Рассветная звезда

В этот раз Алана даже не опаздывает, закончив свои дела на поверхности. Прогуляться с Калией по кладбищу Арка казалось странной идеей, несколько неуместной, но в итоге все прошло отлично. Для своих друзей, новых и старых, Алана многое готова сделать и побыть рядом в трудную или важную минуту - меньшее из них. Они просидели на скамейке подле могилы какое-то время абсолютно молча, и это было невероятно приятное состояние. - Спасибо, что провела со мной время, Са’Ира, - со слабой улыбкой говорила воительница. То был важный день для нее самой, и Алана, как новоиспеченная подруга и странное подобие жизненного ориентира, обязана была присутствовать. Первым, кого видит в Пыльной Яме Алана, становится не Раша. Путь ей преграждает незнакомая женщина весьма занятного вида. Явно алхимик, судя по поясу с карманами и склянками. Стройная женщина в кожаном костюме, с высоким хвостом и двумя кинжалами подмигивает Алане, но во взгляде за игривым огоньком - холод и расчет. И что-то звериное, хищническое, волчье. Их взгляды встречаются, незнакомка удовлетворенно кивает и дает девушке пройти к распорядительнице. - Сегодня ты даже вовремя, - хмыкает и Раша, давая отмашку комментатору. - Это Рага Тенеклык, мастер-алхимик. Твоя соперница. Сделайте драку красивой, девочки. - Привет, красавица. Надеюсь на хороший бой, - сладким, как замаскированный яд, голосом говорит Рага. Алана бросает на женщину еще один внимательный взгляд. Странное чувство где-то между сердцем и желудком Аланы, сродни жгучему узлу при видениях пирийцев, говорило ей быть осторожной. Чуйка ли, инстинкты? Алхимики, сродни Раге, люди непредсказуемые. - Сердечно приветствуем вас, дамы и господа, в Пыльной Яме! – надрывается комментатор. - Вы знаете меня, я знаю вас и знаю зачем вы пришли – за зрелищным боем! Сегодня новый бой нашей восходящей звезды Заблудшей и мы припасли кое-что… особенное для этого случая! Вы пришли за кровью, господа и дамы, вы ее получите-е! Начало боя стремительное, как бросок ядовитой змеи. Рага мощным рывком пытается сократить дистанцию, чтобы пресечь любую возможность Аланы вызвать волка или сделать еще хоть что-то быстрее простого взмаха руки. Это отсекает возможность эффективно использовать привычный и излюбленный стиль боя Аланы – стрельбу из лука. Еще лучше бывает, если стрелять неожиданно для врага, затаившись в тенях. Лук - наследие от былых времен в Нериме и отца-охотника. Есть в этом даже какая-то ирония, но до смеха над самой собой у Аланы сейчас времени нет. Тяжелые времена рождают смекалистые умы, и для ближнего боя у прорицательницы есть пара карт мирада в рукаве, как в “битве за Треомар”. Особенно хорошо, если это карты новые и нуждающиеся в обкатке. Где, как не на арене в смертельном бою, пробовать что-то новое? Алана достает из-за пояса кинжал – примечательный зачарованный кинжал несколько причудливой формы, как наконечник копья - прощальный подарок нашедшему от почившего магистра Йеро. Второй рукой делает несколько пассов - воздух вокруг пронизывает ледяной ветер, окутывая тело, словно кокон. Кожу покалывает от холода, будто выходишь на мороз ночью в одной сорочке, но это ощущение ничто в сравнении с тем, что испытывают нападающие. Холодный ветер, снег и крошечные льдинки хлещут Рагу по щекам и телу, заставляя отступить, промахнуться ударом кинжала. Алана замечает темный отблеск на острие вражеского оружия - яд, нанесенный на лезвие. Алхимик да без яда – способности на ветер. С не меньшим облегчением девушка убирает кинжал. Рага видит, что руки соперницы пусты - улыбается хищно, блеснув глазами. У Аланы холодок идет по спине от такого. Они так и передвигаются по арене: шаг вперед от Раги, отскок от Аланы и наоборот. Алана прикидывает - Рага ждет, пока действие заклинания закончится. И из этого все еще можно извлечь пользу. Алана достает лук, чары на нем загораются, с восторгом откликаясь новому бою. Получить в сердце с силой выпущенной стрелой почти в упор не менее больно и смертельно, чем мечом. Комментатор что-то говорит, толпа кричит, но за воем ветра не разобрать ни слова. Постепенно заклинание сходит на нет, и