По тонкому льду

«Да начнутся, блять, голодные игры!» — мелькнуло в голове у Дани, когда Сапсан тронулся в сторону Петербурга. Ехали они отдельно от всех, в переговорке, и это было бы прекрасно — ни глаз, ни ушей лишних, если бы не одно «но»: прямо напротив его и Ани на сидении расположился Стас. Четвертое место пустовало — Юля осталась с Янкой, она обещала ей сходить на какой-то танцевальный конкурс. «Все равно смотреть боюсь», — сказала она, «Толку от меня мало». Ой, как сильно она ошибалась! Отец, конечно, обеспечил их всем самым лучшим на всю поездку — доплатил за номера люкс в отеле, билеты на поезд купил по цене крыла от самолета, Даня был ему благодарен — в такой нервной обстановке комфорт был чуть ли не единственным фактором, на котором держалась его и Анина менталочка, но взамен Стас решил, похоже, вымотать ему все нервы. И управы на него, в виде Юли, не было. Анюта заснула еще до отправления состава — времени было шесть утра, немудрено. Естественно, в качестве подушки она выбрала его плечо — навалилась, подобрала под себя ноги, накрылась пледиком. «Ну милота!» — подумал Даня, и нежно чмокнул это спящее чудо в макушку. И чуть не заорал, когда получил ботинком Стаса в голень. Он вытаращил на будущего тестя глаза: «Какого хрена?». Тот ехидно ухмыльнулся и пожал плечами, ревностно наблюдая за спящей дочерью. Тут-то Даня и понял, куда он попал. За всю поездку он еще пару раз схлопотал пинка: когда, забывшись, поцеловал Аню в губы — она делилась с ним кусочками какой-то фруктовой пастилы, вот из чистой вежливости же поцеловал, за что еще раз — вообще не понял. Даня еле сдержался от того, чтобы не ответить зарвавшемуся папаше таким же пинком. Стас, улучив момент, когда девушка отошла в уборную, решил расставить все точки над i: — Аня настаивала, чтобы ты жил в том же отеле, на том же этаже, что и мы, — проговорил мужчина с таким видом, точно это было чем-то из ряда вон выходящим. Вот никогда такого не было, ни разу за семь лет, нонсенс прям! — Мне эта идея не понравилась, но сам понимаешь, она нервная сейчас, не хотелось провоцировать ссору. Но, я тебя предупреждаю — никаких совместных ночевок. У нее свой номер, у тебя — свой. Или я жить с тобой буду, хочешь? — А ее ты предупредил? — усмехнулся Даня. От себя он мог пообещать, что угодно — но, зная Аню, она вряд ли захочет ночевать одна. — А ей ты сам как-нибудь обоснуешь, — надо же, храбрец львиное сердце! Свалил всю ответственность на него! — С позиции тренера, конечно, не надо меня приплетать. Вид отца, опасающегося собственной дочери, его немного повеселил, но не утешил. Он уже прекрасно понял, что несколько дней проведет в аду, разрываясь между Аней, другими девочками, тренерскими советами, и все это под неусыпным контролем Стаса. Ситуацию осложняло то, что Аня с отцом не разговаривала с момента своего побега. Она попыталась помириться с ним, когда вернулась домой на следующий день, тот, дурак, начал изображать оскорбленные чувства, в общем, сам и нарвался — теперь на мировую не хотела идти дочь. Еще в Сапсане Даня начал мечтать о том, чтобы эта поездка поскорее закончилась. Первая официальная тренировка его слегка успокоила. Аня казалась собранной и уверенной — то ли на нее так действовали сессии с психологом, насколько он знал, она созванивалась со специалистом каждый день, то ли это была своеобразная магия Чемпионата России — то, что на этом старте ей всегда везло, наверняка играло свою роль. Даже Этери вполне благосклонно кивнула спортсменке