Есть ли любовь в..

— Я просто оказалась не в том месте и не в то время, — забравшись с ногами на соседнее кресло, сильнее закутывается в одолженный пиджак. — Изнасилование? — не давая ей ответить, усмехнувшись, добавляет. — Ты не похожа на жертву насилия. Тогда что? Пачка столь ненавистных девушке сигарет покоится на небольшом стеклянном столике. Рядом дорогой алкоголь в пузатой бутылке, кажется, это виски. С двумя гранёными стаканами, что давали цветные блики на лакированной поверхности. Отточенным движением красноволосый достает из полупустой упаковки сигарету и закуривает. — А на кого я похожа? — девичьи брови приподнимаются, ногти больно впиваются в кожу. «Всё ради денег». Как мантру вбивает себе в голову. — На человека, который не знает, что делать со своей жизнью. И это, — махнув рукой, намекая на место, — тому доказательство. Ты в курсе, что идти в бордель, пусть и довольно престижный, очень безрассудно? Это даже звучит смешно. Престижный бордель. В таких местах нет ничего престижного, кроме клиентов. Сероватый дым образует небольшое облако, которое при взмахе мужской руки рассеивается. — Я покалечила человека, — смотря точно в глаза напротив, не видит удивления или чего-то похожего. Единственное, что она увидела там, — неподдельное веселье. Будто он смотрит нашумевший сериал, в котором герои слизаны под копирку, глупые и до боли в животе смешные. — А вот это интересно. Как именно? — стряхнув пепел, немного съезжает в кресле, принимая более расслабленную позу. — Я сломала ему челюсть и переломала пару костей, — это не повод гордиться, но и она не пример для подражания. Присвистнув, лёгкая улыбка трогает тонкие мужские губы. — Это произошло случайно, я просто оборонялась, — скорее для себя, чем для кого-то, произносит уже заученную фразу. — Подробнее. Ну же, Бэмби, ты меня заинтриговала, — лисьи глаза сужаются, вдохнув никотиновый дым, не спешит выдыхать. Задерживает в лёгких, смакует, ему начинает нравиться, как девчушка морщит нос при запахе табака. Но до чего же она глупа. Добровольно сунуться в этот гадюшник. Глупа и определённо без чувства самосохранения. Он похож на лиса. Рыжий с идеально прилизанной укладкой, узкий разрез глаз. Смахивает на тех богачей, которых крутят по телевизору, демонстрируя как эталон красоты. То, как он смотрит, заставляет холодные мурашки бегать по телу. На секунду кажется, словно его зрачки переливаются бардовым оттенком, но она всё списывает на освещение. Ничего страшного не случится, если она посвятит его в свою дерьмовую судьбу. Стоит им выйти за пределы этого места, и они никогда больше не увидятся. — Я была после смены в круглосуточном, уставшая, и сперва не заметила машину, что ехала за мной целых три квартала. Когда заметила, было уже поздно, меня ударили по голове, и я отключилась. Человек, который участвовал в моём зачатии, умер. Все долги и кредиты автоматически перешли на меня. Тем людям было мало первоначального взноса, они решили припугнуть. Я отделалась парой царапин, когда убегала. Одного из них спустила с лестницы. Пару дней скрывалась у знакомой, она и предложила поработать здесь. Сказала, что деньги и защита будут, мне нужно только потерпеть пару клиентов. Ковыряя кутикулу большого пальца, смотрит неотрывно в пронизывающие до костей потемневшие глаза. — Нужно было толкнуть сильнее. Если у мужчины из достоинства только член между ног, то, думаю, его сложно назвать мужчиной. На моей планете за такое убивали. Насилие не прекращалось, но виновные были наказаны. Нас растили по-другому. И именно поэтому я не люблю, когда меня приравнивают к людям. — Так значит, вы один из тех пришельцев? — недоверчиво нахмурив брови, прижимает колени ещё ближе. — Бэмби, разве такая красота есть среди земных людей? — ухмыляется так самовлюблённо, что можно позавидовать. Промолчав на реплику мужчины, но в душе соглашаясь, он и правда красив. Словно сошедший с обложки журнала, слишком идеальная внешность для человека, не прибегающего к хирургическим вмешательствам. Но в то же