двое противников остаются один на один. - Не дурно, красавица, - хмыкает Рага, затем достает бутылек из своего пояса с множеством кармашков и выпивает. Тело ее трясется от конвульсий, взгляд блуждает по арене. Ком между сердцем и желудком у Аланы жжется сильнее, туже скручивается, предупреждает об опасности. Девушка отступает в противоположный угол, походя вновь делает магические пассы, направляя остатки маны на призыв своего верного стихийного волка Хати. Отклик чародейской лихорадки пульсирует в висках, предупреждая заклинательницу не заигрываться. Опасения Аланы подтверждаются, когда плоть Раги Тенеклык преобразовывается, покрываясь светлой шерстью, силуэт вытягивается, становясь почти что волчьим. - А вот и наш сюрприз, дамы и господа! Алхимик, что играется с волчьей сутью! – кричит комментатор достаточно громко, чтобы расслышать его слова можно было даже вне Пыльной Ямы. Оборотень, порождение химикумов, конечно... Пугает ли Алану такой вид врага? Да, и сильно. До прибытия в Эндерал, до доступа к Святилищу на воде, она о таком и не слышала. "Люди, что становятся волками" - лишь страшные сказки для детей, если не видеть такое вживую. Было ли время на страх и панику? Нет, ведь в Пыльной Яме нет места бою без кровопролития и смерти. Замешкаешься - умрешь. Рага-оборотень воет, расставив лапы в разные стороны, Хати воет вместе с ней, но в его вое рокот огня, шум воды и раскаты грома. Алана тихо свистит, давая команду волку вступить в бой. Огненный волк пригибается, отталкивается от земли, кусая светлые бока волка-фальшивки. Рага-оборотень полностью отвлекается на иномирное существо, давая Алане шанс отойти, сделать лишний вдох в скудной тени между тускло горящими факелами. Она чуть прищуривается, целясь Раге точно в голову, и пускает стрелу.

***

Брат Ярость действует. Быстро и молниеносно, удовлетворенный победой Необычной Души. Сокрытый тенями опор арены, ралаим делает пару пассов руками, телепортируя себя и победительницу за пределы арены, в один из тихих закрытых закоулков подле своего убежища. Туда, где никто их не увидит и не услышит. Он появляется первым, наблюдая, как магия в воздухе проявляет женское тело в легком доспехе. Сейчас доспех лучницы из кожи и пластин был более похож на цельную композицию, подходящую магу-лучнику, как и короткий капюшон, отодвинутый глубже назад, но не окончательно снятый. Черные волосы полностью зачесаны, не мешая зрению. Еще мгновением позже из воздуха возник и стихийный волк. Его огонь из алого стал синим, а шерсть, сотканная из языков пламени, поднялась дыбом. Девушка смаргивает, трясет головой, проходит взглядом голубых глаз по новому месту. Наконец ее взгляд упирается в Ярость, но лук в расслабленных руках не приходит в движение. - Хати, стой, - коротко командует она волку. - Разумно, - хмыкает ралаим, как бы невзначай касаясь эфеса одного из своих парных клинков на бедре. Бесполезная драка никому не пошла бы на пользу. Дитя Солнца вновь бросает взгляд мимо ралаима, быстро возвращаясь обратно к его фигуре. Девица замерла, словно от ее неловкого движения может что-то измениться в шаткости ситуации. Голубые глаза холодные, взгляд их напряженный, становятся почти серебристыми. - Мы не на арене, верно? Но все еще в Подгороде, - говорит она тихо и даже спокойно. Явно обдумывает шансы и расклады. Ударить и сбежать? Обмануть и исчезнуть? Эти мысли Ярость почти что может услышать. - Прими мои извинения за такую поспешность, но мне нужен человек твоих талантов, - говорит Ярость, наблюдая за реакцией девушки. Она кончиком языка облизывает явно пересохшие губы, чуть ведет плечами. Словно такие обращения к ней не редкость и вызывают только усталость и отчуждение. - Ты - ралаим верно? Или как вас там зовут, - вздыхает она, окончательно убирая лук за спину. Чуть присвистывает, и скалящийся волк вновь становится алым и спокойным, прильнув к ее ноге. - Тараэль Нарис, голос Отца, - представляется Ярость именем, что в Ралате смысла не имело, а вне – уже давно ничего и ни для кого не значило. - Я наблюдал за тобой и твоими действиями в Подгороде какое-то время. Сначала эта информация