после тренировочного проката короткой программы, никаких серьёзных замечаний не сделала, а Дудаков так вообще ее расхвалил. Четверные прыжки тоже шли неплохо — выехала все попытки флипа, лутцы попрыгала с переменным успехом. Не сказать, что она была фавориткой чемпионата, но на медаль вполне могла претендовать. Ни в какое сравнение с последними неделями дома эта тренировка не шла. — Не знаю, что ты с ней сделал, — одобрительно прокомментировал Дуд, наблюдая за Аниными прыжками, — Но крутит! Прыгает! —- Перепрошил, похоже, — пошутил Даня, стараясь сдержать в себе распирающую изнутри гордость. Неожиданно для самого себя Даниил больше тревожился за других претенденток на олимпийскую путевку — Камилу и Сашу. Сашу еще беспокоила осенняя травма, и что за прокат она выдаст в конце концов, толком не знал никто. Валиеву потряхивало перед стартом больше обычного — во-первых, это был ее дебют в качестве полноценной участницы взрослого чемпионата России. Конечно, в прошлом году она выступала — но никуда не отбиралась, так что не считается. Во-вторых, ее держали на пике физической формы чуть ли не с начала сезона, и было логично ожидать, что где-то она может не вывезти чисто психологически. Мало кто задумывается об этом, но выигрывать все старты подряд так же морально сложно, как и раз за разом терпеть поражение. Особенно, если каждое новое выступление — не просто золотая медаль, а еще и мировой рекорд. Ставки повышаются, ожидания растут, а нервная система — наоборот, истощается. Другие девчонки откатались в обычном режиме. У Майи, как всегда, все было хорошо, пока ее не вызвали катать под музыку — там и развалилась. Даня стыдил себя из последних сил за то, что где-то в глубине души радовался ее неудачам, потому что они хотя бы немного, да укрепляли Анину веру в собственнные ее силы. Аделька провела практически эталонную тренировку — немудрено, потому что волноваться ей было не о чем. Просто хорошая возможность заявить о себе перед первым официальным взрослым сезоном. Тоже серьезно, конечно, но ответственность все равно не та, что у старших. — Душа на ней отдыхает, да? — сказал он Этери, — Так приятно, когда спортсмен спокоен. Блондинка ничего на это не ответила — только недовольно поджала губы. Спортсменок на расслабоне она никогда не любила. Максималистка. За каждую второсортную бэшку, да что там, за Скейт Сызрань готова была голову девчонкам оторвать. — Ты должен довести Щербакову в таком же виде до произвольной, — вместо того, чтобы поддержать предложенную им тему разговора, сказала она, — Это наш единственный шанс на третью путевку. — За Сашу не волнуешься? — К Саше не будут так строго. Все понимают, что в начале сезона был перелом. Дадут перекатать, придумают какой-нибудь тренерский совет. За исторические четверные на олимпийском льду они удавятся, но выпихнут ее в Пекин. У твоей такой поддержки не будет, чуть что не так — только рады будут ее заменить. А я хочу целый подиум. — Не рано амбиции расчехлять? — усомнился он, — Мы еще даже не в Китае. Примета плохая. Тревожное ощущение в этот момент вернулось. — Когда это ты стал суеверным? — Жизнь научила, знаешь ли, медали заранее не вешать. Предчувствие какое-то… хреновое. И город этот… Петербург Дане никогда не нравился. Эти длинные улицы-коридоры, глухие дворы, серовато-коричневые здания внушали ему тревогу, даже какой-то подспудный страх. Город, закованный в гранит и камень, точно в кандалы, казался ему мрачным, безжизненным, а сейчас — еще и угрожающим. — Питер-то