Быть как ты

      Профессор Блэк рывком распахнула дверь, открывая себе взор на директора школы. Альбус терпеливо снял с переносицы очки-полумесяцы и потёр глаза. Беллатриса прошипела что-то на языке, понятном только ей одной, и прошла к столу.       — Альбус, у нас школа волшебства, а не Азкабан, — зарычала женщина. — Почему ты не можешь найти виновного?       Дамблдор сразу же понял, к чему клонит профессор, и учтиво указал ведьме на стул рядом с ней. Белла хмыкнула, скрестила руки на груди, но от предложения не отказалась. Первая победа над неумолимым нравом Блэк свершилась, и мужчина слабо улыбнулся.       — Она ничего не помнит, а вмешиваться в чужую память в Хогвартсе строго запрещено, и ты это знаешь.       Безупречная чёрная бровь поднялась на лице Беллы, и ведьма недоверчиво посмотрела на директора.       — Ты прав, но есть небольшая оговорка, — Беллатриса наклонилась чуть ближе к Дамблдору, будто собиралась рассказать самую страшную тайну, — нельзя, но с разрешения можно.       Альбус тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула. Она скрипнула под спиной мужчины, не ожидав резкого и сильного удара. Он вновь поправил очки, перебирая в памяти правила, добрую половину которых сам же и написал. Но Белла сидит довольная напротив задумчивого лица Альбуса. Она чувствует, что права.       — Она ни за что не согласится, — проговорил Дамблдор, скорее чтобы убедить самого себя.       — А если я поговорю с ней? Наверняка её родители забили тревогу и прислали несколько сотен гневных писем, — Беллатриса так же облокотилась о спинку стула.       — У неё нет родителей, а опекуны пока не в курсе.       Портрет известного травника, висевший на стене, покачал головой, прислушиваясь к разговору.       — И ты не декан их факультета, зачем тебе лишние проблемы, Беллатриса?       — Я защищала людей на войне, вытаскивала их из огня. Взрослых мужчин и женщин. — Блэк сделал паузу, а выражение её лица переменилось. — Подумай над моим предложением.

