Наследник

— Ну что, ты выполнил условие и трахнул золотую девочку? — лукаво поинтересовался Блейз у только что вошедшего в купе Малфоя. — Нет, — коротко ответил тот. Выглядел он неважно, и Забини хотел было пошутить об этом, но после угрожающего взгляда Драко парень осекся. — Я спать, и пусть кто-то только попробует меня разбудить. Когда поезд тронулся, Драко уже спал, а проснулся он от того, что Дафна Гринграсс дернула его за плечо. — Малфой, просыпайся, мы прибыли. Драко неосознанно кивнул, и Дафна с сестрой исчезли, оставив его в одиночестве. Полностью придя в себя, он обнаружил свое фамильное кольцо и записку с почерком Блейза. «Палочка не дала уйти, не выполнив свою часть договора». — Мистер Малфой? — Минерва обеспокоено вглядывалась в лицо Драко и явно ожидала ответа. Если бы он еще знал, на какой вопрос… Мужчина еле заметно встряхнул голову и окончательно вернулся в настоящее. — Да? — непринужденно откликнулся он. — Вы что-то хотели? — Макгонагалл поерзала в кресле и вновь уставилась на профессора. Драко не знал, как долго он пробыл в кабинете директора после ухода Гермионы. Что, если он минут тридцать молча сидел и, замерев, смотрел в одну точку. «Вы что-то хотели?» Он точно что-то хотел придя сюда… Но теперь в этом не было смысла. — Все заслуживают второго шанса… и Рубеус не идиот, чтобы профукать этот шанс… — голос Гермионы эхом раздался глубоко в сознании. — Я тоже не идиот, — пробурчал себе под нос Драко. — Что, простите? — Минерва с еще большим интересом принялась осматривать его. — Ничего. Я пожалуй пойду, — Малфой направился к выходу с легким чувством облегчения — все-таки он оказался не готов терять эту работу. — Мистер Малфой, — требовательный голос директора ударил ему в спину и заставил поежиться. Драко развернулся на каблуках и вопросительно вскинул брови. Что творилось в голове у этой старухи, было известно одному Мерлину. Она изучала каждое его движение, то и дело еле заметно кивала головой, делая какие-то известные ей одной выводы. Драко начинал закипать. Ему никогда не нравилось гадать о чужих мыслях. «Что, если она и вправду хочет меня уволить?» — волнующий его вопрос начал покусывать самолюбие изнутри. — Что вы хотели? — вновь повторила Макгонагалл. Теперь ее голос казался мягче, а на лице, покрытом морщинами, появилась легкая снисходительная улыбка. — Простите… — не время идти на попятную. Он не станет увольняться, не после слов Грейнджер. Он докажет всем, что заслужил свой шанс на нормальное существование в обществе. Он докажет, что справится лучше лесничего или кого-то еще. — Вы пришли не просто так, вы что-то хотели? — пояснила наконец директор. И Малфой услышал свой собственный облегченный выдох. — Это касается слизеринской команды по квиддичу… — если быть деканом, то быть деканом сильного факультета. — Как вы знаете, сейчас мы звезд с неба не хватаем. И если ничего с этим не сделать, то так будет продолжаться несколько лет, — голос Драко стал увереннее, когда он заметил, как директор кивает ему в знак согласия. Видимо ее тоже не устраивало положение команды в последних сезонах. — У вас есть предложения как это исправить? — Минерва явно была заинтересована. Малфой знал, что директор всем сердцем гордилась учениками, которые после Хогвартса попадали в команды по квиддичу мирового масштаба. И он сомневался, что эта гордость зависела от факультета, выходцем которого являлся человек. — Есть, — Драко подошел ближе к столу, за которым восседала директриса, и оперся обеими руками о него. В глазах мелькнул азарт. — У меня на первом курсе есть несколько способных