Только ты, только твой

Нагнувшись, Уилл закрутил воду и шагнул в глубокую ванну, занимавшую большую часть Ганнибаловой ванной комнаты. Температура воды была как раз правильной — ещё чуть горячее, и он не смог бы её терпеть. Осторожно сев в воду, какое-то мгновение он просто наслаждался возможностью полноценно сесть в ванной, достаточно большой, чтобы вместить человека его размеров. Обычно Уилл избегал принимать ванны из-за ощущения тесноты, но в этой ванне он мог полностью выпрямить ноги, откинуться назад… и всего лишь коснуться спиной стенки, без этого раздражающего ощущения, что его колени теперь торчат из воды. Уилл покосился на приоткрытую дверь. Когда он спросил, можно ли ему сегодня принять ванну вместо обычного душа, Ганнибал с лёгкостью согласился, сообщив, что воспользуется этим временем для рисования. Именно это он сейчас и делал, прямо за дверью, давая Уиллу иллюзию уединённости, насколько это было возможно. — Ты хоть иногда пользуешься этой ванной? — самую малость повысив голос, спросил Уилл. — Время от времени, — раздался Ганнибалов ответ. — А почему ты спрашиваешь? — Просто она немного неприличных размеров, тебе так не кажется? Будь она ещё чуточку больше, и нам пришлось бы называть её как-то по-другому. Сомневаюсь, что она здесь была с самого начала, — сообщил Уилл. — Нет. Ванную комнату переделали ещё до того, как я купил этот дом. Ванну установил его прошлый владелец. Я бы оставил изначальную модель. Вода тихонько захлюпала, когда Уилл приподнялся и потянулся за лежащей неподалёку мочалкой. — Эта тебе не нравится? — уточнил он. — Она приемлема, но нарушает архитектурный характер здания. От этих слов Уилл ухмыльнулся. Такой типично Ганнибалов ответ. Намылив мочалку, он принялся тереть себя дочиста. Не то чтобы он нынче бывал по-настоящему грязным. Последний раз он был грязным, когда … Уилл быстро оборвал эту мысль. И снова взвесил свой план (который обдумывал с тех самых пор, как выдалась эта возможность). Сев в ванной, он откинул голову, чтобы намочить волосы, и вымыл их шампунем. Затем ещё чуточку полежал в ванной, отмокая, после чего начал выбираться. — А что насчёт кухни? — потянувшись за чистым полотенцем, спросил он. — Вот кухню я переделал. — Как же архитектурный характер здания? — поддел Уилл. — В некоторых вопросах я не согласен терпеть компромиссы, — отозвался Ганнибал. Вытеревшись, Уилл обернул большое пушистое полотенце вокруг бёдер и посмотрел на себя в зеркало. Провёл пальцами по своим влажным волосам, чтобы немного их распушить, и собрал в кулак силу воли. Пан или пропал. Уилл лишь надеялся, что Ганнибал не сочтёт его поведение оскорбительным. Ну, по крайней мере, Уилл был чистым и (хоть и провёл столько времени в этом чёртовом подвале) выглядел вполне отдохнувшим. Он хорошо здесь спал, не в последнюю очередь благодаря таблеткам, которые ему давал Ганнибал. Уилл не знал, что это были за таблетки, но впервые за долгое время чувствовал себя гораздо лучше (физически). Ещё какое-то мгновение он собирался с духом, после чего развернулся и вышел из ванной. Он прошлёпал босиком по кафельной плитке. В спальне было немного холоднее, чем в ванной, но не нетерпимо. Ганнибал сидел лицом к ванной, на одном из двух стульев, которые поставил между кроватью и камином. Он смотрел вниз, в свой скетчбук, сосредоточенно работая карандашом над каким-то рисунком. Он наверняка знал о присутствии Уилла. Он должен был услышать его шаги; наверное, даже почувствовал запах использованного Уиллом мыла. Не то чтобы Уилл пытался подкрасться к нему незаметно. Остановившись возле свободного стула напротив от Ганнибала, Уилл взялся за кончики своего полотенца. И, размотав его, позволил ему упасть на пол. Ганнибалов карандаш тут же застыл. Моргнув, Ганнибал поднял