Долг целителя / A Duty of Care

Это было тихое утро в Больнице магических недугов и травм Святого Мунго, и Драко Малфой быстро завершил свой первый обход. Вскоре после этого он покинул травматологическое отделение. В конце концов, он обладал достаточным самосознанием, чтобы понимать — его присутствие на этаже нежелательно. Полезно — да, возможно, даже необходимо, но нежелательно. Независимо от того, сколько сломанных костей Драко вправил или сколько ран залечил, при его появлении люди суживали глаза и сжимали челюсти. Большинство взаимодействий за пределами целительства превратились в ритуальную своего рода епитимью, в которой извинения обменивались на обвинения, а оскорбления переносились с усталой покорностью. Не то чтобы он этого не заслуживал, напоминал себе Драко, но его мазохистские наклонности были ограничены, и он гораздо больше предпочитал одиночество прострации. И вот, вместо того чтобы провести свою редкую передышку с коллегами в комнате отдыха, он оказался на крыше в неумолимом холоде ноябрьского утра с тлеющей сигаретой в одной руке и чашкой «Эрл Грей» в другой. Ирония того, что он курил в униформе целителя, не ускользнула от него, хотя вместе с тем она и не особо его волновала. Это была привычка, которую он приобрёл вскоре после возвращения Тёмного Лорда, и у него не было намерений бросать. Его мать, конечно, была в ужасе. По его мнению, однако, курение было совершенно разумным ответом на последние несколько месяцев: Волдеморт вернулся. Поттер и Уизли пропали без вести. Больница постоянно переполнена. Чернила на его коже были ярким напоминанием о его собственном соучастии и трусости. Что касается механизмов преодоления, он полагал, что никотиновая зависимость — далеко не самый худший вариант. Этот аргумент не сильно успокоил Нарциссу, но, с другой стороны, в те последние дни мало что вообще могло успокоить. В то время как Тома Реддла и две трети Золотого трио не видели с июня, Пожиратели смерти и сторонники идеи превосходства чистой крови вышли из тени, и их садизм стал ещё более яростным за многие годы изгнания или заключения. После потери своей матери Драко погрузился в разрушение проклятий и приготовление зелий, пытаясь сдержать тьму новой войны. В некотором смысле целительство было просто очередным механизмом преодоления. Целительство и курение. Это действительно было иронично. Драко затянулся, чувствуя, как жар отдаётся в легких, а затем медленно выдохнул. Он продолжал стоять ещё долго после того, как его выдох был поглощён серостью утра.

***

Поздним вечером следующего дня Драко сел заполнять внушительную стопку документов. Он оставлял подпись на бланке выписки — Сьюзен Боунс наконец–то отправлялась домой — когда в коридоре материализовался патронус. Голос Ли Джордана прогремел, эхом отскакивая от кафельного пола, предупреждая о битве… И жертвах, которые всегда сопровождали её. Драко едва успел схватить свою мантию, как из коридора донеслись звуки аппараций. Затем раздались крики. — Пожиратели смерти напали на Портсмут, — напряжённо объяснил пепельно-бледный Невилл Лонгботтом несколько минут спустя. Его волосы были мокрыми от крови, которая, как он обещал, была не его собственной, а губы сжались от нетерпения, когда Драко настоял на проверке на повреждения мозга. — Маглы повсюду, Малфой, — сказал он, сжав челюсти. — Все разрушения намеренно спроектированы. Это терроризм. В течение тридцати минут все койки в травматологическом отделении оказались заняты. Целители принялись превращать столы и стулья в раскладушки. Драко потерял счёт тому, сколько раз он стирал кровь со своего халата. Всякий раз, когда он оборачивался, он встречал очередного магла с раскинутыми руками и выпученными глазами от замешательства и страха. Драко бросился наносить пасту от ожогов на кудрявую женщину, чьё правое плечо медленно разъедалось эффектом Фейндфайра. Неподалёку Лаванда Браун противодействовала проклятию разложения, поднимающемуся по ноге пожилого пациента. Через одну койку мужчина выкашлял кусочки собственного лёгкого. Палочка Драко двигалась так быстро, что он едва слышал, как его губы бормочут заклинания. В 23:30 наступило жуткое затишье. По словам Оливера Вуда, меткое проклятие взорвало здание, которое члены Ордена использовали в качестве запасной точки аппарации. Потолок частично обрушился, и по меньшей мере десять бойцов оказались в ловушке под обломками. Никто не мог