unholy child

засыпать, когда в нескольких метрах от тебя происходит непрекращающаяся словесная перепалка сложно. хемма не уверена, почему никто другой не делает им замечания, поэтому берёт инициативу на себя. кэтал не может с ней не считаться и это удобно, хотя хемма честно старается не злоупотреблять. убедившись, что фрит там, где ему положено, она с чувством выполненного долга ложится назад и наконец засыпает. утро у неё, как и у остальных рабов, начиналось примерно по одному и тому же сценарию. просыплись вместе с рабочими, разбуженные их переговорами и приготовлениями к грядущему дню. сборы, выбор одежды, украшений. те, у кого были длинные волосы занимались причёсками. ни украшения, ни причёски хемма не любила. волосы просто расчёсывала, одежду выбирала простую, хоть виллоу и покупала им с лани что-то новое и по людским меркам красивое достаточно часто. нередко хемма помогала лани выпутать рыжие кудри из ветвистых рогов. как-то так получалось, что за ночь её волосы умудрялись не только оплести рога самыми невообразимыми образами, но при всём этом ещё и запутаться в узлы, которые приходилось долго и терпеливо распутывать, вооружившись расчёской. проблему можно было легко избежать. например, можно было заплетаться на ночь. но лани забывала об этом практически каждый вечер, беззаботно заваливаясь на кровать, позволяя волосам жить своей жизнью. после завтрака хемма не успела даже заправить кровать, потому что линда, старшая горничная, первая из двух людей-рабочих, с которым монстрам было позволено разговаривать, зашла и сказала, что мисс виллоу хочет видеть хемму. прямо сейчас. та удивлённо вздохнула, но немедля, направилась к комнате хозяйки. в последний раз они были вместе две недели назад и хемма была уверена, что она всё ещё не в настроении видеться. в комнате было оживлённо. гораздо более, чем следовало бы утром, ещё и после завтрака. хотя виллоу, конечно, не была привязана к расписанию и вполне могла поесть раньше. или ещё не есть совсем, что более вероятно. все три горничные, служившие юной мисс лично, ходили туда и обратно от шкафа до зеркала, перед которым виллоу стояла, отметая один наряд за другим. предлоги звучали самые разнообразные: «слишком празднично», «слишком официально», «это я надевала на прошлой неделе». чем дольше хемма наблюдала, тем больше убеждалась в двух вещах: виллоу сама не знает что надеть и при этом очень нервничает. — мисс, доброе утро, — хемма ловит чужой взгляд и тепло улыбается, — вы хотели меня видеть? — конечно хотела, раз позвала. что за глупые вопросы? — виллоу кривит лицо, не отрываясь от своего занятия, — иди сюда. помоги выбрать. хемма согласно кивает и подходит ближе, не обращая внимания на грубость. — не в настроении для зелёного? — тихо интересуется, не наблюдая ни одного платья в любимом цвете виллоу. — слишком предсказуемо. нужно что-то… необычное. не то, что я ношу каждый день, — она хмурится сильнее, отсылая очередной наряд, — но не так, чтобы выглядело, будто я слишком зациклена на внешнем виде. — если позволите, а какой повод? виллоу встряхивает головой, будто возвращаясь к реальности. смотрит на хемму проснувшимися глазами. — отец едет проверить как идут дела в виноградниках. берёт с собой меня и харви. от собственных слов она будто оживает. — это чудесно, мисс, — улыбка хеммы становится шире. она знает о том, насколько сильно её хозяйка увлечена делами отца и искренне радуется чужой радости. — поедешь со мной. почему не нарядилась? ты же знаешь как я люблю, — впрочем, радость быстро гаснет за очередным упрёком. — простите. не успела, вы так рано позвали… — то есть это, по-твоему, моя вина? — конечно нет, я имела ввиду, — глаза хеммы расширяются в страхе, но она замолкает, замечая, что виллоу не злится по-настоящему. будто в подтверждение, та смеётся и легко кивает. — иди, надень что-нибудь красивое. даю полчаса. хемма не любит украшать своё тело. наряды из дорогих тканей, золото и жемчуг, всё это она не трогала почти никогда. и до недавнего времени виллоу это не волновало, но где-то с месяц назад она начала требовать, чтобы хемма носила всё, что было ей подарено. и хемму, по своей натуре спокойную и покладистую, это, внезапно, злило. конечно, она никогда не показала бы этого сама, но те самые две недели назад что-то от этой злости к хозяйке всё-таки