взгляд на Уилла. Выражение его лица было почти невыносимо бесстрастным. Затем он еле заметно наклонил голову набок. Уилл сообразил, что ему было любопытно. Ну что ж, лучше это, чем отвращение. Уилл ненавидел эту его безэмоциональную маску. Он знал, что та была фальшивой, и хотел вытащить на поверхность все чувства, которые Ганнибал так старательно прятал. Уилл вдруг почувствовал себя ужасно уязвимым. Ему было неловко под пристальным Ганнибаловым взглядом, но он заставил себя сесть и, забросив ступни на край стоящего между ними столика (чтобы слегка замаскировать свою наготу), откинулся на спинку стула. Ганнибал уже видел его голым. Он же заботился о Уилле в течение первых нескольких недель, когда тот или спал, или был так напичкан лекарствами, что даже не помнил происходящего. Да и не так давно, когда Уилл выбрался из ящика, Ганнибал тоже его мыл и обхаживал. Ганнибал был доктором. А кроме того, несомненно расчленил и нарисовал на своём веку достаточно человеческих тел, чтобы нагота его ни капли не смущала. И тем не менее, когда Ганнибал пробежался взглядом по его фигуре, еле заметно сузив глаза, Уиллу показалось, что в тех вспыхнули угольки каких-то эмоций. Ганнибал открыл рот, но прежде чем он успел заговорить, Уилл его опередил, нахально беря контроль над ситуацией, чтобы не дать Ганнибалу возможности обернуть её против него. — Ты говорил, что хочешь меня нарисовать. Чего же ты ждёшь? — Не знал, что эта тема оставалась открытой для переговоров. Какие же из моих действий заставили тебя передумать? — поинтересовался Ганнибал. — Я сказал тебе, что хочу понять, и ты позволил мне увидеть, хоть поначалу и не был от этого в восторге. Понятия не имею, чем я тебя расстроил, но теперь я, кажется, вижу немного больше. Или, по крайней мере, начинаю видеть. Ты дал мне то, о чём я попросил, поэтому мне показалось справедливым тоже дать тебе что-то, чего ты хотел, — объяснил Уилл. — Quid pro quo? Уилл покачал головой. — Ничего подобного. — Что же тогда? Уж извини, Уилл, но у тебя есть склонность стараться меня спровоцировать. Я не могу себе представить, что нас привело к этому моменту, не гадая попутно, какую игру ты ведёшь. — Я мог бы сказать то же самое и о тебе. Но нет. Это… — Уилл задумался, как получше сформулировать нужную мысль, и мрачно улыбнулся от пришедшей ему в голову идеи. — …подарок. Просто потому, что ты этого хотел. Никаких подводных камней. Ганнибал смерил его внимательным взглядом. Несомненно, пытаясь определить искренность его слов. — Ты больше не хочешь? — спросил Уилл, зная, что это было маловероятным. И тем не менее, он предлагал Ганнибалу простой выход из сложившейся ситуации. Словно не надеялся на будущие проявления доброты в обмен на эту свою сомнительную затею. Но если понадобится, он готов был поднять своё полотенце с пола и пойти одеваться. — Ты как всегда превосходишь любые мои ожидания. Каждый раз, когда мне кажется, что я уже видел всё, на что ты можешь быть способен, я вспоминаю, почему так ценю твоё общество, — отозвался Ганнибал вместо того, чтобы подтвердить свой выбор. Отложив скетчбук и карандаш на столик, он поднялся и повёл рукой в сторону Уилла со словами: — Можно? Даже не зная, о чём именно шла речь, Уилл не сомневался, что Ганнибал хотел к нему прикоснуться. Ничто в его поведении не указывало на желание сделать что-то неприемлемое для Уилла, да и сам факт, что он спрашивал разрешения, говорил о многом. Ганнибал не хотел, чтобы Уилл нервничал или неуютно себя чувствовал. Ганнибал вёл себя безупречно вежливо. — Конечно, — разрешил Уилл. Придвинувшись, Ганнибал подхватил его чуть ниже колен и усадил немного по-другому: чтобы его зад очутился на самом краешке стула, а спина прогнулась назад. Затем переставил на пол небольшую стоявшую на