Я назову эту историю твоим именем и буду помнить её вечно

Я не могла поверить, что это происходит со мной. Напротив меня сидит Джордж Уизли, сидит настолько близко, что я могу разглядеть каждую его веснушку и переливы всех цветов, которыми наполнены радужки его глаз. Он касался моих щек, проводил невесомые линии вокруг губ тонкими пальцами, а я не могла налюбоваться им. Я чувствовала его тепло, я чувствовала его самого. Всю его любовь. Джордж, покраснев с ног до головы, признался, что я его первая девушка. Может быть, именно поэтому мы так зависели друг от друга с того самого дня, как Джордж признался мне. Однажды вечером он совершил подвиг. Точнее, это была почти ночь, давно стемнело, и единственным источником света на улице была белая полная луна. Я готовилась видеть первый сон, как услышала жуткий скрежет металла за окном, затем шорох, другой. Спустя еще секунд двадцать таких звуков в комнате стало вдруг еще темнее чем было — что-то заслонило просвет луны в окошке. Сон куда-то мгновенно улетучился, и я так резко подскочила на кровати, что в глазах забегали искры. Моргнув пару раз, я смогла разглядеть внушительную фигуру в окошке — кто-то пытался залезть в окно. Еще секунда и я могла бы громко закричать, если бы лунный свет не упал на лицо ночного гостя. Это был, конечно, Джордж. Сама абсурдность идеи залезть в окошко через крышу должна была дать понять — это он. Я пробежалась глазами по парню. Волосы уже успел потрепать уличный ветер, и они торчали в разные стороны, отливая неясным кирпичным оттенком в синеватом свете луны. Большая серая футболка помялась в некоторых местах, а ткань ночных штанов была подвернута до колен, видимо, чтобы не мешать движениям. Парень улыбался во все тридцать два и покачивал ногами, сидя на подоконнике, затем спрыгнул, и тогда я заметила в его руках книгу, которую он тут же будто случайно заслонил спиной. Мы виделись с Джорджем всего пару часов назад, и, видимо, эта короткая разлука уже была невыносима. — Что ты тут делаешь? — грозным шепотом спросила я, передразнивая Молли. — Пришел к своей девушке! — таким же шепотом ответил Джордж. — Но вместо нее тут какая-то ворчливая старушка. — Кто еще тут старушка! Ты родился раньше меня, дедуля Джордж! Я поднялась с кровати, а он в этот же момент с подоконника, и мы обнялись. — Неужели нельзя одну ночь спокойно поспать? Мало того, что мы и так мешали Фреду все это время? И почему нельзя было войти через дверь? — Эй, настоящие мужчины всегда залезают в башни принцесс через окна! Это благородно! Ты что же, книжек не читала? — Джордж приподнял брови и скорчил рожицу важного человека. — Во-первых, твои книги слегка устарели, во- вторых, ты навел столько шума, что весь дом уже точно не спит, сколько секунд, как думаешь, еще пройдет, прежде чем Молли откроет дверь в мою комнату? — хотя мне было приятно, что Джордж отважился залезть на крышу, он мог пострадать, и я укоризненно взглянула на него. — Так давай вернёмся в мою комнату! Полезешь в окно? Я помогу! — энтузиазм парня ни на каплю не уменьшился. — Ну уж нет! Оставайся теперь здесь. Ты же этого и добивался, верно? На лице Джорджа появилась та самая ухмылка, и его глаза блеснули. — О, ну все понятно, прекрасный принц! Пойдем ложиться. — Ура! — Джордж затанцевал, словно ему лет пять, но выглядел настолько прелестно, что я невольно улыбнулась. Я потянула парня за руку, и мы упали на кровать. Тут он, наконец, вытащил книгу, которую прятал все это время. — Что это? — спросила я. — Это подарок. — гордо произнес Джордж. В темноте книгу было не разглядеть, и я зажгла лампу на прикроватной тумбочке. Свет упал на обложку, и я узнала знакомый стиль магловского издательства. — Где ты ее взял? — восторга в моих глазах было даже больше, чем следует. — О, это долгая история! — Джордж от удовольствия даже заерзал на кровати, ему явно льстила моя реакция на обычную книжку. — Когда Гермиона была здесь на прошлой неделе, я попросил ее помочь мне с этим, и она сама оформила заказ книги, я в этом ничего не понимаю, знаю только, что магловской почтой в наш дом она прийти не могла, и