It's always December.

      Это утро можно было назвать спокойным и добрым. В спальне было тихо, только настенные часы тихо тикали. Возле её кровати, на столике, стояла тарелка с овсянкой, какао и записка от Вари, в которой аккуратным подчерком были выведены пожелания доброго утра и что-то о пропуске завтрака. Глаза ещё слипались и на такую деталь сил обратить внимание не хватало. Николь проснулась в десять часов, что было поздновато для неё, но на это скорее всего повлиял вчерашний ритуал.       От него же немного побаливала голова. В глазах тут же всплыл образ директора и как она круговыми движениями массировала ей виски. Сколько всё это длилось она не знала, не помнила. По ощущениям буквально минуты, что вряд ли.       Сон уже не шёл, только урчание в животе заставляло откинуть пелену сна и аккуратно привстать. В горло словно засыпали песок, на столько сильно хотелось пить. Хотя бы не болят глаза благодаря темноте в комнате. Дотянувшись до лампы на тумбочке, Николь включила свет. Теперь она могла полностью прочитать записку и нормально поесть.       Конечно, в голову то и дело лезли мысли о ритуале. Как всё прошло? Нашли ответы? Тётя с братом ещё здесь? Но чтобы найти ответы, надо для начала подняться с кровати, чего так не хотелось. Одеяло грело ноги, удерживая в тепле. Но набраться сил помог завтрак, ещё никогда овсянка не была такой вкусной. Девочка съела всё в считанные минуты, оказалось она была ну очень уж голодной. Аппетит не испортили ни комочки в тарелке, ни уже охладевший завтрак, ни молочная плёночка на какао. В голове уже проигрывала мысль о благодарности Варе. После пищи стало чуть легче, но голова всё ещё болела, словно в виски закручивают винты.       Теперь в её силах хотя бы подняться с нагретого места, укутанной в одеяло, и пойти умыться. Простояв ещё несколько минут у раковины, грея руки под тёплой струёй воды, девочка ополоснула личико. Наконец, глаза перестали слипаться, а маленькие капельки медленно стекали с её розовых щёк.       Как только девочка оделась, раздался неожиданный стук в дверь. Она сразу подумала, что пришли её друзья, поэтому крикнула в ответ, чтобы они заходили. Но неожиданность повторилась, из-за двери раздался мужской голос. — Доброе утро. Николь, это Александр Николаевич. Могу войти? — Прозвучало с такой ласковой интонацией, что девочка даже чуть покраснела, что приняла его за друзей. — Доброе, конечно входите.       Дверь чуть приоткрылась, впуская в комнату холодный ветерок из коридора и являя преподавателя. На его лице играла приветственная улыбка, а во взгляде играли заметные блики доброты. — Как себя чувствуешь? — Вполне хорошо. Чуть болит голова, а в остальном всё отлично. Александр Николаевич, позвольте спросить, мне нужно сегодня на занятия или к директору? — Девочка выпрямилась, почти что по стойке смирно. Настолько велико было уважение и немного страха перед учителем, что все ученики невольно распрямлялись. — Да, по этой же причине я и зашёл, чтобы отвести тебя к Марье Моревне. Там же тебя ожидает и семья. Можешь собраться, а я подожду тебя у входа. — Мужчина в подтверждение своих слов кивнул и вышел наружу.       И снова тот кабинет. Настенные часы-сова так же привлекли её внимание, как и тогда, но лишь на мгновение. Потому что в следующее её плечи уже сжимали две маленькие ручки мальчика. Прямо под ухом слышался приглушённый голос, твердящий мягкое "скучал". Головой Энтони уткнулся ей в шею, от чего так тепло. Маленькое тельце в её объятиях грело душу. Подаваясь влечению, девочка улыбалась, шепча, что тоже скучала. Веки закрылись сами собой, позволяя утонуть в этом блаженном моменте.       Брат всегда был тем, кто был с ней всегда. Он не напоминал дом, Тони был им. Был тем, по кому она очень скучала, кого всегда защищала. — Ника! Здесь так красиво! Дядя показал мне ваш сад и замок! — Слова, словно ручей, лились из губ мальчика, пусть немного картаво, но это было искренне. С тем самым огонёчком в глазах. — Мы долго гуляли и я видел столько цветов! Мне надо тебе столько рассказать!.. — Энтони, подожди немного, нам нужно поговорить, а позже ты расскажешь сестре всё, что только пожелаешь. — Ирма остановила поток слов у мальчика, подходя ближе к детям. Позже с мягкой улыбкой положила свои руки им на плечи и повернулась к Марье Моревне с Александром Николаевичем.       Николь стояла ровно, ожидая слов директора. Под рукой тётушки, её плечи напряглись и губы сами сжались в линию.       Беспокойное чувство щекотало её где-то в ребрах, внизу живота затягивался узел ожидания. А голове собрался целый рой из мыслей, перехватывающих друг друга. С каждой секундой её интерес рос, вместе с тем росло и давящие чувство страха, сковывающее тело.       