Только ты, только твой

«Общество приручило волка, сделав из него собаку. А человек — самое одомашненное из всех животных».

Одомашненность сквозила в аккуратных линиях узла его галстука. В его застёгнутом на все пуговицы и безупречно отглаженном жилете. В его дорогой, пошитой на заказ одежде. В его культурной, интеллигентной речи и в посещаемых им мероприятиях. Вместе всё это рисовало образ добропорядочного члена общества. Человека. Ганнибал наслаждался всеми этими деталями, но они не являлись частью его истинной натуры. Беделия как-то сказала, что он носил великолепно сшитый на заказ человеческий костюм. Что на самом деле Ганнибал был не таким, каким казался. И, хотя нарисованный этими словами мысленный образ был в равной степени забавным и оскорбительным, Ганнибал также нашёл его очень точным. В конце концов, его всегда называли каким-то отличающимся от остальных. Все эти детали не являлись частью его истинной натуры, но в некотором смысле стали для него своеобразной пристройкой, мостиком. Ганнибал наслаждался получаемыми от мира удовольствиями, даже если те всего лишь разогревали его аппетит. Ему было скучно. Редко удовлетворённый, он жаждал поглотить всё, до чего мог дотянуться. Но среди всех этих низших разумов вдруг появился гордый и искренний уникум. Бесконечно интересный, зачастую самым неожиданным и восхитительным образом. Луч света во тьме, призванный вывести Ганнибала из апатии. Разумеется, это был Уилл. Уилл был прекрасен даже в своих несовершенствах, но помимо этого в нём крылось гораздо большее. Он стал для Ганнибала неисчерпаемым источником вдохновения и зеркалом в бездне. Они были очень похожи друг на друга, две стороны одной монеты (даже если Ганнибалу и потребовалось совершить несколько мягких подталкиваний, чтобы Уилл тоже это увидел). Ганнибал искренне гордился прогрессом Уилла. При мыслях об Уилле и их недавно проведённом вместе дне у него на губах появилась улыбка. В настоящее время Ганнибал сидел у себя в офисе и записывал заметки о пациенте, с которым только что провёл сеанс. Закрыв записную книжку, он подошёл к ближайшей лестнице и поднялся на мезонин, чтобы убрать свои записи. Из включённого проигрывателя лились тихие, едва различимые ноты классической музыки. Нажав на корешок, Ганнибал задвинул записную книжку на нужное место на полке и скользнул пальцем на несколько корешков вправо, к заметкам о пациентке, которая должна была прийти следующей. Её книжка была почти пустой — эта дама была любительницей раздувать проблемы из всего, что её беспокоило. Их сеансы требовали скорее банального здравого смысла, чем психиатрии. Ганнибал собирался помочь этой пациентке, как сможет, пока не подыщет для неё кого-то более подходящего. Возможно, уже через пару сеансов. Положив записную книжку на рабочий стол, Ганнибал взглянул на наручные часы, чтобы проверить время, и медленно двинулся к двери. Открыв дверь, он придержал её для уже ждущей снаружи миниатюрной брюнетки, одарив ту своей наилучшей профессиональной улыбкой. — Миссис Питерсон. Входите, пожалуйста. Миссис Питерсон слабо улыбнулась в ответ, но её улыбка выглядела натянутой и встревоженной. Аромат её духов портила кислая нота страха. Что-то было не так. — Прошу прощения, но с вами всё в порядке? — спросил Ганнибал. — Наверное, это просто пустяки… но мне как-то не по себе, — замялась та. — А в чём дело? — доброжелательно отозвался Ганнибал. Миссис Питерсон прикусила губу. Она выглядела неуверенно, словно Ганнибал мог осудить её за чрезмерную боязливость. В конце концов, другие люди именно так и делали. Она практически приучила себя помалкивать. — Ну… По пути к вам я заметила перед зданием множество чёрных автомобилей. Здесь что, произошло какое-то ограбление? Вы ничего не слышали? «Они знают. Они знают. Они знают». Эти два слова повторялись у Ганнибала в голове снова и снова. Хотя он и не заметил ничего, что на это указывало бы, наблюдение мисс Питерсон наполнило его растущим беспокойством. Оставив дверь кабинета