Игра.

Му Цин ненавидит себя. Он ненавидит свою жизнь. Он ненавидит свое тело. Он ненавидит людей вокруг, ненавидит их ненависть к себе. Ненавидит отца, который тоже ненавидит сына, ненавидит жалость матери. Ненавидит, что долгое время приходилось уживаться с проблемами своего организма. Ненавидит, что боялся завести отношения: с девушками бы ничего не вышло, а раздеваться перед парнями с таким... Кто мог бы полюбить его, если он сам себя не любил? Му Цин очень долго переодевался в девушку, делил постель с мужчинами, - благо внешность и мягкий голос позволяли не проигрывать, - что привык. Скрывать свою мужскую грудь было легко, он просто не раздевался полностью, а то, что было скрыто нижним бельём, Сюаньчжэнь всё ещё ненавидел. Он ненавидел, что мог зачать ребёнка, поэтому глотал противозачаточные тоннами, пил различные чаи и после близости лежал в горячей ванне, хотя его партнёры всегда пользовались презервативами. У него не было менструации, как у девушек, но несколько дней каждый месяц жаркое лоно сочилось вязкой смазкой, так что все же приходилось пользоваться прокладками. И это Му Цин ненавидел так же. Однажды даже со злости так оттрахал себя резиновым членом, что почти месяц не мог с кем-то делить постель. А хотелось... Хотелось, чтобы обнимали, целовали, укрывали и шептали, что любят, хоть немного. Но такого не говорили. Зато говорили, что он шлюшка, сладкая блядь, умница, хорошая девочка. Девочка... Девочка. Со всеми дурацкими играми, Му Цин слишком уверовал в это. А какой смысл? В чем он мужчина? В плоской груди? В кадыке, которого и не видно? Все его тело своими изгибами и переходами напоминало женское. Однажды даже попробовал надеть платье. Фиолетовая сорочка на бретельках идеально легла по талии. Мягкий шелк нежно облепил тело, согреваясь от кожи. Долгое время Му Цин крутился у зеркала, пробегаясь пальцами по бокам, закрывая глаза и представляя, как кто-то, кто любит его, обнимает, поглаживает. И стало тошно от этого. Сюаньчжэнь сжёг платье и больше старался не покупать такого. Купил просто пару рубашек, чтобы при свиданиях выдавать себя за женщину. Что делать дальше, если мужчина захотел бы большего, он не знал, поэтому, когда столкнулся с Фэн Синем, захотелось умереть. Он не тащил его в постель сразу, ухаживал, водил по ресторанам и даже не догадывался, что скрывает Му Цин. Наньян дарил ему розы в хрустящей упаковке, шептал комплименты, целовал руку при прощании, открывал дверь и всегда желал спокойной ночи. Му Цина это трогало... И он боялся продолжения. Ладно секс, которого пока и не предвиделось, но он не хотел его отпускать. Врать все время было невозможно, поэтому он решил, что ещё немного понаслаждается этим теплом, а потом бросит. Сначала переспит с ним, да, а дальше нужно попрощаться. И всю жизнь перебиваться перепихоном или сесть на жопе ровно и прожить в одиночестве. Только одиночества не хотелось. Хотелось спрятаться в объятиях Фэн Синя, который сейчас шёл навстречу, неся в руках большие пионы. Му Цин переступил с ноги на ногу: создавая свои образы, приходилось носить туфли. Чёрные лодочки сдавливали ступни, хотелось скинуть их, но надо было придерживаться легенды. Кокетливо попридержав пальто на плечах, Сюаньчжэнь двинулся вперёд, ласково улыбаясь и четко вышагивая: уже мастерски научился ходить на этих чертовых каблуках. Хорошо, что отец ничего не знает об этом, иначе придушил сразу, даже жалость и любовь матери не спасла бы. Поправив кудри, на которые ушел почти час, он подошёл ближе. Фэн Синь просиял, протягивая букет и нежно целуя в щеку. — А-Цин. Прекрасно