столике вазу (с таким видом, словно та была какой-то не заслуживающей внимания мелочью), и наконец, слегка передвинул лежавшие на столике ступни Уилла. Встав, он окинул Уилла взглядом, и снова чуточку сместил (чтобы Уилл сильнее опирался на одно бедро), прежде чем удовлетвориться. Новая поза открывала ему больше обнажённого тела, но в то же время была более расслабленной. Вернувшись к своему стулу, Ганнибал сел, но не стал сразу браться за карандаш. Вместо этого он просто на Уилла уставился, так напряжённо, что Уилл начал гадать, не был ли прав Абель, говоря, что Ганнибал может хотеть откусить от него кусочек в самом что ни на есть прямом смысле этого слова. — Какие-то проблемы? — спросил Уилл, пытаясь прогнать сковавшее его напряжение. Покачав головой, Ганнибал наконец взял свой скетчбук и перелистнул его на чистую страницу, после чего начал точить кончик карандаша. — Я просто уделял рассматриванию этой картины должное внимание, — заверил он Уилла. — Ты точно надо мной сейчас не смеёшься? — не выдержал Уилл. — Нисколько. Я считаю тебя весьма красивым. Ты выглядишь удивлённым, Уилл. Тебе это кажется чем-то невероятным? Сообразив, что таращится на него с разинутым ртом, Уилл попытался принять более непринуждённый вид. Обдумывая Ганнибаловы слова в повисшей между ними тишине, нарушаемой лишь мягкими штрихами скользящего по бумаге карандаша. Ганнибал не торопил его с ответом. В этом не было необходимости. Получив достаточно времени, чтобы свыкнуться с озвученной мыслью, Уилл и сам ответил: — Я просто… не привык, чтобы люди говорили мне такие вещи. Абсолютно. Не знаю, как это воспринять. — Воспринимай это как данность. Или тебя это каким-то образом оскорбляет? — поинтересовался Ганнибал. — Нет. Это скорее лестно, наверное. — Наверное? Ты сомневаешься из-за источника этих слов? Такой комплимент казался бы тебе более естественным, если бы исходил от кого-то другого? Аланы, к примеру? — Нет, — уже более уверенно ответил Уилл. — Я бы отреагировал точно так же. Думаю, наоборот, более лестно услышать это от тебя. Потому что… Подняв голову, Ганнибал на него взглянул, вопросительно вскинув брови. — Ты не из тех, кто говорит фальшивые похвалы. У тебя нет никаких причин мне такое говорить, — неловко закончил Уилл. У Ганнибала приподнялись уголки губ. Он снова переключился на свой рисунок, посматривая на Уилла лишь каждые несколько секунд, чтобы свериться с оригиналом. — За исключением того, что это правда, — согласился Ганнибал. — Не уверен, что это говорит о твоём вкусе. Ну, наверное, никто не без изъяна, — попытался пошутить Уилл. — Ты принижаешь себя, потому что не знаешь, как ещё отреагировать. Потому что это помогает тебе избавиться от неловкости. Ты смущаешься, потому что тебя годами учили так поступать, однако нет ничего неправильного в том, чтобы принять заслуженную похвалу. Ты стараешься от меня дистанцироваться, потому что считаешь, что, наверное, я ошибаюсь. Словно в такой моей оценке есть что-то неправильное, и, согласившись с ней, ты проявляешь нарциссизм. Но будь уверен, единственное эго, которое может раздуться от подобных вещей, это моё собственное, — сообщил Ганнибал. — Почему это? — уточнил Уилл. Карандаш продолжил скользить по бумаге, повинуясь выверенным движениям Ганнибаловых пальцев. Уилл знал, Ганнибал хотел, чтобы он задал этот вопрос. Ганнибал на это рассчитывал, иначе не стал бы такого говорить. Так какой смысл было бороться с неизбежным? Не глядя на него, Ганнибал ответил: — Твоё присутствие передо мной в нынешнем виде говорит само за себя, разве нет? Неверяще фыркнув, Уилл уставился на него, чувствуя быстро растекающееся внутри тепло и краснея. Ганнибал поднял на него взгляд, и Уилл почувствовал себя под ним пришпиленной бабочкой. Почувствовал себя