Свободное падение

— Лежите, ви перехвилювалися, — нарушила молчание медсестра, поправив больному капельницу и едва заметно погладив по руке. — Краще вам поспати до вечері. Чернобыль не спорил: он вправду чувствовал себя изможденным. В последнее время он вообще быстро уставал, но сегодняшняя встреча с родственником окончательно вымотала его, высосала все силы — вот что значит эмоциональная встряска. Прикрыв веки, он попытался расслабиться. Воображение тотчас же нарисовало ему самую прекрасную на свете картину, какую только мог вообразить Олег: лето, над безбрежной степью восходит яркое солнце, а беспечный бродяга-ветер качает седоватые стебли его любимых «забудек» — чернобыльника. Они шуршат, перешептываясь… Кажется, растение-тезка понимало город без населения как никто. Он не осознавал, что есть этот мирный пейзаж — плод фантазии или ускользающее воспоминание, — но искренне наслаждался им. -…Він вам повірив, — голос девушки заставил Чернобыльского отвлечься от своих грез. Снова открыв глаза, он увидел медсестру замершей возле тумбочки, где по-прежнему покоилась упаковка мозырской пастилы. Вздохнув, медсестра перевела взгляд за окно и прибавила: — А я боялася, що ваш план не спрацює. — Мій план? — тихо переспросил Чернобыль. В его вопросе не было ни иронии, ни издевки. Девушка обернулась. Кратко вздохнув, она как будто сразу все поняла и, подойдя к своей тележке, принялась собираться. На вопрос медработница не ответила, впрочем, ее собеседник — она не сомневалась — через пару минут позабыл, что он что-то спрашивал: его амнезия прогрессировала семимильными шагами. Вот уже скоро год, как бедняга терял из памяти абсолютно все за считанные часы, и ему приходилось снова и снова знакомиться с окружающими людьми, вещами, больницей… Страшное наказание — утратить рассудок. Но медики и нянечки, к сожалению, могли лишь сочувствовать безнадежному пациенту. Сам город относился к своей беде философски. Потеря памяти стирала его личность, зато он, свободный от эгоизма, получил возможность лучше понимать других. Его способность подняться над проблемой и расставить все на места удивляла окружающих, соседи нередко приходили к Чернобыльскому за советом и за глаза звали «новым юродивым». Порой к нему обращались даже медсестры или молодые врачи: выслушав чужой рассказ, мудрец помогал им нащупать выход. Чернобыль радовался за них. Он был доволен, что все еще может быть кому-то полезен. -…Як його звати? — вяло осведомился Олег, приподнявшись на локтях. — Марк Мозирський, — откликнулась девушка и поспешила разъяснить, желая тем самым помочь больному хоть частично восстановить то, что когда-то было ему так дорого: — Він ваш брат, білорус. Він дуже хороший. — Так, — согласился город и вдруг неожиданно ввернул в свою речь слово из языка соседей, хотя, вроде как, не должен был его помнить: — Неблагі. Двое замолчали. В окно палаты заглядывало ленивое апрельское солнце, где-то в саду заливисто пели птицы, вознося хвалу наконец-то наступившей весне. Мимо летел трамвай.

Май–июнь 2021 Минск, Беларусь

Словарик: Дрыгва — бел. «топь», «трясина». Сумаваць — бел. «скучать». Ня трэба — бел. «не надо». Дякую — укр. «спасибо». Занадто — укр. «слишком». Знову — укр. «снова». Тоді відпусти мене — укр. «тогда отпусти меня». Відчуваєш — укр. «чувствуешь». «Лежите, ви перехвилювалися. Краще вам поспати до вечері» — укр. «Лежите, вы переволновались. Лучше вам поспать до ужина». «Він вам повірив. А я боялася, що ваш план не спрацює» — укр. «Он вам поверил. А я боялась, что ваш план не сработает». «Як його звати?» — «Марк Мозирський. Він ваш брат, білорус. Він дуже хороший» — укр. «Как его зовут?» — «Марк Мозырский. Он ваш брат, беларус. Он очень хороший». Неблагі — бел. «неплохой». Примечание по «беларусам» и «белорусам»: Вы могли заметить, что в тексте встречаются такие слова, как «беларус», «беларуский», так и «белорус», «белорусский» — это не ошибка. Все перечисленные написания верны, но между ними имеется существенная разница, заметная только в русском языке и теряющаяся в белорусском: варианты с «а» относятся к Республике Беларусь как государству, варианты с «о» — к национальности. Сравните: «беларус» — гражданин РБ родом из ЮАР (с паспортом РБ), «белорус» — сын эмигранта из Гродно, всю жизнь живущий в Америке (с американским паспортом). Точно так же: язык у нас белорусский, белорусские сказки, песни, легенды, а вот университет должен быть беларуским (досадная ошибка законодательства, которая, верю, будет вскоре исправлена). Другими словами, между «беларусами» и «белорусами» та же разница, что и между «латвийцами» и «латышами». Однако в связи с тем, что данный вопрос в наше время часто носит политическую окраску, прошу не обсуждать его под моей работой. Вы можете написать мне лично, где я готов выслушать ваше мнение, выраженное в корректной форме. Спасибо за понимание. Прочие примечания: Дякуй — от бел. «дзякуй» («спасибо»), только без дзеканья. Човен — лодка, обычно выдолбленная из цельного куска дерева. На Полесье так называют любую лодку. На човнах во время половодья полешуки до сих пор перебираются от подворья к подворью, как в старые времена. «Хавайся ў бульбу» — дословно «прячься в картошку», шутливое белорусское выражение, обозначающее крайнюю необходимость затаиться. Дурноватый — от бел. «дурнаваты» — то же, что «дурной», но с добродушным оттенком. Галю, Марко, Олеже — звательный падеж. Применяется при обращении, в современном белорусском языке практически редуцировался, однако остался в украинском и польском. Тем не менее, иногда используется и в современном белорусском, но теперь в основном в разговорной речи. В тексте упоминается пастила с вишневой начинкой производства мозырской фабрики «Красный мозырянин»: бело-красно-белая, по чистой случайности оказавшаяся в цветах национального флага Беларуси, она наделала шума в СМИ, хотя в реальности свободно продается в продуктовых магазинах. Сорная трава чернобыльник — это полынь обыкновенная. В средневековье чернобыльнику приписывали способность отгонять зло и называли его травой забвения — см. параллель с болезнью, которой страдает пан Чернобыль. В Украине чернобыльник зовут «забудьками». Здание киевского приюта — плод моего воображения. Впрочем, я не сомневаюсь, что такие дома разбросаны по бывшему союзу и все еще существуют.