Жёлтые глаза.

Запись 409.

      Раздел: Водные кланы.       Специфика: Хранитель.       Категория: ОСОБАЯ.       Класс опасности: Гигант/Титан       Римтанши — на языке водных На’ви — «Жёлтая Звезда».       Многотонный гигант, превышающий в размерах тункунов в 2 раза. Имеет твёрдый пластинчатый хитиновый панцирь из чешуи голубо-синего цвета с песочно-горчичными выростами, помогающими разрезать толщу воды и в момент опасности использующиеся для атаки. Имеет мощный длинный хвост, на конце более сплющенный для упрощения плавания. Передние и задние лапы достаточно сильные, чтобы вынести многотонное тело на сушу. Передние лапы являются срощенными парами, посредством эволюции становясь одной для увеличения плотности костей и упрочнения костей. Сверху шея закрыта плотным кожно-панцирным капюшоном, наподобие кобры, неспособным складываться полностью, но прижимается к телу в момент скоростного плавания. Верхняя и нижняя челюсть имеет выросты, составляя из себя некое подобие первого ряда «зубов» в количестве 8 клыков сверху и снизу, предназначенных для удержания. Второй ряд является настоящим, способным меняться бесконечное множество раз. Является представителем водного класса ящероподобных существ. Для дыхания использует лёгкие, требующие всплытия каждые 4-5 дней после погружения. Получил своё имя за яркие жёлтые глаза, которые отражают свет и сверкают.       Римтанши является хранителем Древа Духов водных кланов На’ви, обитая в корнях и кроне дерева. Являясь всеядным, но больше склоняясь к хищничеству, он способен съесть лишь одну жертву массой менее половины собственной, и после голодать неделю. В промежутках ест растительность, прилегающую к его территории. Жители близлежащих островов относятся к Римтанши с почтением, часто принося с визитами на землю предков некоторые подношения, которые он с удовольствием съедает. Гигант не агрессивен к жителям Пандоры. На’ви верят, что если Римтанши почтёт их своим появлением в водах селений, то это — благословение Великого Хранителя. Даже возвращение тункунов менее значимое явление, нежели появление Римтанши. Часто вожди отправляются к Древу Духов, чтобы не только соединить своих детей с мировым сердцем, но и получить благословение. Гигант очень нежен с детьми и любит их.       Информация о тсахейле с Римтанши отсутствует, как и о наличие нервного отростка в близи головы. Были найдены некоторые изображения, на которых На’ви запечатлели своего Хранителя. Кажется, вот он, Левиафан…

***

      Когда я впервые осознал себя, я был ещё в скорлупе своего яйца. Я мало слышал, ничего не видел. Для меня ещё не было понятия запахов и цветов, большее значение имели звуки. Стук моего сердца, ещё маленького, но уже такого громкого и мощного, сопровождал меня дольше всего остального. Я слушал и слушал его, всё сильнее и сильнее чувствовал, что оно бьётся в унисон с чем-то ещё. Таким же сердцем, но более… широким. Гулкие удары Океана. Приливы, отливы, шторма и дожди. Рокот скимвингов, клёкот илу, шум воздуха, что пузырьками поднимался к поверхности. Трепет травы, шорох песка и скрип растущих кораллов.       В какой-то момент громогласный хруст разразился на всю тишину моря. Я точно не знал, откуда в моей голове все эти знания о существах, которых я даже не видел, о знании океана, о родном ощущении вод. Всё это было странно, но не страшно. Когда последние осколки осыпались, я наконец открыл глаза и прорвал плёнку своего яйца. Прохладное ощущение прозрачной жидкости заполнило мой рот, поэтому я на инстинктивном уровне закрыл его и поплыл к свету.       Яркий свет ударил в лицо, когда я вынырнул на поверхность, жадно глотая воздух. Посреди тёмных простор, в свете ночи родился я. Маленький, ещё не очень смышлёный, слабый и беззащитный. Я не знал много о мире, о месте, где впервые ощутил воду, о моём родителе, но одно я знал, нет, чувствовал. Меня тянуло, заставляло устремиться куда-то за горизонт, в глубокие пучины. Куда не доставал свет, где в мгле скрывались опасности и смерть. Страха перед ними не было. Я ощущал, что я сильнее. Пока ещё не очень, но скоро, скоро я стану больше, быстрее, мощнее.       В одно из самых светлых на Пандоре затмений, родился я, — в будущем получивший имя Римтанши.