время он нестандартный. Волосы слишком яркие, глаза так вообще багровые, и это вовсе не из-за освещения. Кресло на фоне него кажется маленьким, хотя она смогла поместиться на нём вместе с ногами. Он и правда не отсюда, и отчего-то на душе легче. Легче от того, что он не человек, что не осудил, что не взял её в этом отвратном месте, которое она будет долго смывать с себя. Что смотрит не с жалостью, а с нескрытой ухмылкой, как на маленького ребёнка, который разбил коленку в попытках освоить велосипед. — Чтож, довольно интересно, — кивая самому себе, бросает окурок в пепельницу. — Но? — всегда есть грёбаное «но», она и не надеялась на хороший исход. — Но тебе куда деньги перевести, или лучше наличкой? — он в открытую смеётся. Кажется, у неё задёргался глаз. Он шутит? Шутит же? Не может быть так, чтобы всё обошлось. Неужели судьба на её стороне? Она сейчас потратила всю свою удачу, правильно ведь? — Наличкой. **** Пряча увесистую пачку зелёных в теперь уже отданный пиджак, наблюдает, как красноволосый закуривает уже пятую или шестую сигарету. Она перестала считать. Радует только то, что вентиляция работает на совесть. Иначе она бы не постеснялась зажать нос и укоризненно посмотреть на виновника отвратного запаха. — Ты правда готова была продать свою девственность за деньги? — затягивается с характерным звуком тихого потрескивания. Глупый вопрос. Особенно после того, как он сам хотел раздеть её и хорошенько отодрать после тяжёлого дня. Но тишина ему не нравилась, а вопрос сам пришёл на ум. Правда ли, что она не отказалась, начав он её раздевать или приняв они уже вертикальное положение? — Хозяин этого заведения пообещал, что не будет старого мужчины, поэтому я и согласилась. Обещал, что меня не будут насиловать и что я не пожалею, — пожимая плечами, разглядывает плавно переливающиеся огни на стене от прожекторов. Вот почему он предложил эту девчонку именно ему. В этом старом лисе осталось удивительное сочувствие. — Как вас хоть зовут? — поглядывая на наручные часы мужчины, понимает, что ей торчать здесь ещё как минимум часов пять. — Нокаут. Тебя? — бегая глазами по укутанной в его пиджак девчонке, прикидывает варианты её имени. Может быть, Диана? Или Элли? — Почему вы отказались спать со мной? Усмехнувшись на попытку уйти от ответа, всё же принимает правила девушки. — У тебя на лице было написано, что ты быстрее под поезд прыгнешь, чем на мой член, — новая затяжка, новая порция никотина, но всё та же усмешка. ****** Ей стало по-настоящему страшно. Страшно тогда, когда её выловили из аэропорта. Посадили в тонированную машину и вырубили чем-то тяжёлым. Второй раз. Уже второй раз её запихивают в машину и вырубают. После всё было как в мясорубке. Холодная вода, острая боль в рёбрах, вкус собственной крови на языке. Звук чужих голосов, которые смеялись и что-то улюлюкали. Ей хотелось заглушить их, хотелось испариться. Боль в ноге, левая, правая. Кто-то схватил её за волосы, и всё по кругу. Она была в сознании, но перестала ориентироваться в пространстве и видеть после третьего круга. Как она оказалась дома, она не помнила. Помнила, как трясущими руками пыталась попасть в замочную скважину. Как разулась, как осела на пол. Слёзы не текли. Она не понимала, что происходит, чувство потерянности заполняло всё. Закрыв на секунду глаза, пытается сделать вдох как можно осторожнее, лишь бы не причинить себе новую порцию боли. Во внутреннем кармане ветровки нащупывает маленький прямоугольный кусок картона. На визитке блестели цифры, складываясь в телефонный номер. Она обещала себе, что никогда его не наберёт. Обещала, что справится со всем, убеждала себя, что его помощь ей больше не понадобится. Первый гудок. Нужно сбросить трубку и решить всё самой. Губа саднила, кисти рук болели, кажется, ей отбили пару рёбер. А ещё куча синяков и гематом. Она побоялась раздеваться и смотреть на себя в зеркало. Побоялась сломаться, увидев всё то месиво, что сейчас происходит на её теле. Второй гудок. В голове проскальзывает мысль, что, возможно, стоило