The Alien

      «Потому что я доверяю тебе. Потому что я доверяю тебе. Потому что я доверяю тебе…» Микки не знал, от чего его сильнее подбрасывало — от смысла этой фразы или от того, что привязана она была к теперь уже почти стопроцентному факту их с Йеном встречи. Он даже сумел на время отодвинуть в сторону все тревожные мысли о том, что ему придётся ждать этого события аж четыре месяца.       По какой-то причине Микки чувствовал, что не смог бы предать доверие Йена. Разве что под дулом пистолета, и то, если бы кто-то при этом действительно был в состоянии спустить курок. На его счастье, единственный человек, который мог бы это сделать, уже много месяцев кормил червей. А Йен доверял ему, и Микки не собирался его подводить.       Солнце стояло высоко в небе, когда Микки проснулся. Он вскочил с постели и был готов войти в новый день с высоко поднятой головой. Пускай у него больше не было постоянной работы, но всё ещё оставались подработки по вечерам в «Алиби».       Теперь, когда он был свободен от необходимости пахать в гараже с раннего утра и до позднего вечера, он мог попросить Веронику подкинуть ему дополнительных смен. Денег, которые Фишеры-Боулы платили бы ему в таком случае, должно было хватить на вклад Микки в оплату счетов за их жалкую лачугу. Что касалось еды — он вполне в состоянии был довольствоваться лапшой «Рамен», чёрствыми тостами и галлонами растворимого кофе.       Свои скромные сбережения Микки планировал сохранить для совершенно очевидных целей. Поездка в Хьюстон должна была влететь ему в копеечку. Микки предстоял долгий и — он знал это наверняка — не слишком приятный разговор с Игги и Колином по поводу того, что Микки придётся отжать их Хонду на неопределённый срок. Но и эта перспектива нисколько не портила ему настроение таким чудесным солнечным днём.       Быстро приняв душ и наспех натянув на себя первые попавшиеся домашние тряпки, Микки зевнул и широко раскрыл двери своей комнаты. Он ощущал себя прямо-таки мэром Чикаго. Вот только вместо целого штата, состоявшего из услужливых, развратных секретарей и помощников, он предпочёл бы конкретного рыжего пацана, абсолютно в любом качестве. Да хоть в рядах оппозиции! Лишь бы поближе к нему, а не где-то на краю США.       Микки потянулся в дверном проёме и босиком прошлёпал на кухню. Первым, что он увидел, войдя туда, был Игги, по уши зарывшийся в промежность неопрятного вида шатенки, восседавшей на их кухонном островке с разведёнными в стороны коленями, как будто так и было задумано.       — Вполне уверен, что это нарушение санитарных норм, — брезгливо поморщился Микки.       Должно быть, его голос прозвучал довольно бодро, потому что Игги подскочил на месте, вынув свой язык… откуда бы там ни было. Микки не хотелось сейчас об этом задумываться.       — О чём это ты? — Игги обернулся и глупо моргал голубыми глазами, всё ещё заплывшими туманом похоти.       — Он, блядь, об её сранделе на кухонной стойке, дебил, — рявкнули за спиной Микки. — Вообще-то, мы тут еду готовим, утырок. Хотя, постой, откуда тебе знать, ты ведь никогда не готовишь. Только жрёшь, как не в себя, верно?       Мэнди успела состряпать задумчивое лицо, прежде чем на него вернулось выражение крайнего негодования.       — Съебала, сучка, — прорычала она, когда подошла к Саманте Гриффин, безобразно развалившейся на их кухонной стойке.       Микки усмехнулся, подойдя к холодильнику и чуть не столкнувшись плечом с фурией, которой этим утром была его младшая сестра. Похоже, из них двоих только у кого-то одного могло быть хорошее настроение в одно и то же время. Он не причислял Игги к их компании, поскольку их брат в принципе не умел грустить или быть взволнованным слишком сильно.       Вероятно, Игги принадлежал к какой-то другой породе Милковичей. Его заводскими настройками были либо спящий режим, либо пограничное состояние между весельем и полным непониманием того, что происходило вокруг него.       — Бля, Мэндс! — заскулил Игги, когда племянница их соседки неуместно изящным жестом поправила свои трусики, спуская свою пятую точку со стола. — Какая шавка тебя сегодня цапнула? У тебя что, месячные?       — Или нет месячных? — съехидничал Микки, за что сию же секунду получил шлепок по заду кухонным полотенцем.       Мэнди застыла у стойки, нажав кнопку на заправленной кофеварке и выражая своим видом редкостное презрение к несправедливому миру.       — Идите нахуй вы оба, мудозвоны, ясно вам? Ты, Микки, пиздуй к своему сраному Гарфилду, а ты, ебанат, — она подошла к Игги почти вплотную, не обращая внимания на ухмылявшуюся Саманту Гриффин, и ткнула пальцем в центр его голой волосатой груди. — Ты можешь и дальше собирать по всему Саут-сайду каждые грабли, на которые ещё не ступала твоя корявая лапа, только Христом-богом заклинаю тебя, делай это впредь за пределами нашей кухни!       Игги отпрянул назад и скривился. От криков Мэнди в его черепе зазвенело, поскольку рот сестры находился в опасной близости от его уха. Его небритое лицо на секунду сделалось озадаченным. Игги пытался сообразить, почему Мэнди вдруг упомянула какой-то садовый инвентарь.       — Говорить метафорами с этим парнем всё равно, что пердеть в пустую бочку…       Мэнди закатила глаза. Микки подкрался к сестре сбоку, стараясь уследить за всем колющим и режущим, что могло оказаться в этот момент в её руках. Когда Игги наконец напряг мозги (иногда таковые обитали в его голове) и увёл свою барышню на задний двор, Микки задал сестре очевидный вопрос.       — Что с тобой? — поинтересовался он, стараясь не звучать излишне настойчиво.       Мэнди угрюмо подтолкнула в сторону Микки тарелку с тостами и клубничным джемом, сделала один глоток из своей чашки, прежде чем поставить её на стол, и посмотрела на Микки взглядом брошенного котёнка. Это не дало ему никакой новой информации, но он решил, что стоило подождать, пока Мэнди будет готова говорить.       — Я слышала ваш разговор с твоим…       — Йеном.       — Я, блядь, знаю, как его зовут, идиот, — огрызнулась Мэнди, нахмурившись ещё сильнее.       — Конечно, знаешь, — фыркнул Микки. — Ты ведь нас регулярно подслушиваешь. Я прав или я прав?       Он не стал пока давить на то, что отсутствие собственной пассии в последнее время Мэнди с лихвой компенсировала, влезая в дела Микки. По крайней мере у Игги что-то вроде бы налаживалось. Это обнадёживало. А Колину Милковичу и вовсе было проще простого: если у Колина было, что выпить, снюхать и покурить — жизнь удалась.       — Итак, ты слышала нас с Йеном вчера, — снова заговорил Микки, убедившись в том, что сестра не собиралась продолжить подкидывать ему непонятные намёки. — И что ты думаешь об этом?       — Ты должен поехать, Мик.       Голос Мэнди звучал решительно, хотя Микки не мог не заметить, как заблестели её глаза. В последний раз он видел слёзы сестры пару лет назад, когда их пьяный папаша избил его до полусмерти прикладом краденой полицейской Беретты.       — Я уже говорила это, и моё мнение не изменилось, — добавила Мэнди, шмыгнув носом.       На её лице появилась слабая улыбка, от которой Микки стало легче дышать.       — Ты можешь поехать со мной.       Слова сами соскользнули с его языка. Микки понятия не имел, хотел ли он проглотить их обратно или это было именно тем, что он обязан был сказать. Мэнди тихо рассмеялась. На её лицо вернулось привычное язвительное выражение, от чего она снова стала похожа на его занозу-сестру.       — Уверена, что рыжий не согласится на тройничок, братец. Он хорош и всё такое, — она прервалась, когда брови Микки сошлись на переносице. — Господи, ты ведь догадывался, что я была типа обязана его заценить, верно? Так вот, скажу тебе — если б я познакомилась с ним первой, то непременно попыталась бы трахнуть его. Но по какой-то блядской причине повезло именно тебе, мудень. Поэтому собери уже свои яйца в кулак и приготовься к встрече.       — Каким это образом я, по-твоему, должен готовиться?       — Ну, хер знает, — Мэнди сделала вид, что задумалась. — К примеру, потренируй навык глубокой глотки или что у вас там ещё котируется, у заднеприводных?       — Мээндс…       — Что? Этот парень определённо смахивает на чувака с огромным…       Микки поставил на стол чашку, чуть не заставив хрупкую керамику расколоться на части, но Мэнди этот жест явно не впечатлил. Её глаза сузились, а голова склонилась набок. Зная сестру, Микки понимал, что должен приготовиться к очередной стервозной пакости.       — Я тут подумала…       — Да ладно, блядь, ты умеешь? — перебил её Микки, на что Мэнди снова никак не отреагировала.       — Что-то я частенько вижу тебя по вечерам дома, — продолжила она невозмутимо.       — И?       — Ничего, — Мэнди пожала плечами. — Просто не похоже на тебя.       — Да? — фыркнул Микки. — Что тогда похоже на меня?       — Ебать всё, что шевелится и носит хуй между ног? Выгуливать свою похотливую мотню в Бойз-Тауне с пятницы по воскресенье? Вчера была пятница, Мик.       Мэнди захохотала, когда Микки вскочил со стула, с намерением придушить сестру. Хлипкая пластиковая табуретка вылетела из-под неё и ударилась о шкаф. Микки не успел даже глазом моргнуть, как его сестра с быстротой гепарда метнулась к двери в свою комнату, где тут же надёжно заперлась.       — Ты втюрился по уши, шлюшка, поздравляю, — с каким-то нездоровым ликованием в голосе крикнула Мэнди из-за двери. — Теперь смело можешь помочиться на могилу папаши и подрочить со своим бойфрендом по сети. Не обязательно в таком порядке. _______________________________________________       Микки вынул опадающий член из юного твинка, всё ещё стоявшего перед ним с призывно оттопыренным задом в туалетной кабинке клуба с очаровательным названием «Феюшка». От одного взгляда на эту неоновую вывеску, так привлекавшую толпы в Бойз-Таун, у него каждый раз сводило зубы. Однако тут водился подходящий контингент, так что Микки грех было жаловаться. Брюнет стянул презерватив, на автомате завязал его узлом и, не обнаружив мусорного ведра, бросил на кафельный пол.       Конопатый пассив в слишком обтягивающей одежде, на вкус Микки, развернулся, отряхивая с ладоней невидимую грязь с ЗППП всех видов, которой наверняка была покрыта стенка туалетной кабинки, и кивнул на собственную эрекцию.       — Может, сделаешь что-то… с этим?       — А культяпка наманикюренная тебе на что, блядь? — отрезал Микки.       Брюнет заправил обратно в ширинку свой член, поймав себя на мысли «Какого хуя, это вообще был оргазм или что?! И который это у меня по счёту рыжий?» Либо секс, который он получил пару минут назад, был не очень-то качественным, либо Мэнди была права, и Микки был по уши… в дерьме. Случайный любовник выглядел оскорблённым, когда Микки протиснулся между ним и тонкой перегородкой, неаккуратно задев парня своим плечом.       — Гондон, — выдавил твинк ему вслед, на что Микки предпочёл не отреагировать. Устраивать шоу в духе «я, блядь, из Саут-сайда, сука, и потому подавись-ка ты своими зубами» у него не было ни настроения, ни времени. Они с Йеном договорились встретиться в сети в девять вечера. У Микки должна была быть дневная смена в «Алиби», но в последний момент Кевин Боул позвонил ему и сообщил, что работа отменяется. Он не стал вдаваться в подробности, а Микки не потрудился ими поинтересоваться.       Спрашивается, стоило ли сюда приходить, чтобы получить такое невразумительное удовлетворение? «Втрескался» ли Микки настолько, что даже стал забывать об обыкновенных потребностях своего тела?       Когда Микки выбрался из клуба, чтобы глотнуть немного воздуха, на улице было прохладно и свежо. Недавно прошёл дождь. Милкович застегнул свою лёгкую кожанку до самого верха и неуютно поёжился, когда промозглый ветерок пробрался ему за шиворот. Сегодня он чувствовал себя максимально неуместным в этой части города.       