увиденным. Он закрыл глаза. Это всё, что он мог сделать, не начав в прямом смысле слова убегать. Он остро осознавал каждое Ганнибалово движение, каждую паузу, каждую карандашную линию и каждый звук переворачиваемой страницы. И терпел, пока все эти звуки не начали сливаться воедино. Только почувствовав прикосновение какой-то ткани и резко дёрнувшись, Уилл сообразил, что успел задремать. Нависший над ним Ганнибал замер, по-прежнему держа в руках краешки покрывала, которым собирался его накрыть. — Я хотел, чтобы тебе стало немного теплее, — сообщил Ганнибал. Медленно сев, Уилл взял предложенное ему покрывало и помассировал затёкшую шею. — Всё в порядке. Я уже не сплю. Надолго я вырубился? Ганнибал покосился на часы. — Примерно на два часа. К сожалению, мне сегодня нужно съездить по работе. Просто приехать и забрать материалы. Тебе не придётся долго оставаться в подвале. — Я думал, ты выходишь на работу только завтра. — Я сейчас говорю о консультантской работе, — уточнил Ганнибал. «О, — подумал Уилл, — речь о каком-то расследовании». Ну разумеется, Джек пытался спихнуть на Ганнибала хотя бы часть работы, которую обычно поручал Уиллу. Сейчас, в его отсутствие, Джек, наверное, загружал всех, кого только мог. * * * Через несколько часов, после лёгкого ужина, Уилл с Ганнибалом переместились в Ганнибалов кабинет и устроились на тамошнем диванчике. Они сварили кофе. Ганнибал научил Уилла, как нужно готовить хороший кофе, в подробностях объяснив, как выбрать качественные зёрна (словно существовала вероятность, что Уилл когда-нибудь просто пойдёт в магазин и их купит), и контролируя каждое его действие в процессе собственно варки. Уилл точно не знал, было ли это продиктовано желанием как следует его научить, или попросту убедиться, что он ничего не испортит. Переодевшись и устроившись на диване, попивая вышеупомянутый кофе, Уилл наблюдал, как Ганнибал страницу за страницей читал материалы по расследованию. — Там есть фото? — с надеждой спросил он. — Занятно. Получив возможность полностью выбыть из игры, ты всё равно хочешь впустить в свой мозг убийц, — заметил Ганнибал. Чуть улыбнувшись, Уилл покачал головой. Ганнибал был прав, и тем не менее… — Один убийца у меня там уже шастает, так какая разница, если их станет два? А кроме того, не то чтобы у меня тут было много занятий поинтереснее. — Ты мог бы заняться очень многим, Уилл. Что бы ты сделал, будь у тебя выбор? — Убрался бы куда-нибудь подальше, — не думая, ляпнул Уилл. И, тут же осознав свою оплошность, попытался сдать назад, пока ситуация не ухудшилась. — Я так и думал. Но надеялся, что ты выучил тот урок, — отозвался Ганнибал. Его голос звучал спокойно, но благодаря своей эмпатии и всё лучшему изучению Ганнибала, Уилл знал, что это было не так. Он видел его с изнанки. Видел, что на самом деле Ганнибаловы сдержанность и требовательная забота были проявлениями доброты. Он уже выяснил, что Ганнибал вёл себя с ним жестоко только и исключительно тогда, когда за этим стояла какая-то цель. Как Ганнибал ёмко выразился, урок, который требовалось выучить. Никакой жестокости ради самой жестокости, хотя Ганнибал никогда не чурался причинять боль, если считал её необходимым для перемен. Даже ящик был добротой; Уилл понимал это умом, хоть и не чувствовал сердцем. Ящик был использован, чтобы преподать ему урок и защитить его от других возможных Ганнибаловых действий. Уилл легко отделался, получив фактически шлепок по руке. Иначе он мог бы здесь и не сидеть. По крайней мере, целиком. Уилл вздрогнул, представив себе абсолютно логичные — по Ганнибаловым меркам — возможные действия в ответ на попытку побега. Существовали дюжины разных способов сделать так, чтобы Уилл больше никогда не смог убежать, однако Ганнибал не воспользовался ни