потому мы оформили заказ на один из домов в соседней деревне. И я перед рассветом пошел туда, чтобы успеть перехватить посылку у почтальона. Оказалось не просто объяснить ему, почему я не могу дождаться ее в почтовом ящике. Вроде, должна быть интересной. Гермиона помогла мне с выбором, она сказала, ты любишь такое. Я раскрыла книгу, корешок приятно хрустнул, я перелистнула форзац и принялась читать вслух. Мы много раз делали так с Джорджем. Как правило, читал он, а я в какой-то момент засыпала, а просыпалась в его объятиях. В этот раз читала я. Уизли не спускал с меня глаз, и я чувствовала его пристальный взгляд. Прочитав страницу, я придвинулась ближе к нему, а когда появились первые диалоги, мы стали читать их по ролям. Занятие получалось смешным, потому что иногда мы читали реплики друг друга, путались, возвращались к тому с чего начали и читали заново. Когда так прошло какое-то количество времени, и на часах уже давно перевалило за полночь, мы, уставшие, начали искать закладку для новой книги. Вставать с кровати не хотелось и приходилось выбирать из того, что было. В итоге среди страниц торчала яркая обертка конфеты «Гиперязычок». — Послушаем музыку? — сонным голосом спросила я, отодвигаясь от прикроватной тумбочки. — Тебе не кажется, что звук музыки разбудит весь дом? Читать шепотом это одно, а…— начал было Джордж, но я его перебила. — Иногда я забываю, что ты мало что знаешь о маглах. Я потянулась к ящику и вытащила наушники, провод которых запутался, и принялась развязывать эти сложные узлы. — Что это? — заинтересованно спросил Джордж, и я протянула ему распутанный провод. — Ну, проигрывателем я тебя учила пользоваться на прошлой неделе, а теперь делаем шаг вперед, сможем слушать не только кассеты и шипящее радио. Я замолчала на пару мгновений, чтобы рассмотреть Джорджа. В приглушенном свете лампы его глаза блестели карим, от удивления он приподнял брови и стал напоминать маленького ребенка, которого знакомят с чем-то новым. Он вертел в руках провод и рассматривал наушники, видимо пытаясь понять, как они работают, а затем выдал: — Напоминает удлинитель ушей… — Да, немного, — согласилась я. — Так вот. Это наушники. Все очень просто, это — я показала на провод. — вставляется в телефон, а это в уши. — В тот телефон, который у нас на первом этаже? Никогда бы не подумал. — Джордж сдвинул брови, а я зажала рот, чтобы не разбудить смехом весь дом. — Ты чего смеешься то? Вспомнив старинный домашний телефон, который действительно стоял на отдельном столике в гостиной, чтобы семья Уизли могла созваниваться с маглорожденными знакомыми, я снова хохотнула и продолжила: — Телефоны бывают разные. Тот, что стоит внизу — домашний, с его помощью не получится послушать музыку. А вот с помощью этого. — я подняла с тумбочки свой телефон. — очень даже можно. Удивляюсь, что ты раньше его не замечал. Хотя, когда я здесь, пользуюсь им редко, время занято другим. Джордж принял этот комплимент в свою сторону и взял в руки телефон. Когда он рассмотрел его вдоль и поперек, я подключила наушники и протянула один Джорджу. Он аккуратно взял его пальцами, посмотрел на меня, и только после того как я вставила свой наушник в левое ухо, он последовал моему примеру. — Нет-нет. — снова засмеялась я, — тебе нужно вставить его в другое ухо. В правое, да, вот так. У меня есть плейлист. Я слушаю его, когда вечером сижу у окошка, теперь мы сможем слушать его вдвоем. И я включила перемешивание песен, прошла ещё пара секунд, и я увидела искренний восторг на лице Джорджа, когда началась песня. Светало. Небо приобрело светло-синий оттенок, и на горизонте белело. Ветер играл с листвой деревьев, в открытое окошко доносились звуки пения ранних птиц. Этот звук смешался со словами песни, и Джордж закрыл глаза, я смотрела на него еще пару мгновений, а затем поцеловала в нос. Уизли был не против, он обнял меня одной рукой, а второй приподнял подбородок и начал целовать. Казалось, музыка вдохновляет его, потому что целовался он куда нежнее обычного. Песня наполнила нас, мелодия слилась с нашими движениями, и мы наслаждались друг другом.