чем не угодил? — возмутилась Этери. — Не знаю, — тревога подступила прямо-таки комком к горлу, отчего он зажмурился и нервно сглотнул, — Домой хочется. — Ну давай, еще ты мне поплачь. Мало мне девок! — строго одернула хореографа женщина. И добавила со снисходительной улыбкой: — Что, папа на хвосте напрягает? Господи, у него ж еще и папа! Даня почувствовал легкое головокружение. Не прошло и полных суток с начала поездки, а Стас успел порядком попортить его нервы. Сначала в поезде вздохнуть спокойно не давал. Потом, пока ехали на каршеринге до отеля, уселся на переднее сидение и все время говорил ему под руку, как какая-то тревожная жена, ей-богу! Не гони, там знак, куда ты повернул, пропусти, и вот так — минут пятнадцать точно. Он зудел бы всю дорогу, наверное, если бы не вывел из себя Аню: — Папа, хватит, ты мешаешь человеку вести машину! — возмутилась она, — Сел бы сам за руль, если такой умный! Кажется, это было первое, что она сказала отцу с самого утра. Даня понимал, почему Стас ведет себя, как придурок. Это была идиотская попытка доминировать, восстановить, так сказать, иерархию — которая пошатнулась после их последнего разговора. Но какие бы причины ни руководили этим человеком, все равно — его поведение бесило до трясучки. При всем при этом он был просто вынужден изображать из себя закадычного друга Аниного отца, чтобы, как минимум, ни у кого из окружающих не возникло лишних подозрений по поводу его близости к Щербаковым. Потом еще случилась идиотская стычка на пустом месте, из-за номеров в отеле. Их было три: два рядышком, и третий — на другом конце этажа. Стас хотел отселить подальше Аню, Аня хотела жить рядом с ним, а папу подальше, а Даня хотел простого человеческого — чтобы от него все, наконец, отвалили. Ситуация осложнялась тем, что эти двое между собой не разговаривали, поэтому ему пришлось ругаться со Стасом за Аню и договариваться с Аней за Стаса. Сошлись на том, что в дальний конец этажа отселился он сам — Стасу сказал, что так логичнее, дочь рядом с отцом, Ане сказал, что поселить их по соседству папа точно не согласится, а так хотя бы будет возможность уединиться у него в номере. «Пиздец, заебали», — это он сказал Юле в телефонном разговоре. Лучше бы он жил в самом простом номере вместе с Дудаковым, тот храпел, конечно, по ночам, но хотя бы на мозги не капал. И сейчас Этери тоже выложил, как на духу: — Аня с ним не разговаривает. Я между ними, как между двух огней! Жалуются друг на друга, а этот еще и ревнует ее ко мне! — Детский сад! — презрительно фыркнула блондинка, — Зря ее мать не поехала. Всегда мне нравилась. — Там у младшей переходный возраст, требует особого внимания… — зачем-то объяснил он. Этери нахмурилась: — И ты вот с этой Санта-Барбарой в голове приехал работать на самый важный старт сезона! Нечего сказать, молодец! — А куда я дену-то это все из головы? — Не знаю. Попей, что-ли, травки какие-нибудь. От нервов. — Мне бы уже не травки, а что-нибудь посерьёзнее… — Из посерьезнее я сейчас дам тебе подзатыльник, — Этери шутливо взмахнула рукой у него над головой, — Хочешь? — Нет, спасибо, — он увернулся на всякий случай, — У меня и так ощущение, что меня неделю били по башке, не переставая. К вечеру мигрень усилилась. Даня даже попросил Стаса сесть за руль. — Да ладно, ты извини, я с утра перенервничал, больше не буду комментировать твою езду, — вдруг повинился тот. Юля, наверное, за время тренировок и жеребьевки успела провести с мужем воспитательную беседу по телефону. —Я