одним из них. Оставив Уилла настолько целым и невредимым, насколько это было возможно. — Я не это имел в виду, — сказал Уилл. И продолжил, когда Ганнибал никак не отреагировал: — Я просто… хочу выйти на улицу или… да куда угодно, честно говоря. Я безвылазно сижу в этом доме, но в некоторых его комнатах так и не бывал. Я даже не знаю, какой сейчас месяц. Знаю только, что на дворе всё ещё холодно. Мои слова имеют смысл? Когда Уилл начал объясняться, Ганнибал повернулся к нему, и, хотя выражение его лица нельзя было назвать довольным, по крайней мере, оно стало менее раздражённым. — Сегодня семнадцатое февраля, — сообщил Ганнибал. Уилл машинально отсчитал несколько дней назад. О!.. Это могло придавать недавним словам и действиям новый смысл. Особенный ужин. Всё, что между ними происходило, всегда состояло из многочисленных слоёв разных смыслов, но Уиллу показалось, что они начали обретать некую странную логику. Не став комментировать очевидный открывшийся факт, он лишь откашлялся и покосился на разложенные по столу стопки материалов. — Ну так что, там есть какие-то фото? — снова спросил он. Ганнибал молча протянул ему снимки, едва подняв взгляд от бумаг у себя в руке. Как оказалось, фотографий было немало. Больше, чем Уилл привык. И, пролистывая их, он сообразил, что многие представляли собой не снимки с мест преступлений, но сканы водительских прав многочисленных людей разного возраста, пола и национальности. Уилл разложил фото со сцен преступления в длинный ряд вдоль края стола. Большинство из них изображало давно умерших, выловленных из реки утопленников. К некоторым снимкам были приколоты копии удостоверений личности и краткие личные данные. Переведя взгляд с фотографий мужчины на прозекторском столе к сканам удостоверений, Уилл быстренько пролистал их в поисках нужного и добавил скан к фото. Затем разложил перед собой остальные снимки. — Ни одна из жертв не похожа на другую, — заметил он. — Это да, — согласился Ганнибал. Уилл взял один из уже прочитанных Ганнибалом отчётов и начал читать. Они сидели в тишине, изучая материалы по расследованию, и это было так знакомо. Почти уютно. Снова уставившись на снимки, Уилл принялся перекладывать их по-другому, формируя новые ряды. — Какие-то идеи? — Это цветовая палитра, — пробормотал Уилл. — Посмотри, у всех них цвет кожи лишь самую малость другого оттенка. А вот эти — это заменители выловленных из реки трупов. С очень похожей… нет, точно такой же кожей, по крайней мере, если говорить о цвете. У него очень дотошные критерии. Когда Ганнибал поднялся с дивана, Уилл остался сидеть. Он слышал, как Ганнибал вышел в коридор — наверное, отправить Джеку смс с его предположением. Взяв Ганнибалов карандаш, Уилл зачеркнул две строчки на одной из заметок о телах из реки, написанных округлым почерком Аланы, и приписал внизу «Отбракованные». Приятно было почувствовать себя полезным. * * * Уилл проснулся среди ночи от холода, в кромешной темноте. Если бы не ощущение мягкого матраса внизу, он бы решил, что снова очутился в ящике. Он всё равно перепроверил эту догадку и вытянул перед собой руку, подспудно ожидая наткнуться на деревянное препятствие, но встретил лишь пустоту. Сменив направление, он протянул ладонь влево и нащупал знакомые крашеные кирпичи. Всё было в порядке, он по-прежнему находился в своей подвальной комнате, подумал Уилл. И тут же укорил себя за эту смехотворную мысль. — Абель? — позвал он. Они разговаривали вечером, перед тем, как Уилл лёг спать, но сейчас Абель подозрительно молчал. Хотя должен был проснуться и начать возмущаться. Сев на кровати, Уилл закутался в постельное бельё, стараясь сберечь тепло. Из-за отсутствия прямого подогрева в подвале всегда было прохладно, но чтобы настолько — никогда. Тонкое одеяло и