выглядишь. — Спасибо, — было действительно приятно слышать это. — Извини, заставил тебя ждать. Задержали на работе. Я чувствую себя виноватым, ты ждала, а я... — Прекрати. Ничего не произошло страшного, я не так давно приехала сама. Говорить о себе в женском роде он тоже почти привык. — У меня для тебя кое-что есть, — Фэн Синь подал ему руку, чтобы вместе пройти в ресторан. — Мы поужинаем, а потом кое-куда сходим, хорошо? Тебе понравится, обещаю. — Куда? — Му Цин мысленно содрогнулся: если сегодня будет секс, то это последнее свидание. Жаль. До слез жаль. — Это сюрприз, — Наньян нежно поцеловал чужие пальцы, вдыхая аромат духов на запястье. — Ты меня с ума сводишь. — Ты меня больше, — прошептал Сюаньчжэнь, утыкаясь лицом в пионы, пытаясь сдержать эти самые непрошенные слезы. Может и не будет секса? Может сказать, что он... Она не готова? Они ещё не так долго вместе, чтобы прыгать в постель, хотя, откуда знать Му Цину, как нужно, если это первые его отношения. До этого был только лишь одноразовый трах. Тоскливо. Прекрасный ужин, теплый разговор, милые шутки и полный комфорт. Сюаньчжэнь расслаблялся, в прочем, не забывая играть свою роль. Под столом не было видно, что он наконец-то стащил туфли. Интересно, что же придумал Фэн Синь? Хотелось бы поцеловать его сейчас, пригреться в руках и заснуть, чтобы утром сладко потянуться, уткнуться в чужую шею и переругиваться, кому идти готовить завтрак, чтобы в итоге готовить вместе. Только всего этого не будет. Засыпать с кем-то было нельзя, хоть Му Цин и доверял Наньяну. А вдруг тому захочется раздеть его и посмотреть на грудь, которой, собственно, нет? Сейчас этот минус он прятал за объемными, пышными рубашками или на худой конец перебрасывал длинные волосы вперёд. Сегодня пепельные пряди были завиты крупными кудрями и отвлекали все внимание на себя. Косметикой Му Цин не пользовался, без нее были длинные ресницы, а губы от природы имели приятный розоватый цвет. Такая вот естественная красота, которую тоже ненавидели. Сюаньчжэнь просто терпеть себя не мог. Дай ему волю, расцарапал бы свое лицо и изгубил тело, но боли не хотелось. Приходилось терпеть и редко смотреться в зеркало, в котором вопреки его мыслям, отражался божественной красоты человек. — Закроешь глаза? — Фэн Синь подошёл сзади, помог надеть пальто и слегка приобнял за плечи. — Мы куда-то пойдём? — Я же обещал сюрприз. А-Цин, милая, скажи... — он немного потупился, уводя свою девушку, - черт, - куда-то к лифту ресторана. — Ты, я думаю, догадалась, что мы поднимемся на крышу. Здесь есть такая услуга, там специально оборудованное помещение для свиданий. Я снял его на всю ночь, я... Ты готова остаться со мной? Если нет, я пойму. Мы просто выпьем вина и полюбуемся на город с высоты, а потом я отвезу тебя домой. Он так волновался. Му Цин готов был зарыдать уже сейчас. Да! Да, он хотел этой ночи, он хотел остаться с ним, хотел отдаться, но это значит, что пришло время прощаться. Наньян был очень добр к нему все это время. Конечно, с чего он взял, что тот захочет чего-то большего после секса? Трахаться можно и в одежде, как это было всегда. Жить вместе ему никто не предлагал и вряд ли предложат, а что ещё? Свадьба? Ха-ха! Оставалось лишь мечтать. А как сказать правду? Получается, он обманывает любимого человека. Любимого... Сюаньчжэнь действительно любил его. — Я... Я останусь. Конечно я останусь, — прошептал он, сглатывая ком в горле. — Ты столько делаешь для меня, а я ничего не даю в ответ. — Ты просто рядом, — Фэн Синь ткнулся в его волосы, проводя губами по макушке, сладко пахнувшей лаком. — Мне