Химия, оказывается, не только в пробирках.

— Ты же все ещё хочешь этого? — ваши плечи сжимают в пальцах, голос слышен за затылком. — Чего? — вы не хотите оборачивается. Вы уже ничего не хотите. — Силы, — руки перетекают вперёд, чтобы обнять вас и уложить голову почти на плечо, все ещё со спины. — Ты ведь хочешь этого. Тебе стыдно за свою слабость. Ты боишься облажаться, особенно передо мной, — по спине пробегается холодок, мерзкий и заставляющий вздрогнуть. — Я знаю, что для тебя будет лучше, Василёк, — слова становятся тише, становясь проникновенным шёпотом. — Скажи мне «да». — Торе, не надо, — вы хотите убрать чужие руки с ключиц, но, оказывается, вас держат. — Успокойся уже, ты ведь нарочно все это делаешь! — вы отлично понимаете, что он не шутит. И не шутил никогда. — Тише, милая, — ваше лицо легко поворачивает в сторону, теперь вы с Иль Дотторе смотрите друг на друга. — Я обещаю, что для тебя обеспечу «особенные» условия, — вы уже в тысячный раз думаете о том, что он до рвоты мерзкий в своём поведении. — Просто согласись. Если ничего не менять в жизни, ты так и останешься тупой, одинокой и несчастной. Ты ведь боишься одиночества? — клюв маски мягко прикасается к вашему носу, обводя его туда-сюда, что-то около ласкового жеста. — Я знаю, что боишься. И, мне кажется, ты достаточно умна, чтобы принять правильное решение, — мужчина все-таки убирает от вас руки, становится ровно и сразу же лезет в карманы. Вы не оборачивались, поэтому упавший на стол диктофон вызвал испуг неожиданности. — Мне не нужно слов прямо сейчас. Когда будешь готова, отдай его мне с записью своего решения, — и снова он трогает вас, пальцами проводит по шее, далее гладит и волосы. Предвестник уходит из лаборатории, оставляя вас одних. Вы сразу же даёте волю эмоциям: наклоняетесь вперёд, закрывая лицо руками. Хочется плакать, на душе пусто, сил уже нет сидеть и терпеть всё это. Слезы без вашего ведома делают ладони важными, вы пытаетесь сидеть тихо, но всхлип от попытки вздохнуть мешает попытке. Неизбежность и отчаяние — те чувства, которые вы испытываете, как только возлюбленного заносит. Он прекрасно использует НЛП, легко подбирает слова, которые подействуют на абсолютно любого человека и смогут настроить его восприятие, как только будет угодно Доктору. Что же здесь самое обидное? Что он проворачивает всё это с вами. С человеком, которого вроде как любит. Лицемерный эгоист, зацикленный на своих желаниях и не чувствующий эмпатии, кажется, ни к чему живому. Да, вы видели очень много его эмоций, даже определённое сострадание, что он волнуется из-за своей особенности восприятия и жестокости, вы знаете, что ему постоянно снятся кошмары, поэтому он и начал буквально бояться засыпать, но… Убийц не оправдывает плохое детство, так ведь? Они в любом случае будут осуждены. После пары минут плача, в вас начинает бурлить агрессия. Сдерживаться нет смысла — в руках записывающее устройство, которое вы тут же бьете об угол стола. Мелкие осколки панели сыплются на пол, как только ваше желание что-то сломать унялось, швыряете предмет на пол. Крышка корпуса отвалилась и полетела куда-то под стол, а пленка внутри аппарата растрепалась наружу. Плевать, вы вытираете слезы рукавом медицинского халата, встаёте из-за стола и идёте к входной двери. Резко открываете её, идёте налево, слыша через несколько секунд, как створка захлопнулась за спиной. Сейчас вы идете к Дотторе. И, о чудо, он именно там, где вы предполагали — буквально за поворотом от зала, из которого