простынка, которыми Уилл обмотался, не могли защитить его от подобного холода. — Уилл? — раздалось в ответ. Но это был не Абель. Мягкий щелчок — и темноту прорезал направленный в сторону Уилла луч света. Заслонив лицо рукой, Уилл прищурился. В свете фонарика появился нечёткий силуэт Ганнибала. — Что случилось? — спросил Уилл. — Пропало электричество, — ответил Ганнибал. — На всей улице, похоже. — Наверное, трансформатор, — предположил Уилл. Ганнибал ничего не ответил. Вместо этого он подошёл к камере Уилла и, достав небольшую связку ключей, начал искать нужный. Он был одет для сна. В пижамные штаны и плотный бархатный халат, чем-то напоминающий Уиллу старомодные курительные пиджаки. Это был тот самый халат, в который Ганнибал завернул Уилла, когда тот спал у него в кровати. Ганнибал должен был смотреться в нём по-дурацки, однако (как и любую другую свою одежду) носил его с таким достоинством и изяществом, что выглядел до несправедливого элегантно. Замок с тихим щелчком открылся, и Ганнибал распахнул зарешечённую дверь. — Идём. Здесь слишком холодно, чтобы ты тут находился, — сказал Ганнибал, придерживая дверь открытой. Выпутавшись из постельного белья, Уилл подошёл к нему, обхватив себя за предплечья и начав их растирать. Он продолжал выжидающе стоять, когда Ганнибал зашагал обратно к лестнице. Потом Уилл сделал несколько шагов к занавешенной нише рядом с его камерой. Луч фонарика снова мазнул в его направлении, отчего на плотном белом полиэтилене занавески выросла угольно-чёрная Уиллова тень. — Уилл? — снова позвал Ганнибал, но Уилл не ответил. Он должен был увидеть. Должен был узнать. Потянувшись к занавеске, он быстро её отодвинул. За ней обнаружился лежащий на полу ящик. Закрытый, но кроме него здесь ничего не было. Задвижка на ящике была опущена, но не защёлкнута. Шагнув вперёд, Уилл её поднял, краем глаза отметив приближающегося Ганнибала. Взявшись обеими руками за крышку, Уилл её откинул, чтобы увидеть внутри… Пустоту. Уилл пробежался взглядом по царапинам на внутренней стороне крышки и стенок, скорее всего, оставленным на древесине его собственными пальцами. Однако сам ящик был пуст. Выпрямившись, Уилл бросил вопросительный взгляд на Ганнибала, у которого, по крайней мере, хватило вежливости направить луч фонарика в пол. Уилл ничего не понимал. Развернувшись, он зашагал к лестнице, пройдя мимо Ганнибала и ничего тому не ответив. У него были свои собственные вопросы. Неуютное ощущение, с которым он проснулся, начало усиливаться, расшатывая его самоконтроль. И в этом-то и крылась проблема: у Уилла не было контроля. Не было ничего. По-прежнему не стреноженный, Уилл, слегка спотыкаясь, прошёл через весь подвал, а добравшись до лестницы, побежал вверх. Это очень напоминало их погоню в самом начале, когда Уилл, едва не падая, заставлял себя как можно скорее карабкаться по ступенькам. Однако на этот раз он опережал Ганнибала на несколько дополнительных шагов. — У тебя ничего не получится, Уилл, — услышал он позади Ганнибалов оклик. Выскочив сквозь подвальную дверцу, Уилл выбежал на кухню, огибая кухонный остров. Однако он спешил не к дверям в коридор. Пытаться убежать было бессмысленно, это могло закончиться всего одним способом. Услышав за спиной приближающегося Ганнибала, Уилл обернулся и, с негромким лязганьем вытащив из кухонного блока тонкий длинный нож, нацелил его на Ганнибала. — Положи нож, Уилл, — сказал Ганнибал. Это был приказ. Который он ожидал увидеть выполненным. Нагнувшись, Ганнибал положил всё ещё зажжённый фонарик на пол, развернув так, чтобы тот светил в потолок, и двинулся к Уиллу. Спасло ли бы Уилла выполнение его приказа? Простил ли бы Ганнибал ему эту вспышку, как уже прощал его раньше? Ганнибал медленно шёл к Уиллу, не подозревая о его