У него в запасе было ещё около часа до виртуальной встречи с Йеном. Оставалось лишь надеяться, что выражение «у меня только что был отвратительный трах» не сохранится на его лице до тех пор. Порывшись в кармане, Микки достал ключ от старенькой Хонды Сивик и рассеянно повертел в руках потёртый брелок, после чего вернул его обратно, заменив смятой пачкой Мальборо и пластиковой зажигалкой за 70 центов.       Он подкурил сигарету и сделал глубокую затяжку, выпуская во влажный воздух клубок густого сизого дыма, когда у противоположного края дороги, мягко прошуршав шинами по мокрому асфальту, остановился роскошный спорткар. Двое смуглых, светловолосых парней пижонистой внешности вылезли из машины и пружинистыми походками направились в сторону клуба.       Один из них скользнул оценивающим взглядом по телу Микки, когда они поравнялись с ним на тротуаре, прежде чем толкнул второго локтем в бок. Присмотревшись к вновь прибывшим, Микки несколько раз моргнул, убедившись, что у него не двоится в глазах от виски, на которое он налегал весь вечер.       — Привет, — мило улыбнулся один из близнецов, в то время как другой молча пялился на Микки, изображая из себя глухонемого. — Мой брат хотел бы…       — Ты, блядь, меня только что геем назвал?       Желваки на лице Микки опасно задвигались, он вывалил язык и затушил о него окурок. Это было весьма больно и неприятно, но принесло ему некоторое удовлетворение.       — Э-э… — поражённо промычал светловолосый.       Микки шагнул вперёд, на всякий случай спрятав руки в карманы куртки, где его пальцы крепко сжались в кулаки.       — Чё, пидор, повторить не хочешь? — Микки глядел на своего ошеломлённого собеседника снизу вверх и излучал агрессию. Парни были высокими и мускулистыми, как из элитного порнофильма, но прямо сейчас, почему-то, Микки это не воодушевляло. — Я спросил, ты назвал меня сраным педиком, уёбок? Это тебе чё, макавто? — он перевёл взгляд на второго, резким движением поправив надоедливую прядь волос, выпавшую из чёлки. — Пиздуйте, блядь, куда шли, сёстры Олсен, пока я ваши ебливые бамперы вам же на бошки не натянул. Я доходчиво объяснил?       Блондин попятился назад, и Микки внутренне вздохнул с облегчением, поскольку его шея уже начала затекать.       — Эй, расслабь звёздочку, приятель, — пробормотал второй мужчина, в котором проснулся дар речи. — Мы просто хотели приятно провести время.       Микки закатил глаза, с шумом выпустив воздух из ноздрей. Почему люди так часто действовали ему на нервы? Он снова шагнул вперёд, как бультерьер, готовый вцепиться в горло своим обидчикам. Парни благоразумно развернулись и скрылись за дверями бара, внаглую проскочив фейс контроль без очереди. Микки шагнул было за ними, но один из охранников преградил ему путь.       — Что, блядь? Всего лишь хочу забрать свой депозит.       Микки подтянул вверх манжет на рукаве куртки, показав громиле свой браслет. Пора было уносить отсюда ноги. Однако это не означало, что Милковичу действительно стоило дарить клубу свои деньги. ______________________________________________       Катюша продефилировала с подносом по столовой походкой профессиональной манекенщицы. Её брюки были слишком узкими и подчёркивали тощие бёдра, зато в полной мере демонстрировали ноги, растущие едва ли не от шеи. Слишком массивная для такой хрупкой фигуры грудь плавно покачивалась в такт горделивой поступи Катюши, пока та целенаправленно шла к столику, за которым обедали Йен и Джаред.       — Русская артиллерия подготовилась к залпу. Всем системам ПВО переключиться в режим боевой готовности, — ехидно отчеканил Бут младший, на что молодая докторша закатила густо накрашенные глаза.       