***

      Гермиона болтает ногами, сидя на больничной койке. Настроение сегодня на удивление отличное, но голова всё ещё продолжает болеть. Сон ухудшился, но от лекарств по утрам девушка чувствует себя гораздо лучше.       — Скажите, пожалуйста, кто оставил мне те цветы?       Мадам Помфри продолжила переливать отвар в баночку для студентки.       — Этот человек попросил меня не разглашать его имени, — медик отдала лекарство и посмотрела на девушку, — поэтому я не в праве отвечать на ваш вопрос.       Гермиона лишь кивнула и встала с места. Она быстро сложила пузырьки в широкие карманы мантии и пошла на занятия. Грейнджер идёт по коридору, а в кармане стекло о стекло стучит — набор на сегодня. Сломанные часы отстают, но секундная стрелка старается держать единый темп, пока не спотыкается о минутную, и время останавливается.       Волшебница входит в кабинет и присаживается за свою парту. Малфой с презрением смотрит, как учебники стопкой ложатся рядом с пергаментом и перьями. Рональд делает попытку пошутить над только что появившейся девушкой, но Гарри тут же его одёргивает.       Из темноты подсобного помещения выплывает чёрная фигура. Беллатриса не без интереса смотрит на свою студентку, и Гермиона отвечает ей грустным взглядом. Лекция началась, но Грейнджер никак не может сосредоточиться. Возможно, Поппи действительно была права, и нужно было отлежаться ещё неделю. Но сейчас она здесь, и свет яркого дня не слепит её, но голова продолжает раскалываться при каждом чётком слове профессора.       Гермиона тихо достаёт из кармана небольшой пузырёк и одним движением выпивает его содержимое. Чёрные глаза Блэк только на секунду задержались на Гермионе, как её взгляд перескочил на Пэнси.       — Страница сто девять. Я жду подробный конспект этой главы, приступайте.       Перья зашуршали по листам бумаги, и класс погрузился в работу. Даже Крэбб и Гойл бросили шуточки Малфоя и принялись за задание. Поттер всё ещё косо поглядывает на Гермиону, но быстро получает подзатыльник книгой от Беллы.       — Прошу вас не отвлекаться больше, если не хотите продлить свои отработки, — прошипела Беллатриса, и Гарри сразу же уткнулся в книгу.       Гермиона пишет криво и неаккуратно. Буквы неровными строчками скачут по пергаменту, но волшебница изо всех сил старается держать руку прямо. Беллатриса медленно проходит вдоль рядов, останавливаясь рядом с Грейнджер, и девушка чувствует внутреннее напряжение. Пергамент перестаёт мараться чернилами, а Гермиона ждёт хотя бы чего-нибудь. Но Блэк не произносит ни слова, вместо этого кончик её волшебной палочки легко касается наручных часов Гермионы. Трещины исчезли вмиг, а механизм сам установил верное время.       — Спасибо, — шепчет Гермиона, чтобы никто, кроме Беллатрисы, не услышал её.       И профессор действительно услышала её, но вместо ответа только слабый кивок, и Белла продолжает изучать дорожку между столами студентов. Блэк больше не смотрит в карие глаза, светящиеся луной из тёмного угла её кабинета. Не смотрит вслед, не следит за движениями. Она продолжает вести урок и отвечать на глупые вопросы.       После занятий Гермиона не задерживается — она видит, как Беллатриса с серьёзным лицом перебирает бумаги и не ждёт ни с кем разговоров. Дверь захлопнулась за спиной волшебницы, издав громкий хлопок, и Гермиона, прижав к себе учебники, спешит на обед.       «Ничего не меняется и никогда не изменится», — думает Грейнджер, когда огрызок от яблока падает в нескольких сантиметрах от неё. Малфой удивлённо посмотрел на собственное запястье, не поверив, что промахнулся. Но Гермиона не собирается унижаться, отвечать агрессией на агрессию, она знает, что когда-нибудь придёт и её время.       В эту ночь особенно трудно уснуть. Наверное, потому что Гермиона выпила за день несколько пузырьков от головной боли, когда мадам Помфри разрешила только один. Грейнджер ворочается с бока на бок, пока окончательно не понимает, что вряд ли уснёт.       Пол холодный и местами скрипучий, но Гермиона крадётся к выходу из общей комнаты для девочек. Камин в гостиной давно потух, угольки остыли, превратившись в серый пепел. Луна освещает диван и кресло рядом с окном, но для чтения её света определённо мало. Гермиона проходит мимо мебели и решает дойти до туалета.       Портреты на стенах спят, кто-то из изображенных храпит, а другие пытаются шикать на нарушителей тишины. Грейнджер вынула палочку на всякий случай, но не решается осветить себе дорогу — глаза и без того привыкли к темноте.       — Минерва, я как раз за тобой, — женский шепот за углом остановил Гермиону. — Мне нужно срочно покинуть Хогвартс.       — Для чего? — Макгонагалл хмурится, придерживая двумя руками махровый халат.       — Я не могу сейчас этого сказать, я…       В эту секунду Гермиона почувствовала себя виноватой, будто стала свидетельницей чего-то очень важного. Но дела профессоров никак не касаются её, и Грейнджер поспешила покинуть коридор. Удаляясь от места, она уже не слышит, договорила ли Беллатриса свою причину или нет. Но в груди девушки поселилась тревога.

***

      История магии. Гермиона поддерживает подбородок кулаком, а свободной рукой иногда делает пометки в конспекте. Остальная часть класса абсолютно не слушает профессора. Пэнси и Гойл играют в шахматы, хотя Гермиона с трудом верит, что эта парочка умеет читать. Малфой с максимально скучающим видом смотрит в окно. Иногда тишину общего гула прерывают Симус и Рон.        — Я только на секунду, вы не против, профессор? — в класс вошёл Дамблдор, и все разговоры мгновенно прекратились. — Вынужден всем сообщить, что до конца этой недели занятий по Защите от Тёмных Искусств не будет. Прошу внимательно ознакомиться с расписанием на первом этаже перед входом в Большой Зал.       Директор обвёл помещение взглядом и, заметив Гермиону, подмигнул. Волшебница слабо улыбнулась, и всё хорошее настроение, скопившееся за время отдыха, пропало бесследно. Кто-то из Слизеринцев радостно крикнул «Ура», когда директор покинул класс, а весь ряд Гриффиндорцев весело подбросил вверх пергаменты с домашним заданием.

