Месяц перед Хэллоуином

Забавно, что могилы обычно ассоциируются у людей с чем-то страшным. Могила это гроб, гроб это мертвец, мертвец это смерть, а смерть это нечто ужасное, как рассуждает большинство. Не знаю. Я бы так не сказал. Могила это яма глубиной в шесть с половиной футов, украшенная красивым булыжником или резным крестом, портящимся по прошествии времени. Это не последнее пристанище человека, чья душа покинула тело тремя днями ранее, это не уютная постель для вампира или вурдалака, по ночам выбирающегося на охоту. Это просто яма в земле, на дно которой опускают деревянный ящик с лежащим внутри трупом. Проблема с трупами не в том, что по проклятию или иному неблагоприятному стечению обстоятельств они могут восстать из могилы—самостоятельно или же подчиняясь чьему-то приказу—нет, проблема с ними в другом. Проблема в чертовски неприятном запахе и виде, причиной которых является посмертное разложение. Есть какие-то термины в латыни, которыми четко описывается процесс гниения, но я не могу их припомнить, хоть слышал много раз. Их часто произносили эти высокопарные юноши, требующие, чтобы я по первому же зову бросался с лопатами и веревками к свежей могиле, которую, зачастую, сам же и зарывал несколькими часами ранее. Манерность этих джентльменов раздражает, однако платят они всегда неплохо. Ну а главная истина этого мира—за звонкую монету люди будут делать что угодно. В том числе извлекать из могил гниющие тела. Мне часто пеняют за то, что я такой черствый. На кладбище обычно слышны плач и вой людей, пришедших на похороны, и обычно рабочие хоть как-то проявляют участие к ним. Я же лишь смотрю на яму в земле, кучу земли рядом и прикидываю в уме, сколько мне могут заплатить в этот раз. Безбожник. Сколько раз я слышал это слово, а своего горького привкуса оно так и не изменило. Да, я безбожник. Иначе я бы нашел для себя хоть что-то святое, как большинство парней, с которыми я работаю, и отказывался бы от денег тех юных или будущих докторов. Но для меня святого нет с тех самых пор, как умерла моя милая Джейн. Подумать только, а ведь каких-то десять лет назад мне и в голову не могло прийти, что за лишний кошель монет я буду горбатиться ночью на кладбище, раскапывая свежие могилы и рискуя своей шкурой. Каких-то десять лет назад у меня была моя счастливая жена, лавка на углу, приносящая скромный, но честный доход, даже кроха-сын… Лопата глухо ударила о крышку гроба, вырывая меня из воспоминаний. Очередной юноша из почитателей Асклепия, нервно оглядывающийся по сторонам наверху, встрепенулся и склонился над ямой. "Уже? Да вы мастер своего дела, мистер Гаскинс!" Я и сам не заметил, как быстро добрался до дубового ящика. Конечно, сегодня стоило поторопиться—черные тучи сгущались над прикладбищенской церковью, угрожая с минуты на минуту разразиться ливнем и молниями. Работать в таких условиях было бы решительно неудобно, да и повозка молодого врача, подготовленная для перевозки гроба, однозначно с трудом бы ехала по грязи. "Не тратьте время на слова."-Сказал я, расчищая остатки сырой земли.-"Лучше подайте мне веревку, сэр, да помогите вытащить этот ящик." Светловолосый последователь Гиппократа засуетился наверху, в темноте ища веревку практически наощупь. Даже не глядя, я знал, что руки его дрожат, а по лбу от страха стекает пот. Он ужасно боялся, что нас поймают, а еще более боялся, что случится это до того, как гроб будет извлечен. Наконец юноша сбросил мне моток веревки, от волнения едва угодив им мне по лысеющей макушке. Я нахмурился немного сильнее, но не сказал ни слова, начав разматывать веревку. Провозившись в яме минут семь, я кряхтя выкарабкался наружу, предварительно выкинув на края могилы концы двух веревок, с помощью коих нам предстояло поднять гроб. Юноша так разволновался, что едва не уронил в яму свои черные грубые перчатки, только что вытащенные из кармана. "Если честно, самостоятельно м-мне еще не доводилось проводить экс… Экс… Эксг-гум-мацию."-Заикаясь от волнения, смущенно поведал он мне, когда мы, взявшись за концы веревок, принялись вытягивать тяжелый ящик наверх.-"Матушка лишится рассудка, если т-только об этом—уф—узнает…" "Смотрите сами его не лишитесь."