хочется подарить тебе весь мир. Пойдём. «Если бы ты знал, что я вру тебе, подарил бы ты мне мир или пощёчину?» Варясь в своих мыслях, он пропустил момент, когда они поднялись наверх. На крыше была небольшая пристройка, будто ещё один маленький этаж. Красивая комната без окон, с большой кроватью и накрытым столом, радовала глаз. Стоило выйти из нее, сразу же открывался вид на город. Безумно красиво. И безумно горько... — Му Цин, — Фэн Синь встал за его спиной, когда тот рассматривал огни зданий. — Нравится? Мне кажется ты загрустила. Я сделал что-то не так? Он робко протянул бокал с шампанским, поглаживая свободной рукой чужую спину. — Всё хорошо, — попытался улыбнуться Сюаньчжэнь. Нет-нет-нет. Если сейчас его потащат в кровать, это будет концом. Но он не откажет. Только не Наньяну. — Просто приятно. Для меня никто не делал этого. — Ты мало говоришь о себе и я удивлён, что ты одинока. С такой внешностью и... Не знаю, А-Цин. Неужели все твои мужчины до этого были слепыми идиотами, чтобы отпустить тебя? «Слава богу, что они были слепыми идиотами, — подумал с усмешкой Му Цин. — Иначе бы пришлось стать ещё и убийцей». — Значит, было за что. Я не анализировала свои поступки после всего. Я не как все девушки, я... «Я мужчина. Всё просто». — Тебе и не нужно быть как все, — Наньян встал почти вплотную. — Ты удивительная, прекрасная. Я очень сильно влюблен в тебя. И я не отпущу тебя, понимаешь? «Понимаю, дебил ты тупой! Только ты не понимаешь, о ком и о чем говоришь!» — Ты вдохнула в меня новую жизнь. После развода со своей бывшей женой, я отчаялся, не думал, что смогу полюбить снова, но ты... Боже, А-Цин, — Наньян прижался губами к его плечу, — я готов на всё ради тебя. Ты знаешь, я очень хочу, чтобы ты стала моей женой, но пока не буду спешить. Ты кажешься напуганной, возможно, тебя кто-то обидел? Скажи мне, ты любишь меня? Готова ли ты в будущем стать моей женщиной? Я... Я люблю тебя, родная моя, я очень люблю тебя. Это было невыносимо. «Да! Да, меня обидели! Меня обидела жизнь!» Хотелось кричать и плакать. Что сказать-то? Да? Тогда придётся открывать все карты. Нет? А почему? Разбить сердце человеку, которого тоже любят? Может вообще с крыши спрыгнуть? — Я... — голос дрогнул. — А-Синь... — Да, милая? — Я... — да плевать! Это было невозможно. — Что бы ты сделал, если бы узнал, что я вру тебе? Наньян выдохнул в шею, но с плеча так и не поднялся. — В чем? — Я... Я... Я не могу больше так, — бокал из руки выпал, когда Му Цин рванул в комнату, утаскивая Фэн Синя за собой. Тот, опешив, тащился следом, ничего не понимания. Залетев внутрь, Сюаньчжэнь судорожно стал раздеваться. Нет. Нужно было заканчивать это все. Они с Наньяном уже почти год вместе, это зашло далеко. Очень и очень далеко. — Родная, что ты делаешь, прекрати, — мужчина поймал его руки, когда Сюаньчжэнь снял узкие джинсы и перешёл к рубашке. — Я не прошу от тебя... Ты думаешь, я позвал тебя сюда, чтобы переспать? О, я сделаю это, если ты хочешь, но я не планировал... — Отойди! — Му Цин слегка оттолкнул его, сдернул женские трусики и отшвырнул рубашку. Какой же он мерзкий! Вот и все. Мужская верхняя часть, женская - нижняя. Постыдная. Грязная. Глотая слезы и свою боль, Сюаньчжэнь даже не пытался прикрыться, пока его рассматривали, а потом рявкнул, дрожащим от истерики голосом: — Нравится?! Ну и как, теперь я настолько же прекрасная? Выдохнув судорожно, упал на постель, подтаскивая к себе рубашку. — Извини меня. Пожалуйста, прости. Хочешь, избей. Боже, прости меня. Я отдам тебе все деньги, что ты потратил на меня, я просто сейчас насрал