувшись к плите, и выключил огонь. — Хочу тебя.       Это сорвало плотину терпения. Со звуком, напоминающим голодное рычание, он подхватил Тэхёна на руки, крепко удерживая за бёдра, и понёс на выход из кухни. А тот обхватил его талию ногами, ничуть не сопротивляясь, прижался плотно, царапал короткими ногтями шею и указывал направление спальни, в перерывах между короткими поцелуями. Чонгук с ума сходил только от того, что Тэхён позволял носить себя на руках, тот был отнюдь не пушинкой, но это так потрясающе — ощущать крепкое, тренированное тело своего омеги. И Чонгук точно знал, что Тэхёну не составило бы никакого труда поднять его самого, даже несмотря на то, что веса и мышц в нём предостаточно. В голове сразу возникла мысль: сможет ли тот трахнуть на весу? Блять… Это было бы просто превосходно.       В голове Чонгука уже в принципе не осталось ни одной приличной мысли — он думал лишь о том, как хорошо будет снова ощутить в себе член, как восхитительно тот будет распирать его, и предвкушал это крышесносное чувство заполненности. Собственный член уже больно упирался в ширинку узких джинсов, причиняя дискомфорт, и хотелось как можно быстрее избавиться от одежды. Но он не спешил. Занёс в спальню и, всё так же удерживая на руках, прижал к стене, тут же врезаясь с новым поцелуем в припухшие и блестящие от слюны губы. Он не мог оторваться от Тэхёна, целовал и целовал, постанывая, стыдливо хныкая от желания, и прижимался ближе, чтобы получить хоть каплю необходимого трения. Ему казалось, что они целовались целую вечность, прежде чем Тэхён упёрся ладонью в его грудь, вынуждая поставить его на ноги и отступить на шаг. Затуманенными похотью глазами, он осмотрел небольшую, но уютную спальню. Здесь тоже всё отдавало минимализмом: широкая двуспальная кровать, рабочий стол со стулом, несколько полок с книгами и огромный шкаф, с зеркальными дверцами. Ничего необычного, но Чонгук гулко сглотнул, когда поймал на себе хищный взгляд Тэхёна, а после его взяли за руку и провели к тому самому зеркалу, поставив лицом к отражению.       Чонгук смотрел на себя — раскрасневшегося, возбуждённого — и чувствовал, как крепко к нему прижимаются сзади, упираясь членом в ягодицы; как голодно его разглядывают всё в том же отражении, не сводя глаз, а затем жалко всхлипнул, когда на его пах легла рука Тэхёна, и тот с силой сжал уже и без того болезненно ноющий член.       — П-пожалуйста… — всё, что он смог из себя выдавить, сквозь плаксивый скулёж. Терпеть уже просто не было сил.       — Пожалуйста что, Чонгук-и? — мурлыкнул Тэхён, прикусив его плечо, пока продолжал то сжимать, то разжимать ладонь.       — Дай мне больше…       — Такой требовательный, — ухмыльнулся тот. — Ты же будешь для меня послушным, м?       — К-конечно, — часто закивал Чонгук, лишь бы его прекратили мучить. Но дело было не только в том, что он сходил с ума от возбуждения и был готов на всё, дело в том, что он действительно хотел быть послушным для Тэхёна. Чтобы тот похвалил его за покорность, чтобы сказал какой он хороший альфа… От этих мыслей по телу разнёсся жар, скапливаясь внизу живота, отчего из груди вырвалось очередное жалобное хныканье: — Я сделаю всё, о чём попросишь.       Тэхён, удовлетворённо кивнув, отошёл на несколько шагов назад и сел на кровать, прямо напротив зеркала. Такой притягательный, властный и до сумасшествия красивый.       — Разденься для меня, Чонгук-и, — мягко попросил тот. Но эта мягкость была обманчива — Чонгук прекрасно слышал в этой просьбе приказные нотки, от которых ему хотелось рухнуть омеге в ноги. — И не отворачивайся от своего отражения. Я хочу, чтобы ты видел себя. Чтобы смотрел, как краснеешь, избавляясь от одежды, ведь знаешь, что делаешь это для того, чтобы насадиться на мой член, альфа.       Пиздец. Чонгуку хотелось взвыть от того, как ему было плохо и одновременно хорошо. Всё, что говорил Тэхён, абсолютная правда — он хочет член в себе, и он будет сгорать от смущения под этим пристальным, пронзительным взглядом.       Но он ведь обещал быть послушным. Взявшись за края футболки, Чонгук потянул её вверх, слыша за спиной удовлетворённый рокот, и отбросил в сторону, оставшись в одних джинсах. От того, как жадно и голодно смотрел на него Тэхён, иррационально хотелось прикрыться, но он не посмел этого сделать.       — Красивый, — произнёс тот, обжигая своей хрипотцой в голосе. — Твоё тело бесподобно, Чонгук-и. Продолжай.       Звякнула пряжка ремня, за ней звук расстёгивающейся молнии джинсов, который в оглушающей тишине комнаты казался слишком громким, и Чонгук вновь медленно, растягивая для Тэхёна удовольствие, потянул джинсы вниз. На этот раз позади послышался тихий стон, от которого тут же по телу прошла рябь мурашек. Переступив через джинсы и отбросив их к футболке, он снял носки и выпрямился, послушно глядя в своё отражение. И, когда взгляд зацепился за внушительное мокрое пятно от смазки на белых боксерах, Чонгука вновь накрыло волной стыда. Тэхён сидел за его спиной полностью одетый, давящий своей властной аурой, а он в одном, слегка намокшем белье, с алыми щеками и безумным взглядом стоял перед ним, готовый ко всему, что ему предложат. Блядство… Он становился буквально зависимым от этого чувства и от этого омеги.       — Мы только начали, а ты уже такой мокрый, — насмешливо протянул Тэхён, заставив Чонгука жалко проскулить от такого тона. — Снимай и садись ко мне на колени. Ты же хочешь, чтобы я приласкал тебя?       — Очень хочу, — выдохнул он и уже без раздумий избавился от боксеров.       Смотреть в отражение и видеть себя полностью обнажённым перед одетым Тэхёном — было дьявольски стыдно, но в то же время невероятно возбуждающе. Садиться к нему на бёдра, упираясь голой задницей в крепко стоящий член сквозь ткань брюк — оказалось практически смертоносно. Чонгука вело настолько, что он едва мог держать себя в ясном сознании.       — Умница, — похвалил Тэхён и провёл короткими ногтями по его оголённым ногам от коленей к паху, вызывая очередную стаю мурашек. — Хочешь мой член глубоко в себе, Чонгук-и? — изводил тот.       — Боже, да…       — Расскажи, как ты хочешь, чтобы я взял тебя. До мельчайших подробностей, — пальцами обеих рук Тэхён сжал соски Чонгука, отчего его буквально выгнуло дугой, а изо рта вырвался не то стон, не то хрип. — Смотри в зеркало и не отворачивайся, — приказал тот.       — Хочу очень глубоко, быстро и грубо, — захныкал Чонгук, вернув отражению затуманенный взгляд.       — Нет-нет-нет, хороший мой. Я сказал — в подробностях. От начала и до конца, — строго проговорил тот, опустив одну ладонь к члену и невесомо пройдясь по нему подушечками пальцев. — Постарайся для меня, — добавил уже мягче.       