просочилось. спустившись вниз, она с отвращением смотрит на ящик с одеждой. очень хотелось его пнуть. она не испытывала иллюзий касательно своего положения, но всё это как будто делало её похожей на куклу. даже не на живое, пусть и бесправное существо, а на бездушный кусок фарфора. — ну что там? — равнодушно спрашивает кэтал, видимо опять занимавшийся допросами фрита до её прихода. — поеду с мисс виллоу на виноградники. кэтал жмёт плечами, очевидно, изначально не заинтересованный в ответе, зато лани заметно оживляется: — она тебя позвала с собой? правда? это же здорово! вы помирились? она больше не злится? а едете когда, скоро? хемма качает головой, ловя лани за руку. — да, позвала с собой. нет, не злится. или просто не показывает. едем как заложат кэб. поможешь одежду подобрать? лани счастливо хлопает в ладоши, конечно она поможет. она всё это обожает. шелк и украшения, чем больше, тем лучше. любит быть красивой, кто же ей запретит. любит, чтобы её друзья тоже были красивые и не важно, считают ли её своей подругой в ответ. через час хемма, вместе с другими монстрами, садится в специально отведённый для них кэб. там не было окон, только две небольшие прорези под самой крышей. не совсем понятно почему, хемма и не собиралась делать ничего глупого. ей просто было интересно посмотреть на улицу. но в целом, она была рада. выбраться из лагеря, увидеть что-то кроме серых стен, услышать что-то кроме нескончаемых лекций о том как можно и нельзя себя вести. было страшно, да. но и интересно. хемма понимала своё положение. его ей объясняли, приучали к идее полностью принадлежать кому-то, с того возраста, когда она научилась понимать слова, если не раньше. все, что она знала, это уроки и правила, она уже привыкла к этой роли и даже не думала, что может быть по-другому. для неё это была нормальная жизнь, и даже не приходило в голову, что может быть иначе. а когда дверь кэба наконец открылась, вместо большого кирпичного дома она увидела… виноградники семьи ламберт занимали собой площадь, какую заняла бы средняя деревня. стоя с одного края поля его другого конца было просто не разглядеть. процессия из трёх людей и четырех монстров шла между рядов шпалеров. большинство рабов взгляда от работы не отрывало, но редкие монстры, только попавшие туда, всё-таки осмеливались. за несколько минут процессия дошла до небольшого здания. роберт приказал ру и одному из телохранителей остаться. виллоу, следуя примеру отца, тоже оставила хемму снаружи, предварительно заботливо приказав встать в тень. — вижу, у тебя всё хорошо? вы с юной мисс помирились? — ру подаёт голос как только дверь здания закрывается. — по-моему нет. оба говорят спокойно, с усталыми улыбками на губах и полуприкрытыми глазами. похожа не только манера речи, но и их внешний вид. они похожи настолько, насколько два кровно не связанных существа могут быть друг с другом. единственное явное отличие, пожалуй, это рога. у хеммы высокие, прямые, как у газели, а у ру совсем небольшие, теряющиеся в мелких волнах (ещё не кудри, но совсем близко к ним) волос. впору говорить о схожем вкусе их хозяев, да только кто ж осмелится. — юная мисс выглядела счастливой. — она рада провести время с отцом, разумеется. не значит, что её гнев по отношению ко мне сменился на милость. — разве стала бы она тогда брать тебя с собой? хемма тихо посмеивается, смотря на ру. он был здесь почти что втрое дольше её, появился, когда госпожа ламберт носила будущую хозяйку хеммы под сердцем. а всё равно был так зациклен на своём владельце, что никак не приспособился к привычкам и поведению других членов семьи. если господин ламберт — роберт — злился, это было ясно и очевидно всем. и тогда объекту его злости приходилось туго. однако он так же быстро отходил, снова любовно смотря и перебирая волосы избитого до полусмерти существа. злость юной мисс — так сама виллоу настаивала, чтобы её называли — могла быть такой же быстрой как у отца. но она могла быть и долгой, тянущей, незаметной никому кроме того, кому посчастливилось её разозлить. наказанием были не столько побои, сколько неведение. и так не всегда предсказуемое поведение становились абсолютно непонятным. что с тобой сделают, приласкают или ударят? позовут обедать вместе или будут морить голодом? оставят без хозяйского внимания на недели или позовут с собой