Слегка опасненькие связи

— Я куплю тебе поводок для детей. Нет, для собак! — рыкнул Санджи, когда болотное Маримо в очередной раз отстал от него и заблудился в кустах.       Карту к особняку он отнял у недо-йети практически сразу, они всего раз успели сделать круг под руководством Маримо и вернуться к банана вани. Те радостно защелкали челюстями, явно забыв, что в прошлый раз им ничего не перепало. Идиотические крокодилы. — Любишь всякие ремни и портупеи на чужом теле, значит, Завитушка, — хмыкнул иронично Маримо, при этом наполовину торча из кустов. — Аррр! Ты невыносим! Я мог бы бросить тебя в лесу, судя по виду, ты там легко неделями прожить можешь. И все растения сочли бы тебя за своего. Но чертово чувство долга, что ты поделился картой… — А ты серьезно относишься к долгу, да? — Конечно. Тащился бы иначе я в это жуткое поместье к этому жуткому Ророноа Зоро. — Почему жуткому? — наконец Маримо вылез из кустов и, заинтересованный, перестал теряться и поспешил следом. Санджи пожал плечами. — Когда Луффи попросил меня доставить послание, у всех были такие напряженные лица. Словно он людей ест. Но я без понятия, я сто лет не был в городе. Когда я был пацаном, поговаривали, что весь Логтаун под теневой защитой Михоука. И если ты будешь шляться поздно по ночам и наткнешься на него, то он тебя съест. — Ха! В моем детстве тоже так говорили, — обрадовался Зоро. — А помнишь заброшенный футбольный стадион, который снесли? Там была трава по колено, и ночью там летали светлячки. Если забраться на ржавые трибуны повыше, все поле было в летающих огоньках! — они были всего в паре шагов от особняка, но Санджи резко затормозил и обернулся к нему, вдруг охваченный ностальгическими воспоминаниями о жарком лете в детстве.       С юношества он часто менял города, нигде не чувствуя себя до конца дома. И вдруг оказалось, что иметь с кем-то общие воспоминания было здорово. Санджи поклялся, что в этот раз он точно не испортит ничего и останется со стариканом в Логтауне подольше. — Они провалились подо мной, и я сломал ногу, — гордо задрал нос Маримо, но он тоже улыбался, вспоминая что-то теплое и свое. — Вот ты балда! Когда они прогнулись, я повис на руках на высоте пяти метров и просто орал два часа, пока меня наконец не нашли. — Это ты балда, что ходил на заброшенный стадион один, Завитушка. Вот меня на закорках назад тащили, — фыркнул Маримо. — Тебе что, не с кем было пойти? — Хотел и ходил! Может, я был слишком крутой для всех остальных! Со слишком крутыми развлечениями! — вспыхнул Санджи. Чертов крокодилий пасечник заставил вспомнить не только томную жару бесконечных летних каникул, но еще и ссадины и побеги из дома с утра пораньше. И то, как Ичиджи подговорил других детей дразнить и не принимать Санджи в компанию. — После предложения купить мне кожаный поводок, я в этом и не сомневаюсь, — хмыкнул Маримо, с победной улыбкой проходя вперед и раздвигая низкие ветки яблони. — Вот мы и на месте. — Не веди себя так, словно это ты нас сюда привел! И я не говорил про кожаный! Ты сам про кожаный придумал! — Какой тебе нравится, такой и купим, чего нервничать! — примиряющее поднял Маримо руки. И Санджи от фрустрации пнул того в лодыжку.       Он не собирался быть милым с этим парнем только потому, что согласился на свидание. Ему никак нельзя влюбляться, даже рисковать влюбиться, если он собирается остаться в этом городе.       Все дело было в том, что Санджи всегда невыносимо страдал от расставаний. Каждая улочка, каждый светофор города напоминал ему о днях с любимым человеком. И о том, как невыносима каждая секунда без него.       