***

      Я рос быстро. И чем дольше двигался по направлению к своей туманной цели, к которой вело меня громко бьющееся сердце, тем сильнее становился, более вёрткие движения стали выходить на охоте, смертоноснее становились укусы и удары лапами. Я охотился, ел, спал и двигался по направлению, которое в меня вложил океан. Знание пути, что проходил сквозь тёплые и холодные воды, было для меня естественным. Сквозь шторма, сверкающие до боли в глазах волны, острые рифы и запутанные водоросли, я плыл, каждый раз во тьме дёргая нить связи с чем-то или кем-то.       В своём путешествии я повстречал неисчислимое количество существ. Опасных и не очень, добрых, позволяющих прибиться к своим группам, и агрессивных, в любой момент взглядом обещающих распотрошить. Мой громогласный рёв, что в какой-то день пришёл на место писка, обычно заставлял всех, кто ещё меня не видел, уплывать. Вскоре моё тело поспело за голосом, больше не представляя слабости. В каждой клетке тела ощущалась неимоверная мощь. Не скимвинги, не нелютсы не могли больше открыть на меня пасть.       Однажды мне повстречались тункуны. Большие существа, медлительные и мягкие, они пели свои песни на многие мили вокруг, будто колыбельной баюкая океан. Не было существ, что смели приблизиться к ним или их детям. Но когда я впервые с ними заговорил, я не почувствовал и песчинки угрозы. Эти мягкие глаза цвета бурых водорослей или ярчайших кораллов завораживали. В них читалась родительская мягкость, нежность, на грани с какой-то непонятной мне заботой.       Каким бы я большим не был, тункуны видели во мне ребёнка. Я был ещё молод, не слишком умел. Вылупившись из яйца несколько затмений назад, вымахав до размеров их старших детёнышей, я продолжал оставаться новорождённым без капли понимания окружающего бескрайнего океана. Лишь тогда я осознал, что для меня с самого первого вдоха была лишь одна туманная, будто пелена, цель — добраться… До чего? Как долго мне ещё плыть? Смогу ли я? - Роа, смогу ли я достичь своей цели? — вновь погружаясь в воду после всплытия за глотком воздуха, спросил я у одной из самок, что заботилась обо мне, подобно матери о ребёнке. Возможно, я могу себе признаться, что мне была приятна такая «родительская» забота, хотя я не знал о подобном до того, как Коаш — супруг Роа — не сказал мне. — Если тебе велит Океан, указывая путь, значит — твоя цель велика и бесценна. Идя по пути, что вывел тебе Он, ты выполняешь свою роль, судьбу. Не бойся трудностей, малыш, ты могуч. Ты — представитель рода, что живёт ради цели Океана. Твоё предназначение — выполнить нечто особенное в этом мире. Круговорот Океана указал твоё начало и, когда-то, укажет конец. — Роа мягко пропела это, делая кульбит, плавный и осторожный, будто обращаясь с самой хрупкой ракушкой. Огладив плавником мою голову, она заставила меня мягко зарокотать.       Осознание, что в меня верят, что Океан вложил в мою судьбу великую цель даже для тункуна, приятно грело сердце. Роа являлась моим близким другом, тем, кто, кажется, заменил мне мать. Мы были разные, из разных видов. Я не мог петь, а она не могла выйти на сушу. Я не мог заглатывать косяки рыб, а она не могла реветь так, что слышно, кажется, за сотни миль. Мы не похожи друг на друга, но я любил их стадо, а они любили меня. Когда прошло много-много затмений, я вырос ещё, уже обогнав Роа и Коаша. Теперь не они оберегали меня, а я — их.       Но вскоре нашим путям суждено было разойтись. — Малыш, вот мы и у наших родичей. Они — наша духовная семья.

