Только ты, только твой

Открыв глаза, Уилл увидел над собой Ганнибала, который проверял его пульс. Ганнибал ему улыбнулся, но Уилл отвернулся к подвешенной у кровати капельнице… Открыв глаза, Уилл услышал Ганнибалов голос: мягкий и успокаивающий, звучащий чуть быстрее, чем во время обычного разговора. Уилл не мог разобрать слов — все они звучали одинаково. Повернув голову, он увидел устроившегося на стуле возле его кровати Ганнибала, который читал вслух... Открыв глаза, Уилл тут же закрыл их снова. Окружающий мир был медленным, тягучим и размытым. До Уилла донёсся скрежет металла по бетону. Он снова провалился в беспамятство… Открыв глаза, Уилл заморгал. Его взгляду предстали узкие длинные прямоугольники, бьющие ярко-жёлтым светом и окружённые радужным ореолом. Уилл сощурился — и потолочные лампы обрели нормальные очертания. По его коже скользили тёплые ладони, вызывая странные, но в то же время приятные (учитывая холодный воздух подвала) ощущения. Ганнибал согнул его ногу в колене, а затем снова выпрямил, растирая кожу от колена и до самой стопы. Затем, удерживая Уилла за лодыжку, подвигал вверх-вниз его ступнёй, и наконец, надавливая большими пальцами на середину подъёма, прошёлся к пальцам и обратно, после чего начал сосредоточенно массировать стопу. Уилл провёл языком по губам, пытаясь смочить губы — он чувствовал во рту сухость и лёгкую липкость. Осмотревшись, он обнаружил, что помещение привели в порядок, но оставили почти пустым — все инструменты и приспособления, прежде лежавшие на виду, были убраны. Похоже, теперь у Ганнибала под рукой оставалось лишь несколько предметов (за исключением самих смотровых столов). Снова переведя взгляд на Ганнибала, Уилл какое-то мгновение наблюдал за его движениями, прежде чем попытаться заговорить. — Думаю, для этого нам понадобится гораздо больше пива, — сподобился он. Ганнибал покосился на него с той еле заметной улыбкой, которую иногда ему адресовывал, но не стал прерывать своего занятия. — Вот как? — снова сфокусировав взгляд на ступне Уилла, поинтересовался Ганнибал. Его голос звучал тепло и дружелюбно. — Ну, я бы не хотел оказаться жёстким. — Боже упаси, — согласился Ганнибал, и в уголках его глаз появились лучики морщинок. — Но это не совсем то, что я планировал. Впрочем, когда твой организм выведет лекарства, думаю, я смогу что-нибудь тебе принести, если захочешь. — Не захочу. Ганнибал лишь наклонил голову, принимая его ответ. — Что ты делаешь? — спросил Уилл, потому что происходящее было чем-то новым и бесцеремонным, даже по Ганнибаловым меркам. С другой стороны, Уилл больше не был уверен, насколько хорошо знал Ганнибала по-настоящему. Он чувствовал себя голым, хотя на самом деле был облачён в хлопковую больничную рубашку, фасон которой уж точно нельзя было назвать современным. — Продолжительное лежание без движения может вызвать множество неприятностей: образование тромбов, пролежни, мышечную атрофию и потерю гибкости. Я всего лишь снижаю вероятность их появления. — Потому что тебя невероятно заботит моё благополучие? — отозвался Уилл. Вопреки его желанию, это прозвучало весьма ядовито и резко. Ганнибал крепче сжал пальцы на его ступне, намекая на боль, которую мог причинить, если бы пожелал. — Не высмеивай меня, Уилл. Иначе убедишься, что у моей терпимости к подобному поведению есть пределы, — тихо и серьёзно ответил он. Угроза, предупреждение и упрёк одновременно. — Извини, — еле слышно выдохнул Уилл. Разумеется, это не было искренним извинением (или, по крайней мере, Уилл не считал себя обязанным