учеников… — Это исключено! — Макгонагалл соскочила со стула и переняла позу Драко. — Первокурсники не будут играть в квиддич. «Не вы ли хлопотали за Поттера… лицемерная старуха» — обидный факт, не позволяющий Драко нормально существовать на первом курсе. Злость закипала где-то внутри. Он даже не это собирался предложить, но теперь уж очень хотелось выплюнуть этот довод прямо в лицо собеседнице. Малфой сжал столешницу и почувствовал, как пальцы начали неметь от напряжения. Он на секунду опустил веки, делая глубокий вдох. — Я не это имел в виду, — сквозь зубы проговорил Драко. Сейчас в нем боролись обиженный ребенок и рациональный взрослый. — Если бы вы позволили первокурсникам тренироваться с командой, на следующий год это были бы практически готовые игроки, директор, — отчеканил он. Минерва, кажется, выдохнула с облегчением. Видимо, она и сама ожидала от Малфоя напоминания о ее слабине в прошлом. — С учетом того, что в следующем году от команды Слизерина останется три игрока, я даю свое разрешение. Но учтите, ни под каким предлогом они не станут участвовать в матчах. Драко победоносно расправил плечи, и ухмылка украсила его лицо. — Я не сомневался в вашем благоразумии. — У меня будет еще пара условий, — ехидная улыбка расплылась по лицу Минервы. Она опустилась в кресло, по-королевски уложив руки по обе стороны на подлокотники. — Первое — вы получите согласие от родителей на тренировки, в противном случае, они в этом участвовать не будут. И второе, — от пристального взгляда директрисы Драко становилось не по себе. — Мистер Малфой, я надеюсь, вы пойдёте навстречу Рубеусу Хагриду так же, как я пошла навстречу вам. Макгонагалл, словно гипнотизируя собеседника, медленно кивнула, и каким-то невообразимым образом Драко повторил этот жест. Его губы превратились в тонкую линию, а взгляд напоминал замерзшее озеро. — Ладно. — Рада, что мы нашли компромисс. — директор слабо улыбнулась и принялась что-то искать у себя на столе, явно показывая Драко, что он задержался у нее в кабинете. — Чертова старуха, — выругался он, зайдя к себе в комнату. Малфой сорвал галстук с шеи и швырнул его в стену. Распластавшись на кровати, он надеялся быстро уснуть, однако мозг принялся подкидывать картинки-воспоминания из Астрономической Башни. Встреча с Грейнджер сегодня была не столько раздражающей, сколько приятно неожиданной и неожиданно приятной. Хоть она и игнорировала его большую часть времени, своим поучительным тоном указывала на несносность Малфоя, увидеть ее спустя столько времени было интересно. Он лишь однажды вспомнил о той ночи за двенадцать лет, в остальное же время его сознание существовало словно отдельно от тех событий. И Малфой жил спокойно благодаря этому. Драко вдруг задумался, почему же решил соврать Блейзу на утро. Раньше он никогда об этом не размышлял. Чувства и мысли, что были внутри него в день отъезда, Малфой уже позабыл, и теперь, лежа в холодной постели, легкое сожаление начало покалывать где-то внутри. Почему-то теперь очень хотелось вспомнить, что послужило причиной соврать лучшему другу. Благородство? Стыд? Первого у него в те годы и не было, а о втором он уже позабыл к седьмому курсу. В голову неожиданно влез другой вопрос: а помнит ли она? Если да, то что же она помнит и в каком ключе? И почему же она плакала в тот вечер? Ответов на эти вопросы Малфой в своей голове не находил, отчего любопытство все больше и больше отгоняло сон. Когда перевалило за полночь, Драко все еще ворочался в постели в попытках заснуть. Перед глазами то и дело всплывали звезды, отраженные в карих глазах.