***

— ОВ-ВО-ВО-ВОВ-ВО-О-О-о-о! — загрохотала ракушка, оповещающая всех жителей рифовых островов о приближении их братьев и сестёр. Великое мгновение воссоединения духовных братьев и сестёр заставляло жителей Меткайина радостно вскрикивать и прыгать в воду, устремляясь к своим дорогим тункунам.       Большие звери громко приветствовали свою пару На’ви, утробно напевая нежные песни. Огромные существа, кажется, были готовы обнять своих друзей, братьев и сестёр, отдать своё большое гулко бьющееся сердце всем этим маленьким существам.       Переходя за Роа через рифы, я поражённо оглядывал прибрежные воды. Прекрасные яркие кораллы пестрели тут и там, илу радостно курлыкали, приближая восседающих на их спинах существ, протягивающих свои руки к бокам тулкунов, оглаживая и ярко улыбаясь нам. Меня разглядывали во все глаза, поражённо оплывая, словно стаи рифовых мальков, что с любопытством, граничащее со страхом, лезли в пасти налютсов.       Роа, пока ещё не имеющая особой связи, о которой рассказывала с неким придыханием лишь пару дней назад, подплыла ко мне ближе, когда я неудачно развернулся, взволнованно осматривая, как всё больше и больше голубоватых маленьких существ приближаются к нам. Тулкуну не очень понравилось, как они кружат вокруг меня, пугая. Своё недовольство поведением «духовной семьи» она выразила очень красочно — удар хвоста поднял большие волны, а хлопок, кажется, даже припугнул илу и скимвингов, от чего те жалостно зарокотали.       Я плотнее подплыл к самке, после чего та будто укрыла меня за своими плавниками, глухо протянув: — Не бойся, малыш… Они просто не видели таких, как ты, уже многие-многие годы… Сейчас они боятся тебя больше, чем ты беспокоишься. — тулкун ласково боднула меня головой, после чего вокруг нас закружилось ещё несколько её сородичей. Крупные самцы покачивали головой и махали хвостами, заставляя На’ви, как их назвала Роа, отплыть подальше. Те явно были поражены поведением своих духовных близких, но всё же повиновались, потихоньку выходя на берег. — Выйди на сушу и покажись им. Помнишь, я рассказывала про их язык. Думаю, ты достаточно знаешь, чтобы понять их…       Я неуверенно выплыл из-под защиты десятка тулкунов, которые подбадривали меня своим громким, но ласковым пением. Большие существа, на удивление, как можно ближе подошли к песчаному берегу, всё это время сопровождая меня. Маленькие тулкуны радостно восклицали, чтобы я не боялся и что их родители защитят меня в случае чего.       Медленно, я поднял голову над поверхностью воды, смаргивая третьим веком остатки воды. Осторожно, держась как можно ниже к песку, я поставил лапы вперёд, чтобы подтянуть себя наверх. Когда моя спина вышла из-под толщи воды, послышались вскрики и взволнованные голоса. Я заозирался, с настороженностью наблюдая за тем, как На’ви окружают меня, выглядывая из домов, подхватывая детей на руки. Я понимал, что они были совсем маленькими, после чего страх отступил. — Я вижу вас… — как можно мягче, насколько позволял мне мой голос, пропел я. Это больше походило на грудное завывание или стон, нежели на песни тулкунов, но, кажется, некий намёк на мою осознанность и неагрессивность они уловили, хотя не спешили приближаться.       