Завеса прошлого(Ч1)

Он ошибся. Инеж тенью проникла в его комнату в районе пол третьего, когда все слёзы были выплаканы, и родители улеглись спать. Ей безумно хотелось обнять его и прошептать слова благодарности. Попробовать обнять. Да черт с ним, просто коснуться. Снова коснуться. Каз был в кабинете, лицо парня лежало на столе, оно было повернуто в сторону окна, волосы взъерошены, веки плотно сжаты, брови сдвинуты, щека опирается на руку, сжимающую карандаш, губы чуть приоткрыты. Если ему и снится что-то, то точно не розовые пони, мрачно подумала девушка, посмотрев на капли пота на лбу. Он долго провозился с её родителями, отложив дела, которые требовали внимания, поняла девушка, смотря на чертеж и документы, служащие ему подушкой. В такие моменты ей очень хотелось иметь силу какой-нибудь шквальной, чтобы без препятствий перемещать его в кровать. Но то что она могла, это легко коснуться его плеч, приподнять, и откинуть сонного парня на спинку кресла. Оно не было удобным, но поза была более приемлемой для отдыха. Если это можно так назвать. Она принесла одеяло из спальни и укрыла им парня. Он пробормотал, что-то похожее на «не уходи», девушка вздрогнула, слова послышались отчетливей, он точно обращался к ней, хоть и во сне, но к ней. — Каз, всё хорошо, я с тобой, — она сказала это тихо, рядом с ухом, молясь чтобы Бреккер не проснулся, и посчитал это сном, видимо в этот раз её услышали. Он успокоился, морщинки на лбу немного разгладились, он откинул голову на спинку кресла, устраиваясь удобнее. Девушка улыбнулась, и стала рассматривать бумаги. Дом Кренсона был ей прекрасно знаком по «Зверинцу», там проходили различные празднества, которые она презирала всем сердцем. Но откуда Каз так хорошо знал дом? На соседнем листе было написано ещё одно имя «Гоф» — в отличие от первого, особняк почти не содержал основной информации, включающей в себя посты охраны, расположение дверей и пролетов лестниц, даже окон не доставало. Этот дом она тоже помнила более смутно, чем первый. До рассвета оставалось время и девушка решила достроить чертежи Каза, принести информацию, как всегда делала. По крайней мере это будет больше похоже на благодарность по меркам Бочки, всё равно ей сегодня не уснуть. Каз проснулся от лучей солнца, устремившимся прямо ему в глаза, он сощурился и осмотрелся. Парень заметил одеяло и понял, что сегодня ночью у него была гостья, но, что она здесь делала? Он думал, что Инеж будет спать с родителями, а не бегать по крышам ближайшие пару ночей так точно. Что-то случилось, но наверное не серьезное, раз она его не разбудила. Может она пришла ради него, хотела поблагодарить — раздался голос в голове, но его Каз быстро заглушил. Его словно ударило током, и он устремил взгляд в окно. Попрощаться. Однако «Призрак» покорно стоял в гавани, вокруг него никто не бегал, что наводило на мысли, что девушка всё ещё здесь. Однако, сердце продолжало предательски сильно колотиться в груди. Эта мысль была правдивой, и он убедился в этом через пару секунд, когда Призрак очутилась на его подоконнике, он почувствовал её, но устремил взгляд в стол, на беспорядочно раскиданные бумаги: — Что-то случилось, Инеж? Зачем ты приходила? — спросил он, привычным тоном, оборачиваясь на секунду, дабы проверить её состояние. Затем парень опять стал тщательно всматриваться во вчерашний чертеж дома. Она молча подошла, взяла карандаш со стола и дорисовала посты охранников в доме Кренсона, и расчертила спальню более детально. Затем протянула сверток, на котором подробно был расчерчен дом Гофа. Каз неотрывно следил за её руками, потом неудовлетворительно отметил, что бумага была взята с его стола, а он этого не заметил, но рассмотрев работу девушки довольно ухмыльнулся: — Хорошая работа, Призрак, но мне казалось, что этой ночью ты должна быть с родителями или… — парень осекся, может и правда не стоило преподносить такие подарки, может это была импульсивная глупость и теперь Инеж стало только хуже. От отметил, что кончики её пальцев немного дрогнули. Парень наконец поднял взгляд и посмотрел ей в глаза. Теперь он понял разницу. Не взгляд, у матери и отца Инеж глаза были более вытянутые и узкие, другая форма. Каза напрягла эта мысль, но он забыл о ней, как только