посетить самое заветное, желанное место? никогда нельзя угадать. можно только смириться и ждать. хемма, на всякий случай, всегда готовится к худшему, а при лучшем исходе, постоянно напоминает себе слишком не радоваться. — лучше расскажи как ты, — хемма просит, аккуратно разглядывая чужое тело. на удивление новых синяков она не замечает, по крайней мере, не на открытых участках. — всё хорошо, благодарю за беспокойство, — слова слетают с губ почти что рефлексом. это стандартный ответ для любого, но хемма не любая. поэтому она даже не замечает этой фразы, цепляя только последующие слова. те, которые, конечно, не вся правда, но хотя бы не откровенная ложь, — господин в последнее время в хорошем расположении духа. уж не знаю за что нам такое счастье, но пока он счастлив — счастлив и я. всё снова перекрывается фальшивой улыбкой. хемма знает её наизусть, потому что сама часто пользуется. уголки губ вверх, рот немного приоткрыт, чтобы показались передние зубы. голова слегка вбок в очаровательном жесте невинности, а глаза закрыты, чтобы не передавать реальных эмоций. большего добиваться бессмысленно. ру не пожалуется, не ей уж точно, насколько бы долгой и тёплой не была их дружба. их люди вышли только через несколько часов. до этого пару раз выбегал девятилетний харви, невинная душа, развлекался, рассказывая хемме и ру о книге, которую недавно прочитал. потом забегал назад. потом снова на улицу, к ближайшим кустам винограда, от которых ру его мягко, но уверенно оттаскивал. так обращаться с людьми, конечно, было не положено, но дети господина для него были в первую очередь детьми, а так же ответственностью. после роберт, а значит и остальные с ним приехавшие, пошли по территории самого виноградника. видя других монстров, тощих, усталых, в рваной одежде, непривыкший к такому харви присмирел, потупил взгляд, ухватился за подол сестры. та, совершенно спокойно продолжая светскую беседу с отцом, успокаивающе погладила брата по голове. хемма с ру переглядывались, потому что им смотреть на других было так же сложно, как и человеческому ребенку. — смотри, куда ты могла бы попасть, — роберт больно хватает её за локоть, силой тащит вглубь поля, — внимательно смотри, во все глаза. потом расскажешь что увидела. это не было наказанием, господин ламберт просто в целом не отличался нежностью и тактом в отношении монстров. и хемма, только из лагеря, босая, в такой же рваной одежде, смотрела. на других, "менее удачливых", возящихся в земле, с такими же рыхлыми и грязными, как и эта земля лицами. один из монстров, на вид совсем молодой, не сильно старше хеммы, не работал. сидел на коленях перед кустом, лбом к опоре. роберт остановился, хемма, конечно, тоже. — как по-твоему, почему он рассеялся тут посреди рабочего дня? в голосе нет злости или раздражения, слышна только усмешка. хемма смотрит на сутулую спину исполосованную белыми шрамами. — в-возможно он заснул, господин? случайно? роберт смеётся и подталкивает её к парню. — ну тогда давай, разбуди его. она мнётся с ноги на ногу, заламывая руки. а точно можно? не будет ли это грубо? да что там грубо, что случится с ним, когда он придёт в сознание? отлынивать от работы это плохо, но попасться за этим... оборачивается на роберта, тот кивает и скалится. хемма сглатывает ком в горле и делает ещё шаг вперёд. — п-простите... проснитесь, пожалуйста. вы не можете... вам нужно работать. пожалуйста, просыпаетесь. — ты смотри как задрых. даже не дернулся. насмешка сочится и капает на землю. хемма вздыхает и пытается снова. на этот раз касается чужого плеча и легонько тормошит. — мне жаль, что приходится вас вот так... но пожалуйста... хемму прерывает звук падающего тела. тела, которое она пыталась разбудить. холодного как лёд тела, теперь лежавшего, а не сидевшего на земле, с открытыми, поддернутыми серой плёнкой глазами. хемма сама леденеет в мгновение, отдёргивает руку, отступает назад так быстро, что чуть не спотыкается. — он... он... — мёртв. и уже давно. наверное с ночи. дурёха, что ты, трупов никогда не видела? хемму трясёт, но она делает над собой усилие и отворачивается. хотя тут же жалеет об этом, потому что встречается взглядом с робертом. он больше не самодовольный и заинтересованный. в нём до ужаса пусто. спокойствие и безразличие. только капля раздражения виднеется, когда он