можно пройти в лабораторию. Общается с одним из сотрудников, ох, как мило. Вы злобно подходите, парень примерно вашего возраста с непониманием смотрит на вас, а вы, оказавшись близко, прихватываете предвестника за воротник и разворачиваете, слегка спустив халат с плеча. — Надо отойти, — вы, чтобы не навредить ни себе, ни ему, решаете не устраивать скандалов посреди коридора. — Боже мой, куда? — он улыбается во все тридцать два, явно не ожидал того, что вы так быстро, ещё и сама придёте, впечатлен. Вы ничего не говорите, просто тянете его за руку за поворот. Он даже не сопротивляется, только посмеивается, в данный момент настолько противно, что захотелось его ударить. А вы, в целом, можете это сделать. Как только вы с мужчиной останавливаетесь, пихаете его спиной к стене, на что получаете звонкую усмешку. Сразу бьёте его по лицу, пощёчина получилась с хорошим звучанием, рука на стене, с той стороны, откуда вы пришли, чтобы он никуда не свалил. — Это за то, что ведёшь себя как мудак, — второй удар, от злости кажется, что вышел сильнее, чем первый. — А это за то, что считаешь меня какой-то своей игрушкой, которой можно помыкать, как вздумается, — Доктор прикусывает нижнюю губу, прикладывает ладонь к слегка покрасневшей щеке. — Мы расстаёмся, я увольняюсь, — сказано сквозь зубы, предвестник тут же сдавлено усмехается вашим словам. — Нет, — говорит непринуждённо, а за руку хватает очень даже грубо. — Психология работает таким образом, что ты уже зависима от меня и никуда не уйдёшь, — дёргает вас, чтобы больше и больше нагнетать обстановку. — Как и я не уйду от тебя, Василиса, мы уже на дне и никуда от этого не денемся, — чужой голос срывается, также как действия становится в разы грубее, чем обычно. У горла снова становится ком. — Тебе же нравится, как я с тобой играюсь, признай это, — вас пугает его поведение, обычно Иль Дотторе не позволяет себе так психовать. Вы жмуритесь, отворачиваетесь от него почти в слезах. — Кого угодно можно сломать, даже меня, ты делаешь это уже почти год, сама не видишь?! — оказывается, скандал теперь начали не вы, а он, перешёл на крик первым. — Не трогай меня! — вырываете руку из его хватки, отшагиваете. — Это уже не обсуждается, — судя по всему, обсуждается. Партнёр хватает вас за волосы, вы вскрикиваете, пока вас немного наклоняют вниз. — Только попробуй уйти от меня, — вы держите предвестника за запястье, уже почти рыдаете. — Я знаю где живёт вся твоя семья, и будь уверена, я сделаю так, что тебе жить не захочется, если хотя бы попробуешь уволиться, — сжимает чёрные пряди в кулаке только сильнее, вы всхлипываете. — Ты не будешь знать об этом, но если у тебя в комнате найду хоть что-то похоже на заявление об увольнении, помни, Даня будет очень грустить по смерти своих мамы и папы, — он назвал имя вашего младшего брата. В груди что-то больно ёкает. Это была настолько яркая вспышка злости, что вы рывком выпрямляетесь, поднимаете руку и её локтем давите на сгиб руки Дотторе, из-за перчатки волосы выскальзывают из пальцев, но к в вам сразу же тянутся чтобы схватить как-то по-другому, вы не даёте, кладёте ладони на шею предвестника, сразу же сбивают, вы серьёзно сейчас драться начнёте? Нет, не получится, потому что вы почти не умеете. Вам быстро заламывают руки, теперь вы стоите спиной к груди Второго. — Думаешь, ты уйдёшь от меня? — и снова он наговаривает на ухо, правильным тоном, заводит запястья выше, отчего вам становится только больнее. — Через время ты даже не вспомнишь, что всё