извиняться, учитывая обстоятельства), но он откашлялся, чтобы попытаться снова. — Извини меня. — Извиняю. — Вот так просто? — Вот так просто, — подтвердил Ганнибал. — Ганнибал, Бюро меня найдёт. Ты же знаешь, меня будут искать. — О нет, я так не думаю. Больше не будут. Хотя по тебе безусловно скучают. — Ты не можешь просто продолжать и дальше меня здесь держать. При этих словах Ганнибал приподнял брови и поджал губы. — Разве не могу? — спокойно поинтересовался он. — По-моему, я именно это и делаю. Собрав все силы, Уилл вцепился в прикроватный поручень и, дрожа, сел. Мир покачнулся, угрожая опрокинуть его обратно на спину, и Ганнибал обогнул кровать, чтобы встать рядом. Уилл по-прежнему был прикован за запястье к кровати, но второе его запястье оставалось свободным. — Тише. Тише, Уилл, — Ганнибал подхватил его за плечо, стараясь помочь удержать равновесие, но Уилла повело в сторону. — Не перенапрягайся так сразу. Уилл уткнулся лбом Ганнибалу в грудь, но даже не мог заставить себя по этому поводу беспокоиться (красноречивый показатель его состояния). Удерживать вертикальное положение было подвигом. Каждое движение Уилла заставляло натягиваться разные медицинские трубки, добавляя ему дискомфорта. Ганнибал пробежался пальцами по его волосам, легко массируя кожу головы. Уилл понимал, что это был успокаивающий жест, но чувствовал в нём и нечто собственническое, почти вошедшее в привычку. И не мог с этим смириться. — Джек будет… — начал он. — Джек будет считать тебя мёртвым. Разумеется, ему не узнать наверняка, и какая-то маленькая часть него всегда будет задаваться этим вопросом. Гадать, не слишком ли рано он сдался? Как же ты в итоге умер? Эти мысли будут грызть его по ночам, когда он не сможет фокусироваться на чём-то другом. Ещё одна потеря, тёмное пятно на его карьере и душевном равновесии, — закончил за него Ганнибал. Упёршись ладонью ему в грудь, Уилл изо всех сил отшатнулся назад. Это мало походило на резкое отталкивание (которое он предпочёл бы), но хотя бы помогло образовать между ними дистанцию. Чего должно было хватить. — Он это вполне заслужил, — продолжил Ганнибал. — Он знал, что приносил в жертву, выдвигая тебя на передовую. Твою безопасность, твоё здоровье, твою связь с реальностью и возможность жить как прежде. Всё это находилось у него в руках. — А теперь это всё находится в твоих руках. — Да. — И чего же ты заслуживаешь? — стиснув зубы, процедил Уилл. В ответ Ганнибал улыбнулся и мягко смахнул назад пряди с его лица. — Мы пожинаем то, что посеяли. Каждый из нас. Разве я меньше заслуживаю награды, если я ухаживал за своим садом тщательнее, чем Джек? — Садом? Нет уж, — устало покачав головой, Уилл смерил Ганнибала настороженным взглядом. — Скорее «стадом», не так ли? С моих глаз упала пелена, Ганнибал. Давай не будем притворяться и приукрашивать всё красивыми словами. Мы уже перешли эту границу. Я ясно вижу, каков ты на самом деле. — Как пожелаешь. В этом случае скажу прямо. Никто тебя активно не ищет, Уилл. Какое-то время они искали твой труп. Когда оный не объявился, им пришлось переключиться на другие расследования. В следующую пятницу Алана организовывает по тебе поминальную службу. Чтобы попрощаться. Окончательный характер этой фразы заставил Уилла замереть. Открыв рот, он уставился на Ганнибала, ища… что-нибудь. Какое-то доказательство, что эти слова могут быть ложью. Какое-то проявление волнения… Но Ганнибалово лицо оставалось внимательным и спокойным. — Это неправда, — прошептал Уилл. — Отрицание не делает реальность менее реальной. Оно