вызывает у девушки не то еще большую настороженность, не то опаску, как у дикой кошки при столкновении с другим хищником. Затем взгляд ее будто становится более ясным и живым, она щелкает пальцами, будто осененная. - И тогда на арене, да? Прямо мне в спину, - будто пытается угадать девушка. Ярость кивает. - Верно. - Хорошо, что мне не причудилось, - с облегчением говорит она. И Ярость наконец улавливает в ее речи небольшой акцент. Солнечное Дитя не с Эндерала… Это несколько усложняет дело, но может стать и хорошим подспорьем. Проще будет спрятать концы в воду в случае провала. - Раз ты знаешь о ралаимах, но не отсюда, это становится проще… - начинает он, но не заканчивает фразы. - Но что значит "голос Отца"? – сразу уточняет она, вызывая у Ярости некоторое раздражение. - Или нет, - вздыхает Ярость, скрестив руки на груди. - Что вообще ты знаешь о Ралате? Девушка явно задумывается, будто подбирает слова. Ралаим уже готов услышать какую-то глупость, опустив планку ожидания до самого дна. Совсем глубоко внутри даже потихоньку начинает жалеть о своей импульсивности в отношении этой Солнечной дуры. - Вы организация, что правит Подгородом, - отвечает она. И этот ответ приемлем – без оскорблений и парадоксальных домыслов. - Верно. Ралата не просто банда, но это сейчас не так важно. Если будем работать вместе, я постараюсь пояснить самый минимум, чтобы тебе было проще понимать. - Если Ралата желает видеть меня в своих рядах, я вынуждена отказать… - начинает девушка после заметной паузы на обдумывание. Между ее темных бровей на короткий миг пролегает морщинка, а губы утончаются до бледных линий. Ярость перешагивает с ноги на ногу, вновь чувствуя слабый прилив раздражения. - Касательно твоего вопроса, "голоса" - боевые единицы Ралаты, - поясняет он. - Наверняка тебе приходилось видеть кого-то из нас хотя бы раз. Голоса вступают в игру, когда нужна "железная рука". Девица кивает, удовлетворенная его пояснением. Волк подле нее растворяется клубом пыли. - Перейду к делу: я хочу нанять тебя для одного очень важного дела. На арене ты показала себя хорошим бойцом, - говорит брат Ярость и ждет ее реакции. Солнечное дитя прикрывает глаза, что кажется Ярости весьма неосмотрительным, отводит голову чуть в сторону, складывает руки на груди. - Если тебе нужно больше деталей. - Девушка коротко кивает на его слова. - То я найму тебя для убийства одного человека. Она открывает глаза, внимательно смотря Ярости в глаза холодным напряженным взглядом. Словно такие предложения ей не по вкусу. А барахтанья в Пыльной Яме, значит, да? - Отца, - добавляет Ярость. И это явно многое проясняет в ее темноволосой голове. - Подожди… Главу Ралаты? Он же твой лидер, нет? – удивляется девушка, настораживаясь. Будь она кошкой, выгнула бы спину и навострила уши, ожидая опасности. - Их, не мой, - бросает Тараэль, цедя сквозь зубы каждое слово. Он отходит к противоположной стене, опираясь на нее спиной. Девушка тоже перестает топтаться на месте, садясь на один из ящиков, что стоит на небольшом поддоне. Стягивает капюшон окончательно, поправляет волосы, вытаскивая из-под капюшона длинную косу темных волос. Тараэль поводит плечами, пытается расслабить внутреннюю пружину. Если он чуть откроется будущей наемнице, и она согласится – он заручится ее поддержкой. Если нет – всегда успеет убить ее. - Когда мне было одиннадцать, Ралата выкупила меня и еще с дюжину сирот из приюта, за которым "приглядывали"… Ша’Гун, старая сука, которой принадлежал приют, продала нас, словно скот. Ралаим яда в голосе не скрывает, проговаривая все вслух впервые за много лет. Лучше не становится, только больнее, противнее, отвратительнее. Голубые глаза смягчаются, Тараэль чувствует этот странный укол жалости от нее, и это раздражает сильнее. - Но зачем им столько детей? – уточняет наемница, ее голос из напряженного становится более мягким и спокойным. Может показаться, что они не обговаривают детали наемного убийства, а сидят где-то в таверне у камина, попивая бренди. - После нас они покупали еще несколько дюжин, но зачем – не знаю. Я не помню, - поясняет Тараэль. - Сирота, да? - как-то пространно