внутренней борьбе и попытках собрать себя в кучку. Ганнибалов взгляд был внимательным, но в нём не было страха. Ганнибал двигался грациозно и уверенно, с хищностью охотящегося кота. Нет, он не боялся получить удар ножом. Его не пугали угрозы его безопасности. Он не боялся Уилла. Он подойдёт и скрутит Уилла, после чего (точно так же, как было с тем побегом), дела Уилла пойдут гораздо хуже. «Тебе его не остановить», — вопило всё у Уилла внутри. В отчаянии Уилл развернул лезвие и направил нож на себя, не желая и не в силах снова отправляться в тот ящик. Ганнибал остановился и вскинул ладони, словно пытаясь убедить его в своей безобидности… И не была ли сама эта идея абсурдной до чёртиков? Как кто-то вообще мог считать его безобидным? У Уилла задрожала рука. Он обхватил её (и рукоятку ножа) другой ладонью, чтобы придать своей хватке устойчивости. Все эти бушующие эмоции вкупе с непониманием заставляли его чувствовать себя до опасного неуравновешенно. — Всё хорошо, Уилл. Просто отдай мне нож, — мягко попросил Ганнибал. — Что ты с ним сделал? — парировал Уилл. — С кем, Уилл? — С Абелем. — Боюсь, я не совсем понимаю. — Прекрати! Перестань изображать, будто не понимаешь, что происходит! Ты что-то сделал! — рявкнул Уилл. Вся его потихоньку накапливающаяся, но подавляемая (в силу обстоятельств) злость наконец начала прорываться. Он хотел её на Ганнибала выплеснуть. Хотел со всем разобраться здесь и сейчас, любым способом. Даже если рисковал пожалеть о том, что услышит. Даже если это мог быть конец. Однако Ганнибал лишь продолжил его разглядывать, слегка наклонив голову, словно в замешательстве. И это не было его обычной притворной бесстрастностью — он действительно не понимал, о чём шла речь. Уиллу потребовалось несколько мгновений, чтобы собраться со словами. Уже более рассудительно, он попытался ещё раз: — Абель. Ты что-то сделал с Абелем. Раньше он был в подвале, а теперь его там нет. Ганнибал неуверенно попятился. Выражение его лица стало ещё более эмоциональным — теперь там читалось и неверие. Он нахмурился. — Уилл, прошу, послушай меня, — тихим и спокойным тоном заговорил он. — С той самой ночи на лестнице мы с тобой живём в этом доме лишь вдвоём. Абель Гидеон мёртв. — Ты врёшь. Не ври мне! — стиснув зубы, машинально зарычал Уилл. — Я не лгу. Я ни разу тебе не лгал за всё время, что ты здесь живёшь. Фредди Лаундс написала статью. Тело нашли в доме Фредерика Чилтона несколько дней назад, — ответил Ганнибал. И мягко повёл рукой в дальний угол комнаты. Их разделяло достаточно большое расстояние, чтобы Уилл рискнул покоситься в указанном направлении, не совсем понимая, что должен там увидеть. — Просто позволь мне взять планшет. Я тебе докажу. Сделав шаг назад, затем ещё один, Ганнибал медленно и очень демонстративно подошёл к столешнице и отключил планшет от зарядного устройства. Экран планшета вспыхнул. Несколько раз коснувшись его пальцем и прокрутив страницу до нужного места, Ганнибал вытянул планшет так, чтобы Уилл мог увидеть заголовок статьи. «Чесапикский Потрошитель наконец найден? Жуткие улики, обнаруженные в доме директора БГБДДП, могут указывать именно на это. Три трупа, включая пропавшего серийного убийцу и бывшего обитателя БГБДДП Абеля Гидеона и двух офицеров полиции, выехавших расследовать жалобу на шум, поступившую вечером 13 февраля», — прочёл Уилл. — Но я его слышал, Ганнибал. Я его слышал! Мы с ним вели столько долгих бесед… — запротестовал Уилл, и на этот раз у него задрожал голос. — Что со мной происходит? Он едва отреагировал, когда Ганнибал отложил планшет и подошёл к нему. Какое-то время оба с напряжённой задумчивостью разглядывали друг друга в почти полной темноте. — Если я больше не могу доверять тому, что вижу и слышу — что мне остаётся? Как я могу