не прогонит монстров у тебя из-под кровати и не сможет тебя защитить. Уж ты-то знаешь это лучше, чем большинство людей, — сообщил Ганнибал. Так и было. Уилл прекрасно знал, что люди делали с другими людьми. Он всю свою жизнь (сейчас — в качестве профайлера, а до этого — пока работал детективом в отделе расследования убийств) видел обширную тёмную палитру этих поступков: чёрствых, жестоких, эгоистичных. Он это видел чуть ли не с самого детства. И тем не менее… Ганнибаловы слова показались ему нелогичными. — Сколько времени я здесь нахожусь? — спросил Уилл. — Чуть больше трёх недель. Уилл замолчал. У него внутри что-то надломилось. Знание, что в Бюро сдались и перестали его искать, показалось ему огромной пропастью, разверзшейся у него под ногами. Теперь он мог рассчитывать лишь на себя. — Начинаешь понимать своё положение? — спокойно поинтересовался Ганнибал, и Уиллу захотелось его за это ударить. — Три недели… что ты со мной делал? — Некоторые лекарства, которые я тебе давал, могут влиять на память. Что ты помнишь? Уилл покачал головой, хмуря брови. И отвернулся, не в силах смотреть на Ганнибала, пока думал. — Мало что. Мы обсуждали Джорджию Мэдхен и расследование. Ты что-то готовил. Потом я пошёл взять вино. Мы начали драться. Ты… взял у меня кровь, а потом что-то мне вколол. — А потом? Уилл снова покачал головой. — А потом — просто… какие-то обрывки. Кусочки и осколки. — Это хорошо. Рад, что я сумел избавить тебя от самых неприятных моментов. У тебя сильно поднялась температура и тебе было довольно плохо. Ты бредил. Мне пришлось прибегнуть к седации. Я лишь недавно убавил дозировку твоих лекарств, но, думаю, что если ты продолжишь добросовестно принимать противовирусные, то полностью поправишься. — Ты утверждал, что я не болен. С чего мне верить тебе сейчас? — А какой у тебя есть выбор? И действительно — какой у Уилла был выбор? * * * Повернувшись на бок на кровати в своей камере, Уилл провёл пальцами по кирпичам ближайшей стены, рассматривая аккуратное положение каждого кирпичика и идеально заполненные швы. Ганнибал выложил эту стену лично. Даже если бы и существовала вероятность, что он мог нанять для этой работы кого-то другого, Уилл узнавал его руку. Называть это «комнатой» было великодушно, подумалось Уиллу, хотя Ганнибал именно так и делал. Протянутые вниз трубы намекали, что когда-то здесь, скорее всего, была (или, по крайней мере, планировалась) полноценная ванная. Позже помещение разделили, оборудовав снаружи душ, а в самой камере — раковину и туалет (оставив, впрочем, достаточно места, чтобы поставить сюда и кровать). Стены так и остались необработанными. Под потолком заманчиво виднелась как минимум двуфутовая прорезь, однако она находилась слишком высоко. Недосягаемая для большинства людей. Уиллу не впервые стало любопытно, специально ли Ганнибал её оставил, или просто не счёл её наличие достаточно важным. Двери и решётка были потребительского класса, предназначенные удерживать нежелательных посетителей снаружи, а не внутри, однако со второй задачей они справлялись ничуть не хуже. Уилл несколько раз обошёл всю комнатушку, ища изъяны, но не обнаружил ничего, чем можно было бы воспользоваться. С тех пор прошло сколько-то часов. Достаточно много, чтобы он перестал ориентироваться во времени. Его комнатку освещала одинокая лампочка, протянутая по верху через удлинитель и свисающая с высокого потолка. Ганнибал был достаточно добр, чтобы не оставлять Уилла в темноте. А также чтобы сменить его больничную рубашку на пижаму (Уилл поклялся