Чонгук откровенно не понимал, как сможет внятно говорить, когда его сшибает с ног от желания. Если бы он не сидел на коленях Тэхёна, то давно свалился бы на пол — настолько сильно его крыло. Казалось, открой он рот — и оттуда польётся бессвязная чушь, смешанная с мольбами трахнуть его как можно быстрее. Но Чонгук даже в таком состоянии помнил, что обещал быть послушным, а потому несмело, дрожащим от возбуждения голосом проговорил:       — Хочу, чтобы ты растянул меня… пальцами. Они такие длинные, я знаю, как приятно это будет. А ещё мне будет так трудно заглушать собственные инстинкты, чтобы позволить себя иметь, но ты заставишь меня, я знаю, — пролепетал он заплетающимся от возбуждения языком. Это было так сладко — преодолевать себя, позволить себе прогнуться, уступая властному омеге.        — Хочешь, чтобы я трахнул тебя пальцами, я правильно понял? — прохрипел Тэхён, взяв в руки член Чонгука, и начал медленно и плавно надрачивать, лаская ладонью налитую кровью головку.       — Блять, да, — Чонгук натурально заскулил, почувствовав долгожданное прикосновение, и весь затрясся от вида в отражении зеркала — от себя, такого просящего и жалкого, и от спокойного, держащего себя в руках Тэхёна, что своей невозможной рукой, покрытой татуировками, дрочил ему.       — Что дальше? — напомнил тот, чуть ускоряя мучительную ласку.       — А-ах… — сорвавшись на громкий стон, Чонгук попытался угнаться за удовольствием, подкидывая бёдра вверх, но его тут же остановили, почти до боли сжав член у основания. Он уже был готов заплакать от того, как сильно ему хотелось кончить. — Дальше… Хочу, чтобы ты вошёл в меня до упора. Хочу почувствовать, как меня будет распирать от твоего члена, как ты будешь заполнять меня, — говорить удавалось с трудом, но он, сквозь рваные вдохи, продолжал.       — Умница, Чонгук-и. Ты такой умница, — Тэхён подливал масла в огонь своей похвалой, пока рукой опустился ниже и сжал поджавшиеся яйца Чонгука, слегка оттянув их и наблюдая за реакцией в отражении зеркала. — Хочешь, чтобы я трахал тебя быстро, альфа? До громких шлепков?       — Д-да, именно так, — всхлипнул он. — А затем кончил в меня. Так глубоко, как сможешь. Чтобы я потом чувствовал, как твоя сперма будет вытекать из меня, — от стыда за свои слова Чонгука едва не скрутило приятной судорогой, и он уже был готов излиться в чужую ладонь, как его снова остановили, пережав член у основания. Это была настоящая пытка.       Чонгук ощутил, как Тэхён немного сдвинулся назад по кровати и, широко расставив свои ноги, усадил Чонгука между ними.       — Посмотри на себя, грозный альфа, — зашептал, прикусив кожу на шее, — смотри, какой ты нуждающийся. — Он смотрел. Видел, как заламываются умоляюще брови, как полыхают от стыда щёки, какими яркими от прилившей из-за поцелуев крови стали губы. И этот контраст — между сломленным, абсолютно обнажённым Чонгуком и спокойным властным Тэхёном, по-прежнему облачённым в строгую классику, рвал крышу. — Такой сильный, — с нажимом ведя ладонями по его предплечьям, — с потрясающим крепким телом, — уронив ладони на внутреннюю сторону бёдер Чонгука, — сшибающий с ног своими тяжёлыми феромонами, — оставляя на нежной коже тонкие полосы царапин, — ты готов на всё, лишь бы омега тебя трахнул.       Из горла вырвался сломленный стон, Чонгук запрокинул голову, внутренне тысячный раз умирая от грязных, но таких правильных слов Тэхёна. Был бы омегой, к этому моменту залил бы всё своей смазкой к чёртовой матери.       — На всё, — вторил он, непроизвольно вцепившись в ноги Тэхёна. — Всё, что хочешь…       Чонгук уплывал. От жаркого дыхания, что ощущалось на коже, от уверенных прикосновений тёплых ладоней, от того, как к его голой спине прижималась твёрдая грудь Тэхёна, казалось, что Чонгук мог бы ощутить каждую пуговку на чужой рубашке.       — Иди сюда, — заставляя сильнее отклониться назад, — поставь ноги на кровать, — следующий приказ, который не сразу дошёл до воспалённого мозга Чонгука, а потому Тэхён поторопил, — давай же! Хочу, чтобы ты это увидел.       Увидел что? Он сделал то, что ему было велено — согнул ноги в коленях, упираясь пятками в матрас. Когда Тэхён поднёс свои пальцы к его губам, Чонгук всё понял и охотно разомкнул их, пуская в рот. Жадно обсосал, собирая с кожи собственный вкус и щедро смочил слюной, увлажняя.       — Смотри, Чонгук, — вынуждая его раздвинуть ноги и касаясь влажными пальцами колечка сфинктера, — смотри, как хорошо ты принимаешь.       Он нашёл в себе силы открыть глаза и жадно, задыхаясь от того, что видит и чувствует, уставился на их отражение в зеркале. Тэхён не спешил, покружил вокруг входа, а затем сорвал с губ Чонгука очередной стон, мягко толкнувшись внутрь. Он заворожённо следил за тем, как длинный палец медленно входит в него, растягивая, погружаясь всё глубже. Силился расслабиться, чтобы позволить омеге делать с его телом всё, что захочется, но всё равно непроизвольно напрягал мышцы, чтобы удержать себя на месте.       — Твоя натура требует сопротивляться, верно? — ощупывая его изнутри, хрипло спросил Тэхён. — Я чувствую, как тяжелеет твой запах, как тебе хочется подавить меня, прогнуть под себя, Чонгук. Но ты этого не делаешь, потому что и сам жаждешь насадиться на член.       — Да, — прошелестел он. С самого начала, с того раза, когда Тэхён впервые показал ему, насколько тот сильнее и уткнул носом в маты, Чонгук ощутил в себе желание подчиниться. И с каждым днём оно лишь крепло. И теперь, сидя перед Тэхёном с раздвинутыми ногами и наблюдая, как тот трахает его своими невозможными пальцами, растягивая для члена, понимал, что находится на своём месте. Идеально. Правильно, несмотря на всю свою неправильность. — Сильнее, — попросил.       Красивые губы Тэхёна растянулись в усмешке, тот отодвинул руку, заставляя Чонгука нетерпеливо ёрзать от неприятного чувства пустоты. Медленно, явно наслаждаясь его голодными взглядами, омега облизал свои пальцы, которыми только что имел его, этими действиями превращая одного конкретного альфу в жаждущее секса ничтожество.       — Ким-сонсэнн… Тэхён, блять, — взмолился, — не могу больше, пожалуйста! — сорвало. Его член уже пульсировал от прилившей крови, ноги дрожали от напряжения, низ живота, испачканного истекающим из головки предэякулятом, сводило. Он сам ухватил себя под коленями, чтобы сильнее развести ноги в стороны, открывая взгляду Тэхёна поблёскивающий от слюны влажный и чуть раскрытый анус. Возможно, в такой позе он выглядел смешно, но Тэхён не смеялся. Тот выдохнул как-то совершенно отчаянно и загнал в Чонгука уже два пальца, сходу нащупывая простату.       — Какой же ты, — второй рукой Тэхён обхватил его поперёк груди, придерживая, прижимая к себе, — чёрт, с ума меня сводишь. Ты принимаешь лучше любого омеги, клянусь, — продолжая резко двигать рукой, выбивая из Чонгука всхлипы вперемешку с рваными выдохами. — Подо мной уже лужа смазки натекла, — добил, хриплым шёпотом на ухо.       Чонгук захныкал. Сглотнул слюну, что тут же скопилась под языком, и непроизвольно облизал губы, помня, как сладко омежья смазка ощущалась на языке.       — Хочу тебя вылизать, — признался, вновь сглатывая.       — Успеешь, — уверенное в ответ. — Сначала я тебя трахну, мой хороший.       Честное слово, он сегодня за ночь язык сотрёт, но наглотается смазки на неделю вперёд…       — Тогда трахни уже, — потребовал и неловко подался бёдрами вперёд, но в этой позе ничего толком не получилось. — Прошу, Тэхён.       — Будет больно, — загнанно дыша, точно так же как и Чонгук, ответил тот.       — Плевать. Хочу.       — Грубо?       — Да. И грубо. И унизительно… — отчаянно краснея, но бесстрашно продолжая ловить взгляд Тэхёна в зеркале. — Покажи мне, где на самом деле мое место, омега.       Это стопроцентно самые похотливо-пафосные слова, которые он когда-либо произносил вслух. Но ему было так нужно, просто необходимо, так сильно хотелось ощущать в себе горячий член, быть для Тэхёна хорошим, послушным мальчиком, со стёртыми в хлам коленками и сорванным голосом.       Сработало.       Потому что он успел лишь вскрикнуть удивлённо, когда от легкого толчка полетел на пол и ударился об него коленями. Но даже не попытался встать, наоборот, подался вперёд, становясь на четвереньки, и наблюдал в отражении, как Тэхён, поднявшись с кровати, взялся раздеваться. Томительно-неспешно расстёгивал мелкие чёрные пуговки, при этом явно понимая, какой эффект на него производил, так же медленно подцепил сначала один рукав, чтобы продёрнуть через него руку, затем второй и, наконец, откинул эту деталь одежды в сторону. А Чонгук залюбовался, давясь воздухом и слюнями: этот восхитительный омега, с потрясающим, крепким, накачанным телом, татуированными, увитыми полосками вен руками, стоял над ним, глядя сверху вниз уверенным, прибивающим взглядом. Его альфья натура должна была протестовать против такого положения, но на деле Чонгук едва ли не урчал — Тэхён был не тем, кому хотелось сопротивляться. Ему хотелось подчиниться. Прогнуться. Дать всё, что тот пожелает взять.       — Послушный, — пророкотал довольно, останавливая руки на своём ремне и взявшись его расстёгивать. — Меня ведёт от того, какой ты послушный альфа, Чонгук, — расстегнув пуговицу, а следом и молнию на ширинке. — От того, как выставляешь передо мной задницу, умоляя тебя отыметь.       Чонгук лишь сильнее выгнулся в пояснице, когда Тэхён опустился на пол позади него и провёл ладонями по ягодицам, разводя их в стороны.       — Не тяни, — попросил Чонгук. Ему было просто необходимо ощутить себя, наконец, заполненным, чтобы давило, чтобы распирало.       — Не командуй, — звонко, но не сильно шлёпнув по заднице, — сегодня ведёшь не ты, альфа. — Это означало, что когда-нибудь он будет сверху?.. Одна только мысль о том, что этот омега позволит Чонгуку… бля-я-я. Пиздец-пиздец, не думать об этом сейчас, иначе точно опозорится, кончив сию же секунду. — Я не слышу согласия, — звеня сталью в голосе, Тэхён вплёл пальцы в волосы Чонгука и дёрнул на себя, заставляя запрокинуть голову.       — Д-да, — хрипло из-за изогнутого горла ответил Чонгук.       — Что, «да»? Давай, скажи мне, Чонгук-и, что сегодня грозный альфа будет принимать в себя член омеги. — Щёки опалило румянцем, он зажмурился от накатившего стыда, будучи просто не в силах смотреть на их отражение. Но Тэхёна это не устроило — ещё один рывок за волосы и шипение: — Не смей закрывать глаза. Смотри, какой ты сейчас, Чонгук. Смотри, как выглядишь, когда всем своим видом умоляешь себя трахнуть.       Послушно открыв глаза, он всмотрелся в их отражение сквозь туман возбуждения, и только сейчас заметил, что у него подрагивали руки, на которые он опирался — настолько сильно было желание, что тело мелко колотило. Тэхён позади — такой красивый, властный, уверенный, с голой грудью и лишь чуть приспущенными штанами — смотрелся поразительно правильно.       — Я до сих пор не слышу тебя, — уже чуть мягче, но по-прежнему не выпуская из хватки волосы Чонгука.       — Я… — он гулко сглотнул, отчаянно краснея от понимания, что скажет это вслух, — я такой жалкий альфа перед тобой… Умоляю, Тэхён, трахни меня.       — Ты не жалкий, — тяжелое в ответ. — Ты прекрасен в своём желании, Чонгук. — А он задыхался, не понимая, чего ему хочется больше: чтобы Тэхён унижал его, снова и снова показывая своё превосходство, или чтобы продолжал хвалить своим божественно-низким голосом. — Сегодня снова на моей смазке, что скажешь?       Чонгук дёргано кивнул, насколько было возможно, внутренне едва ли не крича от наслаждения. Его трахнут на омежьей смазке — такой вкусной, той самой, что предназначена как раз для обратного. А ещё это означало, что Тэхён тёк. Действительно сильно тёк, от него, от Чонгука, стоявшего сейчас на четвереньках и выставляющего перед ним растянутый пальцами, разработанный анус. Когда тот завёл руку назад, ныряя под пояс штанов, а затем достал, издевательски демонстрируя Чонгуку поблёскивающие от густой смазки пальцы, он в очередной раз гулко сглотнул. А когда этими самыми пальцами бесцеремонно толкнулся в него, смазывая изнутри — он и вовсе захныкал, резко подаваясь назад, чтобы насадиться сильнее.       — Не смей закрывать глаза, ясно? — отрывисто, по-командирски, только вот голос всё же чуть подрагивал, давая Чонгуку понять, насколько Тэхён его хочет.       — Да, сэр, — на автомате ответил он, чувствуя, как тот водил головкой между ягодиц. Дразняще, издевательски, надавливая, но не проникая. — Пожалуйста… — неуверенно, насквозь сломленно. Чонгуку было плевать на то, как он выглядел, как умолял, как сильно унижался — всё, что имело значение, это горячий член, который он вот-вот ощутит внутри.       — Просишь? — пророкотал тот довольно.       — Умоляю.       — Хороший мальчик.       Похвала растеклась жаром по венам, а негромкий всхлип перешел в протяжный стон, когда Тэхён всё же толкнулся — осторожно, но настойчиво.       — Блять, да… — звуча абсолютно разбито, Чонгук сам дёрнулся назад, желая большего.       — Не балуйся, — одёрнул Тэхён, вцепившись в его талию, чтобы полностью всё контролировать. Чонгук видел в отражении, как руки омеги напряглись, бугрясь мышцами, ощущал, как сильно впивались в его кожу тонкие пальцы, вынуждая подчиниться. А ещё — считывал ничем не прикрытое наслаждение на чужом лице, вместе с напряжением, Тэхён хотел его так же сильно, но при этом не хотел навредить и продолжал входить короткими мелкими толчками.       От ощущения горячего члена внутри себя, от такого долгожданного чувства наполненности, он жалобно захныкал, зажмурившись, и коротко вскрикнул, получив в наказание ещё один болезненный шлепок по заднице.       — Я же сказал, — глубокий толчок, от которого Чонгука затрясло в наслаждении, — тебе, — ещё один толчок, — не закрывать глаза, — рычал Тэхён, теперь уже несдержанно вбиваясь в подготовленную дырку.       А Чонгуку было чертовски сложно держать веки открытыми, как и смотреть в отражении зеркала, в котором он видел себя — такого затраханного, развратного, умоляющего одним взглядом о большем, и Тэхёна — властного омегу, имеющего его, альфу, сзади. Глаза сами закатывались от того, как размашисто Тэхён входил в него, шлёпаясь лобком о покрасневшие ягодицы, как сжимал тонкую талию, придерживая, и как сладко постанывал на особенно глубоких толчках. Чонгука натурально трясло от удовольствия, он едва удерживал себя на коленях, так и норовящих расползтись в стороны, и покорно напрягал мышцы, чтобы не упасть, тем самым неосознанно сжимая Тэхёна внутри. Дрожащими руками упираясь в пол, он старался подмахивать, но банально не успевал за заданным темпом — его трахали слишком быстро, слишком глубоко и слишком правильно. Так идеально, что он буквально срывал голос от громких стонов, смешанных со всхлипами и бессвязным бормотанием.       