открытой, Ганнибал, ничего не говоря, вышел в прихожую. Там он осторожно открыл дверь, ведущую в коридор, и выглянул в ближайшее окно. Улица выглядела странно тихой и пустой. Тротуары были на удивление безлюдными — почти неслыханно в такое время дня, даже с учётом начинающегося дождя. Здесь должно было сновать множество людей, пытающихся успеть купить что-то в последнюю минуту или добраться до машины, чтобы поехать домой… Дальнюю сторону улицы по большей части загораживали деревья и кусты. Поначалу там ровным счётом ничего не происходило, и Ганнибал уже начал гадать, не являлась ли паранойя заразной, как вдруг между высокими, декоративно подстриженными деревьями промчался человек в защитном снаряжении. Сделав глубокий успокаивающий вдох, Ганнибал шагнул назад. Его инстинкты зашкаливали. «Уходи, — кричали они, — всё выглядит не так, как должно». А потом сквозь цитрусовые тона полироли для мебели и более нейтральные запахи давно обжитого здания пробились нотки оружейной смазки. Группа захвата входила в здание. Ганнибал в этом не сомневался. Заперев дверь в прихожую на замок, Ганнибал повернулся, обнаружив наблюдающую за ним миссис Питерсон. — Что-то действительно происходит, да? — спросила она. — Я ничего не заметил, но, наверное, на всякий случай лучше перестраховаться. После окончания нашего сеанса я провожу вас до машины, — ни капли не дрогнувшим голосом отозвался Ганнибал. Положив ладонь миссис Питерсон на плечо, он слегка развернул её в направлении своего кабинета. А потом, когда они проходили мимо двери, накрыл ладонью её затылок и с приятным стуком впечатал её виском в крепкий дверной косяк. Миссис Питерсон не врезалась лицом в пол лишь потому, что Ганнибал её придержал. — Мои извинения. Боюсь, нам придётся закончить наш сеанс раньше времени, — сухо сказал Ганнибал, затаскивая обмякшее тело в свой кабинет. Уложив миссис Питерсон на пол, он быстро закрыл и запер на замок дверь. Затем снял пиджак и оставил его на столе. Надолго эти хлипкие замки никого не задержали бы, но если ФБРовцы решат, что Ганнибал забаррикадировался внутри, это хоть немного отвлечёт их внимание. Скальпель идеально ровно лежал рядом с писчими принадлежностями. Взяв его в руку, Ганнибал прокрался к проигрывателю и включил громкость на полную мощность. Больше у него не было времени ни о чём здесь позаботиться — ФБР предстояло застать всё именно в таком виде. «Вот тебе и конфиденциальность сведений о пациентах», — рассеянно подумал Ганнибал. Помещение затопила величественная мелодия «Голубого Дуная» Штрауса, заглушая любые мелкие звуки, которые Ганнибал мог издавать на пути к выключателю. Щелчок — и комната погрузилась в темноту, не считая скудного вечернего света, пробивающегося между чуть приоткрытых штор. Подойдя к приватному выходу, используемому исключительно для пациентов, Ганнибал отпер здешний замок и скользнул обратно в тень возле книжного шкафа. Мгновение затишья — а затем дверная ручка провернулась и дверь начала медленно приоткрываться. Внутрь протиснулся кончик винтовки. Держащий её человек толкнул дверь ботинком, заставив распахнуться настежь. Его силуэт подсвечивался со спины слабенькими коридорными лампами. ФБРовец проорал что-то в комнату, но из-за громкой музыки его слов было не разобрать. Когда никакого ответа не последовало, он достал и зажёг фонарик. Луч света бегло скользнул по лежащему телу миссис Питерсон, затем по стене и на потолок, к люстре. ФБРовец сделал несколько шагов вперёд. За ним по пятам шёл ещё один. В противоположном конце комнаты громко забарабанили в дверь, что отвлекло внимание пришедших. Тогда-то и начались крики. Метнувшись вперёд, Ганнибал обхватил второго оперативника поперёк туловища, заставив потерять равновесие, и швырнул на кушетку. Первый ФБРовец обернулся на звук — и идеально острый скальпель полоснул его прямо по яремной вене. Выпустив из рук и фонарик, и винтовку, мужчина схватился за горло. Выпавший фонарик покатился по полу, ударившись о ножку стола и осветив