Наследник

Шаг. Еще шаг. Невесомый, едва слышный ему самому. Неизменная тишина доказывала, что все гости в «Ракушке» крепко спали, но расслабляться было нельзя. Оставалось еще одиннадцать шагов до лестницы, еще девять шагов по ступенькам и около шестнадцати до заветной цели. Жозеф Джансар Уилкинс не торопился, он вынашивал свой план около семи часов до этого, и лишние десять минут ему страшны не были. Спустя еще десять шагов мальчик почувствовал, что его босые ноги начинают замерзать. Чуть поежившись, худая фигура, освещенная лунным светом, осторожно двинулась вниз по лестнице. Одна ступенька. Он знал, что в школьном альбоме 1998 года он найдет то, что давно искал. Вторая ступенька. Вечером все семейство Уизли и Поттеров облепили книгу с колдографиями и не дали ему взглянуть хоть одним глазком на ее содержимое. Третья ступенька. А когда он попросил, мама и дядя Гарри сказали ему, что там нет ничего интересного для него.

*** НЕОСПОРИМЫЙ ФАКТ*** Когда взрослые говорят, что это не интересно, «это что-то» — самая интересная вещь в мире

Четвертая ступенька. Жозеф понял, что ему необходимо добраться до альбома. Пятую ступеньку он аккуратно переступил, ведь еще вечером понял, что она жутко скрипела. Шестая ступенька. Он, словно полоумный, после ужина расхаживал от гостиной до своей комнаты, прокладывая самый бесшумный маршрут. Седьмая ступенька. Пятилетний Альбус решил, что это игра и присоединился к нему. Он-то и посчитал количество шагов. Восьмая ступенька. Когда все начали укладываться спать, Жозеф сделал вид, что уснул самым первым. Он провел около двух часов, слушая сопение Тедди на соседней кровати. Пальцы коснулись скатанного ковра в гостиной. Мальчик грациозно обогнул уснувшего пса дяди Рона и в ликовании начал осматривать журнальный столик. Внутри все начало закипать, когда он понял, что стол пуст. — Куда же вы его дели? — шестеренки в голове принялись крутиться и вспоминать все передвижения альбома в предыдущий вечер. Золотой корешок книги отразил лунный свет, будто призывая Жозефа к себе. Глаза его округлились, когда он заметил альбом, лежащий на самой верхней полке стеллажа. Все так же бесшумно возведя сооружение из двух стульев и табуретки, белокурый мальчишка принялся карабкаться вверх. Его пижама была слишком широкой для худощавого тела, отчего причиняла дополнительные неудобства в столь кропотливой работе. Взобравшись так высоко, как только мог, Жозеф осознал, что ему не хватает еще каких-то трех дюймов, чтобы ухватиться за корешок книги. Тонкие пальцы жадно устремились вверх, тело вытянулось, словно струна. Привстав на носочки, он понял, что конструкция начала шататься. Но цель была слишком близка, чтобы все прекратить. Еще дюйм, и еле заметный прыжок смог его сократить. Табурет, продолжая качаться, вызывал желание быстрее схватить альбом и вернуться в безопасное положение. Жозеф сидел на верхушке своей конструкции, прижав добычу двумя руками к груди. Он чувствовал разогнавшийся стук сердца и на секунду испугался, что это может разбудить домочадцев. Но приятное удовлетворение начало растекаться где-то внутри него. «Даже воровать конфеты не так круто, как правду» — подумалось ему. Успокоившись, мальчик медленно спустился вниз и юркнул на диван, между подушками которого до этого спрятал фонарик. Школьный альбом его мамы вызывал небывалый трепет, отчего перейти к содержимому хотелось все больше и больше. Сначала были одиночные фотографии. Жозеф заметил, что все, кто был на них изображен, учились на Гриффиндоре. Увидев фотографию молодого Гарри, мальчик понял, насколько сильно Джеймс и Альбус похожи на него. Это наблюдение еще больше убедило его в правоте своих мыслей. «Я на маму не похож, значит, похож на папу» — он сделал такой вывод, когда бабушка и дедушка спорили, на кого же больше похожа Гермиона. Но никого подходящего на личных фотографиях Жозеф не обнаружил. Через несколько страниц он увидел свою маму рядом с крепким, чернявым парнем в красном кафтане. Она улыбалась ему и была очень красивой. Внизу была подпись: «Святочный Бал. 1994.» Что такое Святочный Бал мальчик не знал, но дата говорила сама за себя. Слишком рано. Чем больше страниц он перелистывал, тем чаще начинали появляться представители других факультетов школы на колдографиях. Жозеф узнал Ханну Долгопупс — маму Уиннса. Она и еще несколько девушек в желтых галстуках украшали елку. На многих снимках Гермиона, Рон и Гарри были вместе, иногда к ним присоединялась и тетя Джинни, но это лишь доказывало, что они дружили уже очень давно. Это наблюдение совершенно никак не помогало мальчику в его поисках. Он уже был готов захлопнуть альбом, как вдруг встретился взглядом с серыми глазами, до мурашек похожими на его собственные. Платиновые волосы были зачесаны назад, слизеринская спортивная форма сидела, как влитая. Парень рассматривал свою метлу, а затем устремлял свой взгляд в камеру и улыбался. В его улыбке было что-то странное; она не была теплой, как у мамы, и точно не отражала веселья. Было ощущение, что с ее помощью владелец говорил: «Я круче вас». Но это нисколько не смущало мальчика. Его внимание сосредоточилось на подписи внизу: «Драко Малфой. 1995. Ловец сборной по квиддичу, Слизерин.» — Мой папа — Драко Малфой, — завороженно прошептал Жозеф, и улыбка начала расплываться на его лице.