***

Солнце неумолимо светило именно на ту парту, где сидел Жозеф, и не позволяло смотреть в окно, поэтому он наблюдал, как Уинслоу Долгопупс старательно записывал слова своего отца на пергамент. Профессор рассказывал что-то про белый бадьян. Мальчик не особо его слушал и часто вздыхал от скуки. Теоретические занятия по Травологии он просто ненавидел, ведь это значило, что весь урок они будут сидеть и под монотонный голос Мистера Долгопупса записывать характеристики и применения растений. Провалявшись неделю в больничном крыле, Жозеф отвык от, как ему казалось, ненужных лекций. После еще одного жалобного вздоха, Уинслоу оторвался от пергамента и настороженно посмотрел на соседа. — Чего ты вздыхаешь? — Скучно, — протянул мальчик. — Это лучше, чем варить зелья под тяжелым взглядом профессора Малфоя. — Занятия у профессора Малфоя более интересные, ты уж прости, — хихикнул Жозеф. Сына Невилла мальчик знал с самого детства. Раньше они часто играли вместе и воровали печенье Ханны. Но теперь из беззаботного ребенка Уини превратился в зануду, что всегда сомневается в себе и волнуется только об учебе. Однако, это мешало Жозефу лишь на занятиях, ведь когда они сидели вместе, а урок был скучным, даже увлекательный разговор с соседом не мог скрасить минуты долгого ожидания перемены. — Он меня пугает даже больше, чем соплохвост… У него такой взгляд, — Долгопупс задумался. — От него становится некомфортно, и хочется залезть под одеяло. Мальчик поморщился, встретившись с серыми глазами соседа по парте. Жозеф задумался: может ли он смотреть на людей так, как Драко? Было бы здорово, если бы одним взглядом он мог заткнуть любого надоедливого ровесника. Но сам он имел скудное представление о том, как это должно выглядеть, ведь для него глаза Малфоя были любыми, но только не пугающими или вызывающими ужас. — Тогда тебя, с таким же успехом, должна пугать Макгонагалл… — он легонько толкнул Уинса в плечо. — Она точно может вызвать мурашки по коже. — Она, конечно, страшная, но хотя бы не убийца, — невзначай бросил Долгопупс, вернувшись к записям. — Что это ты имеешь в виду? — Жозеф прищурился и повернулся к соседу вполоборота. Теперь надоедливое солнце било своими лучами ему в спину, отчего тело обдало тревожным жаром. — Ты что, все знают, что он убил прошлого директора — Альбуса Дамблдора, когда был Пожирателем Смерти, — он оторвался от пергамента и зло выдавил из себя. — А еще он — жуткий расист, твою маму он обзывал грязнокровкой, — последнее слово он сказал так тихо, что Жозеф еле расслышал. — Он убивал людей во имя Темного Лорда. Говорят, что он даже превращался в змею, когда его хозяин был жив. — Этого не может быть, — скорее для себя, нежели для Уинса, проговорил мальчик. Меж его бровей пролегла складка, а губы превратились в тонкую линию. Он читал о Пожирателях Смерти и о Волан-де-Морте. Он знал, что дядя Гарри и дядя Рон победили их всех вместе с мамой еще до рождения мальчика. Он знал, что тогда погиб брат-близнец дяди Джорджа. И Жозеф знал, что хуже Пожирателей Смерти был лишь Темный Лорд. Жозеф чувствовал, как в груди закипает гнев и растекается разочарование. Поэтому не поднимая руки и ничего не говоря, мальчик сорвался с места и выбежал из аудитории. Он отдаленно слышал возглас профессора Долгопупса и, кажется, Реджи тоже что-то сказал, но Жозеф словно находился под водой. Портреты в коридоре сменялись один за другим, свет из окон то ослеплял своей яркостью, то заставлял вновь привыкать к непривычной темноте. Дыхание начало сбиваться, и Жозеф заметил, что уже не может бежать так же быстро, как в самом начале. Гнев понемногу стал сходить на нет и сменился чем-то более отравляющим. Где-то внутри тревожное чувство начало подниматься от кончиков пальцев к самой макушке. Опираясь на одну из многочисленных колонн, Жозеф понял, что отдышаться не получается. Было ощущение, будто его окунули в ванну, до краев наполненную водой, и держали там, не отпуская. Воздух неожиданно стал напоминать горный. Прошлым летом, когда они с дедушкой забрались на гору Граушпиц, Жозефу показалось, что дышать стало чуть сложнее. Дедушка объяснил, что чем выше они поднимаются, тем меньше кислорода они могут вдохнуть. Жозефу казалось, что сейчас он не вдыхает ни капли этого самого кислорода, лишь пустоту, которая заставляет все чаще сокращать диафрагму. Чувство тошноты подступило так же внезапно, как и осознание того, что мальчик добежал до второго этажа школы. Ему нужно было в туалет, но тот был в конце коридора. Шаг к заветной двери дался с большим трудом. Из-за усилий над вторым, непонимание происходящего накрыло мальчика с головой. Слезы непроизвольно полились по щекам, обжигая и немного возвращая к реальности. Жозеф вжался в стену настолько, что лопатки начало сводить из-за боли. Но ноющее чувство в спине перестало его волновать, когда знакомый голос донесся из-под воды. — Уилкинс… — что-то тяжелое упало ему на плечо, — Мистер Уилкинс, — это была рука. Худая, бледная, со змеей на пальце. — Вы в порядке? — галстук был цвета змеи. — Мистер… — серые глаза не были похоже на змеиные, они были намного ужаснее. — Нет! — он не знал, крик это был или шепот. Жозеф лишь непроизвольно попытался увернуться от ладони на своем плече. Однако маневр был испорчен исчезновением равновесия. Мальчик представил себя сырым разбитым яйцом, стекающим по стене. Или кашей. В детстве ему нравилось смотреть, как каша стекает по кухонной плитке вниз. Ноги стали ватными, и единственное, что не давало Жозефу распластаться на полу — стена. Холодная и неровная. Заметив, как тонкие узловатые пальцы вновь тянутся к нему, Жозеф вновь залепетал что-то неясное даже ему самому. Кажется, легкие устали работать и теперь отказывались вдыхать даже пустоту. Последняя попытка отползти от несущих угрозу рук Драко.