Если не было улицы, в ход шел оттенок неба конкретного города и даже номера на машинах с кодом города. Короче говоря, Санджи не выдерживал и сбегал в новые горизонты, чтобы боль хоть немного поутихла. Так после Виолы он сбежал из Логтауна в ВотерСевен якобы в кулинарную академию. Там было обучение, Гин и новый побег на стажировку в Тотленд. Пока расставание с Пуддинг, с которой он вообще собирался обручиться, не пригнало его по кругу домой — в Логтаун. И родной ресторан, привычное ворчание старика должны было перебить горечь утраты.       Санджи никак нельзя влюбляться. Потому что если он опять проебется и его бросят, то разрывающая душу тоска погонит его прочь из приморского города, как безумного лемминга. А ему тут очень нравится. Потому, как бы этот парень ни старался, у него не было и шанса. Санджи так заранее решил, даже имя намеренно спрашивать не стал. — Ауч! Ремни и пинки, значит, — не унимался обнаглевший Маримо, видимо четко уловивший, что обязательства и долг нерушимы для Санджи, а значит — обещанное свидание состоится. — Не звони в дверь, тебя долго не было с момента въезда в парк, дворецкий наверняка полон подозрений. Я зайду и сам его предупрежу. Подожди здесь.       Маримо поднялся на дубовое крыльцо огромного особняка. Все здесь было старым и добротным, словно намерено сделано из как можно более крепких пород дерева и сковано из чугуна и стали. Однако дверные ручки блестели благородной полировкой, а над окнами виднелись современные сплит-системы. Значит, не такой уж Ророноа ретроград. — Да, да, все, лишь бы ты поскорей скрылся. Ты чертовски самоуверенный для того, кто ошивается вокруг ресторана ради тридцадки, — отсылающим жестом помахал рукой Санджи, увлеченный изучением дома главы группировки, держащей под собой половину города. — Эй, я же сказал, мне не нужна тридцадка! Я взял, потому что думал, что там номер телефона! — Как скажешь, Маримо, как скажешь, чего нервничать? — передразнил его Санджи, блаженно закуривая. Судя по размерам дома, пока все обитатели доложат друг другу о госте, минут десять у него есть.       Однако прошло лишь пять минут с того момента, как Зоро пошел докладывать управляющему или кто там его непосредственный босс, и дверь особняка широко отворилась.       На пороге стоял чертовски высокомерный рыбочеловек. Его осанка была такая прямая, а подбородок задран так высоко, что он пялился в потолок, а не на Санджи. — Ророноа Зоро готов принять вас. Прошу, войдите, — рыбочеловек поклонился и отстранился от двери, демонстрируя безупречное этикетное гостеприимство. — Добрый день, прошу прощения за небольшую задержку, если вы ожидали меня раньше.       Санджи дружелюбно кивнул и вошел в прохладный особняк. Он привык быть вежливым с обслуживающим персоналом, сам он бывал и официантом, и поваром, и знал, что работать в сервисе — тяжелый нервный труд. А парень работает на самого Демона Ист Блю.       Внутри было свежо и чисто, не было ощущения спертости воздуха и пространства несмотря на общий антураж старинного особняка с паркетными полами и высоко подвешенными фигурными люстрами. За счет высоких потолков здесь было свободно и даже величественно, но весьма современно. Мимо прихожей прополз робот-пылесос. Его неожиданное присутствие почему-то поразило Санджи до глубины души, и он заворожено проводил его взглядом до поворота. — Эм… а куда… — Господин Ророноа ожидает вас в рабочем кабинете. Следуйте за красными стрелками. — Красными… оу, — только тут Санджи заметил, что вдоль плинтусов на стене были нарисованы направляющие стрелки приглушенного красного цвета, чтобы не выбиваться из общей благородной цветовой гаммы. Весьма стильное решение, неужто это такой людный дом, где часты гости? По жуткому парку с крокодилами и не скажешь.       