камин. Поймав за запястье третьего визитёра, Ганнибал болезненно вывернул тому руку, подтягивая к себе. После чего воткнул ему скальпель в ямку у основания шеи и повёл лезвие вверх. Развернув их обоих, Ганнибал схватил свою жертву за волосы, направляя хлынувший поток крови в лицо второму ФБРовцу, который как раз успел подняться на ноги. Затем Ганнибал швырнул во второго телом его коллеги, придавливая мёртвым грузом. Оба ФБРовца шлёпнулись на скользкий от крови пол, переплетясь конечностями. Выведя из строя всю троицу, за которой никого пока не последовало, Ганнибал не стал испытывать удачу, оставаясь на месте, и сбежал в пустой коридор частного выхода. Ему вслед прогремел пистолетный выстрел, задев его ногу — отчаянный прощальный подарок от единственного выжившего ФБРовца. Захлопнув за собой дверь, Ганнибал проигнорировал лестницу вниз, двинувшись вместо этого по коридору в сторону немногочисленных офисов, арендующих помещения в этом здании. И быстро нырнул в бюро фирмы по продаже недвижимости. Бюро было разгорожено на небольшие секции, не совсем уединённые, но создающие иллюзию приватности. Сейчас здесь никого не было. Случайно или запланированно — Ганнибал не знал. Приостановившись лишь затем, чтобы осмотреть своё ранение: поверхностное, но кровоточащее, он поспешил вперёд, в самую дальнюю часть здания. Ганнибал распахнул стеклянную дверь одной из офисных кабинок в конце коридора, совсем тёмную, не считая окна. С этой стороны здания росло немного больше деревьев, теснящихся на узком и печальном клочке зелени — не для прогулок или отдыха, но только для вида. По углам здания с обеих сторон тянулись водосточные трубы. Сюда не вело дверей — единственным способом попасть вниз были окна, и Ганнибал надеялся, что никто не ожидал от него прыжка со второго этажа. Расстегнув и сняв жилет, Ганнибал открыл окно и взобрался на подоконник. Затем по очереди перебросил на другую сторону ноги. Сев снаружи, он схватился за ближайшую водосточную трубу и, накрыв острые металлические края сложенным жилетом, чтобы защитить ладони, заскользил вниз. Этот спуск никак нельзя было назвать элегантным. Вбитые в кирпичную стену крепления, удерживающие трубу, шатались всё сильнее. Ганнибал ожидал в любую секунду просто рухнуть вниз, а тут ещё и усилился дождь, делая более скользкими и хлипкую трубу, и его пальцы. Он снова мог слышать ФБРовцев. Сквозь открытое окно сверху доносился громкий стук в дверь и зычные окрики. Понимание, что он опережал их всего на несколько секунд, наполняло его адреналином. И вдруг прямо у него над головой раздался чужой голос — это оказался молодой парень, нацеливший на Ганнибала пистолет. — Стоять — или я стреляю, — предупредил ФБРовец. Их взгляды встретились. Ганнибалу оставалось чуть меньше половины трубы до земли. — Я серьёзно, — снова пригрозил парень. Ганнибал разжал пальцы. Пролетев оставшиеся почти девять футов, он упал на землю и тут же бросился бежать. Сверху прогремел выстрел, и мокрая земля рядом с Ганнибалом вспучилась небольшим фонтанчиком от угодившей туда пули. Затем ещё одним, тоже совсем близко, но Ганнибал уже нырнул в кусты, отделяющие этот клочок территории, и скрылся из виду. Очутившись в переулке, он зашагал вдоль ближайшей стены, пока не увидел дыру в заборе, после чего осторожно пробрался на другую сторону, стаскивая на ходу галстук. Сунув его в карман, Ганнибал расстегнул несколько верхних пуговиц на рубашке и, двигаясь так быстро, как только мог, не рискуя привлекать при этом внимания, влился в поток людей на ближайшей оживлённой улице. Он уходил всё дальше, и здание офиса у него за спиной делалось всё меньше, пока наконец не исчезло совсем, когда Ганнибал свернул за угол. Не такой побег, как ему хотелось бы — и даже не произошедший по его инициативе. Что-то пошло совершенно наперекосяк, и Ганнибал пока не знал почему. * * * Примерно через двадцать минут Ганнибал решил, что отошёл от офиса достаточно далеко, чтобы было безопасно вызвать такси. Когда таксист