Маленький соблазн или огромные последствия

      Это был самый обычный день. Утро, работа и дом, всё шло по одному сценарию уже второй год, но именно в этот промозглый дождливый день пришло осознание. «Я бесповоротно влюблён…»       На протяжении двух лет Зеницу работал в престижной компании с небезызвестным названием «Звук», владельцем которой был молодой альфа двадцати семи лет Узуй Тенген. Он был прославлен в мире музыки как первый молодой вокалист популярной группы Истребителей и человеком, основавшим самую крупную компанию по производству качественной музыки и оборудования. В широких кругах Тенгена называли монополистом этой сферы, на что он всегда скромно отвечал что это «блестящая правда». В жизни же альфа был высоким мужчиной крепкого телосложения с длинными платиновыми волосами и отнюдь незаурядной внешностью. Да что уж говорить, половина компании текла по такой внешности. Он был обладателем прекрасных рубиновых глаз, что обрамляли тёмные пышные ресницы, ярко выделяя глаза на фоне алебастровой кожи, которая всегда находилась в идеальном состоянии. Он постоянно растягивал губы в лёгкой полуулыбке, прекрасно зная что может завоевать своей улыбкой любого, будь то омега, бета или даже альфа. Если не хватит улыбки, в его запасе всегда оставались деньги, слащавые слова и крышесносный, по мнению Зеницу, запах, который не мог оставить равнодушным точно никого.       Только омег молодой мужчина как-то не воспринимал или точнее сказать ненавидел, нанимая на работу исключительно альф и бет, желая быть от слабого пола на расстоянии. Пусть смотрят, но на его территорию даже не лезут. Однако даже на корабле бывают крысы, такой маленькой крыской стал Агацума Зеницу, которого альфа ошибочно принял на работу, считая бетой, даже не спрашивая вторичный пол невзрачного паренька студента, что каждый день носил огромные очки с толстыми линзами.       Блондин неопрятно убирал свои волосы в непонятный пучок, ясно подчёркивая сложившийся образ типичного ботаника в каком-нибудь универе или консерватории. Как выразился однажды сам Тенген, выглядел Зеницу мягко сказать уныло, особенно когда приходил на работу в мешковатой одежде, делая весь свой образ невзрачнее некуда. Только Зеницу никогда не говорил что принадлежал к бетам, скрывая от начальства свой истинный пол. Он даже не обращал внимания на подколы своих сокурсников, что такая мышь точно не найдёт себе пару, учитывая зависимость Агацумы от музыки, которой он посвятил свою жизнь и с таким трудом устроился в престижную компанию. Он никогда не чувствовал влечения к противоположному полу, что начиналось у многих в те же шестнадцать, оно приходило только в течку, когда хотелось унять то жгучее чувство внутри. Но всё это было лишь мимолётно, такие моменты можно перебить блокаторами и холодным душем. До двадцати двух дожил, и ладно.       Только в жизни бывают злые и крутые повороты, которые ты встречаешь точно не на своих двух, а лёжа на асфальте, впечатываясь лицом, пока из носа не пойдёт кровь и тебе не подадут чистый дорогой платок с вышитыми инициалами. Этот день Зеницу запомнил надолго. Он закончил практику в консерватории и жутко опаздывал на собеседование, которое было просто мечтой для бедного студента, которому помогал Камадо, лично знакомый с начальством. Юноша договаривался за лучшего друга больше недели, прося какого-то альфу просто прослушать аранжировки, что писал Агацума. Одна из отправленных работ понравилась начальнику, на что он согласился на встречу, ожидая «дарование» к трём пятнадцати в своём кабинете.       Но на часах было уже три ноль пять, как до главного здания бежать бы пришлось ещё три станции. Зеницу тихо проклинал педагога, который не хотел принимать простенькую симфонию, ожидая от выпускника с экстерном как минимум Баха. «Что б я ещё раз решил пойти к вам на факультатив» — причитал мысленно омега, стараясь сократить расстояние через дворы и внутренне благодаря дедушку, что тот с детства заставлял заниматься атлетикой, которая в кои-то веки пригодилась.       