просто устал, — признался он, — Голова что-то раскалывается. Аня сразу забеспокоилась: — Не заболел? — она приподнялась с заднего сидения машины и дотронулась холодной ладонью до его лба, — Горячий что-то. Краем глаза Даня увидел, что Стас вцепился в руль мертвой хваткой. Не пинает — уже спасибо. — У тебя ручка холодная просто, — он на секунду сжал ее пальцы, быстро притянул их к губам, коснулся и отпустил, — А у меня обычная мигрень. — Аккуратно там! — буркнул отец, — Аня, сядь и пристегнись! — Бу-бу-бу-бу-бу, — передразнила она, — Все равно, Дань, нужно измерить температуру. На всякий случай. — Конечно. Но мне кажется, надо просто завалиться спать часиков так на двенадцать. — А ты все равно держись от него подальше, дочь, — снова встрял в разговор Стас, — Сейчас не время бациллы собирать. — Я разберусь, спасибо! — резко отозвалась Аня. Остаток пути они проехали в гробовой тишине. Обстановочка, мягко говоря, была напряженная. На ужин в отеле Даня не пошел — от мигрени не то, что есть, даже жить не хотелось. — Поешь чего-нибудь, ладно? Хотя бы немного, — это сказал Ане. — Не лезь к ней в тарелку, не заставляй есть, только хуже сделаешь, — такие наставления дал Стасу. В номере он упал на кровать, не раздеваясь, и сразу же заснул, успев подумать только: «Обо мне бы, блять, кто-нибудь так же побеспокоился». Проснулся уже глубоким вечером, от того, что Аня сидела рядышком на краю кровати и ощупывала его лоб. — Ты как зашла? — сонно удивился Даня. — Через дверь, не сквозь стену же просочилась, — улыбнулась она, — У тебя незаперто было. Тебе получше? Температуры вроде бы нет. — Не знаю… — он прикрыл глаза, стараясь максимально сконцентрироваться на собственном теле. — Вроде, не болит голова. Только со сна немного ватная. — Я тебе обезболивающее принесла. И чай. Он только остыл, папа пас меня у двери, пришлось маму просить, чтобы она ему позвонила и отвлекла… Даня чуть прищурился, стараясь запечатлеть в памяти этот момент — Аня заботится о нем. Пришла, пробралась тайком. На ней большая футболка, лиловые шорты, волосы распущены по плечам, местами они прямые, а там, где были косы — мелкие кудряшки. Какая-то уютная, очень нежная и одновременно очень деловая. — Ты пей, а не смотри, — ее лицо приняло строгое выражение. Его губы сами собой расплылись в безмятежно-счастливую улыбку. — Ты — мое обезболивающее, самое лучшее на свете, — выпалил он, источая, наверное, столько глупости и влюбленности одновременно, что хватило бы на всех фанаток Сумерек сразу, — Я люблю тебя, очень-очень. Пей! — настойчиво повторила Аня, сдвинув брови к переносице. И как такую ослушаться? Даня присел на кровати, махом проглотил таблетку и сделал несколько глотков из кружки. Зеленая жижа в ней пахла какой-то отвратительной кашей, а на вкус была еще хуже. — Вкусно! — сказал он, пытаясь не наморщиться от отвращения, — А что это? Девушка заулыбалась: — Гречишный чай. Помогает успокоить нервы, для иммунитета полезен. Он без кофеина. — Мммм… — мужчина очень старался изобразить удовольствие, прихлебывая это нечто, напоминающее воду из-под крупы, — Спасибо тебе. К счастью, кружка была маленькая и долго страдать ему не пришлось. — Я могу еще сбегать, налить… — Нет! — быстро среагировал он, — На ночь много жидкости вредно. Да и папа, наверное, опять начеку. Тебе лучше переночевать у себя… — осторожно добавил Даня. Аня нахмурилась, выхватила у него пустую кружку и со звоном поставила ее на стол. —- С какой это радости? — Лучше выспишься… — он