она заговорила: — Каз… я не смогла уснуть, вот и пришла к тебе. Я хотела, — девушка замялась, Каз уже прочитал её мысли по смятению во взгляде, который буравил его руки. Он аккуратно протянул кисть правой руки и погладил её по костяшкам пальцев, сосредотачиваясь на теплой бронзовой коже и подавляя неприятные воспоминания: — Чем я могу помочь, Инеж? Ты лгала многим и много раз, — он старался говорить в привычном тоне. — Я не хочу им врать, — она цепко сжала его руку, впиваясь ногтями в ладонь. У Каза чуть закружилась голова, вода начала подниматься выше, но он цеплялся за её голос и легкое покалывание кожи на ладони: — Я хочу, Каз, помоги, мне сказать правду, — парень сухо рассмеялся от этого заявления: — Ты обратилась не к тому человеку, Инеж, — она знала, что он так ответит, в этом весь Каз. — Но ты бы не мог просто быть рядом, — коготки впились ещё сильнее в его кожу, другой рукой она одернула ему рукав рубашки, слегка задев кожу руки. Она волновалась, она тоже должна была скинуть броню. Каз зажмурился и Инеж тут же одернула обе руки, увидев как его лицо дрогнуло: — Прости. — Всё в порядке, — сказал он, но взгляд всё ещё был чуть затуманен, — хорошо, когда? — добавил он через пару минут молчания. Ничем хорошим эта идея не кончится. — Я приду в районе пяти, — сказала девушка, вставая на подоконник. — Инеж, — она обернулась, — через несколько дней будет дело, оно связано со «Зверинцем», — кивнул он на чертежи и хотел добавить, что она не должна участвовать в этом, может уехать с родителями и забыть об этом кошмаре. О нём. Но девушка прервала поток его мыслей и коротко кивнула: — Объяснишь всё завтра. Инеж хотела многое спросить у Каза, что же он задумал? Он не мог особо пересекаться с этими купцами, но он знает, что они связаны со «Зверинцем», может он решил нанести удар Танте Хелен, таким изощренным образом. Это в его стиле, её бизнес значительно даст трещину при сокращении доходов этих двух клиентов, из которых она вытягивала огромные суммы. На её губах непроизвольно заиграла ухмылка, в ней заговорила месть, она останется в Каттердаме, чтобы увидеть её крах. Кирпичик за кирпичиком, как всегда говорил Каз. Однако, теперь ей надо было подготовить родителей к серьезному разговору, не то что они были не готовы, вчера Суфия два раза пыталась поднять эту тему, но Инеж упорно уводила разговор в другое русло. Дошло даже до того что, она, мама и Айлин начали обсуждать внешние данные Каза Бреккера. Девушка даже удивилась, что они с первого раза так хорошо его запомнили. При этом когда её спросили, что ей нравится в этом парне, она без раздумий ответила: «Пальцы», на что получила усмешку от собеседниц и вопросительный взгляд отца, слушавшего их разговор в пол уха. Инеж не спорила, что Бреккер имел не плохие внешние данные, несмотря на то, что был калекой. Однако его лицо с острыми скулами, шрамом на подбородке и глазами цвета горького кофе были слишком привычными, родными, чтобы их выделить, а вот пальцы она видела реже, причём только она. Длинные, тонкие, аккуратные, приносящие спокойствие и уверенность. Айлин заметила, что обычно у парней красивый торс и Бреккер выглядит вполне спортивно, Инеж решила промолчать и не упоминать о том, что не раз видела его без рубашки, и сестре бы не очень понравились шрамы, которыми наградил его Каттердам. «Люди восхищаются чистотой тела», — вспомнила она голос Танте Хелен тогда. Вот именно, Танте Хелен, они не знали какой рассказ их сегодня ждёт после милых вчерашних бесед о родственниках, выступлениях и Казе Бреккере. Каз был прав в своём скептицизме, солгав она была бы спокойнее, но им она врать не хотела. Не могла. Они верили ей полностью, пусть тогда и примут полностью, а если нет… Она не хотела думать в подобном ключе. Он был прав и в том, что не лучшего человека она выбрала для поддержки, а если честно, то самого не подходящего во всём Каттердаме, да может, и на всей планете. Проблема была только в том, что полностью верила она только ему, он знал её лучше всех, как и она его. И если родители выгонят её из дома, то только он мог стать свидетелем данной сцены, только к нему она пришла бы в поисках поддержки. На глаза непроизвольно снова навернулись слёзы, но она упрямо вытерла их рукавом плаща.