***

— Да брось, Малфой. Это прекрасное предложение. — Блейз развалился на диване в кабинете своего друга. Он наблюдал за тем, как Драко разжег камин и бросил в него письмо от Минервы Макгонагалл. — И чем, интересно, оно так прекрасно? — нахмурился мужчина, увидев ухмылку на лице Забини. — Прекрасная возможность перестать сидеть в этом, — он оглядел огромный кабинет, хранящий в себе бесконечное множество темных артефактов, и проглотил скопившуюся во рту слюну. — Нелицеприятном месте. Пора выбраться в люди. — Я не хочу никуда выбираться, Блейз, меня все устраивает. — Дааа, — протянул мулат. — Ты всю жизнь мечтал в полном одиночестве перебирать свои штукенции, не вылезая из Мэнора. Готов поклясться, что это предел твоих возможностей. — Иди к черту. Драко подошел к окну и принялся осматривать сад. На дворе был июнь, но цветы так и не распустились. Когда Нарцисса и Люциус покинули Малфой-Мэнор и перебрались в семейную виллу в Италии, за садом принялась ухаживать Астория. Но и она уже год как была в разъездах по Европе, отчего цветы потеряли интерес к жизни. Как и сам Драко. Их брак с Асторией нельзя назвать неудачным. Сам Малфой считал его даже счастливым. В нем он нашел друга, человека, который всегда его поддерживал. Когда-то ему казалось, что они станут настоящей семьей. Но шесть выкидышей за десять лет брака основательно подкосили его жену как физически, так и морально. Она стала словно одержимой идеей родить ему наследника, хотя самого Драко совершенно не волновало продолжение рода. Иногда ему хватало лишь ее улыбки и интересного разговора. Однако, в последние два года она улыбалась ему все реже, а разговаривать они и вовсе перестали. С одной стороны Драко знал причину. Ее сердце всегда принадлежало другому, еще до их свадьбы. Своё же он не собирался никому вручать, но десять лет брака никого не оставляют равнодушным, поэтому любовь к Астории с его стороны хоть и не была романтичной, но все-таки в каком-то виде существовала. Поэтому единственное, чего Малфой поистине не понимал, отчего она так усердно ищет лекарства от бесплодия по всему свету. Он искренне надеялся, что ей не повстречается какой-нибудь шарлатан и не вселит в женщину ложную надежду. Еще один выкидыш Астория не переживет, Драко был уверен. — Я знаю, о чем ты думаешь, — лукавый протяжный голос послышался из-за спины. — Она приедет через неделю и пробудет здесь до сентября. Она без тебя не заскучает. Обернувшись, Малфой увидел самодовольную улыбку на лице Блейза. Тот уже успел схватить серебряную табакерку, которая была, к счастью, под обезвреживающими чарами. Драко бросил разгневанный взгляд на мужчину, который всегда делал и говорил, что хотел и когда хотел. В этом был весь Блейз Забини. — Положи, — холоднее его голоса был разве что ледник в северном океане, — Я не волнуюсь о том, что Астория заскучает. Меня волнует то, что ей может стать хуже. Глаза Забини блеснули, словно у хищника, который заметил добычу. Мужчина хитро улыбнулся и закинул ногу на ногу. — Предлагаю сделку. Ты соглашаешься на предложение Макгонагалл, а я, в свою очередь, расскажу тебе, как сделать сестренку моей ненаглядной женушки счастливой. Это была уловка. Драко это знал. Он перепробовал все на свете, и Блейзу уж точно не был известен волшебный элексир от бесплодия. Но у Малфоя в этом огромном мире было лишь два близких друга. Один сидел перед ним в полном здравии и вполне счастливый. А вот об Астории такого сказать было нельзя. — Почему я должен тебе верить? — недоверие сквозило не только в его словах, но и в языке тела: в прищуренных глазах, в губах, сжатых в тонкую линии. — Потому что Ди, — так он называл свою жену, — шлет ей письма чуть ли не каждый день. И это ее идея. Так что можешь не верить мне, но в Дафне не сомневайся. Блейз чувствовал, что еще чуть-чуть, и Малфой согласится. Самому Забини это было жизненно необходимо, ведь его временно назначили главой отдела Магического Образования именно в тот момент, когда Гораций Слизнорт решил уйти на пенсию. Остро встал вопрос о том, кто заменит преподавателя зельеварения в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. Забини искал долго и усердно, но все, кто мог бы обучить не только начальные курсы, но и старшие, у которых была более сложная программа, отказались. На примете у Блейза был еще один человек. Тот, кто весьма преуспевал в школе, а сейчас успешно занимался алхимией «для себя». Договорившись с Макгонагалл, но не с Драко, он слишком многое поставил на кон. — Я не справлюсь, Блейз. — Да брось, что там сложного. «Здравствуйте дети», — наигранно произнес мулат. — И читай вслух учебник да показывай фокусы в склянках. Делов-то. Драко усмехнулся. У Забини всегда было все просто. Может быть, поэтому он был таким счастливым.