Last chance

      С приезда домой из Невермора прошло около шести месяцев. Наступили, так ненавистные Уэнсдей Аддамс, летние каникулы. Июль. Солнце, жара, птицы, ясное небо — просто кошмар, в плохом смысле этого слова.       Подаренный Ксавье телефон каждый день разрывался от уведомлений от Синклер и от самого Торпа. У готки с чёрными косичками временами складывалось ощущение, что эти двое соревнуются в «кто отправит больше сообщений».       Уэнсдей отвечала изредка и скомкано, занятая пытками над Пагсли и написанием нового романа. Иногда могла игнорировать днями, даже не удосужившись взять чёрную коробочку в руки.       И вот, пока юная Аддамс пялилась то на девственно-чистый лист, то на клавиши печатной машинки, телефон, лежащий рядом, загорелся, оповещая о входящем уведомлении. Брюнетка потянулась к нему рукой с аккуратным неизменно-чёрным маникюром. На экране высветилось знакомое имя "Ксавье Торп". Изначально русоволосый записал себя, как "Ксавье❤️", но Уэнсдей тут же его переименовала, чуть не поперхнувшись воздухом от такой наглости. И будь он рядом в тот момент, когда она это увидела, не поскупилась бы опробовать на художнике парочку изощрённых пыток. Ксавье Торп: Ты поедешь в "Last chance"? Уэнсдей Аддамс: Куда? Ксавье Торп: Лагерь для изгоев Только открылся Энид писала о нём в своём блоге Я думал ты знаешь Уэнсдей Аддамс: Разве так сложно умещать всё в одном сообщении? И нет, я не слышала. После первого и единственного раза, когда мне хватило глупости посетить её блог, появилось непреодолимое желание выколоть себе глаза или оторвать руку Синклер. Чтобы там ни было, я не поеду. Мне и Невермора хватило.       Стоило Уэнсдей нажать на кнопку отправки, как в дверь осторожно и неуверенно постучали, будто за ней была сама смерть, а не готка со скверным характером. В какой-то степени Уэнсдей даже хуже смерти.       - Входи, - достаточно громко произнесла Уэнсдей, и дверь со скрипом отворилась, пропуская внутрь молодую девушку в чёрной форме и белоснежно-чистым фартуком. Светлые волосы были собраны в аккуратный пучок.       - Мисс Аддамс, ваши родители ожидают вас в гостиной, - прислуга в доме боялась Уэнсдей больше смерти и старалась не попадаться лишний раз на глаза хмурой хозяйке дома. Голос Карен - так звали домаработницу - едва можно было расслышать. Глаза бегали из угла в угол, лишь бы не сталкиваться с колючим взглядом готки с косичками.       - Зачем? - холодно и безэмоцианально, как всегда.       - Они хотят обсудить с вами...обсудить с вами какой-то важный вопрос. - такой страх в глазах домарабоницы иногда льстил Аддамс, но не сейчас. Дрожащий голос и испуганный взгляд только больше раздражали.       Уэнсдей резко вскочила со стула и направилась к выходу из комнаты, обогнув Карен, пошла вниз по лестнице. Помощница Аддамсов облегчённо выдохнула, стоило тёмной миниатюрной фигуре скрыться за поворотом и исчезнуть из поля зрения.       - Мама. Отец. Вы хотели со мной поговорить? - с идеально-прямой спиной девушка прошла вглубь мрачной гостиной семейки Аддамсов, остановившись рядом с кожаным диваном, на котором в обнимку уселись родители Уэнсдей.       - Моя кровожадная пиранья, как каникулы? - произнесла Мортиша Аддамс, переведя внимание с мужа на пришедшую дочь. Ей что-то нужно было. Уэнсдей слишком хорошо знает своих родителей, чтобы по одной только интонации определить цель разговора.       - Ближе к делу, мама! Что вам надо? - в голосе проскальзывала толика стали.       - Да, - протянул Гомес. - Ты наверное уже слышала о "Last chance"? Это...       - Лагерь для изгоев, - оборвала его на полуслове Аддамс младшая. Мортиша мягко улыбнулась. Уэнсдей начала понимать чего от неё хотят родители.       - Что ж, не будем юлить, - когда молчание уже затянулось, произнесла мать Уэнсдей. - Мы приняли решение отправить тебя туда. Это будет прекрасной возможностью завести себе новых друзей и...       - Нет! - перебивать людей - четвёртое любимое хобби Уэнсдей, после писательства, игры на виолончели и пыток. ****       Мортиша Аддамс сидела одна в гостиной. Наступил уже вечер. В камине потрескивали дрова, разнося по помещению приятное тепло. В одной руке женщины была книга, а во второй кружка с ромашковым чаем. Тишину и спокойствие нарушали грохот и шум, разносящийся по всему особняку. Широкая довольная улыбка на расслабленном лице Мортиции. Складывалось такое ощущение, что она вообще не замечала происходящего.       