Russian Roulette

«Здравствуй, Дин?», — пронеслось в голове Винчестера. Откуда этот незнакомец знал его имя? Неужели Дин и правда пешка, которую крутили и вертели эти люди. Неужели все здесь знали, насколько отчаян и глуп он. Винчестер недоверчиво смотрел на мужчину, забывая, что его рука крепко зажата в теплых мужественных ладонях. Да, это рукопожатие весьма отличалось от нежного прикосновения Патрика, которое произвело лишь неприятное ощущение. В ладонях мужчины в плаще Дин почувствовал какое-то спокойствие. Подобная энергетика исходит обычно от родных людей: от матери, нежность которой он давно позабыл; от единственной любимой женщины, с которой так и не удалось создать семью, потому что он слишком увяз в беготне за тенью своего брата. Может, немного от Бобби, потому что раз в тысячу лет тот напивался и мог выпалить честно, что он гордится Дином, как гордился бы собственным сыном. Он ощутил, как с каждым словом этого паренька, с глубоким синим взглядом и крепким рукопожатием, его плечи опускаются вниз, а напряженные мышцы расслабляются. Он совершенно не понимал, о чем тот так уверенно болтает, этим непривычно низким тембром, потому что мог думать только о том, как спокойствие разливается по его венам. — Что? — резко вырвав себя из мыслей, заявил Дин. Очнулся, одернул ладонь и вернул себе прежний, непоколебимый вид. — Как-то после «здравствуй, Дин», я немного потерялся. Мы знакомы? — Нет, конечно же, нет. Я как раз говорил о том, что мужчина позади меня полчаса назад сообщил о твоем прибытии. Собственно, он здесь, чтобы зафиксировать нашу сделку и оставить наедине, — спокойным тоном, будто они обсуждают кетчуп в супермаркете, объяснил мужчина. — Славненько, тогда давайте начнем поскорее, — вскинув руки, буднично заявил Дин. — Да, конечно, как тебе будет угодно. Услужливый. Такой услужливый, что аж мурашки бежали по телу Винчестера. Ему и правда на секунду показалось, что эта сделка выеденного яйца не стоит. Так, обычные рыночные отношения: кому-то жизнь и деньги, а кому-то... яма с червями. Дин слонялся из стороны в сторону, потирая хмурый лоб и поглядывая на свой мобильник. Пропущенный от Бобби, но ни единого сигнала из больницы. Это успокаивало. Время у него есть. — Мистер Винчестер? И ваша подпись тоже, вот здесь, рядом с мистером Новаком, — сдержано призвал мужчина в пиджаке и подал ручку. Дин приблизился к бумаге. «Соглашение о неразглашении». «В случае летального исхода, обе стороны претензий не имеют... бла-бла-бла полученные средства будут переведены на счет в течение... бла-бла-бла. Если одна из сторон нарушит соглашение... штраф... бла-бла-бла». Винчестер всегда читал документы через «бла-бла-бла», и в этот раз ничего не изменилось. К тому же он был настолько встревожен происходящим, что буквы через раз складывались в единые слова и предложения. Зацепила лишь одна графа, рядом с которой уже красовалась элегантная, воздушная подпись через заглавные буквы «К» и «Н». — Кастиэль... — хмыкнул Винчестер и поставил подпись чуть ниже, под своим именем. — Да? — склонив голову набок, поинтересовался мужчина в плаще. Дин поднял на него взгляд, все еще находясь в гримасе шаловливого мальчишки, но осознав, что мужик совершенно не разделил его юмор, тут же прокашлялся и отошел от стола с соглашением. Он ничего не ответил. Не к месту было размышлять о том, что имечко у того странное, но в голове Дин, конечно же, успел пошутить про набожных мамаш, ангелов и развратных монашек. Через пару минут комната опустела и оба кинули взгляд на револьвер с белой рукоятью. Как только взгяды пересеклись, по спине Винчестера пробежал холодок, оставив неприятные покалывания после себя. Вот и все. Два незнакомца в сыром и жутком помещении, и единственное тепло, которое наполняло этот мрак — исходило от их собственных тел. Винчестер нервно сглотнул, переводя взгляд с револьвера на мужчину. Еще пять минут назад он хотел с этим покончить как можно скорее, но теперь эта идея не казалась такой же удачной. Живот неприятно скрутило от сковавшего страха. Он смотрел на Кастиэля