Судя по тому, что макияж Катюши никогда, ни в малейшей степени не менялся, скорее всего, он был нанесён с помощью микропигментации. Не сказать, чтобы Йен тщательно интересовался чем-то подобным… По крайней мере не до тех пор, как в его жизни появился Микки со своими сексуальными татуировками на пальцах и тыльной стороне правого предплечья.       Катюша наклонилась, поставив свой поднос на их стол, отчего её грудь чуть не вывалилась из глубокого декольте. Розовые губы расплылись в обворожительной улыбке, когда девушка посмотрела на Йена сквозь сидящего ближе к ней Джареда.       — Как поживает наш звёздный мальчик? — ласково пропела она, после чего стрельнула в Джареда глазами с явным намёком уступить ей место, на который тот не отреагировал.       — Всё отлично, доктор Ежова. Надеюсь, и у вас тоже, — вежливо ответил Йен.       — Я рада, пупсик. Пожалуйста, просто Катя, сколько можно просить? Нам с тобой не обязательно соблюдать все эти церемонии, не так ли?       Катя подмигнула Йену, устроившись напротив него там, где несколько минут назад сидел Бут. Её нога скользнула по лодыжке Йена, приподнимая край тренировочных штанов, отчего он поперхнулся кофе и закашлялся. Узкая ладошка Кати заботливо накрыла его руку, лежащую на поверхности стола, и Йен почувствовал знакомое покалывание обёртки барбарисовой карамели, которой докторша ежедневно снабжала его с самого момента своего прибытия на Марс несколько месяцев назад, словно пытаясь подсластить горькую судьбинушку одинокого юноши.       Если бы только она знала, что в итоге этим самым юношей оказывался увесистый енот, названный в честь божества любви! С некоторых пор Йен стал видеть в её конфетных дарах вполне обоснованную символичность.       — У меня тоже всё прекрасно, детка. Спасибо, что спросила, — съехидничал Джаред, когда Йен смог перестать кашлять.       — В каком часу сегодня начинается твоя вечерняя тренировка? — поинтересовалась Катюша, не обращая внимания на досадную помеху, сидящую рядом с Йеном.       — Э-э… в половине седьмого, а что?       Йен приподнял бровь, невольно скосив взгляд на Джареда, который, в свою очередь, сделал примерно то же самое.       — Почти уверен, доктор Ежова хотела бы обучить тебя новой системе кардио, — заявил он с акульей улыбкой.       — Офицер Бут, вам разве не пора принимать свою дневную смену? — спросила Катя, наконец удостоив компанию Йена своим обращением.       Если бы Йен не был уверен в том, что из этих двоих по меньшей мере Джаред Бут никоим образом не претендовал на обладание его причиндалами, он решил бы, что сидящие рядом с ним люди вот-вот готовы были вывалить свои члены прямо на стол, с целью убедиться в том, чей же из них длиннее. Разумеется, в метафорическом смысле этой расхожей фразы.       — Возможно, я что-то пропустил, когда опоздал на планёрку, — парировал Джаред всё с тем же нахальным оскалом. — Не знал, что тебя повысили в должности, свет очей моих. Теперь ты у нас занимаешься расписанием смен?       Катюша смерила Джареда испепеляющим взглядом, многозначительно постучав по поверхности стола вилкой из нержавеющей стали. Йен подумал, что должен вмешаться в этот словесный поединок, пока его неосмотрительный приятель не лишился глаза или чего-нибудь поважнее.       — Не думаю, что доктор… — он вовремя поправился, — что Катя согласилась бы променять свои увлекательные бактерии и грибы на скучные таблицы и вечно ноющий персонал.       — Поверь мне, чувак, ты ещё многого о ней не знаешь, — огрызнулся Джаред, вставая из-за стола. — Помимо того, что гейдар у Катюши либо отсутствует, либо, блядь, сломан.       С этими словами Джаред схватил со стола свой поднос и развернулся на пятках, оставив Йена наедине с этой кровожадной пираньей, любительницей барбарисок и молоденьких красавчиков, большое ему за это спасибо.       — Твой друг — мудак, — выплюнула Катюша, проводив удаляющуюся спину Джареда взглядом. — И с моим гейдаром всё в полном порядке. Я догадалась, что ты не совсем натурал.       — Не совсем натурал? — удивился Йен. — Ты хотела сказать, совсем не натурал?       — Вовсе нет, — рассмеялась докторша, изящным жестом поправив за ухо прядь тёмных волос, выбившуюся из тугого пучка на её затылке. — Я имела в виду именно то, что сказала, пупсик. У тебя просто не было шанса окончательно разобраться в собственных предпочтениях.       Катюша игриво пошевелила тонкими бровями, и Йен понял, что время для лёгкого флирта закончилось. Дамочка намеривалась пустить в ход тяжёлую артиллерию.       — А ты предлагаешь мне свою помощь по доброте душевной или как? Нравятся парни помоложе?       — Эй! Мне ещё нет тридцати, — воскликнула Катя укоризненно. — А тебе, юноша, не мешало бы знать, что неприлично напоминать девушке о её возрасте, на который она, ко всему прочему, ни разу не выглядит!       Йен мог бы поспорить с последним заявлением Кати, и всё же он не стал этого делать. Вероятно потому что хотел немного побыть хорошим мальчиком в этом году и получить от Санты свой пухлогубый и голубоглазый подарок из Чикаго. Пусть с опозданием, ведь шёл уже март, но непременно получить! ______________________________________________       — Господи, Микки, ты хоть понимаешь, что ты со мной творишь?!       Милкович выпал из сладостного гипноза, в котором находился последние несколько минут, с тех пор, как они с Йеном созвонились, и сделал над собой усилие, чтобы понять, о чём этот парень толкует. Он всё ещё был не в состоянии включиться в осмысленную беседу, поэтому выдал мычание вместо нормального вопроса.       — М?       — Когда ты безостановочно трогаешь свой рот… А ты только этим и занимаешься! Особенно сегодня. Мне хочется каких-то ебанутых вещей.       «Можно подумать, мне не хочется», — признался сам себе Микки, а вслух он поосторожничал.       — Например каких вещей?       — Например, я дико хочу искусать твоё лицо. Везде. Погрызть твою мощную красивую шею.       «Бляя… Да и ты будишь во мне какие-то другие желания. Необычные… Не дотрахался, короче, я», — подумал Микки, остекленел глазами и неосознанно положил правую руку себе на промежность, поверх домашних спортивок.       — Мик, ты… — Йен закусил губу, — ты у себя… там?       — Да, я чё-то…       Микки залился краской и спрятал руку в карман.       — Не убирай! Оставь. Я тоже! Давай сделаем это, м?       Йена разрывало от собственнического желания выяснить, был ли у Микки виртуальный секс с кем-нибудь до него, хоть рыжий и был почти убеждён, что не было. Милкович упоминал в каком-то из их разговоров, что прежде никогда и ни с кем не переписывался. По видимому, это был верный признак того, что Йену стоило унять свой порыв и перейти непосредственно к делу.       — Я так и вижу эти губы растянутыми вокруг моего члена, Микки.       — Да? Милкович приспустил треники с трусами и погладил себя под яйцами. Тело прошило током. Микки показалось, что каждый его волосок встал дыбом.       — Да. Твои предплечья, когда ты в майке, выглядят так дрочибельно, что я каждый раз еле держу себя в штанах. Сегодня ты в толстовке, и, знаешь, ты можешь даже не снимать её, я схожу с ума от одного твоего лица.       У Микки пересохло во рту. Он уже водил увлажнённой слюной ладонью по своему стволу, но от услышанного ускорился. Йен также быстрее задвигал рукой за пределами обзора камеры ноутбука. Они оба затравленно дышали и смотрели то друг другу в глаза, то на плечи.       — Я бы сейчас встал перед тобой на колени, Мик, заставил бы тебя обкончаться и вылакал всё, что ты дал бы мне.       — Приподнимись-ка, Галлагер!       Йен сощурился от секундного замешательства, а потом без колебаний встал так, чтобы в камеру было видно, насколько его слова были искренни. Когда он сел обратно на кровать, глаза Микки стали чернее, чем были только что, и смотрели на Галлагера с нескрываемым благоговением. Йен даже самодовольно ухмыльнулся, но тут же был оглушён подступившим оргазмом, потому что Микки приоткрыл рот, задрал голову вверх и тихо простонал «чёртов гигантский инопланетянин».       