говорит девушка, будто сама себе, а не ему. Тараэль лишь кивает. К этой строке своей биографии он давно не относится хоть с какой-то эмоцией. Бездушный факт. Девушка тоже кивает, огонек жалости вновь блестит в ее глазах, но быстро исчезает. Быть может, она понимает, как это сейчас неуместно. - Ты знаешь, почему эта женщина продала вас? – уточняет девушка, перебирая пальцами рук, сложенных на коленях. Тараэль фыркает. - Почему? – он передергивает плечами, скрещивая руки на груди. - Потому что за каждого ребенка Отец слиток золота пихал ей в зад... К сожалению, ее давно сожрали плотоядные личинки, и правдивого ответа никогда не узнать. - Даже жаль немного, - задумчиво тянет она. - Зачем Отцу столько детей? - В этом главный вопрос, верно? Сначала я думал, что он просто торгует детьми. Знаешь, маленькие миловидные пажи и девочки-служанки для важных шишек Арка… Тараэль видит, как девушка ежится, этот тик ей скрыть не удалось, если она вообще пыталась, как она поводит плечами будто в брезгливости, а взгляд становится жестче. Кажется, для нее это довольно неприятная тема. Тем лучше. - …Но сейчас я думаю, что дети нужны были ему для экспериментов. Как материал. - Ралата еще и опыты на детях ставит? Я думала, что только запугивают и деньги вымогают, – уточняет девушка с явным раздражением. Тараэль мог читать ее, как открытую книгу. Смесь тревоги, раздражения и даже ненависти. За это можно зацепиться, с этим можно работать. - Твое впечатление о Ралате явно неверно. Они не гильдия убийц, они скорее… Секта или культ. Шантаж и Теневой налог – лишь средства финансирования организации. - В какую же несусветную чушь они верят, если допускают опыты над детьми… - голос ее сочится ядом и отвращением. - Их допускал Отец – глава Ралаты. Но ты права, философия у них под стать. Они верят, что физическое тело – худшее в человеке. Оболочка, от которой нужно избавиться. От девушки следует ухмылка и короткий резкий выдох, будто все это задевает ее за живое. - Но раз ты здесь, значит тебе удалось бежать? - она обводит его силуэт рукой в воздухе. - Что-то вроде того. Отец обычно избавлялся от трупов, когда заканчивал свои опыты. - Тараэль вновь поводит плечами, прогоняет скользкое чувство внутри, схожее с отвращением, брезгливостью и нарочитым безразличием. - Это первое, что я помню… Очнулся в куче мертвых тел. Мне было двенадцать-четырнадцать. Все еще отчасти ребенок. Сама понимаешь, было несладко. Девушка кивает, отводя взгляд - скользит им по полу, прежде чем вновь посмотреть на Тараэля. Она с силой сжимает кулаки до белых костяшек. - Когда оклемался, пошел просить помощи в Верхнем Городе, но страже не было дела. - Тараэль чувствовал новую волну злости, словно вновь вернулся в те годы. - Никто не поверил ни единому моему слову. А затем вышвырнули меня обратно в пещеры. Он замолкает, девица ничего не говорит. Повисает тишина, тяжелая и даже несколько неприятная, от которой, однако, ралаим ничего и не ждал. - Это ужасно, - наконец тихо отвечает лучница. - В мире случается много ужасных вещей, - пожимает плечами Тараэль, устремляя взгляд куда-то наверх к потолку, где в маленьком светильнике горит остаток свечи. - Они вообще ничего не сделали? Даже, когда ты сказал об опытах Ралаты? – будто пытается найти хоть что-то хорошее в этой истории, уточняет наемница. - Нет. Уверен, к ним каждый день приходит не один десяток детей с историями разной степени мерзости. Возможно ты догадалась, здесь орден власти не имеет. Пещеры полностью в руках Ралаты, и так оно и останется. Девушка кивает, будто понимающе. - И вот ты стал голосом Отца… То есть проник в стан врага, чтобы ударить изнутри? - Что-то вроде того, да. Лазутчик, шпион, отравленный клинок, - кивает Тараэль, хмыкнув. - Время дало мне понять – сколько ни проклинай судьбу, не зови на помощь, никто не придет. Ты и только ты можешь себе помочь. Научился выживать и драться. Затем выступал в Пыльной Яме, пока один из голосов не обратил на меня внимание и не предложил изучить Ралас. Тараэль затем хмыкает некоторой иронии ситуации, ловя вопросительный взгляд. - Будь на моем месте другой голос, он