Дыхание сбивалось по мере ускорения неуклюжего юноши, а очки намеревались покинуть чат ещё на первом километре, но держались на своём законном месте, покуда студент не хотел лишиться единственной возможности видеть и превращаться в слепого крота, ориентируясь только на исключительный слух, которым одарила природа, забывая про зрение вовсе. Впереди уже виднелось высокое здание крупной компании, и до собеседования оставались несчастные три минуты, как юноша успевал пробежать светофор на последней секунде. Только предательская ступенька у входа не позволила переступить порог здания, заставляя блондина познакомиться с прекрасным асфальтом, запечатлевая его физиономию, ярко целуясь. — Это было блестяще яркое столкновение, — донеслось от кого-то сверху, кто после своих слов услужливо протянул бордовый платок с вышитыми инициалами прямо на уголке платка. — Останови хоть кровь, — усмехнулся мужчина, поглядывая на ботаника, что так стремительно пытался попасть в большое здание. — Спасибо, — просипел блондин, принимая платок, тут же прикладывая тот к носу, чтобы кровь не запачкала светлый свитер, он не успел ещё поднять взгляд, как стал ощупывать очки, замечая трещину на линзе. «Придётся покупать новые…» — простонал омега, как на телефоне раздался оглушительный будильник, напоминая о важном собеседовании. — Опаздываю! — пискнул студент, совсем не обращая внимания на внимательный вишнёвый взгляд, что был направлен на него.       Зеницу совсем позабыл о своём помощнике, что услужливо одолжил платок. Он просто пулей направился в здание, молясь о том, чтобы начальник простил секундное опоздание. Зря… Молодой мужчина направился прямо следом за парнем, уже отмечая, что на работе будет явно не скучно, если это то дарование, о котором ему пел Камадо, заставляя слушать вполне неплохие аранжировки, подговаривая даже лучшего друга, чтобы тот надавил на внутреннюю совесть Тенгена, что спала многие годы. «И эта мышь будет работать на яркого меня?» — недоумевал альфа. — Тц. Главное чтоб работал, и та музыка была его рук, — успокаивал себя мужчина, проходя в здание, где каждый уголок и студия была оборудована им лично, а возле кабинета ожидал испуганный паренёк. «Точно бета» — отметил про себя Тенген, делая возможно самую роковую ошибку в жизни, принимая на своё судно маленькую серую мышь, что прячет острые клычки. — Ты просто принят, — кинул Узуй, совсем не смотря в сторону беты, проходя в свой кабинет, — Заберёшь документы у секретаря. Будешь хорошо работать, станешь им, — уже мотивировал альфа, пока челюсть Зеницу близилась к полу, — От тебя требуется полная отдача, если мне не нравится — переделывай, тусклую плесень не держу. Встретимся завтра, как там тебя? — щёлкал пальцами он, всё же посмотрев на студента. — Зеницу, — еле выдавил из себя юноша, поправляя очки, — Агацума Зеницу. — Значит здесь будешь одуванчик или одуван, — заприметил блондинистые волосы мужчина. Хоть что-то выделяющееся в образе ботана. Мужчина сравнивал волосы с первым, что пришло на ум. — С повышением станешь цветочком и так далее, имя нужно заслужить, так что работай, если хочешь услышать его здесь. Всё понял? — Д-да, — заикаясь ответил парень, не понимая что происходит, но уже соглашаясь с начальством, подтверждая кивком головы, отчего та начала кружиться, но глаза не могли оторваться от шикарного образа напротив. Как мужчина прислонился к двери, сканируя юношу, делая какие-то пометки в голове. Внутри что-то всколыхнулось, когда рубины посмотрели прямо в глаза. — Дресс-кода в компании как такового нет, но желательно не забывать про деловой стиль, — зачем-то уточнил Тенген, смотря на белые кеды юноши, которые никак не сочетались с непонятными клетчатыми штанами. Перед ним словно стоял школьник, а не молодой парень двадцати с копейками лет, — Если встречаешься с омегами, то пользуйся лёгким парфюмом, я не приемлю на работе посторонних тошнотворных запахов. В штате работают только альфы и беты. Опоздал — дедлайн сокращён, за тебя просил Камадо, поэтому не порочь имя друга. До завтра.       На последних словах мужчина просто повернулся спиной, бросая слова на прощание, закрывая дверь. Зеницу ещё минуты три стоял, рассматривая тяжёлую дверь что разделяла теперь не просто начальника, а Узуй Тенгена с одуваном, что принят на работу. «Принят… Я принят!» — не веряще повторялись мысли, пока на губах цвела самая светлая улыбка, распуская на душе одуванчики, в честь которых он теперь назван. Плевать на небрежность и такой цветок, главное принят. Теперь Зеницу работает в самой престижной компании в индустрии музыки. — «Камадо Танджиро, я по гроб жизни твой должник!» - благодарил друга Зеницу, не обращая внимание на ускорившееся сердцебиение, что колыхалось каждый раз, когда он сжимал платок, оставшийся от альфы.