Бог среди нас, людей

«Не потому ли бога проглядели, что не узрели бога, между нами?» Борис Рыжий «Ты любишь себя, Иисус? Ты доволен тем, что получилось на грешной планете? Когда летаешь в бесконечно далёком космосе, Глядя вниз, что ты ощущаешь — Гордость? Сомнение? Стыд? Та часть тебя, которая — человек, Она ещё сохранилась?» Александр Дельфинов «Осуди их, Боже, да падут они от замыслов своих; по множеству нечестия их, отвергни их, ибо они возмутились против Тебя.» (Пс.5:11)

I «Истинно вам говорю, мир во тьму погрузится! Алчных, жестоких людей содрогнуться заставит Огнь Полыни, что на на Землю сойдёт, заискрится, Смертоносным светилом тогда запылает над вами.» Иисус опускает в воду руку, и она растворяется, оставляя винно-кровавый след. Праздник новой жизни горчит на вкус, и никто не даёт ей брачный обет. — Возможно, меня не было, — говорит Иисус, — возможно, меня и нет. Мне не вынести муку, тоску не вытрясти из оболочки хрустально-хрупкой. Теперь только ждать расправы. Но так ли вы все здесь правы? Я другой человек. Я пришёл в новый век. Сменил одежды, паспорт и лицо, уже не могу излечить слепцов… Но я помню, был суд, и там ко мне тысячи тысяч ползут — утащить за собой. О Господи, какой тогда ценой достался миру луч сознанья! До плети и до ран моих, до хрипа и до издыханья я тоже верил в них. В себе я слышал божий глас. Тогда ещё я верил в вас. — Расскажи ещё, ещё расскажи. Какая была твоя прошлая жизнь? — Ещё? Меня расстреляли во Франции. Конечно, в защиту нации, монархии и порядка — нужна же была разрядка. Я говорил про добро, мне — из карабина в ребро. Был хиппи в США, в то время по рукам — листовки, анаша. Я в ружья вставлял цветы, ломал эти ружья и чудом сжигал мосты. В постсоветской школе я был тихоней, за это после занятий меня избивали всей ученической братией — им только дай волю. А потом я родился в 90-м, за это меня тоже били в подъезде, когда мы пили на ступеньках вино со шпаной. И теперь — пришёл час мой. II — Нет, ты не Христос. Не мессия — помешанный, не беси нас, посмешище. Есть ли перерождение, вот в чём вопрос. Или хотя бы жизнь после смерти? Ты уж прости, но себя так вести можешь в дурке. Конечно же чудо: не бросаешь окурки, не материшься при маме. Кстати, как твоя мама? Давно ли видела отца? В тот день ли, когда была в храме или когда покупала себе винца? Учёные подтвердили: Христос был смуглым. Тот самый пророк из Галилеи, загнанный в угол, снова молчал. Причал — далеко. Принять — нелегко. Волхвов на небе видели? Узрите и спасителя. Всего шесть лет, и снова свет спешит погаснуть. Угол красный прячет Иисуса, он плачет, голову сжимает, как гранату, и как семя граната, рассыпаются мысли пó полу, словно оползень, ядра криков скользят прямо в лузу, туда, где обычно бросают мусор. — Ладно ты, ладно папаша, но святой дух — это уже параша. Если дева Маша тебя родила, то дух — это сперма бога. Ну и дела. — Вы сказали слишком много. — Ой, недотрога! III — Преврати нам воду в пиво. — Проведи нас по древнему Риму. — Излечи катаракту и глаукому. — Ноги верни в переходе больному. — Замолчите! Хватит! Меня на вас не хватит. Кто-то схватит: — Поцелуй подари, искупайся в крови. — Щёку подставишь, откроешь ротик? — Как дела, что сказал ты, котик? — Гнев — это грех, пострадаешь за нас, за всех? — Нет! «Над миром туча, закрыла небо. Я, вроде, был здесь, а, вроде, не был. Пришла пора вам квитаться с Богом, Хотя не верили вы пророкам.» — Это вы, вы меня распяли! Думали, Христос из стали? Стали заранее Cosa nostra. Знаете, буква такая — Аз? Значит — Я. Так вот она первая. Каждый из вас — тринадцатый апостол, если считать вперемешку. Я не потерплю эту насмешку. IV Кто в смерти виноват? Иуда? Пришёл за мною в сад… «Иуда». Он тоже знал, что не пойдёт на лад. И за меня отправился он в ад! Слышишь? Иуда меня целовал, а не Ты! Цепями шеи душат послушных кресты. Чёрным объята душа, Больше нечем дышать. Ты бросил меня на землю, «Отец». Тебе я больше не внемлю. Отец! К чему — снова и снова то бремя, Как будто исправит их время! Ты бросил меня, оставшись в раю! Ты это начал, а я теперь здесь стою, как забытый языческий идол. Раньше не подавал виду, но знаешь, папа, мне страшно поехать в лагерь этапом, мне страшно прослыть лжецом или урком, мне страшно сдохнуть от голода в дурке, валяться в подъезде, побитым и слабым. Оказаться неправым — страшней всего, потому что не пустят даже в ковчег Ноев. Боже, Я любил Тебя больше, чем себя самого, и потому дальше теперь от себя, чем от Нас обоих. V Мне впредь не плыть с теченьем в водопад. Мне тем не быть, к кому идёт толпа. Не важно, здрав или сошёл с ума, я нёс вам свет, я нёс добро, я нёс любовь. Но по лицу от игл кровь, так суждено, я покидаю снова этот свет. Я понял всё. И перечень обид и бед достался вам. Пусть в сторону свернёт с прямого путь, я не вернусь — и ваша то беда, что сам себе же стал я храм. Гора Голгофа с плеч — нечего беречь, нечего хранить и защищать; решать: говорить или молчать, ходить или стоять на месте. Я крест не понесу — повесьте! Месть себя не заставит ждать. Пророчеств не счесть, но Смерть не окажет человеку такую великую честь: разом и навсегда — придётся вам пострадать. «Больше не будет лечебных касаний, Подле меня вы напрасно не стойте. Слово забыто священных писаний — Псалмы во спасенье души себе пойте.» VI Наши услышь голоса. Мысли узнай, Господь. Плевали на образа, просим теперь помочь. Рано писать исход. Воплем больным и криком молим твоей пощады. Нет здесь больше отрады, только твоим ликом сокрыт от нас неба свод. Рано умрёт человек, рано замедлится бег, истин в устах наших нет, гортани — отверстый гроб, смехом полнится рот, жиром сочится пот. Ты же не прав, Господь, мы же тебя спасли. Что перед духом плоть? Что пред огнём угли? — Эй, Иисус, ты чего, куда ты пошёл? — Я ухожу к отцу. И будьте вы прокляты. В себе я слышу божий глас. И больше я не верю в вас.

30.09.23 — 09.10.23