спросил, кровь ли это на нём, Ганнибал продемонстрировал порезанную ладонь и объяснил, что поскользнулся из-за дождя и неудачно упал — зная, что таксист отвезёт его куда нужно, если Ганнибал заплатит и не запачкает обивку. Выйдя из такси, Ганнибал прошёл ещё пятнадцать минут, прежде чем добраться до складского гаража, в котором стоял его Civic. Час времени. Ганнибал потерял целый час с того момента, как понял, что происходит. И всё это время он не переставал думать об Уилле, по-прежнему спрятанном в подвале его дома. Замок гаража со щелчком открылся, и Ганнибал потянул вверх гаражную дверь. Внутри стояла зачехлённая машина. Сняв полиэтиленовый чехол, Ганнибал отложил его в сторону и открыл багажник. Там лежала одинокая спортивная сумка — небольшой «тревожный чемоданчик» с самыми необходимыми вещами и новыми удостоверениями, который Ганнибал приготовил для них с Уиллом. Разумеется, он надеялся уехать в более спокойных обстоятельствах, чем нынешние. Желательно — держа за руку Уилла. Потерять всё сейчас было почти невыносимо, но Ганнибал полагал, что он как-нибудь приспособится. Справится. Расстегнув главное отделение спортивной сумки, он достал оттуда ноутбук и аптечку первой помощи, после чего закрыл багажник и забрался на водительское сиденье. Выехав из гаража, он вышел, чтобы снова закрыть дверь. Желание выбраться куда-то, где можно было бы воспользоваться вайфаем, боролось в нём с необходимостью убедиться, что никто не заметит ничего необычного. Хотя Ганнибал и не собирался снова сюда возвращаться, последнее, чего ему хотелось — это чтобы кто-то начал проверять уличные камеры из-за открытой гаражной двери и увидел модель и марку его машины. Парковка «Макдоналдса» за углом оказалась самым лучшим вариантом для его целей. Встав на парковочном месте рядом со зданием, чтобы не блокировать проезд, Ганнибал подключил ноутбук к гнезду для зажигалки, экономя батарею, и открыл сайт со своими камерами. На экране появилась живая трансляция происходящего у него дома, и тусклая беззвучная монохромная картинка показала то, что Ганнибалу меньше всего хотелось сейчас увидеть. В его доме находились ФБРовцы. С растущей нервозностью Ганнибал постукивал ногтем указательного пальца по подушечке большого каждый раз, когда кто-то оказывался возле кладовой. Дверь в кладовую была открыта, но дверца в подвал по-прежнему оставалась запертой и не найденной, звуконепроницаемая и неочевидная. Так прошло несколько минут. Ганнибал смотрел, как по его дому сновали люди с разными его вещами в руках. При анализе на них несомненно обнаружилась бы ДНК Уилла, однако если ФБРовцы не найдут самого Уилла, возможно, у Ганнибала ещё оставался шанс исправить сегодняшний день. Он позволил себе ощутить лучик слабой надежды… пока на экране не возник Джек. Взмахнув рукой через всё помещение, тот уставился на что-то невидимое для Ганнибала. Через мгновение в кладовую вошёл мужчина с собакой на поводке, направляя животное вдоль стен, и Ганнибал закрыл глаза. Когда он открыл их снова, ФБРовцы рассматривали и простукивали стену кладовой. Передвинув курсор в верхнюю часть экрана, Ганнибал переключился на другую камеру. Уилл лежал на кровати в своей комнате. Ганнибала уже начало накрывать чувство глубокой потери. Всё их проведённое друг с другом время, всё, что они вместе делали, ускользало прямо у него из пальцев, и он никак не мог этому помешать. «Нет». Открыв глаза, Уилл вдруг резко сел в кровати и открыл свой очаровательный рот, готовый вот-вот что-то сказать, но затем встал и схватился за прутья. И с явным недоверием на лице произнёс: — Джек? Ганнибал наблюдал, как они ждали, что-то друг другу говоря, пока кто-то не поспешил в подвал, чтобы срезать замок на прутьях. Выйдя из своей клетки, Уилл мазнул взглядом в направлении камеры, и у Ганнибала появилось абсурдное ощущение, будто Уилл знал, что Ганнибал его сейчас видел. Ганнибал не мог оторвать от Уилла глаз. Потянувшись, он обвёл пальцами фигурку Уилла на экране своего ноутбука, и