это было. Вашу ссору прерывает тот парень, с которым Доктор говорил до того, как вы пришли. Аккуратно выходит из-за стены, видно, что сразу занервничал. — Простите, все нормально?.. — теперь вы ясно понимаете, почему его боятся. Вас отпустили, но уйти куда вы просто-напросто боитесь. — Воспитательная беседа, пошёл вон, — Дотторе заправляет волосы к затылку, берет вас за руку, другой рефлекторно отмахиваясь от заставшего вашу ссору сотрудника. — Пошли. — Куда? — хрипло из-за слез спрашиваете. — Ко мне, — и тут вас как холодной водой окатили. А зачем вам нужно идти к нему?.. — Не-а, — вы останавливаетесь на месте, оборачиваетесь — очевидно, что перечить Второму Предвестнику не будут. Кажется, вам уже никто не поможет. — Успокойся, — он тащит вас за собой. — Я буду кричать! — глупая угроза, но у вас началась паника. — Попробуй, — поскольку сама идти вы не хотите, Доктор просто наклоняется и не даёт даже попытки на сопротивление, закидывает вас на своё плечо, сразу становится очень неприятно у солнечного сплетения, давит часть тела. Вы как можете сопротивляетесь: орёте ему в ухо, бьёте, хватаете за руки, царапаетесь, дёргаетесь, но ублюдку уже нет дела до вашей истерики. Тот доходит до своего кабинета, открывает дверь, пока вы ревётесь и пытаетесь хотя бы ухватиться за косяк двери, но всё это лишь глупые истеричные попытки хоть каким-то образом прекратить то, что происходит. Вас ставят на пол, дверь моментально запирается. Вы немного теряетесь в пространстве от сильного наплыва эмоций. — Что ж, всё ещё хочешь уйти? — он с улыбкой разворачивается к вам, медленно подходит, пока вы приходите в себя и пятитесь назад. — Не трогай меня, — стол быстро оказывается за спиной, край упирается в поясницу. — Просто дай выйти отсюда, пожалуйста, — вы в жесте «сдаюсь» выставляете руки перед собой. — Я забуду о том, что мы поссорились, клянусь, прости, Дотторе, пожалуйста, — он не останавливается. — Хорошо, — теперь предвестник стоит почти вплотную к вам. — Тише, — прикладывает ладонь к вашему лицу, говорит спокойно, настолько, что вы снова начинаете плакать. Склоняете голову, плечи выдают новый порыв слез. — Тихо, Василёк, прости меня, — мужчина обнимает вас, вы на эмоциях тоже прижимаетесь, ищите хоть какую-то поддержку в этом контакте. — Извини, я сказал всё это на эмоциях, прости, — гладит вас по спине, кажется, искренне стараясь успокоить. — Я тоже, — скрипя голосом только крепче держитесь за любимого, осознавая, что слишком резко приняли решения. — Прости, я так тебя люблю, — тихий и приятный смех греет душу… Может ли всё закончиться так хорошо? Ещё через пару минут попыток успокоиться у вас все-таки получается хоть немного прийти в себя. Вы немного отодвигаетесь от Доктора, держите руки у него на плечах, снова хочется заплакать. Он такой красивый. Вас ласково гладят по затылку, мужчина совсем слегка наклоняется и целует вас в щёку, от щёки к уху, будто снова и снова извиняясь этими поцелуями. — Я тоже люблю тебя, — холодно и больно. Вас резко берут за волосы, предвестник делает шаг назад, направлением движения заставляет вас развернуться, пока вы от неожиданности даже пискнуть не успеваете. Замах — удар. Первым же из серии ломает вам нос, вы буквально слышите этот хруст в голове. Ещё два удара, на третий сознание покидает вас с сильной болью по всему лицу. Поверхность стола в вашей крови, Иль Дотторе подхватывает вас под грудью, чтобы не уронить. — Идиотка, — тихо и нервозно произносит, пока думает, что теперь с вами делать.