***

      Первая игра в отборочном турнире по квиддичу начнётся через пару часов. Гермиона лежит на кровати в общежитии и читает книгу. Все девушки давно вместе с парнями покинули Хогвартс, чтобы подольше помёрзнуть, но посмотреть на разминку команд. Грейнджер вздыхает, когда мимо башни пролетает слизеринец.       Она думает о Беллатрисе: как было бы здорово встретить её на стадионе. Гермиона встаёт, плетётся до шкафа и достаёт тёплую одежду. Надежда встретить её там мала, но не попытаться будет преступлением.       Холодный дождь сменяется редкими снежинками. Первый снег в этом году и очень ранний. Рональд дует на замёрзшие пальцы в перчатках и поправляет нелепую вратарскую шапочку, пока Гарри говорит напутствующую речь. Гермиона присаживается на скамейку, и судья объявляет о начале.       Игроки быстро летают из стороны в сторону, а бладжер без устали гоняется за ними. Несколько раз вышибала пролетел в метре от голов болельщиков, но это только добавляет интереса игре. Всем, кроме Гермионы. Она ищет взглядом чёрную фигуру, но не находит. Место на профессорской скамье рядом с Дамблдором пустует. Дождь впитывается в древесину, раскладывая его на отдельные волокна и, когда место в них заканчивается, тонкой струйкой стекает под ноги профессора МакГонагалл.       Перерыв. Счёт почти равный, и обе команды остановились, чтобы обсудить стратегии. Гермиона встаёт со своего места, взмахивает мантией и идёт обратно в школу. Снежинки, упавшие на холодную землю, продолжают лежать, пока студенты не втопчут их в грязь. Возможно, завтра они уже растают и выпадут только через несколько месяцев, но сейчас Гермиона останавливается у припорошенного белого подоконника и оставляет на нём след от ладоней.       В школе тепло, и уши девушки сразу же порозовели от перепада температур. За воротами раздался звон и одновременный крик сотни людей. Перерыв окончился.       — Неужели первая игра турнира настолько плоха, мисс Грейнджер?       Гермиона споткнулась о собственные ноги, когда услышала женский голос позади. Улыбка тут же появилась на лице волшебницы, но она постаралась её скрыть.       — Я не очень интересуюсь квиддичем, профессор, — произнесла Гермиона, разворачиваясь.       — Как ваше самочувствие?       Беллатриса выглядит уставшей. Но аристократическое воспитание не позволяет всем подряд открывать слабости. Женщина кутается в тёплую мантию, а чёрные волосы вьющимися локонами падают на тонкие плечи. Гермиона понимает, что смотрит и молчит слишком долго только тогда, когда Блэк намеренно кашлянула.       — Я… хорошо, спасибо, — замялась Грейнджер, — и за часы отдельно. Они дороги для меня.       — Без проблем. — За воротами раздался ещё один радостный крик, и судья объявляет о равном счёте. — Думаю, мне пора. У нас ещё есть шанс отыграться.       Блэк кивнула студентке и поспешила выйти на воздух. Гермиона постояла несколько минут на одном месте, прокручивая в голове короткий разговор, и каждый раз ругала себя за свою глупость. «Можно же было спросить её о чём-нибудь, но о чём?» — думает Грейнджер, пока ждёт лестницу, ведущую в корпус Гриффиндорцев.

***

      — Да если бы не дождь, я бы!.. — в сотый раз оправдывается Рон, сжимая от злости кулаки. — И бладжер за нами гонялся чаще!       Стол, заполненный студентами Слизерина, взорвался хохотом, когда обиженный Уизли отвернулся к своей тарелке. Гарри с пониманием похлопал друга по плечу и вздохнул. Пэнси, крутившаяся рядом с парнями, ядовито посмотрела, как Грейнджер допивает чай, и соскочила со скамейки.       — Я слышала, тебя немного потрепало, — сказала слизеринка, совершая полукруг за спиной Гермионы. — А твой любимый профессор Слизняк, — Пэнси хохотнула в кулак, — ой, извините. Я хотела сказать Слизнорт, благородно отнёс тебя в больничное крыло.       Гермиона чувствует, как часто забилось её сердце в груди, оно почти достаёт до рёбер. Тошнота резким позывом подкатила к горлу, а глаза застилают слёзы, но девушка продолжает дальше слушать.       — Он всегда с тобой так любезен? — Паркинсон подошла совсем близко. Её ладони замерли над плечами Гермионы, а Уизли довольно присвистнул. — Чем вы ещё занимаетесь, когда никто не видит? А, Грейнджер?       В секунду, когда Пэнси собралась резко схватить Гермиону за плечи, её руки онемели и упали вдоль тела безвольными верёвками. Грейнджер замерла, уставившись на узор своей тарелки.       — Какого чёрта?! — вскрикнула слизеринка, не чувствуя рук. — Верни их обратно, ты, грязнокровка. — Паркинсон пихнула Гермиону коленом, и та болезненно ударилась животом о столешницу.       — Я ничего не делала!       Гриффиндорка соскочила с места под ошарашенные взгляды десятков людей. Пока Гермиона собирала со стола школьные принадлежности, Пэнси продолжила бегать от стола к столу, размахивая непослушными руками в разные стороны. Драко подавил появившийся смешок, но Гойл не сдержался и рассмеялся в полный голос.       — А ты чего смеёшься? Это ты сделал?       Поттер быстро отвернулся в сторону, запихав кусок картофеля в рот. Драко отскочил от Гойла и позволил девушке пнуть друга. Пока разъярённая Пэнси бегала за одногруппникам, Гермиона покинула Большой Зал.