тебе в душу, понимаю. Всё понимаю, поэтому и говорю сейчас, чтобы не было ещё хуже потом. Почему ты молчишь? Почему ты молчишь?! Уходи, беги. Что ты стоишь... Что ты делаешь? Ф-Фэн Синь? Мужчина медленно подошёл ближе, опустился на колени перед ногами Му Цина и судорожно выдохнул. Ошалело коснулся ладонями его бёдер, которые содрогнулись от касания и полными безумия глазами посмотрел прямо и резко. — Хочу. Словно сумасшедший. — Ч-что хочешь? — Тебя хочу. Боже, я... — он поднялся выше, сел рядом. — Как это? Ты мужчина или... — Да, — Сюаньчжэнь вытер мокрый от слез нос. — Это патология. Омерзительно, правда? Но я даже не знаю, как ассоциировать себя. У меня мужские гены, но при все этом, я могу родить ребёнка. Только, будет ли он здоровым от такого человека, как я? Боже, о чем я вообще! — А почему девушкой притворялся? Почему сразу не сказал? — Ты идиот? Как ты представляешь? Привет, меня зовут Му Цин и у меня заместо члена - вагина, но я мужчина, так что ли? Да меня бы избили в каком-нибудь переулке, хотя это было бы благословением. — Ты что говоришь такое? — Наньян набросил ему на спину покрывало с кровати, укутал полностью и бережно забросил стройные ноги себе на колени. — Господи. Это... Я знал, что такое бывает, но не ожидал, что увижу сам. Это удивительно. — Да что ты? Хотел сказать, омерзительно? — Му Цин дернулся, когда по его щеке мягко прошлись чужие пальцы. — Почему ты трогаешь меня вообще? Я оплачу этот вечер, уезжай, ладно? — Я никуда не пойду. Послушай... Я не знаю, мне нужно подумать обо всём этом, но одно я знаю точно, всё, что я сказал до этого - правда. Кем бы ты не был, но я влюбился в тебя. Для меня всё это необычно и неожиданно, но не отвратительно, не мерзко, как ты говоришь. Ты замечательный. — Я мужчина. — Ты прекрасный человек. Му Цин... Это твоё настоящее имя? — Да. Хоть что-то настоящее из этого вранья. — Не нужно так. Я понимаю твои действия, — он аккуратно взял его руку в свою, поглаживая пальцы. — И я не отрекусь от тебя. Что ты чувствуешь ко мне? Я думаю, что ты чувствуешь что-то, если бы нет... — Я бы не рассказал ничего, — прошептал Сюаньчжэнь, желая провалиться сквозь землю. — В таком случае, что изменилось? Единственное, что я больше не буду обращаться к тебе, как к женщине. Му Цин. Не плачь, господи, ну что ты. Я люблю тебя. — Ты совсем не знаешь меня. Я резок, груб. Я не та, которую ты полюбил. Это всё игра! — Я так не думаю, — Наньян сдался, коснулся губами виска. — Сейчас ты настоящий и я вижу, как ты напуган и одинок. Давай вдохнем в друг друга жизнь? Давай попробуем. Только не нужно больше этого всего. Ты мужчина, будешь моим любимым человеком и без женской одежды. Боже, тебе приходилось ходить на каблуках! Какие жертвы. Как ты это делал, а? Он привстал с кровати, скинул свою обувь, чтобы нацепить черную лодочку, которая полностью не налезала. Му Цин фыркнул сквозь слезы, шмыгнул носом. — Не рви, мне ещё в них домой возвращаться. — Я на руках тебя отнесу, — как-то нежно сказал Фэн Синь, возвращаясь к нему. — Хоть всю жизнь буду носить. А-Цин. Можно я посмотрю? — На что? — не понял тот, вытирая мокрые глаза. — Ну... Я просто посмотрю, честно. Пожалуйста. — Что ты хоч... А, это. Он откинулся на подушки, скинул с себя покрывало и согнул ноги в коленях, чтобы широко развести их в стороны. Фэн Синь забрался на постель следом, ложась, чтобы рассмотреть нежное, чистое и слегка влажное лоно. Му Цин был идеально выбрит и сладко пах. Чувственный вход слегка сжимался от нервов, но касаться его никто не собирался. Наньян лишь погладил бедра, оставляя поцелуй на