Вперёд всей толпы вышли двое. Рослый мужчина кажется что-то сказал своему народу, взмахивая в сторону рукой, что опоясывалась… какими-то знаками, очень похожими на те, что носили старшие тулкуны в стаде. Возможно, это их главный, предводитель… вождь. — Мы видим тебя. — этот знак я выучил одним из первых. Пальцы прошли путь от лба до направления на меня, после чего так сделали десятки других, наклоняясь вперёд. Я внимательно наблюдал, как маленькие На’ви с любопытством тянут ко мне свои конечности, отдалённо похожие на мои лапы, только без когтей.       Кажется, мои телодвижения были неожиданны для большинства, заставляя народ отпрянуть, но женщина, вышедшая с вождём и детёнышем на руках, от чего-то осталась на месте. Её внимательный взгляд лазурных глаз неотрывно следил за мной, в какой-то момент соединяясь с моим. Небольшая вспышка заставила нас зажмуриться, но я… увидел… …бегающих малышей на белоснежном песке в окружении весело клекочущих илу… …молодую На’ви, которая несла в руках ракушки, наполненные странными цветными мазями, морщащейся, кажется, от неприятного запаха, но улыбающаяся… …взрослую голубокожую, ласково оглаживающую одну из стада тулкуна и что-то радостно рассказывающая ей, порой указывая на берег… …этого самого малыша на руках женщины, который впервые взмахнул хвостом в воде, поражённо раскрыв глаза на сверкающие подбегающие волны…       Встрепенувшись, я отпрянул, поражённо смотря на не менее удивлённую Калую. Её звали Калуя. На руках у неё малыш Ротхо. Рядом стоит муж, пара Це’йан. А все сзади неё стоящие На’ви называют её Тсахик. Все они были одним из водных кланов огромной планеты Пандоры. Бескрайние леса, населённые жителями и собственными народами. Источающие жар, как глубинные горы с яркой магмой внутри, пыхтящие клубами дыма и пепла, наземные вулканы. И такие родные глубинные моря и океан, заполненные жизнью. О… Великая Эйва… — …алуя! Калуя! — женщину, потерянно смотрящую в жёлтые глаза гиганта, потормошил обеспокоенный муж. Ребёнок захныкал, хлопая ладошкой по груди матери. Только после этого она отмерла, рвано вдыхая солёный воздух. Её шокированное лицо разгладилось, и мягкая, успокаивающая улыбка появилась на нём. — Всё хорошо, oeyä muntxa. Он не опасен. Его привела сама Эйва… Он её самый верный 'itan. Он Хранитель… — передав супругу ребёнка, она медленно подошла ко мне. Ещё раз поприветствовав меня, я наклонил к ней голову. Я не знаю, о чём они переговаривались, хотя было понятно, что партнёры переживали. Осторожно вдохнув её запах, запоминая сладчину от каких-то трав и плодов, молочный привкус материнства и мягкость, присущую всем женщинам, я вызвал её тихий смех. Позволив дотронуться до первых чешуек своей морды, я заинтересованно наблюдал, как она мягко оглаживает мою броню. Я не чувствовал её прикосновений, но в какой-то момент докоснувшись до более тонких сегментов шеи, я невольно заурчал. Это ощущение было ново, на грани с щекоткой. Будто молодые листы водорослей своими кончиками выводили замысловатые узоры. — Твои глаза подобны звёздам. Только источают тёплый свет. — Rimtanhì — подхватил её супруг. Сзади зашептали другие На’ви, повторяя странное слово раз за разом, уже перестав так бояться. Спустя каких-то пару мгновений народ расслабился, позволяя детям постарше подбегать ко мне и сами подходили, дабы лично поприветствовать. — Теперь ты носишь имя Римтанши… Поздравляю, сын Эйвы… Океан ждёт жёлтую звезду в своих водах. — наблюдая, как духовная семья окружила малыша, который с десяток затмений назад прибился к ним, маленьким и таким юным, Роа была рада, что он будет иметь связь с ними.