***

Неприятный и смутный сон, кто-то долго что-то говорит, все противно и ужасно жарко, а далее — потолок. Белый и в полумраке кажущийся темнее, чем есть на деле. Постель мокрая, глаза слипаются от желания ещё немного поспать, руки ледяные, в горле сухо, а голова и вовсе раскалывается. Вы не сразу осознаете где находитесь и что в целом происходит. Чувствуется прикосновение к руке, точнее, все время, пока вы вдуплялись вас гладят по кисти. Лёгкий поворот головы — у постели на полу сидит Дотторе, локтем опирается о кровать и запястьем подпирает голову, гладит вас. В руку по короткой вас гладят вставлен катетер, трубка капельницы тоже присутствует. Вы ещё сильнее теряетесь в происходящем. — Доброе утро, Василёк, — ласково и спокойно, пока вы практически хотите предъявить. — Как чувствуешь себя? — Умираю, — сонно бормочете, свободной рукой убирая с лица волосы. — Ты сколько так сидишь? Ты, по-моему, мне снился даже. — Ха-ха, моя хорошая, — немного сжимает ваши пальцы в своих. — Час наверное. Уже почти ночь, — вы смотрите на предвестника, теперь с некоторым подозрением. — А что происходит? — тот тихо хихикает, когда вы оглядываетесь. Лежите у себя на кровати, под одеялом. — То, что и должно было произойти. — А что должно было? — в ушах как-то почти больно звенит несколько секунд. — Ух… Торе, что-то мне совсем плохо. — Это нормально, я только позавчера ввёл порчу, — в груди разливается холодок, вы испуганно поворачиваетесь на собеседника. — Я же говорил о побочных эффектах. В капельнице нейтрализатор, но у тебя похоже не спала температура. — В смысле ввёл порчу?! — вы привстаете на локте, Доктор аж выпрямился. — Я не давала согласия! — Ты не помнишь? — с возмущением. — Тихо, лежи давай, положен полный покой. — Ты ахуел, Дотторе? — злости нет предела. — В каком смысле не помню? Я отлично все помню, диктофон разбила к чертям, кто тебе давал согласие?! — если бы не плохое самочувствие, вероятно, вы бы ударили его. — У тебя точно все нормально с головой? — растерянно усмехается, сразу открывая створку тумбы около постели. — Почему-то я так и думал, — оттуда вытаскивает устройство. Целое. Такое, какое вы помните, он дал вам. Показательно выставляет его перед вами и жмёт на одну из нескольких клавиш сверху панели. Далее вы слышите два голоса, чётко, ваш и предвестника. — Всё — Боже, какой смысл так заморачиваться? — это правда ваш голос. Ещё и недовольный… — Я тебя знаю, давай, скажи — Ладно. Я согласна на то, чтобы ты вколол мне порчу — микрофон немного шумит, возможно, потому что вы поднесли его ближе ко рту. — Добровольно? — на фоне вы хихикаете. — Да, по своей воле и прямому желанию. Ещё что-то? — что-то шуршит на фоне. — Скажи что любишь меня и так уж и быть, отстану — вы узнаете привычные нотки игривости, которая далее сохраняется и в вашем голосе. Всё это время вы ошарашено смотрите то на прибор, то на Дотторе. — Очень вас люблю, Доктор, не переживайте — становится ещё и стыдно. — Прекрасно, теперь... — дальше на половине предложения запись с неприятным звуком обрывается. Вы… Если говорить мягко — в шоке. — Всё? Успокоилась? — а у вас появляется только больше вопросов. — Нет, — усмехаетесь все так же в ауте, мотаете головой как-то машинально. — Я не помню, чтобы говорила это. Я помню что мы ссорились, и… — в голове возникает идея, как проверить, что в итоге является правдой. — Дай мне зеркало. Быстро. — Что случилось, Василиса? Тебе приснилось что-то? — с непониманием встаёт с пола, оглядывается, идёт в ванную и продолжает говорить уже оттуда. — Где у тебя вообще зеркало находится? — На раковине, — вы пока садитесь, даже при этом движении в глазах немного темнеет. Ученый возвращается к вам, цокает. — Ложись, тебе успокоительное выколоть, чтоб вставать не хотелось? — за пару шагов снова оказывается у кровати, протягивает вам небольшое зеркальце, которое, между прочим, вам подарила мама. Вы сразу смотритесь в него — лицо как лицо, только синяки под глазами стали заметнее. Не шрамов, не