С новым годом

Курить с простуженным горлом ожидаемо больно: нёбо дерет едким дымом, грудь постоянно простреливает сухими кашлевыми спазмами. Курить больно, но Сереже похуй. Три сигареты быстро сгорают в окоченевших, еле шевелящихся пальцах и разлетаются пеплом по выстуженной квартире. Четвертой в мятой красной пачке не находится. Блядство. А за окном - метель. За окном - январь. За окном сигналят машины и целуются люди. В голове - вялые и неповоротливые мысли ворочаются булыжниками. В голове - пиздец. Жизнь - то еще дерьмо. Вместо прометазина, из которого можно намешать убойный лин, Сереже прописывают азитрал. Вместо теплого и уютного Ванечки под боком - открытое настежь окно и переполненная баночка с окурками. - Сереж, ты пьешь таблетки? - Да, Вадь, что я еблан какой-то? Правда в том, что Сережа еблан и таблетки не пьет. Покупает пачку, кладет на прикроватную тумбочку и забивает на неё хуй. Сереже в кайф пытаться выплюнуть собственные легкие каждые пятнадцать минут. - Серый, что делал сегодня? - Дрочил, Вадь, на ванин светлый образ дрочил, - произносит, натягивая опостылевшую маску клоуна. И смеется-смеется-смеется. Но правда в том, что Сережа на Ваню давно уже не дрочит. Тушит о запястья сигареты в попытках почувствовать хоть что-то - каждое утро, напивается дешевым вином до мушек перед глазами - из ночи в ночь, и не дрочит. Не понимает, как можно дрочить с тянущей пустотой в груди. Старая ашка с наполовину севшей батарей спасает от никотинового голодания. Сережа затягивается, наполняет легкие вишневым дымом и улетает. Голова кружится. Рука на груди, в руку лихорадочно бьется сердце. Почему все еще бьется - непонятно. Иногда Сереже кажется, что за грудиной у него - зияющая дыра. - Ваня звонил, спрашивал, куда ты пропал. У вас же вроде совместный кукинг должен был быть до того, как ты слег? - Да, Вадь. Но я уже хуй знает. Если еще раз спросит, передай, что я все еще не против поебаться, но стримить пока нет сил. Ваня и ему звонит, каждый день звонит, но Сережа стабильно забивает хуй, кладет побитый телефон под подушку и закуривает очередную сигарету. Ничего нового Ваня ему уже не скажет. Иногда Сережа открывает инстаграм и пялит на фотки его новой девушки. Лайкает, некоторые даже комментит. Потому что так легче. Так можно притвориться, что сердце истошно бьется в реберной клетке, притвориться, что он хоть что-то чувствует. И плевать, если в груди ничего не екает, сердце не заходится, мысли не перемешиваются. Внутренний сгиб локтя саднит и чешется. Волдыри лопаются, когда Сережа неосторожно сгибает руку. - Сереж, не чуди, пожалуйста. Я очень за тебя волнуюсь, кудрявый. - Я тоже тебя люблю, Вадь. Все будет хорошо. Но хорошо уже не будет. Сережа, кажется, больше ничего не чувствует.