Стоило только встать со своего кресла-трона Моревне, как по рукам разлился холод и по спине пробежались мурашки. — Что ж, вот и ты. Вчерашний ритуал прошел отлично, без затруднений. Конечно твоя внутренняя сила защищала тебя от внешнего воздействия, но я смогла узнать причину твоего выброса. На самом деле оказалось всё немного проще, чем мы все могли придумать, хотя врать не буду, ситуация выходящая из ряда вон. В день гибели ваших родителей, твой мозг был под действием огромного стресса и давления. Такое событие может пережить далеко не каждый, а тебе пришлось беспокоиться не только о своем выживании, но и о жизни брата. Пугающие люди в черном оказывали не меньшее воздействие. Все эти факторы повлияли на твое сознание и психику. Твоя магия защищала тебя и твоего брата. Пожар произошел не по вине убийц твоих родителей. — В момент ее дыхание остановилось. Сердце замерло в ожидании следующих слов. Казалось её руки превратились в кусок льда, а веки в камень, не в силах сомкнуться. — Твоя магия послужила возникновению возгорания. Место, в котором вы прятались с Энтони, не было тронуто огнем, в отличие от остального дома. — Вот оно. Все пало крахом. Казалось все остановилось, больше не имея смысла продолжать существование. Она стала виновной в ужасном происшествии. Тонна вины упала на плечи девочки, заставляя слезы собираться в уголках глаз, пощипывая. Весь лед вмиг был прорван огнем. Все тело сжигали тысячей пламенных лучей, превращая в пепел. — Именно под воздействием такой сильной магии твой ещё не сформировавшийся магический шар, в котором проходила циркуляция энергии, просто стал восприимчив исключительно к темной. В каждом волшебнике магия однородна, разделяется на темную и светлую только при направлении её через проводник. В твоем случае, она не разделилась, а полностью стала темной. Случись подобное со взрослым магом, для него это окончилось бы смертью. Но благодаря тому, что в тот момент твоя магия была в начальной стадии развития, ты не умерла, а только сильно травмировала свои силы и себя. За время лечения и правильного формирования в дальнейшем, твой магический шар начал приходить в равновесие, но к сожалению не смог это сделать до самого конца. Ты все ещё можешь колдовать всеми видами магии, но теперь светлые заклинания будут даваться с большим трудом, нежели темные. На счет повторного выброса сил, объяснение тоже нашлось. Твоя энтропия зашкаливает, как тебе рассказывал Александр Николаевич. В тебе гораздо больше сил, чем в обычном ученике. Поэтому, из-за влияния стресса ты поддалась панике и твоя сила вышла наружу не самым приятным образом.       Казалось девочки больше не было в этом кабинете, она не была готова к подобному. Её мозг все ещё пытался принять все сказанное, но это казалось таким нереальным, невозможным. Все никак не укладывалось в голове.       Со стороны можно было увидеть в глазах Николь всю тяжесть происходящего. Она так глубоко ушла в себя, что директор невольно начала переживать, не сказала ли она в слишком жестокой форме. Может, стоило сделать все мягче? Проблема состояла в том, что как бы мягко она не преподнесла истину, не стало бы легче. Девочке было тяжело взваливать подобный груз, ещё тяжелее идти с ним дальше.       За время, в которое Николь впала в собственные раздумья. Ирма, которая слушала речь директора с замиранием, отошла быстрее и, слегка сжав плечо племянницы, смогла пересилить собственные чувства. — Это.. можно будет исправить в будущем? — Она лишь слегка запнулась, не узнавая свой голос, но держала его твердым. За годы, старшая Пирсон много думала о последствиях произошедшего с родителями детей, но не могла и предположить о причастности к этому маленькой девочки. Вряд ли бы они даже допустили подобную мысль, если бы не просмотр памяти. — Знать наверняка мы этого не можем. Если рассуждать из точки зрения медицины, то есть вероятность, что темную магию внутри нее можно сбалансировать светлой. Но если говорить из истории и практики, точно сказать нельзя. Известных случаев похожий на наш в истории слишком мало чтобы говорить о статистике, да и к тому же, магический шар каждого мага исключителен. По этой причине нельзя говорить об одинаковых последователях. В любом случае, Николь стоит пробовать, либо же научиться с этим жить и использовать. — Изрек Александр Николаевич, с сочувствием в словах. — Это лучше чем ничего. Александр Николаевич, Марья Моревна, вы сможете помочь мне исправить и научить управлять… этим? — Слова Николь прозвучали тихим писком. Ей было страшно и больно. Сердце защемило и в уголках глаз показывались слезы, которым не дали выйти наружу. Она сдержалась, пусть и была подавлена. — Безусловно. Этим мы и занимаемся в стенах Колдовстворца. Тебе не стоит беспокоиться. — Мягким голосом сказала директор. — Чтож, думаю, можно отпустить детей и поговорить уже нам. Не думаю, что Николь нужно здесь присутствовать.       Ирма присела на корточки к своим племянникам и крепко сжала их в объятиях. Те, в ответ прижались к её плечам, не желая отпускать. Пирсон наклонилась к уху девочки и тихо прошептала — Ждите меня в твоей комнате, я приду.       Дверь закрылась за детьми, не позволяя услышать дальнейший разговор.