Карен протирала пыль со стелажей, уставленных всякими баночками, и камина, переодически переводя испуганный взгляд на лестницу на второй этаж и сглатывая от каждого нового, как гром средь ясного неба, грохота.       - Уэнсдей собирает вещи. Мы решили отправить её в лагерь, - будто прочитав немой вопрос в глазах домарабоницы, произнесла Мортиша. - Наша грозовая туча весьма недовольна таким раскладом событий, - улыбка стала ещё шире. Миссис Аддамс тоже перевела взгляд на лестницу, отпивая глоток успокаивающего чая. ****       Прожигающий взгляд Аддамс младшей был направлен на сидящих напротив родителей. Сегодня взор девушки был особенно убийственным и ледяным, что совсем не вписывалось в погоду. Яркие жёлтые лучи солнца спадали на лицо юной девушки сквозь окна машины, отставляя в глазах блики, скорее напоминающие всеразрушающее пламя. Это придавало взгляду темноволосой ещё более угрожающим акцент.       - Моя летучая мышка, не смотри так на нас! Мы делаем это ради тебя, - миролюбиво произнёс Гомес Аддамс, тыльной стороной ладони проводя по щеке своей жены.       - Вы решили избавиться от меня таким ужасным образом! - холодно произнесла Уэндсей. Ни один мускул на лице не дрогнул. - Могли просто к бабушке в Трансильванию сослать, раз уж я вам так наскучила! У неё превосходная пыточная!       - Не говори ерунды! - весело ответила Мортиша. Кажется, Уэнсдей расценила действия родителей по своему. Их дочь мало общается с нормальными люди, не покидает поместье Аддамсов внеучебное время, отдаляется от мира сего. Невермор показал отличные результаты, и она даже умудрилась завести себе друзей, но Уэнсдей остаётся всё такой же холодной и закрытой социопаткой. Это даже для семьи Аддамс слишком.       Темноволосая, наконец, перевела взгляд с родителей на ярко-зелённый знак с белоснежной надписью "Дэлавэр. НьюКасл. 200 м".       Тут на колени к хмурой девчонке запрыгнул Вещь с телефоном в чёрном чехле в пальцах, протягивая его Аддамс. Естественно, главное условие её пребывания в "Last chance" - паршивый придаток едет с ней.       Уэнсдей взяла маленькую чёрную коробочку в руки и включила. Ксавье Торп: Не передумала насчёт лагеря? Уэнсдей Аддамс: Я - нет! Но мои родители, видимо, не считают нужным считаться с моим мнением.       Сообщение было моментально прочитано. Ответ тоже не заставил себя долго ждать. Ксавье Торп: В каком смысле? То есть ты приедешь? Уэнсдей Аддамс: К сожалению. Ксавье Торп: Я рад:) Уэнсдей Аддамс: Хоть кто-то этому рад.       Это был конец диалога. Дальше Уэнсдей убрала телефон обратно в рюкзак. В чёрной машине было невыносимо жарко, даже с учётом того, что она сидит в лёгкой чёрной футболке и такого же цвета джинсовых шортах. Интересно, что же было с Гомесом Аддамсом, что был одет в душный серый костюм. Впрочем, он всегда носил костюмы. Это его неизменный стиль.       Машина остановилась у деревянных высоких врат, которые тут же открылись, представляя взору семьи, вышедшей из машины, кампус из таких же деревянных домиков симметричных друг с другом. Земля была усыпала гравием, а в центре сего чуда фонтан, со статуей павлина посередине. Лагерь скорее напоминал курортный отель.       Нормальный человек, увидев это, был бы в полнейшем восторге. К счастью или к сожалению, Уэнсдей Аддамс к таковым не относилась. Скривив бледное лицо, она замерла около машины, ещё надеясь на то, что родители передумают насчёт этого места. К ужасу Уэнсдей, они были просто очарованны. В поместье бабушки определённо было бы лучше. Вещь ловко запрыгнул на плечо хозяйки, тоже осматривая своё временной жильё.       - Ларч, - ни слова больше. Водитель-дворецкий-охраник семьи Аддамс тут же достал из багажника два чемодана, футляр с печатной машинкой и футляр с виолончелью и пошёл в сторону, привествовавших приезжих вожатых.       Те с широченными улыбками подсказали ему дорогу, где можно было оставить вещи, хотя в их глазах читалось явное замешательство.       