добраться до них, и никто не знал, смогут ли они выбраться. Драко настороженно поглядывал на дверной проём, пока они с Майклом Корнером готовились к следующей волне раненых. Как раз в тот момент, когда его разум остановился на возможности того, что взрыв был более фатальным, чем показывал Вуд, в коридоре раздалась серия тресков. Три фигуры показались впереди, и когда он, Браун и Корнер бросились к ним, Драко понял, что только один из бойцов находился без поддержки. Гермиона Грейнджер, покрытая пылью и обломками, стояла в фойе. Выражение её лица было напряжённым и мрачным, а над левой бровью виднелся серьёзный порез. Одна рука девушки была обвита вокруг Дина Томаса, а другой она поддерживала Луну Лавгуд. Левое колено Томаса выпятилось под неестественным углом, когда он навалился на Грейнджер. И Лавгуд… Даже хорошо натренированный желудок Драко сжался при виде уродливых ожогов, покрывавших её тело. Корнер добрался до них первым и быстро переложил Лавгуд на каталку. Драко и Браун встали по обе стороны от Томаса, лоб которого был покрыт капельками пота. Они уложили его на кровать и разрезали ткань штанов, обнажив кость, торчащую сквозь кожу. Браун зашипела сквозь зубы и немедленно наложила на Томаса невербальную анестезию. — Нам нужно будет вправить её, прежде чем Эпискей заработает, — пробормотала она. — Малфой, ты сможешь держать его ровно… — Скажи мне, когда… — Послушай меня! Крик прорвался сквозь шум травматологического отделения, и Драко, обернувшись, увидел Грейнджер, стоящую между палочкой Корнера и распростёртым телом Лавгуд. Её лицо было бледным, на щеке краснел неглубокий порез. — Майкл, — громко сказала она. — Я же говорила тебе, заклинание фригуса не сработает. Это был магический огонь и… — Я знаю, что делаю, — тон Корнера был оборонительным и нетерпеливым, и он двинулся, чтобы обойти её. — Нет, — Грейнджер шагнула вместе с ним, её глаза метали молнии. — Подобное заклинание может вступить в реакцию с магией в ожогах и усилить их… — Это смешно, Гермиона, — Корнер протиснулся к койке. Его палочка засветилась синим от расширяющегося охлаждающего заклинания. В мгновение ока заклинание фригуса исчезло. Драко резко вдохнул при виде палочки Грейнджер, направленной прямо в грудь Корнера. Её глаза прищурены, тёмные и непоколебимые, а рука убийственно твёрда. Она свирепо смотрела на него. — Нет. В одно мгновение Драко пересёк палату и встал между ними. — У нас нет на это времени, — прошипел он. Он указал Корнеру на соседнюю койку. — Иди, помоги Браун с ногой Томаса. Выражение лица целителя было мятежным. — Ты здесь не главный… — Считай, что тебе в этом повезло, Корнер, — Драко впился в него взглядом. — Теперь иди. Прежде чем Корнер успел возразить, Драко повернулся к Грейнджер. — Что случилось? — тихо спросил он, посылая в воздух диагностические заклинания. Они вспыхнули тревожным красным. — Я не узнала тип огня, который они использовали, — объяснила она, не поднимая глаз. Её голос был напряжённым и низким. — Пламя было красным, а порезы слишком открыты для бумсланга. Я применила несколько исцеляющих заклинаний там, в здании, но я не видела… — Я знаю это заклинание, — он отрезал оставшуюся ткань от рубашки Лавгуд. — Долохов изобрёл его во время второй войны. Торс Лавгуд был покрыт тёмно-фиолетовыми волдырями, её кожа — окровавлена и воспалена. Когда Драко каталогизировал повреждения, он понял, почему Грейнджер была так категорична против заклинания фригуса Корнера. В то время как фригус был идеальным выбором для лечения ожогов от открытого пламени, тёмные проклятия часто реагировали на традиционные исцеляющие заклинания взрывоопасно — и смертельно. Корнеру следовало бы знать лучше. Грейнджер, вероятно, спасла ему жизнь. Особенно сильные ожоги тянулись вдоль рёбер Лавгуд, болезненно открываясь при каждом неровном вдохе. Драко почувствовал привкус желчи в горле. Разрушение и масштаб травмы, наряду с мигающими красными диагностическими чарами, подсказывали ему, что у них заканчивается время. — Ты сказала, пламя было красным? — спросил он. — Да. — Дым? — Да. — Какого цвета? — Я говорила тебе, красный… — Не огонь. Дым. — О. Чёрный. Густой, — с боку от него Грейнджер втянула воздух. — Ты думаешь, он… — На основе железа, — он кивнул и взглянул на неё. — Вариация на чары Хюнефельда должна сработать. Можешь ли ты… — Наложить согревающее заклинание? — Грейнджер уже закатывала рукава, твёрдо держа