***

Стрелки часов плавно подбирались к пяти вечера, атмосфера в номере отеля, где жила семья Инеж становилась всё более напряженной. Отец переминался с ноги на ногу, Суфия гремела посудой, громко переговариваясь с Айлин по поводу приготовленных пирогов. Младший брат экспериментировал с новым инвентарём, старшие обсуждали что-то в пол голоса. Затем Рафис вывел всех детей за дверь, шепнув им указания по поводу времяпрепровождения. Родители ждали дочь в компании с парнем, который встретил их на пристани. Никто не понял необходимости его присутствия при семейном разговоре, но раз она хочет, пусть будет так. Ровно в пять дверь распахнулась и в номер вошли Каз, опираясь на трость с головой ворона, в черном пальто, шляпе и перчатках и Инеж в темном плаще, в котором она почти растворялась. Верхнюю одежду они сняли, но парень всё ещё был в перчатках. Их ждали только Рафис и Суфия, с Барсом они столкнулись на лестнице и он сообщил, что все младшие будут через два часа, брат пообещал Инеж, что они не забредут далеко, и смогут, если что, о себе позаботиться, однако Каз всё же приказал Пиму, стоящему у дверей, проследить за ними на всякий случай. В молчании они прошли вглубь номера и подошли к столу, накрытому какими-то блюдами, на которые Грязные Руки не обратил внимания. Каз протянул руку обеим родителям, здороваясь, а после сел напротив них рядом с Инеж. Пару секунд стояла тишина. Каз незаметно снял перчатки, и взял её за руку, поглаживая большим пальцем, тыльную сторону ладони. Он был без понятия как стоит успокаивать девушек, и что ему делать если всё полетит к чертям. Она с удивлением отметила, что его ладонь немного потная и не такая холодная как обычно, он посмотрел на неё и девушка начала рассказ. Он слушал её голос, чувствовал её теплую ладонь в своей руке, всматривался в лица её родителей. Она рассказала всё. О похищении; о том, как Танте Хелен её щупала; била; продавала всем кому не поподя; как Каз стал её спасительной соломинкой; о первом убийстве; о слезах; о друзьях; миссиях. К концу рассказа она почти себя не слышала, она почувствовала, что вновь исчезает, как тогда в борделе. Она не проронила не слезы, в её голове звучал голос Каза: «Кирпичик за кирпичиком» Так она выстроила свой рассказ: грамотно, чётко, без излишних подробностей. Он всегда рассказывал так об их плане действий на миссиях. Она чувствовала, что отключилась бы, если бы не теплая рука Каза, держащая её ладонь под столом. Парень видимо тоже чувствовал её исчезновение или тонул сам, когда время от времени крепче сжимал её руку. Она закончила. Выдохнула. Погладила его большим пальцем по костяшкам, обернулась, изучив его непроницаемое выражением лица, а после взглянула на родителей. Она увидела как мать плачет, отец едва сдерживает слезы, но в их глазах нет жалости, там было что-то похожее на боль, разочарование и злость, перекрытые слезами. Инеж почувствовала как холодеет всем телом: — Мама, — осторожно произнесла она, девушка протянула свободную руку отцу. — Ты всё ещё наша дочь, Инеж, — тихо и медленно сказала Суфия, у Инеж немного отлегло от сердца. — Нам с мамой надо подумать, — тихо произнёс отец, — ты совершила непростительное, — добавил он одними