откровенно замямлил, — Сможешь собраться с мыслями… — А ты сможешь выслужиться перед отцом, да?! — повысила голос девушка. Карие глаза полыхнули огнём. Даня зажмурился, чувствуя, как к нему возвращается мигрень. — Я просто хочу, чтобы всем было спокойно… И мне тоже. Я устал, Ань. Не могу воевать сразу по всем фронтам. И так обстановочка, сама понимаешь… — Ладно, — она сказала это с неожиданной мягкостью в голосе, миролюбиво погладила его ладонь своей, — Так бы и сказал мне, зачем придумывать. Действительно, зачем? Он задал себе этот вопрос вслед за ней — и вдруг все стало так просто, прозрачно и одновременно — грустно. В будничной суете, в заботах, проблемах, скандалах и ссорах куда-то напрочь потерялось то самое ощущение: рядом есть девушка, которой можно просто сказать — и она все поймёт. Он называл это чувство «близостью» и дорожил им больше всего на свете. — Все нормально будет, — Аня обняла своими ладошками его лицо, — Может, будет даже хорошо. Как-то ловко она взобралась на постель ногами, пронырнула, улеглась головой ему на плечо. — Болит, да? — взволнованно спросила, когда он снова зажмурился от головной боли. Даня кивнул, не открывая глаз. — Таблетка должна подействовать. Или, может, к врачу нашему подойдёшь? — К Шветскому-то? — хмыкнул в ответ, — Он мне пропишет лекарство! Аня хихикнула: — Все время забываю, что вы друзья. Как-то не очень в голове укладывается, ну, ты и он… Может, кстати, не так и плохо, ну, алкоголь, он сосуды расширяет. — Ага, в самый раз, после таблетки, а то я думаю — что-то печень у меня слишком здоровая! — Ой, об этом я и не подумала! Несмотря на то, что его мозг болезненно реагировал сейчас на любые звуки — даже едва заметный шум из окна, казалось, отзывался гулом в ушах и висках, — все равно, звук ее голоса, смех, прикосновения, запах, все было таким приятным, близким, как целительным бальзамом лилось на его больную голову. Мужчина крепко прижал девушку к себе, чувствуя, как она мягко поддается, улыбается ему в плечо, вытягиваясь стрункой вдоль его тела. — Я хочу, чтобы ты ко мне переехала, — он неожиданно для самого себя озвучил ту мысль, которая крутилась внутри уже давно. — Папа этого точно не переживет, — фыркнула в ответ Аня. — Я серьезно, — Даня приоткрыл глаза и постарался вывернуть шею так, чтобы видеть лицо девушки, — Очень серьезно. — Я знаю, — поспешила заверить она, — Но ты же знаешь… Пока меня точно никто не отпустит. А рвать отношения с семьей я не хочу… даже из-за тебя. Он услышал ровно тот ответ, на который рассчитывал — и все равно стало как-то грустно. — Да, конечно. Я знаю, что не могу тебя о таком просить, прости, — старался говорить ласково, понимающе, но, наверное, что-то в голосе или в выражении лица его выдало, потому что Аня встревожилась: — Ты не обижаешься? — Нет, конечно. Я в глубине души знал, что ты так и скажешь. Просто хотел предложить, чтобы ты знала… Да и потом, тебе семнадцать, может, это слишком… — он вдруг остановился в своих сбивчивых объяснениях. Какая-то мрачная тень сомнения мелькнула в голове — а что, если она просто не хочет этого? Ведь она про себя ничего не сказала, только про родителей. Что, если последние недели что-то изменили в их отношениях, пошатнули ее чувства и теперь все иначе? — Просто ответь, да или нет, — Даня зажмурился, чувствуя, как вопрос пульсирует болью под черепом, — Ты бы согласилась? Если бы не все обстоятельства, только нас с тобой учитывать, ты бы согласилась? К его облегчению, она не думала ни секунды: — Господи, да конечно, я бы согласилась! Я тебе сто раз говорила. Что могло измениться? — Я не знаю. Я дурачок. — Это точно! — с готовностью подтвердила Аня, — Еще какие-то вопросы? Может, хочешь узнать, люблю ли я тебя? — Может, и хочу, — заулыбался он. Щеки горели от какого-то глупого смущения. — И не стыдно? Люблю, конечно. — А официальное подтверждение от нотариуса? Будет? — Вот тебе подтверждение! — с этими словами она громко чмокнула его в губы, — Хватит? — Мало как-то… — разочарованно протянул Даня. Он мог бы таким образом выпросить с десяток поцелуев, но их прервали — у Ани зазвонил телефон. — Папа! — с досадой объявила она, — Интересно, как, по его логике, я должна взять трубку, если я с ним не разговариваю? — Ищет тебя, наверное… — Надоел, слов нет! — Аня с такой яростью сбросила вызов, что Даня даже испугался за сохранность экрана, — Знаешь, что еще он сделал? Локатор мне поставил! Чтобы следить за геопозицией! — Ну, если честно, после той истории с уходом из дома я сам еле сдержался… — заметил он с улыбкой. — Ну давайте сразу меня чипируем! — ожидаемо возмутилась она, — Телефон можно выкинуть, а вот если вживить чип под кожу… Да?! От повышенного тона разговора голова заныла так, что впору было орать. — Ну, потише, Анютик, — взмолился мужчина. — Забыла, прости… — сразу притихла Аня. Ее телефон вновь настойчиво запищал. — Иди уж, — кивнул Даня, верно истолковав ее взгляд, брошенный в сторону двери, — А то он сейчас на поиски двинется. Но уйти девушка не успела. Она столкнулась с отцом буквально нос к носу в дверях номера, тот, видимо, собирался стучаться — по крайней мере, Даня на это очень надеялся, потому что мужчина с зажатым кулаком выглядел слегка угрожающе. — Я потерял тебя, вот ты где! — обратился было к дочери Стас. Но та даже слушать его не стала — буркнула что-то неразборчивое и выскочила в коридор, затем зашагала прочь, ускоряясь по мере отдаления от номера. К великому сожалению Даниила, отец не бросился вслед за ней, а остался стоять, буравя его недовольным взглядом. «Да почему все шишки мне!» — про себя взвыл он. — Ты помнишь, о чем мы договаривались? — с хмурым выражением на лице начал Стас. Даня ответил ему невозмутимо: — Договаривались, что Аня будет ночевать в своей комнате. — И? — у отца разве что пар из ушей не шел от возмущения. — И она будет ночевать в своей комнате. Но еще не ночь. Ей уже и зайти ко мне нельзя? — А зачем она заходила, а? Что ей здесь могло понадобиться? Ему пришлось прикусить язык, чтобы не сказануть чего-нибудь лишнего: — Принесла мне чай, — спокойно отчитался мужчина, — Таблетку от головной боли. Она такая, знаешь, заботливая, очень за меня переживает. Поговорить еще зашла, — на этих словах Стас скривился, аж скрючился весь от недовольства, именно поэтому Даня все-таки не удержался и съязвил, — С тобой же она не разговаривает. — А ты и рад! — выплюнул отец, да с таким искренним раздражением, словно во всей ситуации с Аней крайним был именно Глейхенгауз. Даниила это обидело до глубины души, еще и голова заныла больше прежнего. Сдерживаться и улыбаться сил не осталось. — Да я был бы рад, если бы ты не срывался на меня из-за своих сложных отношений с дочерью! — возмутился он, — А поговорил бы с ней нормально, извинился за свои косяки! Вообще, ставить следилку на телефон, не лучший способ наладить контакт с человеком! — Уже и нажаловалась! — закатил глаза отец и, к огромному облегчению Дани, развернулся к двери, — Все! Баста! Без сопливых разберусь! — И тебе доброй ночи, Стас, — уже вдогонку пожелал он. Перед сном, превозмогая мигрень, которой Анина таблетка оказалась абсолютно по барабану, Даня по обыкновению переписывался с девушкой в мессенджере. Было в этом вечернем ритуале что-то привычно-волшебное и даже немножко жизнеутверждающее. А еще, кажется, ностальгическое. Почему-то внутри у него поселилось стойкое ощущение, что все эти переписки совсем скоро станут частью истории и прекратятся за ненадобностью. Д.