замечает чужой испуг. — тут таких каждый день штук по пять. десять. двадцать. иногда больше. когда холода или жара вообще на сотни переходит. он делает паузу, видимо, ожидая каких-то слов от неё. вместо этого девочка только молчит, пока большие глаза округляются и намокают. там в лагере, когда она узнала, что какой-то богатый человек ищет монстра, по многим параметрам совпадавшим с её, хемма ощущала смесь противоречивых эмоций. гнетущее чувство страха, волнение и предвкушение перед встречей с новым хозяином. она не знала, чего ждать и что подумают о ней, но в то же время было любопытно узнать какой человек её купит, что будет делать, чего будет от неё, хеммы, ожидать. её снова тащат, в этот раз обратно в кэб. рассказа о том «что увидела» не требуют, да в этом состоянии она навряд ли смогла бы сказать хоть что-то. смерть она видела впервые. по приезде ей объяснили ситуацию более подробно. не роберт, конечно нет. он лишь толкнул хемму в сторону кучки горничных, видимо, только того и ждавших. хотя и они не сказали ни слова. они только молчали на протяжении всего времени: пока раздевали, мыли, приводили волосы в порядок, одевали в новое, чистое и красивое. когда хемма потеряла уже всякую надежду и просто смирилась с молчаливым обращением, в комнату вошла женщина. на тот момент хемма, конечно, её имени не знала, но после запомнила и выучила очень быстро. она выглядела строго, носила тёмно-фиолетовое платье простого кроя, подходящего ей по возрасту, волосы с седыми прядями держала в высоком пучке. — вижу, тебя привели в порядок. это хорошо, — она одобрительно кивнула горничным, те кивнули в ответ, оставили головы в наклоне, — пойдём. хемма повиновалась без раздумий. варианта не сделать чего-то, что ей приказал человек, в её голове просто не было. — как тебя зовут, дитя? дитя? так её ещё не называли. он была рогатой, отродьем, нечистью, просто монстром в конце концов. но дитя? — я хемма, госпожа, — тихо, шаги шире, чтобы поспевать, глаза в пол, чтобы не споткнуться и случайно не встретиться с человеком взглядом. — просто линда. господ у тебя в этом доме и так хватает, так что зови меня по имени. — да, линда. ни удивления, ни времени на раздумья. так должно быть всегда. говоришь да, а после статус или, если человек так хочет, имя и больше не думаешь ни о чём, кроме исполнения приказа. — пока мы идём есть время. спрашивай, что ты хочешь знать? только быстро. такие приказы хемма сама про себя называла креативными. нужно было не слепо повиноваться, а самому что-то придумать. для неё это было сложно, пока она не поняла, что нужно говорить то, что человек хочет услышать. несколько секунд молчания, потом вопрос: — есть ли что-то, что я должна знать о господине ламберт? чтобы лучше исполнять свои обязанности перед ним? линда поднимает брови и смотрит вниз с удивлением. — хочешь знать что-то о роберте — спроси его монстров. хотя бы один из них точно сейчас внизу. но раз уж такой вопрос, не разумнее ли спросить о будущем владельце? — но господин ламберт и есть мой владелец, — тут же кусает язык. «но». возражение человеку. так нельзя, — я имела ввиду, что… линда останавливается. хемма замирает не доходя полшага. ожидает, что её как минимум отругают, но подними она голову и посмотри на женщину, увидела бы, что та лишь мягко улыбается, по-видимому, даже не заметив ничего. — так тебе что, не сказали? ну конечно, старая моя голова, стал бы роберт на такое размениваться, — добро посмеивается собственным мыслям, — девочка, тебе повезло, запомни это. ты не принадлежишь тому, о ком говоришь, по крайней мере не полностью, — линда возобновляет шаг и хемма тоже, — он купил тебя в качестве подарка. твоей хозяйке исполняется десять через два дня, тогда и познакомитесь. она милый ребёнок, не сильно младше тебя, если я, конечно, правильно оцениваю твой возраст. хемма идёт следом и внимательно слушает. её тренировали для работы с детьми, это было слегка сложнее. она никак не могла взять в толк кого и в какой степени нужно слушаться: ребенка или родителя. это зависело от большого количества вещей, начиная возрастом и заканчивая погодой за окном. она жалеет, что её купили так рано. ещё два года и она бы лучше разбиралась, уроки по уходу за детьми заканчивались по достижении шестнадцати лет. но она справится. она должна, у неё просто нет выбора.