This is a love song for a girl Это песня о любви для девушки, Who will never know it’s about her Которая никогда не узнает, что она о ней. I know it’s pretty stupid Я знаю, что это очень глупо.

Я смотрю на Джорджа. Мне не хватит слов, чтобы описать его, но я опишу. Волосы: отросшие, но еще не слишком длинные, насыщенно-рыжие, они впитали в себя тепло летнего солнца, впитали запах шампуня и мыла, моих рук, его рук, аромат стирального порошка с наволочки и духов, дождя и ветра, воды в озере, травы на лугу. Брови выцвели на солнце и заблестели еще больше. Глаза. Такие большие. Они карие, но при свете моей желтоватой лампы в них видны зеленые прожилки, а рисунок радужки можно рассматривать бесконечно. На щеках малиновый румянец, поверх него веснушки, я уже много раз пыталась посчитать их, пока Джордж спал, кажется, я остановилась на семидесятой… Нос, хоть и с горбинкой, но аккуратнее него не найти, крылья его вздымаются, когда он делает глубокий вдох и дрожат, когда он шмыгает носом от утреннего холода. Губы тонкие но пухлые и малиновые, вкуснее их разве что сама малина, да нет, даже она не сравнится с Джорджем. И я сижу и могу рассматривать его вечно. Мне не стыдно прямо таки пялиться, пожирать взглядом, потому что каждый раз когда я отвожу взгляд, его образы лезут в мою голову, и хочется смотреть на Джорджа снова и снова. У нас появилась новая игра. Ее придумал он, а я подхватила, и теперь часто застаю его врасплох. Мы сделали короткий перерыв, а когда я потянулась за новым поцелуем, Джордж нарочно стал держать минимальную дистанцию. Я двигаюсь к нему, он назад. И я отстранилась, а в глазах Уизли тогда, клянусь, плясали чертята и блестел огонек. Спустя секунду он уже сдался и попытался меня поцеловать. Не тут то было. Я повернулась и Джордж угодил носом в мою щеку, прямо в родинку. Хохотали долго. И снова началась игра, теперь мы играли вдвоем. Теперь мы оба боролись с соблазном прикоснуться друг к другу. Мы тянули момент, а когда понимали, что один из нас вот вот не выдержит, отстранялись сильнее, потом снова дразнились и так несколько минут, пока уже не тряслось под сердцем, пока уже не тянуло где-то внизу. И мы оба позволили друг другу поцелуй. И это был самый прекрасный поцелуй в моей жизни. Почему? Он сидел прямо передо мной, и я могла чувствовать его дыхание, а поцеловать — нет. Я держала сама себя и от этого желала еще больше. А когда я не сдерживалась, Джордж сдерживал меня. И оттого поцелуй наш стал таким желанным, что мурашки по телу бежали, как будто я поцеловала парня в первый раз. Это правда было очень похоже на наши первые поцелуи, когда мы еще неумело и безудержно цеплялись друг за друга, боясь потерять. Со временем поцелуи стали привычными и обыденными. Но после этого утра я поняла, что на самом деле каждый наш поцелуй был самым лучшим, потому что это был Джордж Уизли, это была я… Он отстранился, и мы просто смотрели друг на друга, как всегда, не могли наглядеться, и я каждый раз видела в нем что-то новое, что-то еще более прекрасное чем раньше.

But I’m much too shy to tell her Но я слишком застенчив, чтобы рассказать ей. She’s beaming that smile, all the while Её улыбка все время сияет. I’m all choked up on my own throat Я не могу вспомнить, как дышать. I guess there is no hope Мне кажется, это безнадежно.

Еще много песен мы послушали тем утром, но даже спустя несколько дней я точно слышала, как Джордж напевал сам с собой эти простые строчки. — Looking out for you…