А я всего-лишь хотел быть тобой

Очаровательный смех, кроваво-красные глаза и красивая улыбка, такая-же очаровательная, как и её обладатель. Фиолетовые волосы мягко развиваются на слабом ветре, привлекая внимание к себе и к их владельцу. «Он такой-же чарующий, как солнечный закат в последний летний день» — проносится где-то в глубинах моего сознания, оставляя след лёгкого тепла, где-то под кожей и мурашек по спине. Милый. Думаю каждый хотел бы стать тем, кого любит. Безумно любит. Желает. Таких людей не понимают, считают. Сумасшедшими? Я никогда не разделял это мнение. Разве любить — это сумасшествие? Это чувства, дающие эмоции и счастье, приносящие лишь положительные эмоции, даже если этот человек не с вами. Они дурманят голову, по хуже любого алкоголя, не оставляя от здравого смысла и единой части. Даже сейчас, просто смотря на этого человека, нет не так. Произведение искусства. Я хочу увидеть его взгляд на себе, но боюсь. Отказа, непринятия, отвращения или же смерть? Возможно всё вместе. Страх невзаимности, вот что сковывает, вот что давит на человеческое подсознание, в попытках раздавить окончательно, вот что убивает возможность любить. Неужели ни один человек не испытывал такое? Не любил так, как это описывают в книжках? Не любил, забывая обо всех правилах и законах? Лишь бы только оставаться с этим человеком наедине. Чувства, что согревают душу и сердце, но не дают покоя. Словно наркотик, от которого не избавиться. Это и есть воплощение любви. По крайней мере для меня. Я быстро опомнился и ушёл, оставив его там, говорящего с какой-то девушкой, аж противно. Хотелось оказаться на её месте, хотелось уничтожить весь мир, только не его, чтобы быть с ним. Вдвоём. На одной планете. Разве это много? Моя способность вполне позволяла мне исполнить свою мечту, но разве я поступлю так? Где-то в глубине моё подсознание кричало мне «Рискни!», но здравый смысл откидывал эту идею, не давая воплотить. Я способен стать любым человеком, нет, не в смысле принять облик, а прям стать этим человеком. Жить его жизнью, находится в его теле, правда… Моё тело взамен отдаётся этому человеку, вот в чём-то сложность. И если человек поймёт как ей пользоваться, он вернёт себе своё тело, а я останусь ни с чем. Дорога до дома словно тянется с каждым моим шагом, а мысли удлиняются вместе с ней. Пик всегда был для меня чем-то идеальным, недостижимым. Когда мне впервые представили восьмого клона, я испытал какое-то странное, щекотящее чувство. Мягко улыбнулся и буквально взвизгнул от наполняющего нового чувства — симпатия. В последствии она переросла во что-то не контролируемое, я не смог ничего с собой поделать и влюбился по уши. Наверное мне так казалось, не знаю, но всегда хотелось стать таким же, как он. Свободным, властным, милым и до неприличия красивым — лучшим во всём и всё названное мной лишь часть. Он восхитителен, смотрел бы на него вечно, однако со стороны обычного клона к главе такое не правильно, мне так говорят. Говорят, что чокнулся. Я им не верю, наверное… Я не помнил как дошёл до дома, не помнил как очутился на кровати, приминая подушку и крепко прижимая игрушки, не помнил как заснул, забыв кажется переодеться, но что-то мне не давало покоя, это я помнил точно. Моя кровать. Она жёстче чем обычно и кажется сейчас у меня нет в руках игрушек. И за спиной тоже не чувсвую. Возможно мне показалось из-за усталости, но я решил убедиться в том, что нахожусь именно в своей комнате, а то мало ли к Феликсу плюхнулся, поэтому медленно разлепил глаза, потирая устало веко. Первое на что я наткнулся был потолок. Чёрный потолок. Почему потолок чёрный?! Где я мать его?! От шока я вскочил как ужаленный, оглядываясь по сторонам, оказалось я не в своей комнате… Боже, на столько был огорчён, что даже дома перепутал, вот блин, как такое вообще случилось? И главное как я сюда вообще зашёл? Я устало взглянул на часы: одинадцать вечера. Скорее всего Пик решил не будить меня и просто отправился в другую комнату. Ну или ещё не приходил. Мне же лучше. Я вздохнул и лениво встал с кровати, направляясь сразу к выходу, чтобы отыскать хотя-бы одного человека. Пройдя мимо зеркала, я подумал что у меня галлюцинации или я просто не выспался, поэтому дабы убедиться я вернулся обратно и пожалел об этом решении. Блять… –Какого хрена?! –непривычный голос раздался эхом по всей комнате, отдаваясь в ушах, такой-же непривычной отзвучкой. Я ошарашенно вглядывался в отражение и чёрт, как бы я ни старался, у меня не получалось разглядеть привычные розовые пряди и усталые карие глаза. Только он. Как? Когда я успел? «Твою мать!»