бы, что раньше эта пижама принадлежала самому Ганнибалу, если бы не её идеально подходящий размер). На лестнице раздались негромкие шаги, и Уилл сел, высматривая Ганнибала. Зажёгся свет, и Уилл увидел, что Ганнибал был до сих пор в пиджаке и при галстуке, словно поспешил сюда сразу, как только пришёл домой. В руке он держал застёгнутый чехол для одежды. «Мальчик, которому не терпится поиграть с новой игрушкой», — подумалось Уиллу. — Долгий день на работе, дорогой? — протянул он. В ответ Ганнибал улыбнулся. — Больше не такой долгий — теперь, когда мне не нужно ждать твоего прихода. Значит, сегодня был понедельник. Встав с кровати, Уилл подошёл к решётке и, вцепившись в прутья, уставился на своего похитителя. — У нас по-прежнему остаются наши сеансы? — Не в прежнем формате. Хотя я понимаю, что тебе сейчас трудно, и охотно выслушаю твои мысли. И буду более чем рад помочь тебе справиться с этим непростым периодом в твоей жизни и облегчить для тебя переходное состояние. Уилл тихонько фыркнул. — Не сомневаюсь. Вот только не уверен, что ты можешь помочь мне справиться с этой конкретной проблемой. — Ты так говоришь, потому что я — её причина? — Я так говорю, потому что не верю, что ты не станешь руководствоваться собственными интересами. — Ты сомневаешься в моей беспристрастности. Уилл приподнял бровь. — А ты бы не сомневался? — Окажись я на твоём месте? Вполне возможно. Хотя зная о себе то, что знаю, я бы также понимал, что в моих интересах будет получить наилучший исход из всех возможных, — сообщил Ганнибал, кладя одёжный чехол на ближайший стол и расстёгивая молнию. Внутри оказался костюм. Ну разумеется. Уилл и не ожидал от Ганнибала чего-то другого. Однако данный костюм не отличался предпочитаемой Ганнибалом яркой расцветкой — вместо этого он был глубокого тёмно-синего цвета. Уилл смотрел, как Ганнибал вынимает из чехла пиджак с брюками и с почти маниакальной дотошностью раскладывает на столе. Затем Ганнибал протянул ему сквозь прутья пару тёмных носков и бледно-жёлтую рубашку в полоску. Бросив на них беглый взгляд, Уилл снова уставился на Ганнибала, гадая, что будет, если он откажется переодеваться. Он не сомневался, что при желании Ганнибал мог его заставить. Наверное, именно так и произошло бы, вот только в этом случае Уилл бы чувствовал себя гораздо паршивее. — Пожалуйста, — попросил Ганнибал. Похоже, они продолжали играть в цивилизованную вежливость. Взяв протянутые ему вещи, Уилл сделал несколько шагов назад и наполовину отвернулся, чтобы начать раздеваться. Покосившись через плечо, он обнаружил, что Ганнибал по крайней мере не смотрел в его сторону, давая ему иллюзию уединения. — Когда я соглашался хорошо себя вести, то не подозревал, что это будет включать наряжание меня, словно куклы. Ганнибал с придирчивостью и одобрением разгладил ладонью ткань на брюках. — Ты чувствуешь себя униженным, Уилл? Позволь заверить, у меня не было такой цели. Но я же не мог просто взять вещи из твоего собственного одёжного шкафа — кто-то это заметил бы. — А кроме того, такая одежда тебе нравится больше. — Это да, — без малейших признаков угрызения совести согласился Ганнибал. И передал Уиллу брюки, когда тот снова подошёл к решётке. — Было бы ложью притворяться, что мне не нравится выбирать эту одежду, или отрицать, что мне будет приятно тебя в ней увидеть, — продолжил Ганнибал. После чего вытащил из кармана какой-то предмет и предложил Уиллу. — Мне жаль, что приходится к подобному прибегать. Надень это, пожалуйста, на ноги. Застёжки сзади. Взяв протянутую ему вещь, Уилл