палочку в руке. — Скажи мне, когда. Драко изучил Грейнджер. Магия, изменяющая температуру, черпала энергию из заклинателя — это было довольно сложно в лучшие дни и, конечно, нелегко после битвы. Любое прерывание заклинания может привести к быстрому переходу в гипотермию. Но челюсть Грейнджер была сжата, а глаза полны решимости, и когда она повернулась к нему, выражение её лица было полным настойчивости. — Малфой? — сказала она, жестикулируя свободной рукой. — Как только будешь готов. Он произнёс заклинание. Голубой дым вырвался из его палочки и обвился вокруг груди Лавгуд. Параллельно с ним золотое сияние исцеляющего заклинания Грейнджер окутало тело девушки. На мгновение всё было так, как и ожидалось. Заклинания запульсировали в воздухе над койкой, и пурпурные ожоги Лавгуд начали исчезать. Но затем тёмно-красные струйки стали исходить от её тела, спиралью отдаляясь от койки. Драко скорректировал хватку на палочке, когда тлеющие лозы скрутились в искажённую сферу. Он в шоке наблюдал, как шар становился всё больше, а его движения — всё более яростными. — Что за… — выдохнул он. Предполагалось, что заклинание Хюнефельда нейтрализует избыток железа, а не выведет его из организма пациента. — Это тёмная магия от проклятия, — голос Грейнджер был напряжённым. — Оно перегруппировывается. Теперь шар был почти размером с квоффл, и от него волнами исходила зловещая сила. Драко заставил своё сердцебиение оставаться ровным. Он никогда не видел ничего подобного. Это было так, как если бы заклинание работало в обратном порядке, что означало… — Огонь, — выдохнула Грейнджер рядом с ним. — Оно превратится в огонь. Малфой, скорее. Возьми на себя мои чары. Если бы у него был какой-либо опыт работы с этим видом проклятия, возможно, он бы испробовал своё собственное решение. Но как бы то ни было, он согласился без единого слова. Согревающее заклинание тянулось из его палочки, пока он не сводил глаз с бьющейся в конвульсиях массы над его головой. Грейнджер немедленно наложила сдерживающий щит на тёмную магию, и её свободная рука потянулась к сумке, привязанной к бедру. Словно почувствовав, что на него напали, шар начал шипеть и потрескивать, а его искривления становились всё более агрессивными. Драко наблюдал, как красные языки пламени начали лизать поверхность. — Грейнджер… — сказал он, стараясь сохранять спокойствие в голосе, когда пламя начало испытывать целостность щита. — В любую секунду... — Пытаюсь, — прорычала она, и её рука погрузилась в сумку до плеча. — Где, чёрт возьми… Щит замерцал. — Грейнджер. — …почти… — ГРЕЙНДЖЕР! Щит рассеялся. Красное пламя торжествующе взметнулось в воздух, змеясь к уязвимым телам Драко и Лавгуд. Он зажмурился и приготовился к жаре, ожидая обжигающей боли магического огня… Но этого не произошло. Его глаза приоткрылись, и он увидел Грейнджер, держащую непритязательную стеклянную банку в неестественно твёрдой руке. Под её крышкой сердито пульсировали остатки проклятия Долохова. Драко перевёл взгляд с банки на Грейнджер и обратно. — Как?.. — Старый трюк, которому я научилась в школе, — ответила она, хмуро глядя на огонь. — Однако я понятия не имела, сработает ли это для пламени на основе железа. Я наложила на стекло укрепляющее заклинание, — она взглянула на него. — Вот почему мне нужно было снять свой щит. Он мог только смотреть на банку. — Я… Я никогда не рассматривал возможность использования магического стекла для сдерживания огня, — сказал он наконец. Диагностические заклинания Лавгуд смягчились до приятного розового цвета. Драко вытер рукой лоб. Она опустилась сырой. — Я прослежу, чтобы её состояние стабилизировалось, — произнёс он, указывая на чары своей палочкой. Он нахмурился, когда ему в голову пришла одна мысль. — Тебе следует принять восстанавливающее зелье после этого согревающего заклинания. На последовавшее молчание Драко оглянулся, только чтобы обнаружить, что место рядом с койкой пусто. — Грейнджер? — он развернулся к хаосу в палате вокруг него, но её нигде не было видно. Щемящее чувство поселилось в его груди, когда он осознал, что она, скорее всего, уже аппарировала обратно в Портсмут. Драко сжал губы при мысли о том, что её там ожидало. Склонившись над следующим пациентом, он спрятал своё беспокойство. Грейнджер знала, что делала — решил он, бормоча дезинфицирующее заклинание. И даже если нет — у них обоих была работа, которую необходимо выполнить.