губами, Каз услышал, судя, по вспотевшей ладошке и бледному виду, Инеж тоже. Она аккуратно отпустила Каза и подошла к ним, встав из-за стола. Мать встала и крепко обняла дочь, отец тоже. Каз молча наблюдал, это было похоже на прощание. Он отчаянно отметал эту мысль, смотря на стремительно бледнеющую кожу подруги, и скованные жесты её родителей. — Нам нужно время, Инеж, — сказала Суфия. — Вы не могли бы нас оставить, — продолжил Рафис. — Когда? — спросила Инеж, с надеждой в голосе, они переглянулись, — приходи завтра в это же время, — кивнули они. Сулийка сдавлено улыбнулась, оделась и вышла. — Парень, ты убил нашу дочь, дав ей в руки нож, — сказал Рафис вслед выходящему Казу. К голове прилила кровь. Я это знаю, мрачно подумал он, и кинул вслед, не оборачиваясь: — Если она и правда ваша дочь, то она ею и осталась, пережив всё, и продолжая верить в счастливое завтра и святых, которые давно покинули этот город, — он сделал акцент на первую часть предложения и вышел. Каз подхватил Инеж, когда она чуть не рухнула со второго лестничного пролета, спускаясь вниз. Приобняв сулийку, тем самым, позволив ей опереться на себя, он вышли из отеля, Бреккер чувствовал как она тяжелеет, а ноги заплетаются. Он прислонил девушку к холодной стене здания за углом отеля, где их мало кто мог увидеть: — Инеж, Инеж, посмотри на меня, — он немного потряс её за плечи, она подняла голову, ориентируясь на его голос, — Инеж, возьми себя в руки, Инеж, скажи что-нибудь, Инеж, не уходи… — он бормотал какую-то околесицу, тряся её за плечи и пытаясь привлечь внимание девушки, когда она упорно смотрела сквозь него. Казу Бреккеру пришла новая идиотская мысль в голову, после той, в которой говорилось, что надо притащить сюда её родителей. Но он решил, что пусть лучше она окончательно его возненавидит, чем сейчас потеряет сознание. Он выругался, а после прижался к её губам своими. Как и ожидал, Каз рухнул в ледяную воду, но он не закрыл глаз, он не отрывал глаз от её, он сжимал ей плечи своими ладонями в перчатках. Зрачки девушки резко расширились, глаза выразили сначала отвращение, потом злобу, негодование, страх, но после стали более привычными — ласковыми, в них появились слезы — она его узнала, она вернулась. Он хотел отпрянуть, но тут Инеж сама ему ответила. Парня будто стукнула молния, сердце забилось в бешеном ритме, словно было готово выпрыгнуть из груди. Она целовалась жадно, напористо, будто пытаясь уцепиться за ускользающую реальность. Воздух закончился и они отстранились, стоя лоб ко лбу, восстанавливая дыхание: — Ты в порядке? — выдавил он, — я сделал очередную глупость, — на удивление девушки его голос звучал виновато и растеряно, а на щеках играл румянец. Это ударило по её сознанию, до неё стало доходить, что сейчас произошло, и что перед ней стоял смущенный Босс Бочки, её щёки покраснели и она улыбнулась: — Лучше, можно я сегодня останусь у тебя? — Каз кивнул, медленно отпуская её и отворачиваясь. Она схватила его за локоть, он вопросительно вскинул бровь и обернулся, но глядя на её растерянное лицо, решил не задавать глупых вопросов, и согнул руку в локте, увлек её за собой: — Пошли, — он говорил спокойно, его скрипучий голос стал уже родным. Успокаивал.