и надеялся, что тот возьмет инициативу на себя, но мужчина умиротворенно поглядывал на револьвер и думал о чем-то своем. — Я не знаю, что делают в таких ситуациях. Может, ты хочешь что-то сказать, в чем-то признаться, очистить душу? — А ты меня уже хоронишь? — усмехнулся Кастиэль, мягко переводя взгляд на парня. — Нет, но... не знаю. Прости. Я не каждый день совершаю самоубийство или... слежу за тем, как это делает кто-то другой, — приблизившись к столу, признался Винчестер. Он разглядывал этот револьвер и просто не знал, как найти в себе силы. Он любил брата, до ужаса любил, но в этот миг ему было настолько жутко. Инстинкты тарабанили в его висках, в сердце, даже в желудке. Все тело будто искрилось, пытаясь предупредить, что затея кошмарная и ему стоит бежать отсюда. — Не извиняйся, Дин, я разделяю твои чувства. Как и ты, пытаюсь понять, в какой момент свернул не туда, что в итоге оказался в этом вонючем склепе, — Кастиэль посмотрел по сторонам, а затем на свои ладони — они были в пыли из-за того, что тот облокотился на стол. — Кажется, это периодически здесь происходит. Я чувствую запах старой крови. Дин попытался принюхаться. — Ничего не чувствую, кроме вони и плесени, — фыркнул Дин, пытаясь отряхнуть стол, чтобы усесться на нем. — Это нормально, если ты не был на войне. К сожалению, такие как я просыпаются и засыпают с запахом крови своих сослуживцев каждый день. Это въедается в память, — горько усмехнулся Кастиэль и облокотился на рядом стоящий столб. Дин не знал, что ответить. Еще мальчишкой, он тайком пробирался на лестницу из детской и, пока его отец глушил алкоголь с армейскими приятелями, слушал рассказы о том, что такое война. Джон так и не смог пережить случившееся с ним, с его боевыми товарищами, а смерть жены окончательно довела его до ручки. Он пил все чаще, старые травмы возвращались к нему с новой силой. — Мне очень жаль, приятель. Мой отец так и не смог смириться с подобным, — наконец, прошептал Винчестер, опустив голову вниз. Мысли об отце заставили его прослезиться. Это был самый неподходящий момент, чтобы вспоминать чудовищные моменты из его жизни. Кастиэль понял это сразу же, как только Винчестер спрятал свой взгляд. — Барабан будем вращать после каждого хода, — обозначил мужчина. — С математической точки зрения такую игру вряд ли назовешь честной, но я не хочу, чтобы кто-то из нас осознавал, что следующая пуля принадлежит ему. — Если курок не взведен, барабан будет вращаться свободно, — задумался Дин и повернулся к мужчине. — Это миф, Дин. Патрон не будет проседать внизу постоянно. Начнем с того, что это Наган, а значит масса не может повлиять и барабан остановит пружина фиксатора. Дин опустил глаза в пол и набрал легкие полные воздуха. Он не мог поверить, что прямо сейчас, в эту секунду обсуждает механизм револьвера, который, возможно, прострелит ему череп. — Готовился что ли, изучал теорию вероятности? — отшутился Дин. — У меня был интересный жизненный путь: я много лет отдал командованию ангельским гарнизоном. — Ангельским? — скривился Дин. — Не фактически, конечно же. Это кодовое название. Не важно, — отмахнулся Кастиэль. В комнате повисла тишина. Через несколько минут Винчестер набрался смелости и спрыгнул со стола, поправляя рукава старой куртки и делая вид, будто он совершенно готов к «бою». Он неумело схватил ледяной ствол, не рассчитав, что масса его значительно превышает ожидания. Возможно, Дину казалось, что он занял призовое место в конкурсе «самый невозмутимый вид», но Кастиэль от чего-то улыбнулся и подошел ближе. Мужчина протянул руку и раскрыл ладонь. Теперь Дин мог разглядеть его пальцы: они были изящными и тонкими, словно с картины Альбрехта Дюрера «Руки молящегося»*. При этом, в них было столько мужественности и силы. Этот человек был трудягой. Дин по себе знал. — Давай, Дин, все в порядке, я могу начать, — уверенно и спокойно произнес Кастиэль. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Дин подумал, что мужчина в плаще был уже слишко много раз на пороге смерти, если пережил те же события, что и его отец. — У тебя есть семья? — неожиданно выпалил Винчестер, вверяя в чужие руки револьвер. Кастиэль на долю секунды изумился, а затем снова скрылся за бравадой стойкого мужика. — На самом деле, это не твое дело, ведь на тебе не лежит никакая ответственность, ты же это понимаешь? — как можно мягче произнес Новак, чтобы не задеть интерес Винчестера. Дин захлопнул распахнутые губы и молча кивнул. — Отлично... но я могу ответить тебе. Если ты про жену-детей, то — нет, у меня никого нет. В случае моей смерти тебе не придется испытывать вину, — снова Кастиэль мягко улыбнулся и сделал несколько шагов назад. Дин неосознанно последовал его примеру и отошел подальше, к самой стене. Его тело было насквозь пропитано страхом: глаза бегали как заведенные, на висках показался холодный пот, а руки безбожно дрожали, спрятанные в глубине карманов его куртки. — Все будет хорошо, Дин. Ничего не бойся, ладно? — Хватит меня успокаивать, я в норме, — рявкнул Винчестер, — кажется, это ты сейчас будешь держать ствол у своего виска. — Успокаивая тебя, я не концентрируюсь на собственных страхах, — неожиданно признался Кастиэль. Дину было приятно услышать, что не такой уж он и стойкий, каким пытался казаться. Кажется, это разорвало барьер между двумя незнакомцами. Впервые за все это время Кастиэль увидел еда различимую мягкую улыбку на лице Дина. И Винчестеру показалось, что этим он растопил сердце сухого праведника. Не зря же Новак смущенно улыбался себе под ноги. Он был красив в этом. Кастиэль возвел руку с револьвером к своей голове. Сердце Дина, кажется, замедлилось. Была слышна только старая, дряхлая, клацающая вытяжка, которая нихрена, на самом деле, не помогала воздуху циркулировать. Дин замер. Кастиэль прикрыл глаза. — Щелк! — Да нахуй, чувак, господи! — Винчестер ринулся к Кастиэлю, будто знал его сто лет и переживал, как за близкого человека. — Не самые подходящие слова, чтобы упоминать их рядом с Господом, — сурово произнес мужчина в плаще, но его голос предательски дрожал. Винчестер остановился в шаге от него, оглядывая с ног до головы и нервно сглатывая. — Не самое подходящее время, чтобы обращать меня в веру, Кас. Я ни разу за тридцать лет не был в церкви и не молился никаким богам, извини, если расстроил, — выпалил Винчестер и забрал револьвер из руки мужчины. Дин вернулся на место, откуда недавно наблюдал за возможной кончиной этого незнакомца в бежевом плаще и с галстуком, чья синева не могла сравниться с цветом глаз. Он улыбался, слегка оголяя белоснежные зубы, что вызвало негодование у Винчестера. — Чего ты лыбишься? — Кас? — повторил за Винчестером Кастиэль. — О, извини, я не знаю, что на меня нашло... — растерялся парень. — Нет, это не проблема. Просто... меня еще никогда так не называли. Это слегка странно, но звучало приятно, — убедил Кастиэль и опустил глаза в пол. — Ты хочешь что-то сказать или попросить? — он вернулся к их неприятной «игре». Дин стоял столбом и пялился на этого незнакомца, который, возможно, последним видел его живым. Он хотел что-нибудь сказать или попросить, — он-то никогда еще не был так близок к смерти, — но слова застряли где-то в горле. Ответом было неуверенное мотание головой. Кас ответил покорным кивком и завел руки за спину, смирно ожидая. Рука не хотела подниматься. Ее словно привязали к бедру. Дин поглядывал на тяжелый револьвер и у него перехватывало дыхание. Рвотные позывы из-за страха начали напоминать о себе, но он просто не мог сдаться на полпути. Кастиэль начал расплываться в его глазах и он было подумал, что это конец. Но это были лишь слезы. Слезы, которые напоминали о том, что в его жизни было столько приятных моментов, которые не хотелось забывать. Не хотелось выходить из игры так рано, еще и по собственному желанию. Но кто-то из них должен был. Какая разница, если каждый в этом мире конечен. Будет у него еще месяц, год, десять лет — и что? Итог для всех один. Именно сейчас в памяти всплыл момент, когда они с отцом и братом устроили дорожное путешествие к Бобби. Дину почти десять, Сэмми — пять. Отец ушел в