хмуро её изучил. Это оказались регулируемые «браслеты» из покрытых чёрным пластиком металлических полосок, защёлкивающиеся на замки и соединённые куском троса. Уилл не сумел бы снять их самостоятельно (по крайней мере, без кусачек) или вскрыть замки. — Кандалы? — спросил он. — Стреноги, — поправил Ганнибал. — Нам придётся установить некоторые правила, Уилл, поскольку ты наверняка понимаешь непростую ситуацию, в которой мы оба очутились. Когда я дома, ты можешь свободно перемещаться где захочешь — при условии, что остаёшься в поле моего зрения. Ночью, когда я сплю или отсутствую, тебе придётся находиться в своей комнате. Если ты будешь хорошо себя вести, я подумаю над тем, чтобы предоставить тебе больше свободы. Таково моё предложение. — Ты подумаешь… — повторил Уилл. И долгое мгновение молча разглядывал стреноги, прежде чем снова поднять взгляд на Ганнибала. — А если я не буду хорошо себя вести? — не удержался он. Ганнибал помрачнел. И, хотя Уилл не мог точно сформулировать, как именно он это понял, перед его мысленным взором начали вырисовываться угрожающие очертания сцены, частью которой он станет, если окажется несговорчивым. — Я буду… — Ганнибал задумчиво вздохнул, — …разочарован, — пробормотал он. Не отрывая от него глаз, Уилл попятился к своей кровати и, когда его ноги уткнулись в матрас, сел. Он отвёл взгляд лишь для того, чтобы наклониться и надеть «браслеты» себе на лодыжки. Оба замка закрылись с громкими щелчками. Встав, Уилл проверил свою ограничившуюся подвижность. Чтобы не упасть, ему придётся ходить медленно и осторожно — в чём и заключался смысл этих стреног. Попросту убежать от Ганнибала Лектера не получится. Любые попытки побега требовалось хорошо продумать и предпринимать только при удачных обстоятельствах. — Некомфортно? — спросил Ганнибал. — Нет. Объективно говоря — не то чтобы. — Это хорошо, — кивнул Ганнибал. — А теперь дай мне руку, пожалуйста. — Вынув из кармана шприц, он снял с иглы колпачок и протянул Уиллу ладонь, чтобы тот за неё взялся. — Что… что это? — уточнил Уилл, настороженно себя чувствуя из-за последнего раза, когда Ганнибал что-то ему вколол. Опасаясь снова потерять время и контроль. — Тебе будет спокойнее, если я стану заранее говорить, что собираюсь сделать? — Не знаю. Может, немного. Мне не нравится неведение. — Я вколю тебе диазепам. Ты не «отключишься», если тебя это беспокоит. Просто это поможет тебе расслабиться. Альтернативой будет оставить тебя здесь, внизу. Мы можем так поступить, Уилл, но я не хочу, чтобы мы так жили. И, если ты как следует задумаешься, полагаю, ты поймёшь, что тоже этого не хочешь, — сообщил Ганнибал. Уилл не хотел. Его и так уже тошнило от этого подвала. Тошнило час за часом глазеть на одни и те же стены, не имея ничего, на что можно было бы отвлечься. Ничего, кроме почти клаустрафобического чувства, что он в ловушке и совсем один. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, он шагнул ближе и протянул руку сквозь прутья. — Спасибо, — поблагодарил Ганнибал, и подтянул его к себе, чтобы закатать до сих пор не застёгнутый рукав его рубашки. Уилл почувствовал лёгкий, едва ощутимый укол. По мере того, как лекарство проникало в его кровеносную систему, его начало окутывать странное ощущение. Ганнибал ещё долго держал его за руку даже после того, как отложил использованный шприц на поднос. Послав Уиллу лёгкую улыбку, Ганнибал поднёс их сплетённые руки к лицу и коснулся губами его пальцев. Выглядя при этом весьма довольным. — Хорошо. Очень хорошо, Уилл. А теперь, идём готовить ужин.