Наблюдая в отражении за тем, как его тело покачивалось каждый раз от очередного толчка, Чонгук ловил настоящий кайф и сожалел лишь о том, что не видит того, что видит Тэхён — как растягивается его анус, принимая в себя член. Он уверен, что кончил бы сразу от этой картины. Но ему и без того было тяжело сдерживаться, учитывая то, как долго он находился на грани от оргазма. По щекам уже текли слёзы от сильной стимуляции, из горла вырывались больше хрипы, чем стоны, а Тэхён всё продолжал безжалостно долбить прямо по простате, заставляя Чонгука едва ли не рыдать и извиваться в попытках то соскользнуть, то насадиться на член.       — Ум-умоляю, — всхлипывал он между толчками, задыхаясь от стонов, — п-пожалуйста…       — Ты так горячо хнычешь, альфа, — казалось, у Тэхёна не заканчивались силы, он всё с той же несдержанностью продолжал вытрахивать из Чонгука душу, лишь иногда немного замедляясь. — Чего ты хочешь? Кончить? — а эти блядские насмешливые нотки в его голосе просто добивали.       — Д-да, господи, да, п-прошу, — умоляющим взглядом глядя в зеркало, плаксиво тянул он.       — Ты кончишь только тогда, когда почувствуешь, как я заполняю тебя своей спермой, Чонгук-и, — прохрипел Тэхён, сжав волосы Чонгука и чуть запрокинув его голову. — И смотри. Смотри на это. Я хочу, чтобы ты видел себя в этот момент.       Если бы Чонгук не ощутил, как член внутри него начал пульсировать в преддверии оргазма, он бы, наверное, лишился чувств. От всего: от того, как умело его трахали, от того, что не давали кончить, и от того, какие грязные, но возбуждающие слова он слышал.       Сквозь мутную из-за слёз пелену перед глазами, Чонгук из последних сил удерживал себя от того, чтобы распластаться на полу бесформенной лужей, и смотрел в отражении, следя за каждой эмоцией на лице своего омеги. Он мог поклясться, что Тэхён, занимающийся сексом, — лучшее зрелище во всём мире. И пусть ему было сложно говорить, пусть он сорвал себе голос, но всё же считал кощунством не сказать это вслух:       — Ты… Ты такой красивый, Тэхён, — прервался на протяжный стон, наблюдая за эмоциями на чужом лице. — Особенно, к-когда трахаешь меня.       Чонгук видел, что его слова сделали с Тэхёном — тот как-то слишком отчаянно простонал, заломив брови, и вогнал член по самое основание, приказывая:       — Кончай.       И Чонгук сорвался. От собственного громкого вскрика ему, казалось, заложило уши, перед глазами всё поплыло от растекающейся по телу неги и он, до конца не осознавая, успел ли кончить Тэхён, упал на бок, всё же не выдержав. Лежал и тихо всхлипывал от пережитого наслаждения, пока не почувствовал, как из его растянутого ануса начала вытекать сперма, пачкая бедро. Значит, он справился. Значит, был послушным мальчиком и сделал всё правильно.       Чуть отдышавшись и придя в себя, Чонгук почувствовал на своём плече ласковый поцелуй и устало растянул губы в улыбке, всё ещё не открывая глаз.       — Чонгук-и, ты как? — мягко спросил Тэхён, осыпая мелкими поцелуями его кожу. — Встать сможешь? Нам нужно в душ.       — Смогу, — еле ворочая языком, выдавил из себя он. — У меня только один вопрос к тебе.       — Какой?       — А паста на ужин-то будет?