***

      В камине трещал огонь, раскидывая свои языки в разные стороны. Звуки горящих дров успокаивали, погружая в раздумья, привлекая уют и спокойствие. Камин всегда навивал в доме особую атмосферу, даря его жильцам часы покоя. Яркий свет и тепло отражались от стен камина и попадали на большой диван темно-бордового цвета, стоящего прямо напротив. Огромные мягкие подушки лежали по периметру дивана, а из окна слева виднелась золотая осень.       Дом был полон заботы и любви, благодаря трем его жильцам. Семейство Поттеров наслаждались днем воскресенья. Юфимия как и всегда была полна забот, лишь часть из них отдавая в руки домовикам. В духовке стоял вишневый пирог, в раковине сама домывалась посуда, на столе в столовой стоял пестрый букет из осенних листьев, который Юфимия собирала с сыном с утра. Сама волшебница трудилась в теплице, специально отведенной для приготовления зелий и выращивания трав.       Флимонт Поттер, отец семейства, возился в мастерской со сломанной волшебной метлой своего сына - Джеймса. После огромного успеха в молодости в изобретении средства для волос «Простоблеск», Флимонт продал свою фирму и увеличил семейный бюджет в четыре раза, он мог посвятить себя полностью семье. Любимая жена и долгожданный сын - все чего он хотел многие годы. Хотя сидеть без дела долгое время он не смог и уже с десяток лет работает аврором. Безусловно работа тяжелая, но видеть блеск и гордость в глазах сына при рассказах об очередном рейде одна из самых приятных наград. Но в свой выходной семья проводила вместе, съедая вкусности Юфимии и гуляя на свежем воздухе в парке поблизости.       Джеймс Поттер, семилетний мальчик рос в окружении полной любви и заботы, родители души не чаяли в нем. От того поддерживали каждую его озорную идею, даже если это заканчивалось бедламом в доме.       Сегодняшний день не стал исключением, пока готовился обед, чета Поттеров занимались своими делами, слушая на фоне радио. Маленький Джеймс сбежал со второго этажа в теплицу своей мамы, ожидая увидеть привычную картину. Юфимия стояла над котелком, помешивая варево в нем и изредка подходила к стендам с горшками трав с небольшим изогнутым ножичком, чтобы срезать небольшой пучок. На всю комнату пахло приятно, можно было услышать свежесть мяты, немного горечи полыни и сладкий, приторный запах цветов в самом дальнем углу. — Мам, какое зелье на этот раз варишь? — Поинтересовался мальчик, выглядывая из-за двери. — Бодроперцовое и животворящий элексир, милый. Подай пожалуйста мне металлический стержень и десять пробирок, они в коробке у входа. — Джеймс увидел деревянную коробочку со всем необходимым и аккуратно достал все необходимое. Ему нравилось смотреть как мама варит зелья. Как напевает любимую мелодию, успокаивая, мягко, но быстро нарезает ингредиенты. Её легкие и изящные движения завораживали. Смотреть как работает Юфимия и в правду было увлекательно. Такого же мнения придерживался не только Джеймс.       К моменту как мальчик подставил маленький стульчик к рабочему месту и встал на него, чтобы лучше видеть весь процесс, за ним послышались шаги Флимонта. Он с легкой улыбкой зашел в теплицу, потрепав за волосы сына, и поцеловал в щеку довольную жену. — Ну что вы тут, трудитесь? — В его голосе послышались веселые нотки и небольшая улыбка очертила лицо. Флимонт обнял со спины Юфимию и посмотрел на варево в котле. — Вообще то да, пополняю наши запасы на предстоящий сезон. Зная вас, зелья понадобятся еще не раз. — А я помогаю! Принес маме пробирки! — Поправив очки на носу защебетал мальчик. — О надо же какой ты молодец! Джентельмена растим, Юфи.       В комнате послышался мелодичный смех и небольшое бульканье в котле. — Чем ещё помочь? Может надо срезать листья или принести что-нибудь из сада? — С воодушевлением проговорил мальчик. Хотя, не только желание помочь маме стало способом попасть в сад, но и старая война с гномами в нем, чтобы пару-тройку раз пнуть их хорошенько. — Джеймс, я думал ты захочешь опробовать свою метлу, она снова как новенькая. — Увидев призыв в глазах жены, Флимонт быстро переключил внимание сына.       Тот в свою очередь с улыбкой до ушей пулей побежал в мастерскую за своей любимицей под звонкий смех родителей.