та слегка исказилась под нажатием. Камеру загородил какой-то человек. Ганнибал видел лишь фрагмент его униформы, смазанный из-за слишком близкого расстояния. А потом связь оборвалась — и Ганнибалу показалось, будто его разрезали пополам. * * * По меркам Ганнибала выложенная простенькой белой плиткой ванная была маленькой, но она годилась для его целей. Запрокинув голову, Ганнибал подставил лицо под струи душа, позволяя горячей воде омыть его тело и унести как можно больше следов этого отвратительного дня. Тепло душа было приятным, но недостаточным, чтобы расслабить его напряжённые мышцы. Все его ссадины и порезы болезненно ныли, а перетруженные суставы пальцев угрожали распухнуть, если о них не позаботиться. Пригладив волосы, Ганнибал выключил воду и отодвинул шторку душевой. Медленно стекающие с его тела капли гулко стукались о поверхность ванны. Какое-то мгновение Ганнибал просто стоял на месте, закрыв глаза и позволив себе наконец-то начать дышать после последних удушающих часов. Возле умывальника его ждало чистое полотенце, выуженное из корзины с бельём, мятое содержимое которой никто так и не удосужился разложить. Ганнибал оставил дверь в спальню приоткрытой, так что жаркий влажный воздух вытекал наружу, а внутрь сочилась прохлада, заставляя запотеть зеркало. Для Ганнибала это было всего лишь коротенькой остановкой в пути, местом, где можно было передохнуть и собраться с мыслями, прежде чем ехать дальше. Ему должно было быть легко просто смириться с понесёнными потерями, но что-то у него в груди никак не хотело униматься, вместо этого продолжая его терзать. По-прежнему мокрый и голый, Ганнибал вышел в спальню, где вытерся полотенцем и начал надевать чистую одежду. Под работающим кондиционером его кожа покрылась мурашками. Он достал из остатков прежнего костюма свою небольшую коллекцию ключей и бумажник. Вынув из бумажника водительские права, Ганнибал убрал их в сторону и вложил взамен новые, на другое имя. К новой личности прилагалась банковская карта — всего одна, но с хорошей историей, так что она вполне годилась для покупок, за которые нельзя было расплатиться наличными. Например, для разных предоплат, покупки авиабилетов, бронирования отелей и тому подобного. В одном из внутренних карманов пиджака лежал перевязанный локон шоколадных волос. Вытащив его, Ганнибал погладил пальцами шелковистые пряди. Он носил этот локон с собой с тех самых пор, как состриг его с Уилла — кажется, целую вечность назад и в то же время совсем недавно. Локон по-прежнему слегка пах Уиллом, отрезанный не так давно, чтобы успеть превратиться в некие безликие волосы. Ганнибал сейчас чувствовал себя немного похоже — отрезанным от своего источника, потому что Уилл был частью него точно так же, как он был частью Уилла. Медленно поднеся прядку к губам, Ганнибал вдохнул её запах. В нём чувствовались лёгкие нотки предпочитаемого Ганнибалом шампуня, но под ними отчётливо читался аромат Уилла. Ганнибал убрал прядку во внутренний карман нового пиджака. Уилл был прав: он становился сентиментальным дураком. Положив бумажник в задний карман брюк, Ганнибал надел рубашку. В доме было совсем тихо. По-прежнему босой, Ганнибал вернулся обратно на маленькую кухню и открыл негромко гудящий холодильник. Хотя ему и казалось, что мир должен был попросту замереть, Ганнибал знал, что должен что-то съесть. Даже если у него, в кои-то веки, почти не было аппетита. Осторожно достав с верхней полки холодильника уже холодную миску, Ганнибал поставил её рядом с шинковочной доской. Мясо в миске пробыло в холодильнике достаточно долго, чтобы считаться пригодным. Вынув его из миски, Ганнибал обтёр его бумажным полотенцем и выложил на доску. Затем поставил на огонь воду, чтобы сварить сливочную поленту, нашинковал лук и достал нужные специи. К сожалению, сушёные, но в нынешней ситуации ему не стоило привередничать. Вина к сегодняшнему ужину тоже не было. Что ж, придётся обойтись чаем. Возможность снова занять руки принесла Ганнибалу