бар, а Дин оставил брата на пару минут, чтобы сбегать за чипсами из автомата. Отец вернулся раньше и обнаружил испуганного Сэма в одиночестве. Дину тогда морально всыпали по первое число, но он все равно был рад, ведь отец показал хоть какие-то эмоции за последние годы после смерти мамы. «Твоя обязанность — оберегать Сэмми, я большего у тебя и не прошу, Дин. С ним может случится все, что угодно, он еще маленький. Ты это осознаешь? Черт возьми, поганец! Поклянись, что ты больше никогда в жизни его не оставишь», — в голове звучал строгий голос отца. Не оставит. Он не оставит! НИКОГДА НЕ ОСТАВИТ. — Щелк! Еще один шанс на спасение брата. Он не знал, сколько времени простоял вот так, сжимая рукоять пистолета у виска, но дорожки слез уже высохли, а Кас, — дай бог ему здоровья, — стоял неподвижно и молча, ожидая своей очереди. — Ты скажешь ему, как выиграл эти деньги? — наконец, разорвал тишину Кастиэль, убеждаясь, что Дин окончательно вернулся в момент. — Что? Откуда ты... — Ты прошептал это, когда нажимал на курок, — неловко обозначил мужчина. — И, эмм... возможно, это прозвучало как осуждение, но я просто хотел узнать, расскажешь ли ты правду своему брату? — Кастиэль шагнул вперед и разорвал замок из рук за своей спиной. — Не хочу давать советы, но это было бы неразумно. У меня был брат, и если бы он сделал для меня что-то подобное, я бы не смог жить с таким бременем... Дин подошел к столу и аккуратно разместил на нем пистолет. Кас хотел было приблизиться и забрать его, но Дин решительно накрыл револьвер своей рукой. Это был знак, что им обоим нужна пауза. Винчестер за четверть часа будто пережил несколько сердечных приступов. Пара минут, а может и десяток — ему были необходимы как глоток воздуха, которого здесь и без того было мало. — Нет. Если он выживет, я никогда ему не скажу об этом. Он не простит меня, — признался Винчестер, снова запрыгивая на стол и роняя лицо в ладони. — Я и так здорово опекал его все эти годы, что он решил сбежать в чертов колледж. Если бы я так сильно не давил, он бы остался в городе и был бы под моим присмотром. — Но ты не защитишь его ото всех бед, Дин, — мягко произнес Кас и шагнул ближе к Винчестеру. — Прости, я наверняка говорю тебе то, о чем ты слышал тысячу раз и, да, это неприятно, но факт остается фактом: несчастье невозможно предугадать. Я потерял брата в болезни... тяжелой, серьезной болезни. Мы были близки, но на такое невозможно повлиять. Как и на тот факт, что моего близкого товарища закололи в переулке негодяи, которым не хватало денег на дозу. Дин дернул головой в сторону мужчины, попутно теряя слезы. И чем тут было крыть? Что Дин лучше знает, как уберечь Сэмми? Что он костьми ляжет, но будет вытаскивать его из передряг? Он знал правду. Знал уже очень давно, что маниакальное желание оберегать навсегда застряло под его ребрами. — Черт, парень, кажется, ты пережил столько дерьма. Мне очень жаль, правда, — сокрушался Винчестер, укладывая на чужом плече свою ладонь. Осознав нелепость своей тактильности, он тут же отстранился и сложил руки в замок на своих коленях. — Именно, Дин. Но Бог не посылает нам испытаний, которые мы не в силах пережить. Ты тоже переживаешь свои личные Апокалипсисы, но можешь из них выбраться. Хотя бы из одного из них. — Я ничего не могу с собой поделать: боролся, борюсь и буду бороться за него каждый гребаный день, час или минуту, что проживу. — Когда он выберется, ты должен пообещать мне одно: начать жить, — произнес Кас и снова потянулся за револьвером. Плечи Дина рухнули вниз, а глаза тоскливо проследили за его движениями — он снова шагнул на безопасное расстояние. Винчестер почувствовал новый прилив слез. — Я не могу, Кас, — срываясь, шептал Дин. — Ты должен. И ты сам это знаешь. — Почему ты просишь меня об этом? Почему добр ко мне? Ты даже меня не знаешь. Кто ты такой, черт тебя побери... — Не важно, кем я был до встречи с тобой. Важно, кем я останусь в твоей памяти. Может, стану твоим ангелом-хранителем? — улыбнулся Кастиэль и возвел руку к виску, плотно прижимая револьвер. — ЩЕЛК!