Санджи хмыкнул и последовал указателям, на выходе из прихожей стрелки раздваивались. Направо ответвлялась желтая ветка, красная же вела по длинному коридору с картинами и какими-то предметами искусства, налево.       Санджи уверенно шагал по указателю, присвистывая от вида неплохих картин — весьма искусно нарисованных, только сюжеты как один были адски мрачными. На них то кто-то шел по безлюдной равнине, то плелся к морю с камнем в руках, чтобы топиться. — Живенько тут у вас, — промурчал Санджи, но с удивлением заметил, что дворецкий не следует за ним, предоставив гостя самому себе. Они так доверяют ему, хотя он еще на въезде сказал, что от Луффи? Стрелка уткнулась в такую же дорогую тяжелую дверь из благородного дерева, как все остальные, и Санджи вежливо постучал. — Блэклег Санджи с посланием от Монки Д. Луффи. — Входи, — раздался приглушенный голос.       Санджи не отрицал, что слегка волновался, собираясь предстать перед якудза, о котором ходят довольно мрачные слухи. Рука даже скользнула из-за пота по металлической ручке.       Сначала Санджи увидел книжный шкаф, обитые зеленым бархатом массивные кресла перед громоздким столом, и только потом — сидящего за ним Ророноа Зоро.       Санджи замер с открытым ртом, так и не отпустив дверную ручку. Ророноа Зоро уперся локтями в стол и положил подбородок на сцепленные руки, чтобы с любопытством рассматривать вошедшего. Только тикал громко в углу высокий маятник-шкаф.       Ророноа Зоро ничего не говорил, изучал Санджи пристальным зелено-золотистым глазом. Его зеленые волосы были зачесаны назад при помощи воска, что придавало ему более сосредоточенный, даже коварный вид. — Ты зачем брату глаз изуродовал, садюга? — тихо спросил наконец Санджи.       Ророноа Зоро оторопело сморгнул и лоск властности и таинственности тут же слетел с него, как пыльца со шмеля, если щелкнуть его по мохнатой заднице. — В смысле? — Я видел твоего брата-близнеца. У него точно такой же шрам, — объяснил с раздражением Санджи. — Скорее ты, будучи главой якудза, заработал себе этот шрам, чем он. Из чего я делаю вывод, что ты заставил его добровольно отказаться от глаза, чтобы не лишаться точного двойника в целях безопасности. А я все думал, кем Маримо тут работает… — Это самая шизофреническая вещь, что я слышал за последний год, — выдохнул Ророноа Зоро, который отличался от Маримо только тем, что был в хорошо скроенной рубашке вместо обычной синей майки. — Я говорил парнишке не связываться с мафией, но, видимо, поздно пытаться его уберечь, — цыкнул Санджи. — Ты серьезно сейчас? — Кем надо быть, чтобы изуродовать брата?! Ты просто завидовал, что у него два глаза, а у тебя больше нет? — Да нет у меня никакого брата! — взорвался Ророноа Зоро, вскакивая с места. Было видно, что рубашка пошита под заказ, потому не лопается даже от раздутых мышц торса, которые она обтянула до предела. Теперь под ней угадывались очертания простой утренней майки. — Охотно верю, что для официальных властей один из вас «умер еще в детстве». Никто не должен знать, что у Ророноа Зоро есть двойник. — Мне не нужен двойник! — Тот, у кого есть тайный двойник, так бы и сказал.       