Не обещайте деве юной

Ты в сновиденьях мне являлся, Незримый, ты мне был уж мил, Твой чудный взгляд меня томил, В душе твой голос раздавался Давно… нет, это был не сон! Ты чуть вошел, я вмиг узнала, Вся обомлела, запылала И в мыслях молвила: вот он! Александр Пушкин – Евгений Онегин Она даже не пыталась привлечь внимание самых блестящих женихов из числа соседей-помещиков. Чем ей был не гож молодой Езерский, богач и красавец? Чем не нравился Дыминский, который учился в Геттингенском университете и пленявший барышень томными взглядами и стихами собственного сочинения? К тому же у него было процветающее поместье, и он приходился Марье Алексеевне дальней родней. И стоило же вывезти Софи на сезон в Петербург, чтобы там она встретила француза, сохранившего лишь крохи фамильного состояния! Да, Себастьян де Сен-Жан был из старинного и знаменитого рода. Его родители погибли во время Террора, и мальчика спасла, вывезла из охваченной революцией страны и воспитала бабушка, Беатрис де Сен-Жан. Она одинаково прекрасно владела и пером, и шпагой*, и этот дар он унаследовал от нее в полной мере. Де Сен-Жан вырос в России, войн Буонапарте не одобрял, считая их захватническими, и при Бородино сражался на стороне русской армии. Его уважали как героя. Но разве можно считать его достойной партией для невесты из хорошей семьи? Француз, католик, не богат… а воинской славы и красивых глаз для семейного счастья вовсе не достаточно. Марья Алексеевна сама хорошо знала, что такое быть женой военного (а ведь Ланской был, по крайней мере, не беден!). И дочери не желала горьких дней и ночей ожидания и вечной тревоги. Взрослой женщине мечты и чаяния дочери казались глупой девичьей причудой. Софи же стояла на своем: или он, или никто. Лучше в монастырь, лучше сбежать… что угодно, если нельзя быть с ним! * Она узнала с первого взгляда. Едва только Себастьян де Сен-Жан переступил порог гостиной графини Т. Едва только заговорил. Тот же голос. Та же улыбка. Походка небожителя, ступающего по земле легко-легко. Их представила друг другу сама графиня. И как же это было больно, плести тонкое кружево светской беседы, мило говорить о незначительных вещах, когда хотелось сказать: наконец мы встретились снова, наконец-то я рядом с тобой, я больше никогда тебя не оставлю... Но Повелитель Судеб предупреждал: Сяо Синчэнь не будет помнить ничего, это для его же блага. В новом воплощении у него глаза были дымчато-серые, словно небо после дождя. Всё повторялось: разговоры о вечном, взгляды украдкой. (Неважно, что он не помнит! Помню я, и этого достаточно... Он такой же, каким был в прошлой жизни… но теперь я буду рядом с ним – зная, что его добротой могут воспользоваться – и я его уберегу!..). Вопреки неодобрению матери, Софья принимала приглашения де Сен-Жана на танец на каждом балу, радовалась встречам в театре или опере, отвечала на письма. И даже говорила с ним наедине в оранжерее князей С., дочь которых, Лиза, помогала влюбленным увидеться. Нет, Софья вовсе не обманывалась участием Лизы С. и ее романтическими охами, ахами и словами о дружбе, как в античности. За всем этим скрывалась расчетливая натура, намерения девушки были просты и ясны, как день. Пусть красивая соперница опозорится, когда ее застанут с этим эмигрантом, а княжеская дочь выберет себе достойную партию. Да и пусть! Софья не замечала никого, кроме Себастьяна де Сен-Жана. Что ей до мнения света, если это тот, кто предназначен ей самой судьбой! __________________ *женские дуэли были довольно распространены в описываемую эпоху З.Ы. Синчэнь (Себастьян) в этом воплощении родился в 1792 году, т.е. в 1812 ему было 20 лет. Его судьба и выбор не то чтобы абсолютно типичны для эмигрантов той эпохи (в основном французские дворяне во время Террора 1793-94 сбегали в европейские страны), однако вполне вероятны.