Родители уже двинулись за Ларчем и примиленько общались с вожатыми: высокий темновлосый парень с голубыми глазами и рыжеволосая девушка, намного ниже ростом, с веснушками по всему лицу и карими глазами. Оба были не намного старше самой Уэнсдей.       Юная Аддамс же застыла на месте, молясь всем кому можно, чтобы это было сном или неудачной шуткой.       - Дочь моя, нам уже пора! - подскочил к ней отец, пытаясь обнять Уэндсей, но та лишь отодвинулась и кинула на прощание ядовитое.       - Что-то своего любимого сыночка вы не сослали в эту тюрьму! - и пошла вперёд, чуть ли не сбив с ног двух вожатых, которые лишь непонимающие переглянулись, слегка шокированные таким поведением хмурой девочки с косичками. Вещь сильнее сжал плечо темноволосой, показывая тем самым свое неодобрение. ****       - Уэнсдеееей! - не успела Уэнсдей сделать и шага в свой домик, как к ней сразу же подлетел разноцветный вихрь по имени Энид Синклер. - Почему ты не сказала, что приедешь сюда! Я так рада тебя видеть! Мы будем соседками, как и в Неверморе! Что это если не судьба!!! - взволнованная "сюрпризом" от Аддамс, тараторила Энид, продолжая душить в объятиях хмурую подругу.       - Энид, хватит! - проворчала Уэнсдей, осторожно отстраняя волчицу от себя.       - Мгм мгм, - послышалось за спиной светловолосой, а следом показалась темноволосая макушка. - Привет, я Эбби. Тоже буду жить тут! - в руках невысокая девушка с каштановыми волосами состриженными под каре сжимала ручку ярко-жёлтого чемодана.       - Ты? С нами? Оооо, - обрадовалась Синклер. Энид вообще всему радовалась. - Мы обязательно подружимся! Я Энид! Это Уэнсдей! А откуда ты? - тут же подскочила к ней волчица. Уэнсдей лишь фыркнула и принялась разбирать вещи.       - Не обращай внимания, она всегда такая! - махнула Синклер на стоящую у шкафа подругу. Уэнсдей же продолжала хранить непроницаемое молчание. ****       Новая соседка оказалась такой же болтливой как и Энид. И если одну такую она уже научилась переносить, то двое вызывали непреодолимое желание повеситься прямо там. Либо их повесить. А это, кстати, идея! Телефон Аддамс раздался оглушительным писком. Ксавье Торп: Я уже подъезжаю. Может, встретимся у входа?       Уэнсдей ничего не ответила. Но решительно пошла в сторону ворот. Точнее ноги сами несли её туда. Возможно, Аддамс просто хотелось поговорить хоть с одним нормальным человеком. Ей хотелось поговорить.       Ох, об этом даже думать ужасно! Поэтому она и не думала. Отмахнулась от этой мысли, как от назойливой мухи и просто шла. Обрубка же она оставила с двумя болтливыми соседками.       Солнце начинало заходить за горизонт. Подул прохладный ветерок, и брюнетка даже на секунду блаженно прикрыла глаза. Как же она ненавидит лето! Как же она ненавидит жару!       Линии ворот стали чётче видны. Они были закрыты.       - Эй, привет! - её окликнул незнакомый голос. Она обернулась. Это был тот парень, что днём встречал приезжих в лагерь, только вот уже без своей напарницы. Тот быстрым шагом двинулся к Уэнсдей с приветливой улыбкой на лице.       Темноволосая ничего не ответила, лишь прожигала взглядом высокую фигуру. Хотя, Ксавье был слегка выше. Временами, стоя рядом с Торпом, Уэнсдей даже чувствовала себя гномом или карликом. И всё снова сводиться к чёртовому Ксавье Торпу.       - Уэнсдей, так ведь? - Аддамс не была удивлена тому, что этот незнакомец знал её имени.       - Что тебе нужно? - сталь и холод в голосе заставили парня невольно поёжиться.       - Просто хотел познакомиться, - уже не так уверенно добавил незнакомец.       - Очень зря, - не сдерживая злобной усмешки, произнесла Уэнсдей.       - Почему же?       - Я отношусь к тому типу людей, с которыми не стоит даже пересекаться! - последнее, что ответила девушка, так как ворота в ту же секунду распахнулись.       За ними стоял белый Майбах, из которого показалась светловолосая макушка. Уэнсдей повернула голову в сторону приехавшего парня и только слепой бы не заметил блеснувшей в её холодных и тёмных глазах искры. Вильям Хейниган - вожатый и сын владельца этого учреждения - обладал прекрасным зрением.       О существовании голубоглазого парня Уэнсдей благополучно забыла, стоило ей увидеть махающего ей Ксавье. Она размеренными спокойными шагами двинулась к нему, оставляя своего несостоявшегося собеседника одного.