Санджи достал сигарету из пачки и уже отправил ее в рот, как с сожалением осознал, что это частный кабинет, обитый деревом, тут вряд ли уместно курить. Ророноа Зоро пялился на него с открытым ртом, явно сбитый с толку и никак не способный сообразить, что же сказать. Насладившись эффектом без приятного сигаретного аккомпанемента, Санджи фыркул: — Да расслабься, Маримо, я не тупой. Я понял, что это ты. Просто меня выбесило, что за комедию про переодетого принца ты все это время ломал. Потому что даже сам Демон Ист Блю не смеет делать из Санджи дурачка. — Ха? — Ророноа Зоро перевел на него удивленный взгляд, а потом плюхнулся обратно на кресло. Хотел насладиться шоком на лице Санджи? Выкуси, теперь он наслаждается твоей сбитой с толку рожей. — У меня послание от Луффи, — продолжал брать инициативу на себя Санджи. Он наслаждался мелкой победой. Пусть ублюдок и водил Санджи все это время за нос, финальный аккорд тот ему смачно смазал. Думал, Санджи будет хлопать глазами, как робкая девица?       Ророноа Зоро потер лицо рукой, стирая с него узнаваемые черты Маримо, вновь становясь жестким и чертовски опасным на вид. Он откинулся в высоком кресле и холодно кивнул: — Ты сам по себе уже послание. — Я? — искренне удивился Санджи. — Ты. Так ты один из Мугивар? — голос Ророноа Зоро был холодный и тяжелый, не терпящий неповиновения. Но не то чтобы у Санджи были секреты. Он раздраженно поиграл бровями прежде чем ответить: — Нет. С чего бы? — Нет? — Зоро удивленно приподнял бровь над пустующим глазом, напоминая о Маримо этим жестом. — Тогда что ты здесь делаешь? — Я должен Луффи. И я плачу свой долг, доставляя его послание. — Вот оно как… — Ророноа задумчиво сцепил руки и уставился в одну точку перед собой, что-то очень напряженно обдумывая. Санджи вдруг почувствовал напряжение. Дурачиться на пруду может каждый, а вот слыть жестким и беспощадным якудза — только Ророноа Зоро. Так что не стоит Санджи питать иллюзии, с кем он имеет дело, и что знакомство ранее защитит его хоть на толику сейчас. — Чем ты обязан Луффи? — поднял на него золотистый, опасный глаз Ророноа. У Санджи отпало всякое желание шутить. — Барати. Этот ресторан принадлежит моему старику. Шайка Крейга стала кошмарить его, а меня даже не было рядом, чтобы вступиться за старикана. Но это сделал Луффи и отбил ресторан. Теперь я перед ним в долгу за жизнь моего старикана. — Хмм… я думал, усатый Зефф одинок. Даже представить себе не мог… — бормотал Ророноа про себя. И снова устремил на Санджи пробирающий до мурашек взгляд. — Если бы мой клан помог Барати, ты был бы должен мне? — Очевидно, — развел руками Санджи. — Но помочь решил Луффи. — Барати не просил защиты. — Луффи не стал дожидаться просьб, — отбрил его Санджи. — И превратил тебя в его должника, не спросив твоей воли. Клан Санторью так не поступает.       Санджи прикусил язык. Он думал было защищать Луффи, спасшего его старика, но никогда не смотрел на проблему с этой перспективы. Значит, клан Ророноа пришел бы только после добровольного признания, что Барати будет должно им. Луффи не требовал награды, но Санджи прекрасно знал, что он — должен. И они знали, иначе бы не попросили его о столь опасной услуге.       Он скрипнул зубами, так ничего и не сказав. — Так он прислал тебя, хотя ты не в его банде. Ясно, — кивнул чему-то своему Зоро, «Ублюдок», — вырвалось тихо через сжатые зубы. Но Зоро быстро взял себя в руки и поднял на Санджи пронзающий взгляд: — Так что он там передал на словах? — «Нет. И ничто не изменит мой ответ, Мугивары не предают своих накама», - в горле пересохло, когда Санджи передавал послание. Оно показалось глупым и совсем не секретным, чтобы нужно было ехать лично. Словно… послание было придумано для отвода глаз Санджи, чтобы он не понял, что он сам — и есть послание. Его отправили в логово Ророноа Зоро, потому что он не накама Луффи, которых он оберегает от смерти.       