-Негромко проворчал я, без особых усилий поднимая свою часть гроба. Спустя еще пару минут мы наконец вытащили гроб и опустили его на землю рядом с опустевшей ямой. Я видел, что надо было дать передышку юноше, потому выпустил из рук концы веревки и, обойдя могилу по краю, остановился у надгробного камня, облокотившись на него. Поглядывая на небо, я раздумывал, стоит ли закурить, или сразу же на зло польет дождь, до которого и так по всем признакам оставалось недолго. Юноша же, тяжело дыша то ли от страха, то ли от физического напряжения, подошел к стоящей в трех шагах беспокойной лошади, впряженной в повозку, и поглаживал ее, поглядывая то на меня, то на гроб с одинаковым любопытством. Я видел, что ему отчаянно хочется что-то спросить, но притворялся, что не замечаю этого. "Скажите, мистер Гаскинс, - наконец не утерпел юнец, - а почему вы работаете на кладбище?" Я, сунув было руку в карман плаща за трубкой, моментально замер. Так и не вытащив трубку, медленно опустил руку и, не глядя на юношу, сквозь зубы ответил: "Потому что здесь похоронена моя старая жизнь." Этот ответ я придумал давно для всех любопытствующих. К счастью, моя с годами выработанная угрюмость с каждым днем все больше сокращала их количество. Однако полностью они все же не исчезали, и иногда заготовленный ответ все же приходилось использовать. "Вы… Потеряли кого-то очень важного?"-Переведя взгляд на лошадь, негромко и, видимо, по своему мнению, деликатно, осведомился молодой человек. "Я все потерял."-Отслонившись от надгробия, процедил я.-"Чума уничтожила привычный мне миропорядок, а то, что не смогла прикончить полностью, обезобразила до неузнаваемости. После такого дорога одна—на кладбище. Поэтому я и здесь." Я вновь обошел раскопанную яму, крайне недовольный назойливостью светловолосого врача, и приблизился к гробу. Начинало накрапывать, а значит, нужно было поторопиться и завершить начатое. Юноша последний раз провел ладонью по морде лошади и, неловко опустив взгляд, подошел к гробу следом. Я снова взялся за веревки, готовясь поднять ящик и понести его к повозке, но юный медик внезапно остановил меня. "Подождите, мистер. Я сперва хочу удостовериться, что тело вправду подходящее." Я фыркнул и пожал плечами. Подняв с земли заступ, захваченный на всякий случай, я поддел крышку гроба и, приложив некоторое усилие, снял ее. Медик совсем не аристократично закусил губу, склонился над дубовым ящиком и быстро, будто не давая себе времени передумать, сдвинул крышку на землю. В следующий момент мы невольно вскрикнули—оба. Я был готов увидеть обыкновенный труп, спокойно лежащий на мягкой обивке с закрытыми глазами, ощутить легкий запах еще не выветрившегося бальзама, словом, в очередной раз увидеть обычного мертвеца. Я допускал, что нервный юноша содрогнется или охнет, быть может, поморщится, учуяв запах. Но я никак не ожидал увидеть то, что мы с ним увидели. В гробу лежал мужчина в разорванном в клочья черном костюме, с широко распахнутыми глазами и выражением дикого ужаса на лице. Он был крепко связан толстыми веревками, а рот его был завязан грязным платком. Его глаза невидяще уставились в черное небо, будто все еще видя там последнее видение в своей жизни—крышку гроба, которую мы только что сняли. Да, вне всякого сомнения, этого человека похоронили заживо. Он был еще жив пять часов назад, когда состоялась церемония—последняя за день. Он был еще жив, когда гроб с заколоченной крышкой опустили в шестифутовую яму и стали медленно и методично засыпать землей. И он, вероятнее всего, был еще жив, когда последний человек, забрав лопату, неспешным шагом удалился от его могилы. Этим человеком был я. Раздался жуткий хрип, а следом за ним глухой стук: молодой джентельмен рухнул на землю, видимо, придя к тем же выводам. Я с трудом отвел взгляд, полный ужаса, от лица несчастного в гробу, и взглянул на светловолосого юношу. Тут же кошмар произошедшего с похороненным оставил мой разум: с молодым врачевателем приключился какой-то приступ. "Заживо! За-жи-во… Погре… П-погребен!.."-Бился на земле в припадке и невнятно бормотал парень. -"Мертв жи… Живым! Гроб, черви, земля—ЖИВОЙ!" "Эй-эй, парень, тише, тише!"-Я не на шутку перепугался, рухнул в грязь рядом с катающимся по земле припадочным и попытался схватить его за руки.-"Не брыкайся, дурень, мозги себе вышибешь!" С неожиданной силой он вдруг оттолкнул меня и вскочил с земли. Я рухнул на спину, успев увидеть только безумное его лицо, полное страхом. А в следующий миг он, дико закричав, бросился в сторону разрытой могилы, едва не запнувшись о крышку гроба. Я не успел ни крикнуть ему в след, ни приподняться над землей: молодой доктор оступился на краю ямы и рухнул вниз. Его кошмарный вопль безумного оборвался тошнотворным хрустом. Несколько секунд я лежал неподвижно, не смея шевелиться и не зная, что делать, а затем медленно выдохнул и закрыл глаза. Подле меня теперь лежало два трупа.