P.S. We promise to love each other

      Зимние каникулы прошли слишком быстро, вынуждая всех школьников вернуться в режим и пойти в нелюбимые здания с серыми стенами.       В основном в свободное время его звала гулять Нэо, и он вроде как обязан был делать это. Не сказать, что он не хочет, но падать на лёд, катаясь с ней на коньках, было точно не пределом его мечтаний. Часто Чуя просил, чтобы она приходила к нему, чтобы не оставлять сестёр одних. И она приходила. А он был очень благодарен ей за это. Рождество они молча отпраздновали втроём. Чихэру за мультиками с подарками, которые вместо родителей пришлось покупать Чуе, а Кимико вынуждено (Чуя просто закрыл двери, забрал все ключи и сказал, что все каникулы она проведет с ним и Чихэ). Новый год они и вовсе решили не праздновать. Они вдвоём подарили Чихэ подарок и разрешили ей поспать в гостиной, а дальше разбрелись по своим комнатам. Чуя всё ночь проговорил с Дазаем, который сразу после двенадцати по японскому времени позвонил ему вместе с новогодним колпаком на голове.       — Серьёзно? — поднял бровь Накахара.       — Тебе не нравится мой свитер с оленем? — театрально, с нотками печали и обиды спросил Дазай.       — О боже! У тебя ещё и он есть?!       — Я был бы неплохой моделью для твоих фотографий, Чуя. Признай это, — широко улыбнулось лицо по ту сторону экрана.       — Разве что для жуткой новогодней рекламы, — ухмыльнулся Чуя в камеру.       — Но то есть ты бы сфотографировал меня?       — В жизни нужно попробовать всё, — подметил Чуя.       И он бы, наверное, рассмеялся, если бы ему сказали год или полтора назад, что он проговорил всю ночь о том, что не имело даже смысла. Он бы вряд ли в это и вовсе поверил. Но вот он хлопает глазами, когда за окном показалось красное небо, которое сменило тьму на утренний восход солнца.

***

      Первый день школы обрадовал небольшим снегом и первым уроком с Анго, что делало начало дня настолько хорошим, насколько вообще мог быть хорошим школьный день после каникул.        Девочки опаздывали сами сегодня и вынуждены были оставить Чуя без бесплатного такси. И метро такое неудобное, так что…       — Когда-нибудь вы научитесь не опаздывать, Накахара-кун, — на него обернулись два глаза в очках, которые не несли ничего, кроме негодования. Злобы в них не было.       — Видимо, с новым годом ничего не поменялось, — вместо извинений сказал Чуя и сел за парту.       За последние пару школьных месяцев он успел эволюционировать с мальчика, который сидит на первой парте, на последние, сидя рядом с Мивой и Нэо. Вообще, за всё его пребывание в школе много чего изменилось, и он стал другим. Он не привык к дружным коллективам, но вот он здесь, и каждый его одноклассник улыбается ему. И тут нет иерархии, которая бы разделяла класс. И он всё ещё помнит позапрошлую школу, и почему они уехали из того города. Так что тут неплохо. Очень неплохо.       Уроки Анго не могли пройти плохо. Он был ко всем добр и хорошо преподавал, так что это комбо давало ему любовь среди многих учеников. Все учителя были любезны к Чуе. К тому же его знания во многих сферах давали ему ещё большего уважения. Он научился плавать, когда десять месяцев жил в Греции. И он очень хорошо владеет немецким и немного испанским. И он год жил в Словакии, когда ему было двенадцать, так что он правда много чего знает. Он со своих восьми лет сидел с младшей сестрой. И он ко всему умеет готовить и даже немного шить, так что отрицать тот факт, что он хороший ученик, глупо.       Урок закончился звуками мелодии школьного звонка, который проиграл в колонках. И как только звук мелодии сменился школьным гулом, Чую схватили за руку и поволокли в направлении туалета.       — Что-то случилось? — недоумевающи спросил Накахара. Потому что в обычной жизни его не тянут в туалет.       — Нам нужно рассказать Миве, — затащив Чую в одну из кабинок, сказала Нэо.       Ни Чуя, ни Нэо ничего никому не рассказывали про их отношения, и, наверное, Чуя бы оставил это так, но не его девушка.       — Хорошо, — быстро соглашается он, потому что так вроде как правильно.       — Спасибо, — сказала Нэо и, чмокнув своего парня в губы, оглушив его этим звуком, вышла из кабинки.       Когда уроки закончились, привычки девочек заканчивать почти каждый школьный день в кофейне остались. Поэтому Чуя сейчас сидит там, за уже их столиком с чашкой чая перед носом.       — Хм, — Нэо толкнула его под столом пару раз.       — Вы вдвоём ведёте себя странно, — замечает Мива и переводит взгляд с одного на другого.       — Мы встречаемся, — не выдерживает Нэо.       И рот Танако открывается слишком широко, чтобы сказать хоть что-то и, подождав с минуту, она выдаёт уже с более доброжелательным лицом.       — Так уж и быть, Нэо. Для меня он слишком борз. Не люблю, когда меня не слушаются, — улыбается она себе в чашку, и Нэо давится своим кофе.       