коленке. — Это прекрасно. — Мне кажется, ты болен, – выдохнул Сюаньчжэнь, когда ему помогли снова надеть белье и джинсы. — Понравилось, извращенец? — Понравилось, — Фэн Синь продолжил смотреть теперь на его грудь. — Такие маленькие соски... Ты идеальный. Боже, ты просто идеальный. Поедем домой, а? Поедем ко мне? Му Цин, ты хочешь? Я сделаю тебе хорошо. Я буду стараться для тебя. Тебе будет приятно. — Зачем же домой? — он потупился, смотря на потемневшие глаза мужчины. — Здесь тоже есть кровать. — Не то. Нет. Дома... Дома я отнесу тебя в ванную, вымою и не выпущу из постели. И потом не выпущу. Никогда не отпущу тебя. Я буду любить тебя больше всех, никто и никогда не будет любить тебя так же, как я. Не позволю просто. Ты будешь только моим, самым желанным, таким красивым. — Ты бредишь. Я ненавижу свое тело, оно отвратительно. — Это ты бредишь. А-Цин, маленький, милый. Поедем. Господи, я... Ты замечательный. Хочешь? Скажи мне, только твоё слово. Только прикажи. Если скажешь «нет», я подожду. Или если совсем не хочешь, я приму это. Можно хотя бы приласкать тебя? Поцеловать там? А-Цин... Му Цин закрыл глаза. Если это всё ему не снится, то будет хорошо. Не этого он ждал, совсем нет. Ожидал, что его ударят, что назовут уродом и ублюдком, а то и вообще в полицию за обман уволокут. Но то, что происходит, совсем иное. Уютное, теплое. И от человека, которого любило глупое сердце. — Ты правда хочешь этого? — робко спросил он, ощущая, как крепкие руки боязливо и трепетно все ещё поглаживают его бедра. — Очень. Очень. Теперь ещё вдвойне... Ох, А-Цин. Ты сокровище. Скажи, тебя не обижали за это? — Некому было, — честно признался Сюаньчжэнь, млея от касаний. — Все те, с кем я спал, буквально были на одну ночь. Только ты... Ты меня не затаскивал в постель сразу, а я проявил слабость к твоим ухаживаниям. Если бы ты знал, как я хотел всего этого. Не секса, а человека. Просто тепла, нежности, любви, ласковых слов. Но все это - нельзя. Не мне. Я боюсь правды, я не хотел говорить и тебе, но я влюбился. Боги, — Му Цин всхлипнул снова, — как я ненавидел эту игру в переодевания! Можно я больше не буду всего этого делать? Ты не отвернешься от меня? Пожалуйста... Фэн Синь схватил его в медвежью охапку, прижимая крепко-крепко, так, что где-то хрустнуло в ребрах. Больно не было. Было хорошо. — Я буду с тобой, только позволь. Поехали домой, ляжем спать. Тебе всё равно нужно сменить одежду, ну или хотя бы обувь. Поедем. Надевай рубашку и туфли возьми, я понесу тебя на руках. — Я и сам в состоянии спуститься. — Позволь мне этот каприз. Ты кажешься до безумия легким. Уже сидя в машине и поглаживая бутон пиона, Му Цин тоскливо заметил: — Я испортил нам свидание. Фэн Синь улыбнулся, погладил пальцами по щеке и нежно поцеловал куда-то в бровь. — Ты сделал его ещё лучше. Я обрел себе Бога, хотя и рассчитывал на Ангела. От глупых слов Сюаньчжэнь рассмеялся и от этого в груди Наньяна стало жарче. Он с немым и слепым обожанием ткнулся вперёд, накрывая чужие губы своими. Это далеко не первый их поцелуй, но сейчас казался самым лучшим, самым главным, жадным. Таким великолепным, от которого все меняется, который служит переходом к красивой ночи. Оставалось только приехать домой и если Му Цин позволит... — Какой ты, — задыхаясь, прошептал Наньян, облизываясь. — Голову теряю от тебя. Сюаньчжэнь краснеет и отворачивается к окну, но руку тянет к чужой, чтобы переплести пальцы. Фэн Синь целует и их, а после отвлекается на дорогу, ощущая лёгкие и робкие поглаживания. Он научит быть смелее и станет лучше для своего прекрасного Му Цина.