Левой рукой Йен судорожно тыкал по кнопкам, чтобы заскринить экран, а правую он перестал ощущать, она онемела и действовала самостоятельно, без его ведома. Галлагеру было всё равно, порядочно ли с точки зрения Микки делать фото его кончающего, восхитительного лица. Йену было некогда думать, он не смог бы себя простить, если бы не сделал этого.       Он взгляда в голубые глаза с такими пугающе расширенными зрачками Галлагера как будто раскалёнными иглами протыкало, и самое удивительное в этом было то, что он был в восторге! Для них обоих произошло нечто ни с чем не сравнимое. Они оргазмировали не только тем, что в трусах, но и тем, что в голове. Мозгом.       Микки был озадачен, почему рыжий не попросил его показаться в ответ или хотя бы снять толстовку. Неужели не было интересно? На автопилоте и чтобы его недоумение не было очень заметным, брюнет закурил. Как только дым после первой затяжки наполнил его лёгкие, Микки начал рассеянно вертеть в руке наполовину пустую пачку Мальборо.       Волна эйфории, охватившей его на короткий, и, тем не менее, невероятный миг, сменялась необъяснимым дискомфортом. Микки был в недоумении, растерян и немного зол на себя за то, что позволил своему неразумному организму, взрывавшемуся от избытка гормонов, нести его в направлении, в котором он не видел чёткой, привычной перспективы.       В думах об этом, Милкович наблюдал, как лужица его спермы медленно впитывалась в простыню. А по другую сторону экрана сидел Йен, привалившийся спиной к стене, и пялился в одну точку. Было похоже, что он до сих пор даже не потрудился надеть свои штаны.       — Ты чё, не куришь?       Брюнет выпустил в воздух очередное облако густого дыма, когда рыжий очнулся и зашуршал пачкой влажных салфеток. От мимолётной мысли о том, как выглядел Йен всего пару минут назад, опустошённый член Микки резко взбодрился.       Галлагер потянулся, чувствуя себя одновременно сытым и шокированным. Отголоски пережитого удовольствия растекались по телу приятной негой, но напряжённый мозг так лихорадочно обрабатывал произошедшее, что Йен чувствовал, как в его голове что-то двигалось и перестраивалось. Ему иррационально хотелось захлопнуть крышку ноутбука, спрятать его под кровать и прикинуться, будто ничего не изменилось.       Швырнув на пол использованные салфетки, Йен натянул штаны и достал пачку сигарет, которыми его с некоторых пор снабжал Джаред.       — Курю, — признался он и показал сигареты в камеру, наигранно легко улыбнувшись. — Просто не делаю это в своей комнате. А ещё выпиваю, дрочу и сплю голышом. Я не святой, Микки, что бы ты там обо мне не воображал.       Увидев чёрную коробочку с золотой надписью Treasurer, Микки присвистнул от неожиданности. Он определённо не считал Галлагера святым. Скорее уж демоном-искусителем. Потому что святые, мать их, не должны заставлять чужие хуи вставать по стойке смирно при одном взгляде на их светлый образ. И точно не должны склонять людей к вирту с напором товарного поезда! Они не дрочат на камеру, не курят сиги по 24 евро за пачку, не сношаются с мужиками! Скорее всего и с тёлками тоже!       — Нет, ты не святоша, — фыркнул Микки, ухмыльнувшись. — И если ты не принц, то наверняка какой-то мажор. Можешь не признаваться, но твои сижки, — он кивнул в направлении, где только что была рука Йена, — не стрёмно даже на президентском приёме посмолить.       