И если Нэо от этого стало спокойней, то Чуе нет. Он понимает, что помимо Мивы у него есть более важный человек, которому он бы хотел рассказать это. Прошёл месяц с тех пор, как он сказал это Миве. Сейчас февраль, и он уже полтора месяца встречается с Нэо. И сказать что-то Дазаю кажется необходимостью, чем-то самым важным сейчас. Ведь счастьем нужно делиться с другом, а это вроде как и должно быть счастье. Чуя часто задумывался про отношения. Иногда ему даже хотелось их. Его максимум — это Мэй Саито, с которой они повстречались три месяца. Все остальные были незначительными и непродолжительными. Иногда даже навязанными его друзьями, которые побыстрее хотели отдать друга красивой девушке. И так было часто, ведь парни из его средней, а потом и старшей школы считали его странным, если он не замутил с очередной красоткой. Пусть часто такой она была только в их представлении. Плюс он никогда не говорил кому-то о том, что у него кто-то есть, ведь никому это было не интересно и не нужно. Его прошлые друзья и так знали о каждой новой девушке в жизни Чуи, а говорить такое сестре и тем более родителям не было смысла. Было странно представлять, что он скажет Дазаю, но после СМС о том, что он хочет ему что-то рассказать, Дазай позвонил в течении десяти минут.       Чуя почему-то тянул время и перед тем, чтобы сказать «я теперь встречаюсь с Нэо» прошло пятнадцать минут диалога про идиота со школы Дазая, который несколько раз наклеил на волосы девочки жвачки, а он всё также молчал, без возможности произнести хотя бы что-то.       — Чуя? — конечно, Дазай не мог этого не заметить. Иногда его внимательность была не на руку.       — Да, да. Я тебя слушаю.       — Это уже славно, — усмехнулся Осаму, — а сам ты говорить что-то будешь?       Дазай видел, что его историю перестали слушать уже через пять минут.       — Какие были твои первые отношения? — странно, почему он не может просто рассказать, а не вилять туда-сюда, заставляя Дазая говорить о себе.       — Ох, — вздохнул Дазай, — она была очень милая.       Осаму немного удивил вопрос и резкий переход темы, но он привык слышать что-то такое от Чуи, и в каком-то плане ему было даже приятно, что он интересуется его жизнью. И пусть он часто неосознанно затрагивал его больные темы, он всё равно мог поделиться с ним хоть чем-то.       — Она? Но мне казалось, что ты говорил? — они больше не поднимали тему разговора на вечеринке, но Чую правда интересовала эта информация.       Сказать, что Чуя хоть что-то знал про ориентации и все подробности, это было бы полностью соврать. Он не понаслышке знал, как к этому относятся люди, и привык считать, что таких людей мало. Может, почти что нет. И сколько бы ему не прививали ненависть к таким людям, ему так же, как и раньше было всё равно. Но он не может сказать, что ему полностью безразличен Дазай. Так что после того разговора он обнаружил себя сидящим за компьютером, читая про это. Но ему, так или иначе, не хватало достаточно знаний, чтобы определить к какому-то из всех этих названий Дазая.       — Я говорил, что девушки мне тоже могут нравиться, — подметил Дазай, — мне было пятнадцать, а ей семнадцать, и мы вместе учились в одной старшей школе.       — И как её звали?       — Ямагава, — с лёгкостью ответил Дазай.       — Какая она? — Чуе нравилось то, что он узнал что-то новое о Дазае, но, наверное, он просто ждал, чтобы рассказать о Нэо.       — Ты хочешь узнать что-то новое обо мне? — через слышимую улыбку сказал Дазай. За три месяца общения Чуя уже знал, как она бы выглядела на экране монитора.       — Я никогда не скрывал, что хочу узнать о тебе как можно больше, — не соврал Чуя. И, признаться честно, это можно назвать одной из самых искренних вещей, которые Чуя когда либо говорил другу. Но сейчас это казалось правильным, а не странным.       — Я, наверное, рад, что именно Ямагава была моей первой девушкой. Она много чему научила меня и, вероятно, любила меня, — сказал он через слышимую улыбку, — Ям всегда была готова послушать и дать совет, если это нужно. Если честно, я думаю, что мы любили друг друга как брат с сестрой, — выдохнул Дазай, — нежели как парень с девушкой. Я благодарен ей, если говорить правду, — после паузы потише сказал Дазай, — много хороших качеств именно она привила мне, — тема семьи для них была ещё не поднята, и Дазай не хотел поднимать её. Чуя видел. Но он говорит о его бывшей девушке так, будто она была его большей семьёй, чем все остальные, о ком тот упоминал. И это звучит больно.       — Её семья звала меня к себе каждые выходные, и у неё замечательный брат, который был мне лучшим другом.       — Почему вы расстались? — поинтересовался Чуя.       — Пришло время поступать. Она выбрала Токио. Хотела быть полицейской. Я предложил расстаться, чтобы ей было спокойней учиться. Она с трудом, но согласилась. Мы поддерживали связь ещё год. Мне тогда было семнадцать, и я узнал, что её убил её парень, — Чуя чувствовал неуместную улыбку, но голос был другой. Накахара слышал его первый раз, и он выражал настоящую скорбь, и каждое слово было пропитано грустью, — мне сказал об этом её брат.       — Боже, мне очень жаль, — и ему действительно было жаль, потому что ему было не по себе оттого, как это говорил Дазай. Чуя не привык к этому тону. От него неосознанно по его спине пробежала волна мурашек, — почему он это сделал?       — Я не знаю, Чуя, — выдохнул он. Дазай явно не говорил это никому, и услышать это, осознавая, что он доверяет Чуе, безумно дорого для него, — он застрелил её, а тело спустил в реку. Ям нашли с тремя пулевыми ранениями, — выдал он на одном дыхании, — его быстро поймали и посадили, а я больше не говорил с её братом и семьёй.       Чуя чувствует себя ужасно за то, что затронул это тему. Но внутри у него есть важное чувство того, что его посвятили в такие личные детали его жизни. И есть ещё много не затронутых им тем, про которые он бы хотел спросить. И бинты на его шее тоже туда входят, но он готов подождать.       — Ты скучаешь по ним?       — Да, — признался Осаму. — я скучаю по Ямогаве, как по старшей сестре. Мы никогда бы не стали достойной парой, и каждый из нас понимал это. И я скучаю по её брату и родителям. Они были важной частью моей жизни. Они поздравляют меня с каждым днём рождения и пишут переодически, но ответить им я не могу.       И Чуя видит в этом подтекст, что Дазай винит себя в её смерти.       — Я не говорил этого никому.       — Мы можем сделать вид, что я ничего не слышал.       — Да, так будет проще, — согласился Дазай, — ты хотел рассказать что-то? — быстро перевёл тему он.       Чуя уже давно забыл тему его звонка. Это сейчас казалось неуместным, но он снова слышит улыбку в последней фразе, и, вероятно, будет правильно вернуть диалог в прежнее русло.       — Ты помнишь Нэо?       — Одна из твоих красавец-подруг?       — Она, — посмеялся Чуя.       — И она купила себе не те туфли, и вы перестали общаться. О нет, нет! Ты принёс им не тот кофе, и они—       — Мы начали встречаться с Нэо, — перебил Дазая Чуя.       И в трубке Чуя не услышал ничего, на секунду даже подумав, что звонок прервался.       — Я эм… Поздравляю, — немного тише сказал Дазай, — она тебе нравится?       — Думаю, да.       — Это здорово, Чу-чу. Я, кстати, общаюсь с тем парнем с вечеринки, — быстро протараторил Дазай. И Чуя удивился.       — Воу, — удивился Накахара, — и он тебе нравится? — сказал Чуя чуть тише.       — Думаю, да, — улыбнулся Дазай.       Дазай задал много вопросов, и Чуя видел, как он старался показаться заинтересованным, и ему было приятно проговорить с ним до поздней ночи. И не только в эту ночь, но и в последующие два месяца.       Они переписываются и не обходят каждый вечерний звонок. Когда счёт пошёл на пятый месяц их общения, и наступает апрель, это становится привычкой. Чем-то, что необходимо, как дышать. Чем-то, без чего день не может начаться или закончиться. Это становится не просто «привет» с утра, а диалоги на любую тему, разговоры пусть и бывают о всём и ни о чём, но всегда важные. И странно, но всегда желанные.       И когда Дазай отвечает, будучи на свидании с тем самым парнем с вечеринки, Чуе уже не в первый раз—       — Знаешь, Осаму, твой телефон раздражает, — даже не пытаясь улыбнуться, сказал его спутник. Сказал с напряжением в голосе.       — Я не виноват, что он раздражает тебя. Это не моя проблема, Фёдор. Ты в принципе раздражителен, — парирует Дазай, не переводя взгляд от телефона. Чуя только недавно прошёл через школьные экзамены, и у него пару дней назад начался новый учебный год, так что он имеет право на жалобы в их переписке, — подожди, пожалуйста.       Осаму бы закончил, но телефон из его руки забирают, и пусть и с улыбкой, но ему это не нравится.       — Не делай так, — Дазай просто смотрит в глаза, и ему отвечают тем же, но слащавая улыбка не сходит, и иногда она начинает бесить, — отдай мой телефон, Фёдор.       — А то ты? — ещё шире улыбнулся кавалер Дазая. Но телефон всё же вернул, вложив назад ему в руку.       — Сразу отдать мне телефон было куда проще, — снова вернулся в переписку Дазай.       «Мы созвонимся сегодня?»       Дазай улыбается, а парень напротив него только зло пыхтит носом, издавая максимальный уровень недовольства.       «Странный вопрос, Чу-чу. Я смогу всегда созвониться с тобой»       И это правда приятно слышать.       «Я готов удивить тебя сегодня»       И Чуя удивил даже себя, когда в вечернем звонке показывает Дазаю свои уши, на которых появилось по одной дырке на каждой мочке. Накахаре всегда нравилось смотреть за пирсингом Дазая, и он ему понравился с первого их звонка. Но он просто не мог представить, что когда-то решится на такое. Слишком уж это… ярко?! Но когда он не смог прекратить наблюдать за пятью проколами Дазая, он решился на это. Конечно, передумав пару раз, когда мастер подходил к нему с большой иглой, но всё же сделал. И сказал бы кто-то Чуе в его тринадцать, что на его ушах будет по два гвоздика с каждой стороны, он бы, вероятнее всего, отколотил того. Он до сих пор стесняется, если быть честным. Но на удивление, Дазай выглядит очень потрясённым. Но ему почему-то нравится?       — Вау, Чуя. Это очень красиво, — улыбается он в камеру.       — Спас—       — Ах! Чу-чу, меня копирует, — перебил Чую Дазай и однобоко улыбнулся в камеру.       — Нет, — закатил глаза Чуя, — сколько ещё людей с проколотыми ушами. Ты не уникален, Дазай.       — Ох, спасибо.       — У моего папы проколы уши, и почему бы мне не повторять за ним?!       Нэо же от новых небольших изменений была в восторге. Признаться, она и повела его в салон, держа его за руку всю процедуру. И они уже встречаются почти четыре месяца. И это уже перешло через Чуин собственный рекорд. Миура в отношениях такая же, как и в дружбе, а может, и лучше. Она помогает и переживает, старается, и это видно. Она всегда уважала его дружбу с Дазаем и никогда не была против, когда на свидании с ней он поднимал телефон, печатая там сообщение. И Нэо понимает важность этого. Она в принципе не похожа на стандартную «красавицу из американских фильмов», как любит называть её Дазай.       И Чуя понимает, что им нужно продвинуться дальше поцелуев. И он вроде как готов. У него нет удивления, когда Нэо хватает его за руку на большой перемене и, вцепившись длинными наманикюренными ногтями, ведёт его в кабинку школьного туалета. Отчасти это было любимое место переговоров в её понимании. А ещё ей слишком нравилось целоваться там, где их никто не видит. Так что да, туалетная кабинка — это не новость. Но Нэо любит разговаривать, у них никогда не бывает молчаливой паузы. Миура всегда найдёт историю на любой случай жизни. Всегда, когда Нэо начинала день с рассказа о том, как она не без приключений, конечно, вчера доехала до дома вместе с Мивой. И всегда в такие моменты она напоминает ему Дазая. Который, по его рассказам, уже шесть раз был свидетелем поломки поезда. Чуя довольно часто начинал замечать, как похожи его друг и девушка. Они вдвоём любили шутить, иногда гиперболизировать свои эмоции и театрально показывать их публике. Именно так Чуя ловил свою девушку в прошлом месяце, потому что усталость лучше всего было показать театральным падением в обморок. И Дазай бы сделал то же самое. Так что да, отрицать, что они похожи, было глупо.       Но сейчас она молчала, только смотря на него сверху-вниз, и это было ей не свойственно. Потом её взгляд зацепился за его глаза. Нэо была ниже его сантиметра на три-четыре, так что ей пришлось немного поднять голову. Она молча немного толкнула его рукой ближе к двери кабинки, прижимая к холодной поверхности. И не то, чтобы она целовала его не в губы впервые, но резкий поцелуй в шею, который оставит там след, заставляет удивиться.       — Нэо, — окликнул её немного не понимающий Чуя.       Миура не удосужилась порадовать его ответом.       Она взяла его за хвост, подтянув поближе к себе, и поцеловала немного глубже. Затем вернула его к стене, опускаясь на колени.       — Нео, — сказал он немного громче урок с Мори начнётся через три минуты. — что ты делаешь?!       — Я подумала, что уже пора, — сказала она, подняв на него глаза вверх и расстегивая ширинку чужих брюк.       Это был не первый раз, чтобы Чуя сильно удивился или застеснялся. Нет, ему, наверное, понравилось. По крайней мере, он может сказать, что Миура делает это лучше всех его предыдущих девушек. И, наверное, всё было бы просто замечательно, если бы они не опоздали на урок Мори. Вдвоём. Ещё ни один ученик не решался опоздать, а тем более с начала урока прошло уже за десять минут. Чуя мужественно стал перед дверью, поднимая руку, чтобы постучать.       — Да, войдите, — послышалось из-за двери.       Чуя и Нэо переглянулись в надежде, что всё и будет продолжаться так же гладко и, когда они заходят, на них таращиться четырнадцать пар глаз, которые ожидают, что будет дальше. Учитель отложил мел и развернулся к опоздавшим, идя в их сторону. Огай остановился в нескольких сантиметрах от них, стоя слишком близко, и улыбнулся.       — Мне бы хотелось услышать причину вашего опоздания, Накахара-кун и Миура-сан, — Мори наклонился на уровень их глаз, улыбаясь.       Серьёзно, чем больше уроков с ним у них было, тем больше он для всех казался чокнутым. Он часто неуместно улыбался, и иногда казалось, что в его словах есть угроза или, что он запугивает своих учеников. И сейчас это действительно выглядело жутко.       — Мы задержались в туалете, — выдала Нэо. И пока она не сказала это, это, наверное, звучало нормально в её голове, но не сейчас.       — Оу, — выпрямился учитель. — это вполне весомая причина опоздать на мой урок.       И каждый из здесь сидящих подумал, что это шутка пока—       — Почему вы стоите? Садитесь на места, — не шутка.       Урок прошёл, а к ним нет ни косых взглядов, ни придирок. В конце урока учитель молча собрал свои вещи и у уже у двери посмотрел Накахаре в глаза, подмигнув ему?!       Когда они едут домой, то Мива завозит его и Нэо к нему. И на его удивление дома никого. На холодильнике записка от мамы о том, что они с Чихэру приедут завтра, а Кими, вероятно, не придёт до ночи. Так что в доме они одни. Чуя говорит это и видит взгляд Нэо, который она с него не сводит. Нэо только подходит ближе поцеловать его глубоко и долго. Намёк ему понятен. И он всё ещё как бы должен, ведь она — его девушка. По крайней мере, он привык так считать. Ему так говорили. На самом деле во многом он обязан своим прошлым друзьям. Он считал, что они помогли понять ему, как устроена жизнь, и как не остаться девственником-неудачником в начале старшей школы, они слепили из него того, кем он есть сейчас. Пусть где-то и грубо, но они сделали это. И он может сказать за это спасибо. Когда он пришёл в ту школу, с ним мало кто общался. Но когда он приглянулся одному из «крутых средней школы», он, вступив в их компанию, став четвёртым, а после смерти одного из них — третим. И они приняли его, сделали подобно себе. Они изменили его. Та школа изменила его, тот город тоже. Наверное, те трое были единственными за всю его жизнь, кроме Дазая, конечно, кого он может назвать своими друзьями. По крайней мере, они те, о ком он будет вспоминать.       И когда Нэо приходит к нему в пустой дом, он предполагает, как они должны провести время. И когда это происходит, он не удивлён. Всё почему-то ощущается страшнее и непривычнее, чем обычно. Но это было нормально. Ничего больше Чуя никогда не испытывал. Он не знает бывает ли по-другому. Он видит, что Нэо выглядит довольной, и его это устраивает. Он не против. И через неделю, когда Миура затаскивает его к себе в комнату, он не отказывает. И ещё через пару дней, когда она говорит, что ей это нравится.

***

      За день до его семнадцатого дня рождения Барбара очень любезно попросила помочь. Он помнит про то, что Дазай говорил, что дружил с ней, живя здесь. И теперь он понимает, про что говорил его друг. Женщина не по возрасту современна и очень доброжелательна к Чуе. Она часто зовёт его на чай, не отказывая при этом посидеть с его младшей сестрой, если он хочет уйти. Маленькая девочка очень полюбила женщину-соседку, которая помогает по любой просьбе. Так что, когда сама Барбара попросила передвинуть мебель, Чуя даже не брал в варианты отказать ей. Ему жутко было признавать, но он воспринимал её как хорошую подругу, которая всегда поможет и даст совет, если это будет нужно, а если нет, то будет молча сидеть рядом. Столько, сколько будет нужно. И пусть Накахара не бегал к взрослой женщине за советом, но за эти почти восемь месяцев жизни здесь он это понял.       — Чуя, ты будешь чай? — улыбнулась женщина, затягивая свои непослушные, немного кудрявые волосы в хвост.       — Да, спасибо, — Чуя на самом деле пришёл не только из-за мебели, — вы общались с Дазаем, когда он жил здесь? — без контекста и лишних предисловий спрашивает он. Чуя знает, Барбара не будет задавать лишних вопросов.       — Он был моим лучшим другом с момента, как я переехала сюда, — подмигнула ему женщина, — особенно, когда он был маленьким. Ладно, когда он стал старше, он также часто заходил ко мне. А что?       — Просто подумал, что вы расскажите, каким он был, когда был маленьким? Не то чтобы я не мог спросить у него—       — Просто он не расскажет, — закончила за него женщина, — если бы он был здесь, вы бы очень хорошо подружились, — села рядом с ним Барбара.       — Мы и так неплохо дружим, — почесал шею Чуя.       — Да, ты прав. Знаешь, вы даже чем-то похожи, — в воздухе почувствовался едкий запах сигарет, — вы вдвоём бегаете к сорокалетней женщине, чтобы поговорить, — усмехнулась она в ответ на вопросительный взгляд, — я живу тут тринадцать лет. Мой третий муж купил мне этот дом, и сразу, как я переехала, я познакомилась с их семьёй. Удивительно, но Дазай сразу расположился ко мне, считая меня своим другом, а я считала его своим племянником. У меня нет детей, так что Осаму был близок мне. Он знакомил меня с каждой своей девушкой вместо родителей, — она улыбнулась, — и Ишико тяжелая женщина. Его родители часто ссорились, впутывая его туда, а он прибегал ко мне. Когда ему было семь, мы вместе смотрели мультики на моём телевизоре. Когда ему было одиннадцать, и его маму вызвали в школу за первую драку, я пошла вместо неё. Когда ему было пятнадцать, он привёл Ямогаву, свою первую девушку. Он с её братом приходил ко мне, общаясь с ним тут, а иногда и оставаясь на ночь. Они с Одой были близки. Когда она умерла, он пришёл ко мне. Его руки тогда тряслись, а в глазах было пусто, — женщина вылила чай в раковину, налив себе мартини из бутылки, стоящей на столе, —он приходил ко мне, когда ему было плохо или когда хорошо. Он тоже приходил ко мне. Этот мальчик поменял меня, — она сделала три больших глотка залпом.       