не убегать. Продолжить жить, работать, выплачивать долги. Но даже те две работы не давали ей шанса погасить хотя бы половину. Не говоря уже о процентах. А это значит, что пришлось бы вернуться в то «место». Может, оно было бы к лучшему, засунь она свою гордость и веру в себя куда подальше. Может, она сама виновата? — «Я слушаю,» — слышится знакомый голос из динамика, веет холодом и не слышится той усмешки, что была в их первую встречу. — Вы говорили, что я могу попросить вас о помощи, — голос пропадает на последнем слове, шумно проглотив вязкую слюну, сжимает телефон дрожащими пальцами. — «Где ты?» — по-прежнему всё тот же холод и всё та же отстранённость. Лучше бы он сейчас усмехнулся. Лучше бы сказал что-то, пошутил. Лучше бы она не звонила. ****** Она начинает жалеть. Жалеть, что позволила, что сказала ему свой адрес. Что попросила у кого-то помощи. Может быть, она сама виновата? Звонок в дверь заставляет внутренности сжаться, а после резко всё рухнуть. Страшно. Посмотрев в глазок, облегчённо выдыхает. Это всего лишь Нокают. — Не прошло и недели, ты и правда не можешь без приключений, — ухмылка тут же исчезает с лица, присвистнув, брови непроизвольно хмурятся. — Что произошло? Проталкивая девушку в квартиру, захлопывает за собой дверь. Не этого он ожидал увидеть. Совершенно не этого. Какого чёрта она похожа на отбивную? Какого чёрта она сейчас не в каком-нибудь Париже или Франции? Какого чёрта она не уехала? Первая мысль, которая появилась в его голове, когда он услышал её надрывный голос: «Эта девчонка не может без приключений?». Он всю дорогу старался отрицать, что случилось что-то дерьмовое. — Я не знаю, что мне делать, — дышать больно, и скорее не от синяков и травм, а что-то глубоко внутри скребёт, раздирает. Хочется разреветься, начать кричать, разбить посуду, ну или поколотить подушку. Да что угодно, лишь бы избавиться от стремительно накатывающей волны страха и безысходности. — Где у тебя аптечка? — разглядывая кровоподтёки и проявляющиеся гематомы, в груди зарождается сочувствие. Получив неуверенный ответ, сажает девчонку на диван, а сам уходит в ванную. Да уж, набор скудный, но что поделать. Придётся выкручиваться. ****** — Они не насиловали тебя? — нанося ватным диском перекись на щиколотку, пытается как можно нежнее и безболезненнее стереть засохшую кровь. — Нет, — мотнув головой, слёзы против воли вырываются наружу. Ей впервые обрабатывают раны. Впервые заботятся. Она впервые хочет положиться на кого-то и попросить помощи. Она впервые ощущает такую боль внутри. Раздирающую и слишком колючую. — Больно? Давай поедем в больницу? — бегая глазами по чужому лицу, выпускает из рук чужую ногу. — Нет, — запрокинув голову, сильно зажмуривается. — Хорошо, — поджав губы, сам не понимает, почему ему так жаль её, почему он, чёрт возьми, проявляет сочувствие. — Мне нужно осмотреть тебя, а для этого тебе придётся снять футболку, — ловя взгляд девушки, откладывает ватку в сторону. — Я должен посмотреть, нет ли у тебя переломов. — Хорошо, — стискивая зубы, подцепляет края футболки, руки скручивает спазмом, отдавая в рёбра. Нокаут помогает снять потасканную вещь. Он видит все эти синяки, все пятна, что хаотично рассыпались по девичьему торсу. Ему хочется перегрызть глотки тем, кто это сделал. Заставить почувствовать ту боль в трёхкратном размере. Если он и хотел её раздеть, то точно не при таких обстоятельствах. Совершенно не при таких. — Я позвонил одному человеку, он должен скоро приехать и лучше о тебе позаботиться, — как бы ему ни было прискорбно это осознавать, но Рэтчет намного лучше знает человеческую анатомию, чем он. Получив кивок головы, присаживается на край дивана, ощупывая выпирающие рёбра. ******* После того инцидента прошёл месяц. Раны затянулись, синяки поблекли, а разум начал восстанавливаться. Скоро её день рождения, она станет совершеннолетней. Почему она не рада?» Она хотела рассказать об этом Нокауту, сказать, что через десять дней ей исполнится восемнадцать. Хочет сказать