доверять хоть чему-либо? — продолжил Уилл, и тут же возненавидел, как это прозвучало. Так слабо, испуганно, и совершенно сломленно из-за перспективы потерять рассудок. — Скорее всего, ты всё ещё страдаешь от побочных эффектов энцефалита, который мы лечим, — отозвался Ганнибал. — Энцефалита?.. — Да, Уилл. Капельницы и таблетки, которые я тебе всё это время давал, требовались, чтобы бороться с воспалением у тебя в мозгу. Остаточные симптомы которого могут проявляться довольно долго. И галлюцинации не являются при этой болезни чем-то неслыханным, — мягко сказал Ганнибал. — Откуда мне знать, что хоть что-то из этого правда? — прошептал Уилл. И вздрогнул, когда Ганнибал сомкнул пальцы вокруг его запястья; крепко, но не болезненно. Свободной ладонью он потянул Уилла за другую руку, сжимавшую первую, и начал мягко отцеплять его пальцы от рукоятки, пока наконец не вытащил нож из его отчаянной, до побелевших костяшек, хватки. — Ниоткуда, Уилл, но тебе не нужно проходить через это одному. Я здесь, с тобой. Если ты не можешь поверить другим моим словам, поверь, что тебе никогда не придётся справляться с чем-то в одиночку до тех пор, пока я рядом, — пробормотал в ответ Ганнибал. Уилл уставился на него, самым краешком сознания фиксируя мягкий стук, с которым нож лёг на столешницу. А потом Ганнибал привлёк его к себе. Прикосновение его ладоней было знакомым, даже если его крепкие объятия не были. Уилл поддался, позволив себе на секунду перестать о чём-либо думать и просто принять эту поддержку. Слишком, слишком рано Ганнибал отодвинулся и убрал с его лица спутанные пряди, другой рукой продолжая держать его за запястье. — Пойдём наверх, — прошептал Ганнибал, и наконец разжал пальцы, когда Уилл нервно кивнул. — Больше некуда, — отозвался Уилл. Сделав небольшой крюк, чтобы забрать фонарик, они двинулись к лестнице. По пути на второй этаж Уиллу подумалось, что он не привык видеть Ганнибалов дом вот таким. Тихим, не считая редкого поскрипывания у них под ногами старого деревянного пола, и почти скромным, хотя обычно он лучился впечатляющим количеством света и эффектной зрелищностью. Ганнибалову спальню освещал лишь разожжённый камин, наполняя её приглушёнными жёлто-рыжими отсветами, в которых синие тона окружающей обстановки выглядели почти чёрными. Лежавший перед камином Уинстон поднял голову и обрадованно застучал по полу хвостом, довольный возвращению людей. Уилла немного удивило увидеть его здесь, посреди Ганнибалового личного пространства, но с другой стороны, сейчас это явно было самым тёплым помещением во всём доме. Ганнибал передвинул стулья, которые обычно стояли у камина, к дальней стене, разложив на их месте никогда раньше Уиллом не виденные толстые пледы и одеяла. У подножья кровати (там, где обычно стоял сундук с постельным бельём) виднелось несколько дополнительных подушек. Проведя Уилла в это «гнездо», Ганнибал опустился на пол, спиной к кровати, устроив Уилла прямо перед собой. Они сидели лицом к лицу, и Уилл молча наблюдал, как Ганнибал обустраивается. — Ты как ледышка, — тихо пожаловался он, беря Уилла за руку и пытаясь её согреть, растирая собственными ладонями. Его огорчённый вздох показался Уиллу почти смешным. Чесапикского Потрошителя расстроило, что Уилл холодный. Наклонив голову, Уилл шумно фыркнул. Однако любое его веселье по поводу данной ситуации быстро испарилось, уступив место чему-то острому и ноющему. Если бы Уилла кто-нибудь потом спросил, он собирался валить всё на это ощущение. На эту пустоту, зияющую прореху, потребность не чувствовать себя таким одиноким. Он молча смотрел, как Ганнибал растирает его пальцы, а затем подносит ко рту, чтобы согреть своим горячим дыханием. А потом, точно так же молча, Уилл подался вперёд и прижался к его губам своими.