—успело заключить моё подсознание и я был согласен с этой мыслью. Вопросов было много, но ответов явно меньше. Скажи я кому-нибудь об этом, пошлют или того хуже в психбольницу упекут. Посчитают за идиота или за идиота. Я обессиленно сел перед зеркалом, продолжая вглядываться в отражение, что так и мазолило глаза, а я был и не против. На него можно смотреть вечно. Думать слабо хотелось, всё моё сознание заняло чудо, что отражалось в зеркале вместо меня. Да и понять почему-то резко перестало быть важным, полное осознание происходящего либо так и не дошло, либо дошло, но не совсем правильно. Я уверил себя в том что это сон. И мне снится это, потому что я много об этом думал, да? Я ведь не просыпался, значит не активировал причуду, значит я во сне, правильно? Раз это сон, то можно использовать это, дать ненасытному сознанию то, что было так желанно столько времени и то, ради чего оно отправило меня в этот сон. Всё происходит, словно в тумане, словно мыслями и действиями управляю не я. Руки сами потянулись к застёжке на чёрных джинсах, расстёгивая её и спуская их вместе с бельём. Я сбросил с себя футболку, хотелось дотронуться до этого тела, но какие-то принципы не позволяли, слишком дорогая цена, однако чёрт с этой ценой. Чем есть заплачу, всё отдам. Рука медленно отпускается к торсу, я не дышу, вглядываясь в отражение с замиранием сердца, в попытках насладиться видом с полна. «Чёрт! Это тело. » –Восхитительно. –выдыхаю я, проводя по холодной коже, чувствуя всё, абсолютно всё: острые ключицы, ложбинка, крепкие плечи, грудь, впалый живот с на удивление крепким прессом и небольшие шрамы. У него прекрасно развито осязание, поразительно. Всё настолько идеальное, что кружит голову, всё настолько идеально чувствуется под чужими пальцами, что сносит крышу. Хочется утонуть в этих кровавых волнах, что сейчас закрывает чёрный, до неприличия сильно расширенный зрачок. Рука тянется ниже, затем выше, проводя по каждому сантиметру красивыми длинными пальцами, аккуратно, словно боясь сломать всё сознание, что сейчас итак медленно растекается, превращаясь в сгусток инстинктов и чувств. Я сел поудобнее, чтобы видеть собственное отражение, что даже и не принадлежало мне. Раскрасневшиеся щёки, полуприкрытые алые глаза, фиолетовые пряди, упавшие на лицо, смотрясь небрежно и невероятно красиво, восхитительное тело, что сейчас оглаживала левая рука, джинсы, что валялись сейчас где-то в стороне — всё это смешивалось в настолько шикарную картину, что я невольно захотел стать художником, чтобы запечатлеть это навсегда. Я знал, что будь это реальностью, я бы никогда себе не позволил такое, потому что не заслужил, потому что это не правильно и потому что у меня не хватило бы смелости, но чёрт, сейчас я уверен что сплю, поэтому готов исполнить хотя-бы одну свою грязную фантазию, для удовлетворения своего такого же грязного сознания. Что-то за пределами разума твердило обратное и осознание, что это может быть не сон пускало по телу отрезвляющие мурашки, но в тот момент мне было уже всё-равно, хотелось лишь одного, хотелось его. Пальцами я нежно огладил его пах, зарываясь второй рукой в волосы, крепко сжимая их, и почти сразу моя ладонь двинулась сверху вниз по члену, выпытывая из меня первый вздох. Затем ещё раз и ещё, и ещё. Движения продолжались из раза в раз, то медленно принося удовольствия и щекоча мозг, то с нереальной скоростью, доводя чуть ли не до пика, но во время останавливаясь. Рука продолжала сжимать пряди, иногда поглаживая, после слишком быстрых движений. Я то закрывал глаза, то ли от стыда, то ли от удовольствия, то снова распахивал, от лёгкого жжения из-за царапин на голове и нового прилива крови. Напротив, ровно в пол метра от меня самого, в отражении, так развратно сидел предмет моего собственного обожания и прямо на моих глазах вытворял подобное с собой. И плевать, что это был я. И плевать что выглядит всё это странно, плевать на то что здравый смысл кричит о реальности происходящего, сейчас ничего не существует, только я и отражение Пика, которым я являюсь, с которым я творю такие вещи, с которым я наконец могу расслабиться. И смотря на него, так хотелось срываться на быстрые темпы, с максимальной отдачей, выбивая последний воздух из лёгких, выгибая до хруста спину, оставляя от здравого лишь название. Может быть даже до боли. Приятной и жгучей, смешанной с наслаждением и лёгкой усталостью. И я делал это, закусывая губы и проходясь небольшими ногтями по макушке, срывая себя же, на крик и тихие всхлипы в перемешку со стонами. Глаза уже были закрыты, поэтому запах уличной свежести с открытого окна и какого-то одеколона, коим была пропитана вся комната ощущались настолько ярко, словно вот-вот специально всё это разбрызгали, открыли окна, чтобы вернуть меня в реальный мир. И это срабатывает. Я раскрываю глаза, доводя себя почти до пика, однако… –Ромео, чёрт возьми. –послышался собственный голос за спиной и медленные шаги в мою сторону. –Чёрт. А я всего-лишь хотел быть тобой.