Йен сконфуженно опустил глаза на пачку, лежавшую рядом с ним на скомканном покрывале. Чёртов Джаред. Мог бы и предупредить, что он такой разбалованный ублюдок и предпочитает президентское курево. Откуда Йену было знать? Марки сигарет — последнее, чем он пристально интересовался, изучая земной быт. Что ж, по крайней мере теперь Микки было известно, что вкус Йена не настолько испорчен, как можно было решить, исходя из его рассказов о своих сомнительных сексуальных подвигах. ___________________________________________________________________       Микки не мог припомнить, когда он так много размышлял. Очевидно, что никогда. По этой причине он ощущал себя так по-идиотски взбешённым. «Схерали я прикипел к ебучему Галлагеру, с его, блядь, веснушками, придурковатой лыбой до ушей и самыми, блядь, зелёными глазами в ёбаном мире?!» С самого начала их истории с Йеном Микки задавал себе этот вопрос и по сей день так и не смог определиться с ответом.       В Галлагере было что-то загадочное, чуждое Милковичу, и это что-то его обезоруживало, разжигало любопытство, превращая крошечные случайные искры в настоящее бушующее пламя.       Если бы Микки перестал обманывать себя, то понял бы: первым, что его впечатлило в Йене, был его аватар на фейсбуке. Засранец выглядел на ней так, что казалось — стоит протянуть руку и дотронуться — сразу же заработаешь ожог третьей степени. И нет, Микки не был наивным, чтобы не заподозрить фальшивку. Поэтому (и только поэтому!) он тут же полез на страницу Галлагера и принялся рыться в остальных опубликованных фото. С целью изобличить навязчивого мошенника в гадком подлоге.       Но, как выяснилось, ещё и для того, чтобы увидеть дополнительные фото этой привлекательной веснушчатой физиономии. Тогда Микки пришло в голову загрузить пару снимков в поисковик. И если его руки при этом немного тряслись, то это было лишь от усталости после тяжёлого трудового дня!       Милкович не стал долго думать о том, почему испытал такое ощутимое облегчение, когда все поиски привели его на ту самую, единственную страницу на фейсбуке, владелец которой называл себя Йеном Галлагером. Хреновым, пиздодельным Йеном мать его Галлагером, которому было важно, какого цвета у Микки глаза!       Не то чтобы Милковичу не приходилось встречать симпатичных — красивых, блядь! — и сексапильных парней. Если его опыт до сих пор ограничивался одноразовыми интимный связями, это не значило, что Микки зарился на кого попало, не беря в расчёт внешность партнёров. Отнюдь! Микки был очень даже разборчив. Просто после каждого секса он заправлял член обратно в трусы, мыл руки (если представлялась такая возможность) и уходил, не оглядываясь.       Микки ни с кем не обменивался контактной информацией, с лёгкостью забывал имена мимолётных любовников и не имел дурной привычки общаться не по делу в социальных сетях. Тот факт, что Йен не уточнил, настоящая ли фотография стояла у Микки на аватаре, выбил брюнета из колеи. Потому что, блядь, разве можно было быть более доверчивым, Иисусе?!       Первое время он старался показать Галлагеру, что у него не было желания тратить драгоценное время на болтовню с кем-то, живущим где-то в тридевятом царстве. Однако либо его прозрачные намёки казались Йену не такими уж и прозрачными, либо Йен и правда был таким наивным.       После Микки заметил, что Галлагер был подозрительно упрямым собеседником для такого открытого и милого существа. Он выводил Милковича из равновесия своей непосредственностью и агрессивным вниманием к его скромной персоне, и это вызывало ассоциации с асфальтовым катком, который кто-то выкрасил в нежно-розовый цвет.       Также Микки пришлось столкнуться с некоторыми другими потрясающими характеристиками Йена. Вместе с мягкостью и добродушием в парне обнаружились твёрдость и задиристость. И этот термоядерный коктейль был приправлен остроумием, зачастую таким же чёрным, каким являлся юмор любого уроженца Саут-Сайда, и способностью ставить на место даже такого сварливого и циничного представителя человечества, как Микки Милкович.       Микки много чего встречал в своей далеко не безоблачной биографии. Он сталкивался с силой в виде грубости и добротой в виде наивности. Никогда прежде Микки не видел силы в доброте. Пока не познакомился с Йеном.