некоторое удовольствие, но его мысли всё равно оставались мрачными. Недовольно поджав губы, Ганнибал покосился на сидящего за столом и смотрящего в его сторону мужчину. — Поступки, которые мы совершаем ради любви, порой оказываются совершенно за гранью здравого смысла, не так ли? — спросил Ганнибал, хотя не то чтобы он действительно ожидал от своего слушателя понимания или непонимания, не говоря уже об ответе или согласии. И всё равно продолжил, заполняя своим негромким хрипловатым голосом тесное пространство. — Логика говорит, что мне стоит собрать вещи и как можно скорее покинуть Штаты. Однако последние несколько месяцев стали для меня чем-то удивительным. И превзошли любые мои ожидания или надежды. Открыв ящик, Ганнибал вынул оттуда нож, потрогал лезвие большим пальцем, проверяя остроту, и принялся нарезать кубиками мясо. Затем налил на сковороду немного масла, поставил её на огонь и всыпал туда лук. — Теория о существовании родственных душ довольно древняя. Она берёт своё начало от рассказа Аристофана, драматурга и современника Платона. Согласно этому рассказу, поначалу родственные души были единым существом, но позавидовавший их силе Зевс разрезал их на две части, чтобы наказать за тщеславие. Потерявшие половину себя, беспомощные и жалкие, люди начали морить себя голодом в надежде на скорую смерть. Добавив к луку щепотку соли, Ганнибал ловким движением запястья встряхнул сковороду, карамелизируя её содержимое, и снова поставил на огонь. — Решивший их спасти Аполлон принялся сшивать людей заново, но, поскольку те стали отдельными существами, у него не совсем получалось. И по сей день люди, желая снова стать целыми, ищут свою отрезанную половину, с которой их разъединили. Несмотря на мою искреннюю приверженность романтическим идеалам, я никогда не воспринимал эту теорию всерьез, — с горьковатой улыбкой объяснил Ганнибал. Вынув лук, он посолил мясо и положил на сковороду кусочек масла, которое тут же растаяло, превратившись в золотистую жидкость. В воздухе аппетитно запахло. Удостоверившись, что сковорода нагрелась до нужной температуры, Ганнибал отправил на неё мясо и шалфей. — Она слишком полагается на судьбу, как на мой вкус. Принять предопределённость в любви означало бы принять предопределённость и во всём остальном. Считать, что всё предрешено… и ничего нельзя изменить. Тем не менее, вынужден признаться, после того, как он был моим, я задаюсь вопросом, смогу ли прожить без него. Ганнибал никогда не говорил подобных вещей вслух, никогда не позволял себе их признать. Во-первых, потому что тогда ему пришлось бы озвучить своё желание, чтобы Уилл всегда был рядом, а во-вторых, Ганнибалу казалось, что такие чувства делали его уязвимым. Но здесь и сейчас, после своей потери, Ганнибал обнаружил, что у него развязался язык. На какое-то время он замолчал, окружённый лишь шкворчанием готовящейся еды и иллюзией умиротворённости, которую не мог больше поддерживать. Выложив поленту на тарелку, Ганнибал разровнял её ложкой и добавил сверху мясо. Печень с луком по-венециански. Простое, но нужное блюдо, чтобы восстановить его силы. Отыскав столовые приборы, Ганнибал вернулся и сел за стол. Его компаньон был не тем, кого ему хотелось видеть, и давно исчерпал свою полезность, не считая роли слушателя. Джейкоб сидел за маленьким столом напротив Ганнибала, по-прежнему глядя перед собой и слегка приоткрыв рот, словно готов был в любую секунду заговорить. Его лицо уже выглядело чуточку восковым, слишком бледным, а невидящие глаза под яркими флуоресцентными лампами успели подёрнуться дымкой. Его рубашка была аккуратно заправлена в брюки — вежливый жест соблюдения приличий, хотя это не скрывало кровавой полосы, проступившей там, где Ганнибал разрезал его брюшную полость. По этой же причине в воздухе витал лёгкий запах меди — ещё не успевший стать неприятным, и Ганнибал планировал уехать отсюда гораздо раньше, чем это изменится. — Никто не должен сквозь такое проходить, — прошептал сам себе Ганнибал.