Любить его это…

Любить Игоря это забирать его из бара пьяного, когда он читает Маяковского и припоминать ему каждый четверг, когда они соберутся с Димой обмыть дело, неважно новое или законченное (потому что обмывать что-то в пятницу — банально, скучно и неинтересно), о том, что нельзя пить что-то крепче коньяка, в принципе что угодно, но не коньяк и что не равно таким же градусам, а ещё желательно немного. И знать, что они всё равно надерутся так, что Грома придётся увозить, а Диму и вовсе тащить до квартиры Юли, слава богам рядом, которая живёт вместе со своей девушкой Лерой. Это ходить с ним в театр, когда он ворчит на свой неудобный тёмно-синий костюм, но потом ловит взгляд Олега, который сидит в таком же, но светло-сиреневом и замолкает, параллельно ловя ещё и чужие взгляды. Это смотреть на разодетого в красный костюм Серёжу, у которого бегущей строкой в синих глазах капсом мелькает «пиздец», потому что сдержанный на первый взгляд Олег — тoт ещё собственник и хромать следующие дня два будут они оба. Это ходить вместе с ним на другой конец Питера за самой вкусной шаурмой. Это пичкать его витаминами за завтраком, закатывать глаза, когда он говорит про худобу Серёжи, хотя сам-то дрыщавый и не питающийся нормально. Присылать ему смску в обед, чтобы не забыл выпить ещё одну порцию и напоминать во время ужина, протягивая стакан с водой. Это целовать каждый его шрам (три пулевых между прочим и одно сквозное!) и шептать как же он прекрасен. И вообще, если бы Разумовский мог, то нарисовал бы его — выгибающегося на простынях, кусающего губы Олега, чтобы не стонать во весь голос, когда язык Серёжи творит с ним что-то невообразимое. На шрамы Грома у них вообще похоже отдельный фетиш. Серёжа больше любит те, что на животе, прикусив которые можно урвать более громкие стоны; а Олег на плечах и спине, особенно любит целовать их по утрам, когда они собираются каждый по делам или мимолётно вечером, когда все уже уставшие и сил на что-то большее чем ленивые поцелуи не хватает. Это не верить ему, когда он делает злобный взгляд. Потому что этот взгляд едва ли можно назвать злобным. Игорь прищуривает серо-голубые глаза и смотрит, нахмурив брови. Но ни Волков, ни Разумовский, выучившие все его фишки, не ведутся на это. Это собирать его на работу. Давать контейнер с едой и проверять процент зарядки на телефоне, на всякий случай пихать повербанк с собой. Это просматривать с ним альбом с фотографиями его отца, восхищаясь их схожей внешностью. Через десять минут Олег узнаёт его и рассказывает как Гром-старший когда-то давно помог отбить Серёжу от хулиганов, докопавшихся до его длинных волос и сломавших ему нос. Весь оставшийся вечер каждый, уйдя в свои мысли, будет думать до чего же тесен мир. Это знать, что теперь у Игоря есть куда идти, ради кого не брать ночные смены, а наоборот рваться домой пораньше к своим. Это познакомиться с Прокопенко и Дубиным, заезжая за ним на работу, распугать всех его коллег, которые, похоже, открыли новые ставки и гадали, как к молодому гению, филантропу и его охраннику («Он ж охранник вроде, да? В смысле у Разумовского нет охраны? А этот тогда кто?») умудрился приклеиться Гром. Да ещё как, причём, приклеиться — хер оторвёшь. Это видеть, как он скучает, чувствовать ответную любовь на себе. Удивительно, но Игорь, всё детство проживший без нормальной любви, первым из них учится говорить о ней. Волкову после войны было сложно, он вернулся оттуда, где любое чувство, любая эмоция считалась слабостью, промедлением. А если ты медлишь, то ты труп. Разумовскому, который ходил по психиатрическим клиникам, пил таблетки, было сложно не только получать, но и отдавать взамен, не боясь быть покалеченным или подставленным. Игорь сгладил всё. Первый произнёс «люблю вас», когда уходил на работу, перед этим прижавшись губами ко лбу каждого. Это прозвучало настолько обыденно и тепло для шокированных Олега с Серёжей, что с тех пор все вместе они уделяли хотя бы день в неделю на обсуждение своих чувств, эмоций и состояния в целом. Как оказалось, это сплотило их отношения ещё больше, приумножило доверие и освободило от многих мучивших мыслей. Это отдавать всего себя, чувствуя и зная, что он отдаёт себя в ответ. Просыпаться от его шагов в сторону ванны, слышать как он что-то напевает, стоя в душе и расслабляться, снова проваливаясь в сон, чувствуя Олега рядом. Это встать чуть раньше обычного и застыть на пороге кухни, смотря как он играет с кошкой, а та мурчит и отбивается от него мягкими лапками, не выпуская когтей. Это рассказать потом об увиденном Серёже, который немного разочаровывается, что упустил такое зрелище. Это тайком, чтобы Серёжа не узнал, подарить шикарный нож на день рождения. Серёжа всё равно узнаёт, а потом записывается на секцию борьбы. Так что ещё это — стоять с ним плечом к плечу и сражаться друг против друга. Чтобы потом, когда Олег повалит засмотревшегося на разумовский зад Игоря, поцеловать его до звёздочек под веками и головокружения. Это заставлять его учить не только матерные стихи Есенина и Маяковского, но также купить ему и сборник Ахматовой, всем сердцем любимой Олегом, потому что «классику знать надо, ребят!». Это на Новый год после «Иронии судьбы» устроить марафон Гарри Поттера. И нет, Игорь ни за что не признается, что ему понравился Сириус Блэк. Зато признается Серёжа, влюбляющийся в каждого персонажа любого фильма по щелчку пальцев. Они будут смеяться и говорить, что Блэк на самом деле должен был стать кумиром Олега, который неожиданно для всех увидел родственную душу в Молли Уизли. Разумовский с Громом устроили соревнование под названием «кто оригинальнее пошутит, что Волков мамочка — пытающаяся всех накормить». Любить его это как падать с небоскрёба. Любить его это словно играть в шахматы. Ты не знаешь какой ход будет следующим, но точно знаешь — в проигрыше не останется никто. Любить его это чувствовать себя на своём месте. Дома.