Ничего не предвещало беды.

      На следующий день, с самого утра, все готовились к прибытию ЭлитГарда. Джаз сидел на диване и присматривал за Проулом, который теперь не отходил от опекуна ни на шаг и постоянно посматривал, не больно ли ему. Когда ноги невыносимо ныли и терпеть было уже невозможно, Проул шел к Ретчету за помощью.       Ближе к полудню малыш уснул у Джаза на коленях. Тогда-то, буквально через несколько минут, приземлился корабль Ультра Магнуса. Все, кроме Джаза и Проула, вышли во двор их встречать. Конечно, лейтенант хотел положить искорку и поприветствовать прибывших, ему даже удалось убедить всех, что все будет хорошо и он выстоит, но резкий импульс боли, что пронесся от пяток до бедер в правом серво, чуть не устроил парню свидание с полом. На это, поймавший его Оптимус, строго на строго запретил ходить или вставать ему куда-то одному. Сентинела же не устроил тот факт, что лейтенант прохлаждается на диване, поэтому, не слушая просьб быть тише, он вошёл во внутрь базы и закричал: — Это несоблюдение субординации! — взвыл он прямо перед Джазом, чем заставил последнего чуть ли не вскрикнуть от неожиданности.       Испугавшись громкого и страшного крика, искорка проснулась и стала плакать, прижавшись к опекуну и зарывшись в его шейную магистраль, чтобы спрятаться от страшного бота. — Ну-ну, тише. Прошу. Никто тебя не обидит, все хорошо, — сказал Джаз осторожно поглаживая по шлему и спине крохи. Проул успокоился, когда диверсант развернул поля, спокойные и ровные. Визор опекуна немного потемнел от ярости. Ему столько времени понадобилось дабы убедить Проула, что все с ним будет хорошо, а теперь он опять нервничает. Столько негативных эмоций может плохо повлиять на спарка.       На плачь крохи в зал вбежала вся команда и злобно уставилась на «Прайма», а Оптимус прошипел. — Сентинел, он только заснул. Ты зачем его разбудил? — спросил он шипя как змея. — Почему ОН — «Прайм» тыкнул прямо в лицо меломана, тем самым заставив искорку обнять опекуна сильнее, дабы закрыть от того, кто может навредить. — Мало того, что не соблюдает субординацию, так ещё и не встаёт, когда с ним разговаривает старший по званию? — кричал Сентинел не замечая того, как кроха всё больше пугается. — Ему не рекомендуется вставать, это врачебное предписание, — ответил Ретчет со свистящим шипением. Он готов был разорвать ублюдка за такое отношение к Джазу и крохе.       Только Сентинел хотел, что-то ещё крикнуть, как вмешался Джаз. — Да заткнитесь уже! Все! Вы своим ором и руганью пугаете его, — сказал Джаз и все обратили внимание на Проула, который сжавшись в комок прижимался к опекуну. Малыш трясся и плакал, крепко закрыв оптику.       Сари подошла и осторожно погладила кроху по шлему, а потом, чтобы малыш снова уснул и успокоился, стала петь: Ложкой снег мешая, Ночь идет большая, Что же ты, глупышка, не спишь? Спят твои соседи — Белые медведи, Спи скорей и ты, малыш.       Когда Сари перестала, малыш, свернувшись клубочком, тихо спал лишь иногда всхлипывая от пережитого стресса. — Джаз, лучше будет, если вы уйдете в отсек. И искорка поспит и ты отдохнёшь, — посоветовал Ретчет, видя, как пациент снова схватился за голову, притушив оптику. Вообще ему ещё рано было выходить с мед.бея., но было решено, что за Джазом обязательно кто-то будет смотреть. Сари забрала искорку и отнесла в комнату, а Оптимус, так как был выше медика, под руки повел меломана, все в ту же кварту . Хромата не скрылась от глаз Магнуса, и тот пометил себе, что нужно будет серьезно поговорить с Сентинелом на тему его отношения к подчинённым.        Когда дверь в кварту закрылась, все стали обсуждать эту ситуацию, но тихо, почти шёпотом. К сожалению, ничего не решив они перенесли этот разговор на следующий день.