***ПУГАЮЩАЯ ПРАВДА У папы была крепкая хватка. Мертвая хватка…

И темнота поглотила его.

***

Гермиона, опираясь на спинку кровати, наблюдала, как за окном сквозь листву деревьев прорываются первые лучи солнца. Откуда-то сбоку доносился уже надоевший храп, отчего легкое раздражение заставляло невольно вздыхать от недовольства. Голова была пустой. Сон пропал уже около двух часов назад. А в груди засело неясное ничего. И лишь солнце напоминало о прелестях последних теплых дней осени. Сначала оно ласкало ее шею, затем поднялось к подбородку, а когда начало приятно слепить глаза, Гермиона прикрыла веки, наслаждаясь безмятежностью утра. Меланхолию прервал отчетливый стук совиного клюва об оконную раму. Даже не открывая глаз, она поняла, что почтовая сова сидит в ожидании получателя на подоконнике. Закутавшись в вязаный кардиган, женщина медленно побрела к окну, иногда спотыкаясь о разбросанные ночью вещи, и впустила птицу вместе с холодным бодрящим ветром. Ожидая увидеть небольшую сову, Гермиона удивленно вскинула брови. На ее предплечье восседал огромный филин. Он отказался от лакомства и гордо вытянул лапу с привязанным к ней письмом. Хмыкнув себе под и отметив явное сходство Малфоя с его птицей, Гермиона развернула пергамент.

Добрый день, Миссис Уилкинс

Ваш сын Жозеф делает явные успехи в обучении, особенно в полетах на метле. Я, как декан факультета, могу предложить ему углубленные тренировки в команде по квиддичу. Разумеется, на первом курсе в играх он участвовать не будет.

Дополнительные занятия будут проходить в не учебное время, по вечерам. Я беру полную ответственность за его безопасность во время самих тренировок.

По настоянию директора, от вас требуется письменное разрешение для включения Жозефа в состав подготовительной команды.

Прошу дать ответ в течение дня.

Декан факультета Слизерин, Драко Малфой

— Кто там тебе пишет по ночам? — сонный голос не дал Гермионе полностью осмыслить содержание письма. В смятой постели появилось шевеление, и рыжая макушка вынырнула из-под одеяла. Раньше за эту картину Гермиона отдала бы любые деньги. Теперь же эта интерьерная живопись не вызывала никаких эмоций. — Вообще-то уже утро, Рональд, — и это утро для Гермионы явно не задалось. — И все равно, — мужчина, закутавшись в одеяло, недовольно принял полусидячее положение. — Это из школы, — строго проговорила женщина, раздраженная тем, что ее заставляют отчитываться. — И что опять натворил твой слизеринец? — Гермиона не понимала, слышится ли ей это пренебрежение в голосе Рона, или он и вправду недоволен тем, на какой факультет попал ее сын. — Ничего он не натворил. Малфой даже отметил его успехи в учебе. Просит дать разрешение на тренировки по квиддичу, — размышляя, произнесла она. — Ну, отличная возможность сдружиться несносному мальчишке со своим несносным деканом и играть в такой же несносной команде, — Рон рассмеялся над своими словами, чем вызвал гневный взгляд со стороны Гермионы. — Ты, кажется, должен был уйти еще ночью? — безразлично заметила она. — Не стоило менять планы. Хорошего дня, Рон. Гермиона под неразборчивое бурчание Рональда скрылась за дверью ванной комнаты. Она включила воду в душе, но вставать под горячие струи не спешила. Услышав хлопок двери, облегченный выдох вырвался из ее груди. — Что ты делаешь? — спросило ее отражение в зеркале. А, может быть, это она его спросила… Ответа, однако, ни одна из сторон давать не собиралась. Собственные уставшие глаза взирали на Гермиону. Ночные рандеву с Роном стали все чаще выматывать ее морально. Возвращаясь обратно в Лондон, в душе таилась надежда на восстановление давно закончившихся отношений. Теперь же там поселилось чувство разочарования, объяснить которое было непосильной задачей. Впустить его в их с Джей-Джеем жизнь она не спешила, поэтому пока что их отношения ограничивались встречами на ночь один раз в неделю, что разочаровывало Рона и вполне удовлетворяло саму Гермиону. Иногда она позволяла ему просыпаться рядом, но чаще всего он уходил посреди ночи. — Лучше бы ты и сегодня ушел, — пробормотала она, и наконец горячие струи воды окутали ее тело.