***

      Гермиона ищет спокойствия в одиноком чтении книг. И сейчас, сидя в общей гостиной Гриффиндора, она протянула ноги ближе к камину. Учебник по ЗОТИ лежит на коленях, изредка сползая с них, но Гермиона вовремя поправляет его и проводит пальцем по корешку.       Одна большая тень резко закрыла её от тёплого огня. Она подняла голову, чтобы увидеть нарушителей тишины, и в голове пронеслось: «Опять».       — Что ты применила сегодня в столовой? — спросил Рон, скрестив руки на груди.       — Я… я ничего не делала, я ела, — оправдалась девушка. Её взгляд забегал по веснушчатому лицу парня.       — Ты сраная всезнайка, и никто другой не мог сделать этого! — прорычал Гарри.       Невилл сидит в углу гостиной и сжимается при каждом сказанном слове. Пальцы рук трясутся, парень до смерти напуган, он не представляет себе, каково это — быть на месте Гермионы. Пока Рональд и Гарри не переключились на него, чтобы выместить злость, Долгопупс сгребает в охапку чистые листы пергамента и убирается прочь.       — Значит, мало тебе было одной недели в больничном крыле, хочешь ещё? — Поттер выплюнул каждое слово медленно, выговаривая их по слогам. — Мы быстро можем это устроить.       — Ладно тебе, Гарри, — Уизли улыбнулся и толкнул друга в бок, — хватит с неё на сегодня, у нас ещё весь год впереди.       Гермиона выбегает из гостиной и бежит по коридорам школы. Факела горят на каменных стенах, тускло освещая путь до заброшенного школьного туалета. На удачу девушки, Филч бродит где-то в другом корпусе или, может, охраняет вход в замок, но Грейнджер уверена, что он бы и не смог её сейчас остановить. Гермиона падает, роняя слёзы на пол, ноги разбиваются в кровь, а коленки ночных штанов рвутся.       Гриффиндорка встаёт без капли уважения к себе. Она вовсе не тот лев, что изображен на флаге её факультета.       Дверь за худой спиной захлопывается, и вода, стоявшая в бачках унитазов, вырывается мощными струями наружу. Плакса Миртл, увидев знакомое, красное от слёз лицо, взвыла страшным голосом и пропала внутри канализационной трубы.       Маленькие кулаки с силой бьются о кафель пола, оставляют на нём красные разводы. Былые раны от удара расходятся новой болью, гораздо более сильной и жестокой. Гермиона чувствует, как голова её трещит по швам, но слёзы водопадом катятся по шее, оставляя на ней солёные дорожки. Только здесь и сейчас Гермиона самая настоящая и одинокая.       Белая плитка мокрая, лоб холодный от соприкосновения с полом. Гермиона вытаскивает палочку из кармана, когда злость новой волной накатывает на тело, и кран, некогда блестящий в свете месяца, взрывается, оглушая всё вокруг. Миртл не выходит из убежища, она закрывает уши руками и что-то шепчет под нос, лишь бы не слышать того, что сейчас происходит в её туалете.       Грейнджер взмахивает палочкой вновь, и стены, служившие ограждением между кабинок, взлетают в воздух деревянными щепками, бьются о потолок и окна и падают мёртвым грузом. Вода хлещет из повреждённой трубы, и вся одежда девушки насквозь промокла. Гермиона трясётся, но она уже не знает: от страха или холода.       Но никто не врывается внутрь, не спасает маленькую испуганную Гермиону. Никто не забирает её в тёплые объятия и не говорит слов любви. Она обвивает себя руками за плечи и издаёт пронзительный крик, и только теперь её силы окончательно исчезли.