М.: ловко ты меня подставила! В очередной раз! Сбежала и не оглянулась ни разу! Анютик: прости🥺 не было сил на его нотации Д.М.: ты не думала, ну, что пора заканчивать с этим игнором? Д.М.: если ты начнешь с ним говорить, он будет хотя бы в пределах выносимости Анютик: не буду я с ним разговаривать Анютик: я извинилась перед всей семьей за свой побег Анютик: а он за свои слова и угрозы мне ни простите ни насрать! Анютик: еще и следить за мной решил Д.М.: а тебе прямо эти извинения нужны? Анютик: представь себе да Анютик: я через себя перешагнула, когда просила у всех прощения Анютик: а он значит дофига гордый! Д.М.: ну не будет же это вечно продолжаться? Анютик: ну я его прогну и все Анютик: все закончится)) Д.М.: Боже Д.М.: ты же девочка! Д.М.: насрать, прогну… Анютик: сексист вы, Даниил Маркович Д.М.: есть немного😅 Д.М.: в моей голове ты нежный цветочек, тебе этот лексикон не подходит Д.М.: Анютик🫶🏻😘 Анютик: смайлик с поцелуем какой-то кринжовый… Д.М.: 😘😘😘😘 Анютик: ну серьезно, выдает твою старперскую натуру Д.М.: а ты говорила, что я не старый и разница в возрасте для тебя неважна… Анютик: не хотела тебе говорить Анютик: ты старый и разница в возрасте важна Анютик: мне просто деды нравятся…🙄 Д.М.: мда Д.М.: а у меня было самооценка поднялась… Анютик: адекватная самооценка — признак здоровой психики Анютик: скажи мне спасибо Д.М.: благодарю от всей души! Д.М.: ты как там Д.М.: спать собираешься? Анютик: Не знаю Анютик: Номер такой огромный, а я одна Анютик: Лучше б с девочками жила… Анютик: если б я знала, что так получится блин Д.М.: ну не знаю Д.М.: все вы сейчас на нервах, по-моему лучше наоборот по минимуму вам контактировать во время стартов Анютик: мы и так с Сашей после той ссоры в раздевалке не очень общаемся Анютик: с Аленой и Дашей пока нет времени видеться Анютик: по-моему, у меня скоро вообще друзей не останется Д.М.: да ну глупости Анютик: легко тебе говорить… Анютик: я не могу даже в какой-то общий движ тут вписаться Анютик: ребята хотят после награждения погулять Анютик: а я получается мимо Д.М.: и в чем проблема пойти с ними? Анютик: а ты? Анютик: ты всегда не очень хорошо на такое реагировал… Д.М.: я буду за тебя волноваться :) Д.М.: но если там не планируется покер на раздевание, я нормально к этому отнесусь, я понимаю, что тебе нужно общение и отдых среди друзей Анютик: да ну там Женя этот мутный Д.М.: ну и бог с ним Д.М.: ты его боишься что ли? Анютик: да нет Анютик: просто не хочу контакта Д.М.: мда Д.М.: А с Алиной ты ведь вроде подружилась? Анютик: ну так Анютик: мне не то чтобы хватает одного вечера, чтобы с кем то подружиться Д.М.: ну ты все же подумай, насчет погулять с ребятами, не отказывайся пока Д.М.: а сейчас ложись и засыпай Д.М.: выступление завтра никто не отменял Д.М.: времени для переживаний еще будет достаточно, а вот на сон не так уж и много осталось Анютик: ладно🩷 Анютик: спокойной ночи! Анютик: я люблю тебя Анютик: голова-то прошла? Д.М.: конечно, спасибо за таблетку❤️ Д.М.: спокойной ночи, я тоже тебя люблю🥰