Черт. Он ненавидит все эти мафиозные игры. — Вот оно как, — на мрачном лице Ророноа появилась недобрая ухмылочка. Словно он улыбался коварным мыслям. — Купи уже телефон! — не выдержал напряжения Санджи, желая разбить его нервной шуткой. — Пара сообщений между вами с Луффи сберегла бы мне целый день. Не говоря уже о ебаных крокодилах! Я догадался, они питаются заблудившимися телеграфистами. Я понимаю, что у тебя тут принято держать все сплошное олдскульное, но даже дисковый сойдет! — может, он выдал слишком длинную тираду, но черт, он так перенервничал, когда осознал свое положение. — Ох, у меня есть телефон, — сморгнул удивленно Зоро, вновь становясь незадачливым простоватым Маримо. — Просто я не хочу давать его Луффи. — Что? — ушам своим не поверил Санджи. — Ага. Нахуй Луффи. Я даю его только тем, с кем хотел бы говорить. Кстати, запиши мой номер телефона.       Зоро достал из кипы бумажек листок и придвинул его через стол Санджи. Даже с места, где Санджи стоял, он видел начерченные на листке цифры. Он медленно поднял взгляд с листка на воодушевленного Маримо: — Серьезно? — А что не так? — Я могу дать его Луффи, чтобы вы не посылали меня через кишащие йети леса как ходячую смс-ку? — Нет, — поморщился Зоро. — Это для личного пользования.       Санджи неверяще уставился на Зоро. — Хочешь, чтобы я на тридцатке написал? — неуверенно предположил он. — Я ухожу, — нервически хлопнул нервно себя по бедрам Санджи. — Я тебя не отпускал, — Санджи вздрогнул от опасных ноток в этом низком голосе. — Хочешь немного порасчленять меня из фрустрации? Потому что, судя по всему, Луффи не послал сюда никого из своего клана, потому что боялся за них. — Ты верно все понял.       Санджи все же достал зажигалку и закурил. — Дерьмо, — если это его последняя в жизни сигарета, дорогая обшивка переживет.       Ророноа Зоро что-то не спешил его убивать, а он стоял напротив, их разделял только стол, и медленно курил сигарету. Санджи ненавидел себя за то, что пальцы холодели от осознания близости смерти. Вернуться в родной город, чтобы так бездарно не успеть сходить в выходной на рыбалку на набережной со стариканом. Как… глупо.       Ророноа Зоро смотрел на него презрительно-опасным взглядом, и как он мог притворяться простаком Маримо все это время? Простак Маримо даже был Санджи симпатичен своими открытыми эмоциями и, чего греха таить, фигурой греческого бога. Теперь к фигуре прилагался взгляд смертельного хищника, и это было далеко не во вкусе Санджи. Он любил жить и не умирать, такие уж у него пошлые мещанские привычки.       Бом! Бом! Бом! Высокий маятник вдруг громко пробил на весь особняк. Санджи вздрогнул, думая, что в него выстрелили.       Зоро бросил взгляд на циферблат: — О, шесть часов. Я принял твое послание. Можешь быть свободен. — А? — Санджи чуть не подавился своей «последней» сигаретой. — Ты не зол?       Зоро посмотрел на него с иронией. — Пиздец как зол. Но ты сказал, что пойдешь со мной на свидание, только если будешь свободен сегодня вечером. Так что я взвесил все выгоды.       У Санджи пальцы были холодные и липкие от пота ожидания смерти. Он выкурил до фильтра сигарету в последний раз, успел мысленно попрощаться со стариканом и поплакать над своей жалкой жизнью. А тут! — ДА ТЫ, БЛЯТЬ, ИЗДЕВАЕШЬСЯ!!! Какого хера я должен теперь с тобой куда-то идти! Ты чертов якудза! — Но ведь рабочий день окочен, — как дурачку объяснил Зоро. — На работе я якудза. А после работы я иду на свидание. Просто я умею разделять работу и личную жизнь. — Я умею разделять пинком твою задницу, чтобы в ней стало четыре половинки!!!       Санджи с детства чертовски плохо справлялся со стрессом опасности. Так что его прорвало.