спасибо, что возился с ней. Хочет сказать, что наконец-то она уедет, далеко-далеко. — Я… — ковыряя кутикулу на большом пальце, голос предательски дрожит. — У тебя скоро день рождения. Подарок подарю раньше, — доставая из кармана связку, состоящую из двух ключей, протягивает девушке. Всё, что она хотела сказать, вылетело из головы. Что происходит? Мотнув головой, стараясь собрать мысли в кучу, непонимающе смотрит на мужчину. — Ключи от моего дома, — поясняет, вкладывая их в девичьи руки. — Я не могу, — отрицательно мотает головой, пытаясь вернуть ключи владельцу. — Я прикипел к тебе, Бэмби, — неизменная усмешка украшает мужское лицо. — Я не прошу, чтобы ты принимала решение прямо сейчас, но просто знай, что двери всегда открыты. Кивнув, неуверенно смотрит на инородный предмет, что слишком правильно расположился в её руке. — И ещё небольшой презент. Можешь не переживать насчёт тех отбросов. — Что? — кажется, её мозг перестаёт переваривать информацию. — Они больше тебя не побеспокоят, они, в принципе, больше никогда никого не побеспокоят, — улыбнувшись, щурится, специально выделяя последние слова. — Ка…как? — собрав остатки живого разума, пытается выдавить из себя хоть что-то внятное. — Понимаешь, Бэмби, для меня это просто убрать с дороги таких пешек, как те отбросы. Я нахожусь намного выше в пищевой цепочке, — наклонившись ближе, в глазах напротив промелькнули искры безумия. — Я Десептикон. Он говорил это с гордостью, с восхищением в своём превосходстве. Но ей почему-то не страшно, впервые ей не страшно. Хочется разреветься как маленькой девочке. В груди будто что-то щекочет и раздирает. В машине повисла тишина, плотным куполом накрывая пассажиров. Только звук работающего двигателя разбавлял её тихим рычанием. — Меня зовут Дина, — дрогнувший голос с нескрытой надеждой разрушает тишину. Возможно, это всё из-за стресса, но она готова согласиться на все условия, лишь бы остаться под его защитой как можно дольше. — Ты знаешь, что означает твоё имя? В его взгляде что-то поменялось. Но она не может понять, что именно. Она скажет ему о своём уезде, но чуть позже. ***** — Ты, я смотрю, уже освоилась, — как чёрт из табакерки, Нокаут появляется в проходе на кухню. Дина едва успевает поймать стакан, который задела по неосторожности из-за испуга. — Немного. Надеюсь, вы не против, что я воспользовалась едой из холодильника. Нокаут только сейчас замечает тарелку с бутербродами. Покачав головой в отрицательном жесте, переводит взгляд вновь на девушку. В его одежде она смотрелась комично. Широкие штаны, на которых шнурки были завязаны в не очень презентабельный бант, сами концы болтались на уровне середины бедра. Футболка смотрелась лучше, но всё равно была велика. Плечо было оголено, как бы ни старалась поправить горловину девушка, ткань всё равно съезжала. — Что готовишь? — подходя ближе, заглядывает за спину Дины. — Омлет? — смотря на неудавшийся завтрак, печальным взглядом тяжело вздыхает. — Больше смахивает на уголь, — скрестив руки на груди, не скрывает добродушной улыбки. — Точно, — поджав губы, досадно вздыхает. — Завтра твой день рождения, — пытается заглянуть в глаза девушке, которая упорно их прятала. — Я понимаю, что подарил тебе уже… — Я хочу уехать, — прерывая мужчину, вскидывает голову, уверенно смотря в багровые глаза. — Хорошо. Куда планируешь поехать? Он сказал это так, будто совсем не удивлён. Будто так и должно быть. — В Данию, там есть небольшая деревня Гасадалур, я бы хотела её посетить и по возможности остаться там жить. — Возьмёшь к себе? — улыбнувшись, пытается скрыть надежду в голосе. — Готов спать на коврике. — Я не смогу дать вам что-то большее, — звучит паршиво, но по-другому она не может. — Я умею ждать, Бэмби, — улыбка становится ещё шире. — Да и место в качестве твоего друга мне тоже симпатизирует. Я, конечно, надеюсь, что когда-нибудь это изменится, но сейчас я рад и такому статусу. — Вы признаётесь мне в своих чувствах? — удивлённо смотря на дисептикона, немного хмурит брови. — Бинго, Бэмби.