***

      Последний раз взмахнув хвостом, я чуть не открыл пасть, наблюдая за буйством света, ударившим в первые секунды мне по глазам.       Высоко парящие острова сплошь и полностью были покрыты сочной изумрудно-синей зеленью. Через камни и почву проглядывались их когтистые корни, обвивающие или ниспадающие. Красивые яркие цветы, словно бусины На’ви были разбросаны тут и там, заставляя глаза разбегаться.       В пещерах на склонах гор умастились стаи банш, которые тихо стрекотали или голосисто кричали, гоняясь друг за дружкой или ловя рыбу, на пару секунд со всей возможной скоростью, подобно копьям клана Меткайин, ныряли в пенящиеся воды и вылетали с уловом в пасти. Их кульбиты в воздухе, умопомрачительный полёт и мягкие, плавные приземления заставляли просыпаться в душе белую зависть. Летать мне не дано.       Вновь погружаясь в тёплую воду с головой, я увидел живописные виды. Огромные коралловые рифы, облепленные полипами. В расщелинах и отверстиях были видны проскальзывающие тела тирейкингов. Они извивались, окольцовывали своими длинными юркими телами своих жертв. Но даже такие ловкие рифовые охотники опасались тсепкимов, выстреливающих своими закрученными иглами, парализующие жертву. Однажды я так же наткнулся на них и по неосторожности получил одну иглу в уязвимое место между пальцев. Ощущение разливающейся лавы по венам и будто вечной нестерпимой боли запомнилось мне надолго. Тогда моя броня имела прорехи, поэтому я попался на подобный трюк, сейчас же, проплывая между скалистых участков с тсепкимами, я мог не беспокоится об их иглах.       Огромное количество существ окружало меня вплоть до момента, пока я не заплыл на какую-то подозрительно спокойную территорию. Будто само течение здесь прекратилось, вода никак не колыхалась. Помочь понять, что я всё ещё в воде, могло лишь ощущение жидкости и колыхание подводных трав. Здесь было немного темнее, чем ранее. Тишина пугала, но не была мертвой, как на кладбищах близь пристанищ крупных хищников. Скорее… умиротворяющей.       Вскоре вода помутнела настолько, что даже прищурившись, мои глаза не могли ни за что зацепиться. Как защитный купол, накрывающий что-то поистине важное, эта «туманная» гряда застилала взор, заставляя в сердце поднимать голову неприятное ощущение опасности. Но вскоре, как только я вошёл в неё полностью, некоторое тепло разлилось в моём теле, непохоже больше ни на что из моей жизни. Это ощущение обволакивало с носа до кончика хвоста, заставляя до этого напряжённые мышцы расслабиться. — ~…~…~…~ — глухие удары сердца заставили меня открыть прикрывшиеся в блаженстве глаза. Прямо передо мной, в тени скал, через туманную гряду прорвался луч света. А через секунду я увидел это…       Огромное, раскидистое «дерево» накрыло травянистую поляну своей кроной, как тулкун-родитель своё детище. Длинные ветви разрослись в стороны на многие-многие метры, спуская к дну тонкие, похожие на перья, листья. Светящиеся нити образовывали собой нечто отдалённо похожее на пух, а свет, излучаемый каждой из них был мягкий, тёпло-молочный, с отливом сиреневы.       Подплыв в плотную, я закинул голову вверх, чтобы посмотреть из-под корней на еле колыхающиеся листья. Величие и умиротворение этого места заставляли сердце биться чаще, а глаза раскрываться шире, чтобы увидеть все таинства этого древа. Вскоре я выплыл из-под корней, приближаясь к стволу, который, кажется, даже с десяток подобных мне никогда не обхватят.       Тянущее чувство исчезло из груди, заставляя облегчённо выдохнуть пару пузырьков воздуха. Поразительным оказалось то, каким уставшим я был. Только сейчас до меня дошло, что я проплыл все эти тысячи миль, чтобы узреть нечто подобное.       Странная мысль прорвалась сквозь мою увлечённость таинством этого места, крутясь на языке. Не удержавшись, я пророкотал: — Я дома… Тепло вновь наполнило тело.