Она забрала у Чуи чашку, поступив с содержимым так же и налив ему того же, что и ей, громко поставив её на стол. А Чуя и не стал сопротивляться, сделал такие же три глотка залпом. Сейчас вечер пятницы, а у него завтра день рождения.       — Что у тебя с этой девочкой? — постучав длинными ногтями о кухонный барный стол, спросила она.       — Мы вроде как встречаемся, — пожал плечами сказал Чуя.       — Мм.       Они проговорили до самой ночи, и Чуя с увлечением слушал, как Бари разошлась с четвёртым мужем, который был настоящим козлом, как женщина сама и сказала. И, вероятно, они бы проговорили ещё пару часов, пока бутылка мартини не закончилась (Чуя выпил только стакан, а вот Барбара — остальную половину литровой бутылки), и они не дошли бы до последнего мужа его соседки. Но ему позвонили. Это была не мама, которая бы волновалась пропажей своего сына, а Дазай. На часах было ровно двенадцать, и уже наступило двадцать девятое, а это значит, что ему уже семнадцать. Он говорил про свой день рождения, безусловно, но всегда между строк, и он предполагал, что Осаму поздравит его, но чтобы в двенадцать.       — Точно, — вскрикнула Барбара и убежала в направлении своей спальни.       — Алло, — наконец поднял трубку Чуя.       — Ты же не мог подумать, что я не попытаюсь поздравить тебя первым?       — Я уже начал в этом сомневаться, но сейчас ты развеял мои сомнения, — улыбнулся Чуя.       — Тогда с Днём рождения, Чу-чу, — улыбнулся Дазай в трубку телефона.       — Спасибо, Осаму, — его простота к именам сделала с ним злую шутку, потому что Дазай по ту сторону телефона молчит. И вообще-то они не договаривались, чтобы Чуя тоже обращался к нему по имени.       — Мне так больше нравится, — послушалось через долгие секунды молчания.       — Если хочешь, я могу вернут—       Барбара постучала его по плечу сзади и, забрав его телефон, ушла говорить со своим бывшим соседом, выложив Чуе вместо телефона маленькую коробочку. Накахаре нужно было тридцать секунд, чтобы похлопать глазами, поняв, что его собеседника забрали, а потом ещё тридцать, чтобы заметить то, что дали взамен. В руке у него была маленькая чёрная коробка, которая предназначена для ювелирных изделий. Он покосился на неё, подумав, что Барбара дала ему подержать что-то из своих украшений. Но на ней была ещё и маленькая записка, и имя там было отнюдь не Барбары. Чуя молча подождал, пока его соседка вернётся, положив маленький предмет на стол.       — Что это? — спросил Чуя, кивнув на стол.       — Твой подарок от Дазая, — пожала она плечами и села напротив него в ожидании, — ну-у-у. Открывай.       Чуя глянул на коробку и взял её в руки. Ему отчего-то было неудобно. Он никак не ожидал, что Дазай не только поздравит его первым, но и заморочится с подарком, так ещё и дорогим, по всей видимости. Когда коробочка издала тихий скрип, он увидел серёжки, лежащие на бархатной подушечке. Маленькие серебреные гвоздики с ярко-синим камнем. Накахара поднял удивлённый взгляд на женщину, но та уже улыбалась ему.       — Он говорил, что ты недавно проколол уши, и вот мы уже три недели как выбирали тебе подарок. Боже, Чуя, — закатила глаза женщина, — ты не представляешь, насколько он требовательный. Я отправляла ему фото с каждого ракурса больше двадцати пар серёжек.       Уголки его губ непроизвольно поползли наверх. Неужели Дазаю было так важно сделать ему хороший подарок. И у него это определённо получилось. Чуя никогда в жизни не носил каких-либо украшений, но эти, эти серёжки выглядят точно очень хорошо. Они не похожи на женские, потому что Чуя бы не носил их. Это было важно для него. Ещё бы год назад он никогда бы не одел даже что-то подобное, но отчего-то этот подарок имел для него особое значение.       — Осаму говорил, что хочет что-то под твои глаза, и эти его устроили, — женщина забрала коробку из его руки, чтобы помочь надеть их на уши.       И когда она меняет титан на серебро, Чуя определенно видит разницу. И они и вправду подходят к его глазам, делая их ярче и заметнее. Тот факт, что это подарок от Дазая, приятно грел душу. Такое внимание было чем-то новым, но от этого не менее ценным и важным. Чуя, признаться честно, засмотрелся в зеркало, которое ему принесла Барбара. Потому что тогда он, наверное, услышал бы, как она достаёт телефон до того, как громкая вспышка камеры заставила его немного дернуться.       — Дазай просил фото, — сказала она себе под нос.       — Но—       — Я уже отправила. Мы не будем переделывать, — ехидно улыбнувшись, сказала соседка.       Домой Чуя вернулся где-то в час ночи, немного пьяный, но зато в удивительно хорошем настроении. Его мама сидела в старом и немного сломанном ноутбуке на кухне и на позднее возвращение сына отреагировало только тихим «с днём рождения», попутно рассказав, что Кимико опять ушла куда-то, сказав, что будет завтра вечером. Чуя обещал позвонить Дазаю на следующее утро, и благо, что его день рождения выпал на субботу.       — Доброе утро, именинник, — улыбнулось лицо в пиксельном изображении телефона.       — У тебя разве тоже утро?       — Я давно привык к твоему времени, — пожал плечами Осаму, — какие планы на сегодня?       — Никаких, — усмехнулся он, — обычно мама тащит меня в кафе американской кухни, которое только найдёт в городе. И на этом всё заканчивается.       — Ох, у тебя милая мама.       — Она неплохая, — пожал он плечами.       — Чу-чу, ты ударился? — Дазай, как попугай, склонил голову немного вбок.       — Что? — проигнорировав ненавистное прозвище, спросил он.       — Шея, — односложно пояснил Осаму.       — Что, — повторил Чуя, посмотрев в зеркало возле себя, — нет. Нет, — это был далеко не шрам или синяк. Это был засос, оставленный ему прошлой ночью. Видимо, поэтому же Барбара спросила у него про неё, — это Нэо, — как-то странно было говорить это Дазаю. Они зачастую не говорят о таком. Отчего-то во взгляде Дазая читается, будто он сказал что-то не то. Осаму, конечно же, знает про их отношения и предположительно знает, что они занимаются сексом. Но тогда что не так?       — Осаму, — кто-то из под камеры орал во всё глотку, а тон был явно недоволен их разговору сейчас, — прекрати, блять, общаться и иди сюда.       — Осаму? — тон Чуи был крайне встревожен резким гостем их беседы, и Дазай смог это понять.       — Всё хорошо, это Фёдор Достоевский. Тот парень, про которого я тебе говорил, — всё явно не было хорошо, — надо было вас познакомить раньше.       — Но… — Чуя не успел договорить, перед камерой встал парень примерно возраста Чуи. Накахара успел разглядеть только лицо, прежде чем тот отключил звонок. Он был брюнет с длинными волосами по плечи и чёлкой, слегка спадающей на лицо и закрывающей глаза. Но даже так было видно тёмные круги, которые пролегали под ними. Парень был до невозможности бледен и худ, и, признаться честно, он немного был похож на Дазая. Может, поэтому Накахара подумал, что лицо было ему знакомо.       Фёдор повернулся к Осаму лицом и пронзил его свои долгим усталым взглядом, а потом склонил голову вбок.       — Я не знаю, забыл ты или нет, но я у тебя дома, — сказал он, подойдя ближе.       — Я уже говорил, что всё, что касается моих разговоров с ним — это моё дело. Я говорил что-то непонятно? — написав Чуе сообщение, сказал Дазай.       Достоевский только улыбнулся, притянув Дазая за воротник так, чтобы их лица были в нескольких сантиметрах друг от друга.       — Выглядит так, будто он важен для тебя, — Дазай уже мог чувствовать его дыхание на своих губах.       — А твой поступок выглядит как ревность, — посмотрев прямо в глаза, сказал Дазай.       — Оу, ревность — это для глупых, милый, — прижав ещё ближе и поцеловав, сказал Достоевский.       Дазай обещал перезвонить Чуе вечером, когда его парень уйдёт. И он всегда выполняет то, что обещал. Так что по японским пяти часам Осаму звонит.       — Извини, просто я обещал ему, — Дазай немного запнулся, — неважно.       — Ничего, — улыбнулся Чуя.       За это время Чуя только опустошил почти полную бутылку вина в компании себя одного. Ведь у всей его семьи были дела важнее него. Он ни в коем случае не обижался, ему такой вариант и в голову даже не пришёл. Только девочки сказали, что заедут за ним и устроят небольшую вечеринку у Нэо. Её родители уехали куда-то на острова, так что это была очень неплохая идея. Но пока все были внизу, он говорил с Дазаем.       — В твой день рождения, Чуя. Я смогу исполнить твоё желание, — усмехнулся Дазай.       Желание.       Честно, у Чуи есть одно.       Это буквально первое, что пришло ему в голову. Оно с ним уже с первого их видеозвонка. И, наверное, будь он немного трезвее, и это не был бы его день рождения, он и не решился задать вопрос, о котором хочет спросить. И он примет, если Дазай откажет или обидится. Но—       — Я давно хотел спросить, — немного отвернувшись, сказал Чуя.       — Да, Чу-чу, ты можешь спросить всё, что хочешь, — увидев растерянность друга, сказал Дазай.       — Просить не называть меня так бесполезно?! — сам понимая, что вопрос риторический, спросил Чуя, — ты можешь не отвечать, если не хочешь, но я давно заметил бинты на твоей шее.       Дазай резко замолчал, дыша в трубку немного быстрей. Но улыбка с его лица по-прежнему не спала, только стала другой. Совсем не искренней. И сейчас Чуя был очень рад, что они разговаривают с камерой, и он может видеть эту смену эмоций, чтобы сказать:       — Извини. Извини, пожалуйста, — что Чуя Накахара терпеть не может, так это извинятся. Извинятся — значить показать, что ты неправ. А он ненавидел быть таковым и никогда этого не делал. Если это, конечно, не быстрое «простите», вкинутое в воздух за опоздание. Но сейчас. Сейчас ему не сложно. Он чувствует где-то внутри, что так правильно, — ты можешь не отвечать, если не хочешь.       — Ты прав, — подал голос Дазай, — если не хочу, то могу не отвечать, — нервная улыбка снова вернуть на его лицо, — у меня есть бинты не только на шее. Ещё на руках и немного на груди.       Дазай, под немного округлённые глаза Чуи, снял толстовку, обнажив белые бинты, которые почти полностью покрывали его руки от запястий до плеч. Остальные были на груди, задевая левое плечо. Это было то, что Чуя мог разглядеть раньше под его одеждой. Осаму без верха выглядел очень некомфортно. Накахара заметил это. Он даже и не думал просить его об этом.       — Под бинтами шрамы, — немного улыбнулся Дазай, продолжая сидеть без верха перед камерой, — почти все из детства, — пожал он плечами так, будто это должно было успокоить Чую, потому что его лицо и вправду выражало небольшую тревогу.       Дазай не хотел врать, но для всей правды точно был не готов. Не потому, что Чуя был её недостоин, а потому, что он никому не говорил об этом. С дня появления шрамов, когда его мама намотала ему эти бинты. Даже папа Дазая не видел его без них. Они стали его второй кожей, а не просто средством, скрывающим его уродства. Да и, признаться честно, его шрамы и не были такими ужасными и не мозолили глаза ему самому. У них была история, и они уже поэтому не могли быть безобразным для него. Ишико заставила его надеть их. Она сказала не снимать бинты, и Осаму делал, как сказал его мама. Он не показывал своего тела не потому, что стеснялся шрамов, он не хотел вопросов, которые полились бы обязательно. Но когда живёшь с белыми, опоясывавшими почти всю твою верхнюю часть змеями, которые, как настоящие, иногда душат тебя, ты просто привыкаешь, что они есть на тебе, и ходить с ними становится правильно.       — Моя мама была сложным человеком, и у неё была нелёгкая судьба, — посмотрев и немного поёрзав на стуле, на котором сидел, сказал Дазай, — отчасти это её, — он сглотнул и сказал чуть тише, — вина.       Брови Чуи взлетели до невозможности высоко, но спрашивать больше он и не стал бы. И так этот разговор шёл слишком трудно для двоих. Чуе было так стыдно за этот вопрос, а Осаму всё пытался подобрать слова, дабы показать, что всё куда лучше, чем есть на самом деле.       — Я не знаю, должен ли был спрашивать это, — сказал он после минутной тишины, — прости, если ты не хотел говорить это мне.       — Я обещал тебе желание, Чу-чу, — Чуя увидел широкую и похожую на искреннюю улыбку. Всё-таки у Дазая и вправду был талант поднимать настроение, даже когда у самого всё не очень. Чуя предпочёл бы станцевать голым больше, чем ещё раз спросить что-то подобное.       Они проговорили ещё минут тридцать, прежде чем к нему зашла немного недовольная Нэо. Которая, конечно же, не была против, когда Чуя сказал, что отойдёт в ванную поговорить. Но это было час назад, и его уже все ждут. Накахара попрощался, поблагодарив Дазая, и только им двоим было известно, за что конкретно благодарит Чуя. Нэо отвела его к гостям, которых было не так много, но явно больше, чем тогда, когда он ушёл в ванную. На столе было не сильно много алкоголя, а все спокойно общались между собой, и благо, что Чуя знал большинство из них.       — У тебя сегодня день рождения, — улыбнулась ему в губы Миура, которая подошла к нему спустя уже час празднования.       Девушка крепко взяла его за руку, оставив Миву одну с каким-то парнем на кухне, и поднялась на второй этаж. Чуя неоднократно был у неё дома, чтобы знать, что за этой дверью гостевая спальня, которую её родители посчитали нужным разместить. Там большая кровать и окна с плотными шторами. И да, они не первый раз здесь. Она толкает его на кровать, садясь к нему на колени сверху и медленно наклоняясь ближе к его ширинке. Снимая с него штаны с трусами и наклоняясь совсем близко. И когда она опускается, расстегивая свою рубашку, а потом и его, он почему-то не думает о ней и о том, что она делает. Не сейчас. Не тогда, когда Дазай рассказал ему всё это. Он замечает, что думает сейчас вообще о другом. И ему, если честно, хочется сбежать от мыслей, которые слишком внезапно заполонили его голову.