предложил бы тебе тоже самое. Отец заметил тебя, твое влияние на Подгород и пожелал заманить тебя в секту. Ралас, их "святое писание", - кодекс, свод правил, догматы, написанные Отцом самолично, - поясняет Тараэль. - Мне оставалось только ухватиться за этот шанс. Постриг голову и подался в наследники – низшую ступень. - И никто тебя не узнал? Сколько вообще прошло лет с твоего… Твоей инициации? – подбирает слова девушка. Наверняка продолжает собирать в голове всю картину по крупицам. Морщинка между темными бровями возвращается. - Прошло восемь лет. И нет, никто не узнал. Отцу нет дела до наследников и большинства ралаимов. Да и годы прошли. Я тогда был ребенком, когда Отец от меня "избавился", пришел в секту уже подростком, почти взрослым. Сейчас… Сама видишь, мальчик вырос. - В общем, ты жаждешь мести? – она будто пытается свести все к простым концепциям. Собрать финальное изображение, всю историю. Но всей истории у нее не будет никогда. Тараэль чуть задумывается. Он никогда не оборачивал свою идею в емкое единое слово, была лишь концепция, общий замысел. - Мести… Да, - смакует он на языке это отравленное, тягучее слово. - Я хочу, чтобы это чудовище заплатило за все содеянное со мной и другими. И быть уверенным, что он никому больше не причинит вреда. Никогда. Девушка кивает, но Тараэлю этого будто мало. Нужно добавить деталей, красок, оттенков. Полностью переманить ее на свою сторону. - Вся вера Ралаты вертится вокруг "дня Вознесения" - дня, когда ралаим, доказавший свою полезность и верность укладам секты, покинет тело из плоти, став нематериальным существом. Душой вне смертной оболочки. Также они верят, что этот день уже совсем близок, ведь Отец нашел способ спасти своих агнцев, - последнее Тараэль буквально выплевывает от отвращения. - В ближайшие недели он отправит экспедицию на Морозные утесы. Отец возьмет с собой только лучших из лучших, вернейших из верных. Но также возьмет и тщательно отобранных наемников. И ты будешь там, как и я. И вместе мы убьем Отца, не дав ему Вознестись. - Какого рода экспедиция? – девушка вот-вот решится, взвешивает за и против – Тараэль понимает это по движению ее глаз и общей задумчивости. Открытая книга, не иначе. - Последние пару лет Ралата откапывала древний храм в горах… - Пирийский? – уточняет девушка наперёд, смотря на Тараэля даже слишком серьезно. Он таких слов и не знает, потому приходится угадывать, подстраиваться и подыгрывать. - Скорее всего, - пожимает он плечами, поскольку сам был не уверен. - А что? Но наемница не отвечает, вздыхая. Вновь сводит брови, зажмурившись. Словно пирийский храм – веское "против". После продолжительной паузы девушка кивает сама себе и встает, делая пару шагов к Тараэлю. - Как мы убедим Отца взять меня в экспедицию? – уточняет девушка с уверенностью во взгляде. Ралаим удовлетворенно кивает, довольный своей победой. Значит, не придется лишний раз марать руки и жалеть о потере бдительности. - Он сам заинтересовался твоими поисками – это облегчит ход дела. Сделаем то, что впечатлит его. Тебе нужно выделиться среди моря наемников, что сейчас нанимает Ралата, - на его слова девушка вновь с пониманием кивает. - Хорошего впечатления должно хватить Отцу и Первому провидцу, чтобы нанять именно тебя. План зыбкий, но лучшего шанса у нас нет. Итак, ты со мной? Он протягивает руку, словно это какая-то сделка. Хотя, сделкой оно и являлось, пусть девица и не спросила о цене. - По твоим словам Отец – настоящая мразь. Таких нужно наказывать, - кивает она, пожимая его руку. Тараэль замечает, что ладонь ее сильная, но маленькая, меньше его. - В точку, - кивает Тараэль удовлетворенно, убирая руку. - У Воющего дерева через два часа. Не опаздывай. Он достает свиток телепорта и протягивает девушке. Она мотает головой, похлопав по бедру с небольшой сумкой. Значит, средство для возвращения у нее есть. - Меня, кстати, Аланой зовут. Алана Пинч, - говорит наконец она, когда Тараэль чертит символы в воздухе для телепортации. Своевременно. - Береги себя, - лишь говорит он, исчезая. Тараэлю впервые спокойно от того, что он отпустил внутреннюю пружину перед другим человеком.