ран, нет даже ссадины. Вам что, реально всё приснилось?.. — Торе, — резкий поворот к нему. — Как мы кололи? — Василёк, у тебя точно всё нормально?.. — он садится к вам, на край кровати. — Просто… Расскажи, что было, после того как ты оставил мне диктофон. — Ммм… Я ушёл по делам, вернулся, ты кинула его в меня, мы немного поссорились, поговорили об этом и записали то, что ты слышала. Потом два дня мне нужно было всё подготовить, ввёл тебе наркоз и всё, проспала два дня, как убитая. Ты испугалась чего-то что ли? — мужчина кладёт ладонь вам на грудь, пока вы смотрите в одну точку все время, пока тот говорит. Вы ложитесь. — Кошмары при процедуре нормальное явление, причём долгое время. — Мне… — вы слегка теряетесь в реальности событий. Может, вам наоборот сейчас снится всё, что происходит? — Почему-то я помню, что мы так сильно поругались, что ты… Лицо мне об стол разбил. — Пфх, ты шутишь? — шок выглядит вполне искренне. — Когда я вообще бил тебя? — Бил, — закатываете глаза и снова смотрите в потолок. — Дай попить что-нибудь. — Когда? Не переводи тему, — как удобно, на все той же тумбочке стоит графин с водой. Дотторе наливает её в стакан, передаёт вам, вы аккуратно забираете, но все равно немного выливается через край. Пить лёжа — плохая идея. — Пощёчину ты мне давал, — снова приподнимаетесь на локте и, Архонты, как же приятно, оказывается, пить прохладную воду. — Ужас. Ущипни меня, — вы почти смеётесь с ноткой истерики. — Дотторе, я так надеюсь, что ты не такой конченый, как мне показалось, — даёте ему пустой стакан, укладываетесь обратно. Вас больно щипают, ойкаете на это. — Это было, чтобы тебя в чувства привести. Всё, Василёк, успокаивайся, ты видишь на себе какие-то повреждения? Давай я дам тебе переслушать запись, что угодно, — снова немного растерянно смеётся, пока вы настороженно смотрите на предвестника, не понимая, почему не помните ничего из того, о чем он говорит. — Почему тогда я ничего не помню? От сотрясений мозга вполне может наступить амнезия, — стараетесь говорить спокойно, хотя на деле вам даже стало грустно. — У порчи, опять же, есть такой побочный эффект. Я тоже не помнил где-то неделю до того, как укололся, ещё и потом были провалы в памяти длиной несколько месяцев, противное чувство, — Доктор снова гладит вас по руке. — А ещё временно может случиться длительная апатия и атрофия эмоционального фона. Из-за этого нужно будет пить антидепрессанты и нейролептики, но это будет не прямо сейчас, — вы все ещё пялитесь на партнёра. Спать захотелось. — Не помнишь, что я уже объяснял это? — Не-а. — Ужасно, — шумный выдох, после которого Дотторе поворачивает голову в сторону. — Поищу тебе что-нибудь для памяти. Хотя, вряд ли оно сработает, — теперь обречённо выдыхаете вы, мутит нещадно. — Дай от головы что-то, я тут помру скоро, — тихо усмехаетесь своим мыслям, проговариваете их вслух. — А то сидишь, будто этого и ждёшь. — Я тут сижу как раз для того, чтобы следить за твоим состоянием, — улыбается, протягивая руку к вашему лицу. — Всё в лаборатории. Принесу. — Чего-то я не вижу датчиков пульса, ИВЛ и прочих радостей, — вы всё ещё шутите. Надо же как-то не унывать, даже если физически очень плохо. — Я держу тебя за руку, чтобы чувствовать пульс, — вы на секунду зависаете, но дальше вас снова поразят новым заявлением. — И у тебя на груди установлен высокочастотный датчик, который его отслеживает. Я всегда вижу какой у тебя пульс, давление и при любых изменениях буду знать об этом первый, — вам уже сотый раз становится жутко от предприимчивости возлюбленного, а ещё от того, что он, судя по всему, раздевал вас. Как минимум задирал футболку. Неловко. Примерно так и начался ваш долгий, мучительный и в определённый момент просто «никакой» путь, как пользователя живой порчи. Стоило ли оно того? В будущем узнаете, ведь Зандик обязательно покажет вам, что такое настоящая магия. И плевать, приснилось вам что-то или нет, ведь... Возможно, раз он так заботится о вас, то стоит ему верить?