Осколки калейдоскопа

В этот день дул сильный ветер. А на вершине утёса, у самого моря, он только усиливался. Сяо Чжань поднимался медленно, то и дело поправляя очки. Ветер всё норовил сорвать с него не только их, но и, по ощущениям, даже выглаженный офисный костюм с галстуком. А с ним и весь его выдуманный, надетый образ, обнажая его настоящего, такого, каким он давно никому не показывался. Маяк больше не казался таким большим, как в детстве, но всё ещё вызывал трепет, теперь уже по другой причине. Когда они были маленькими, родители не разрешали им бегать сюда играть, но чем запретнее было место — тем сильнее хотелось в него попасть. Так этот утёс и маяк стали их тайным убежищем. Они оба приходили сюда, когда радовались и когда грустили. И если один неожиданно куда-то пропадал, второй точно знал, где его найти. Столько всего было лишь между ними. Только друг для друга. Сяо Чжань обошёл маяк по кругу, то и дело касаясь рукой шершавой поверхности его стен. Остановился под небольшим окошком, отошёл на метр в сторону моря — вот оно, должно быть здесь. Часы показывали 18:23. Они должны были встретиться в восемнадцать ровно. Он не придёт — думал Сяо Чжань. Он не придёт, и это нормально, что только я один всё ещё что-то чувствую и хочу верить в чудо, в то давнее обещание. Но могу ли я присвоить себе то, что мы создавали вдвоём? Он убрал очки в карман и опустился на колени, совершенно не волнуясь о том, что испачкает новые брюки. Открыл сумку и вытащил небольшую лопатку. Возможно, её будет недостаточно. Кто знает, что произошло здесь за столько лет, скорее всего ему нужен был инструмент побольше. Если не смогу достать — значит так тому и быть. Значит я не имею права — мелькнула мысль, которая показалась правильной. Сяо Чжань копал, иногда с трудом продираясь сквозь перемешанные с почвой камни и остатки корней, но его опасения оказались напрасными. Не так уж глубоко они закопали эту бутылку. Вынимая свою находку дрожащими грязными ладонями, Сяо Чжань вспоминал, что опускали её они в четыре руки. Сначала хотели кинуть в море, но потом оба задумались. “Если мы бросим её в воду, она уплывёт куда-то далеко. Может быть, пропадёт в морских глубинах, а, может быть, её найдут в другом городе или другой стране и узнают о нас,” — сказали ему тогда. “А когда узнают, то могут захотеть рассказать кому-то ещё, и потом ещё, и, в конце концов, это станет легендой. Хотел бы ты, чтобы мы стали легендой?” — спросил Сяо Чжань. “Я бы хотел, чтобы мы стали реальностью”. Но сейчас реальность была такова, что Сяо Чжань собирался вытаскивать записку из бутылки в одиночестве. И только маяк был свидетелем этого события. Кажется, у него защипало в глазах. Наверное, это снова поднявшийся ветер бросил пыль ему в лицо. Хотелось зажмуриться, а потом очнуться где-то не здесь, не в этой ситуации. Он думал, что был готов к такому исходу, но оказалось, что совсем даже не был. — Сяо Чжань, — раздался вдруг голос за его спиной. Низкий, хриплый и запыхавшийся. Такой незнакомый и знакомый одновременно. Он обернулся, с трудом заставляя себя открыть глаза, глядя снизу вверх на подошедшего к нему человека. — Прости, что опоздал. — Ибо… ты- Ему не дали договорить. Ибо резко опустился рядом, задевая его колено своим, заставляя дёрнуться. Он пришёл, пришёл — пульсировало в сознании Сяо Чжаня. Не ты один хотел этого, у вас двоих ещё есть шанс. — Привет. Давно не виделись, — наконец, выдохнул он, рассматривая человека напротив. — Привет, — ответили ему. Внешность Ибо была такой же, как и голос, знакомой и незнакомой одновременно. Отчасти Сяо Чжаню казалось, что всё совсем как раньше, что он может просто протянуть руки и обнять Ибо, прижать к себе, будто не было между ними всех этих расстояний во времени и пространстве. А отчасти… он гнал эти мысли прочь, он подумает об этом позже, они подумают вместе. Ведь если они оба здесь, значит, готовы работать над тем, что будет дальше. — Я много где был и много кого встречал, — продолжил Ибо, тоже очевидно не решаясь прикоснуться, сжимая пальцами штанину на бедре. — Но никого, похожего на тебя. — Прямо сейчас мне кажется, будто никого другого и не существовало. С тех самых пор для меня был только ты, — откровение на откровение — достойный обмен. Мы оба наверняка уже не те, что раньше. Но мы сможем узнать друг друга заново, сможем всё изменить и собственными руками написать свою новую историю. Сяо Чжань опустил глаза на свои ладони, которые так и держали грязную бутылку. — Могу я? — осторожно спросил Ибо. Он действительно чувствует то же самое. Сяо Чжань кивнул, и в следующий момент руки Ибо опустились на его пальцы. Оба замерли, привыкая к новым ощущениям, а потом одновременно потянулись к горлышку, по очереди выкручивая пробку, и, наконец, перевернули бутылку, позволяя свёрнутой и перевязанной бечёвкой бумажке упасть на землю между ними. “Если я, здесь и сейчас, читаю эту записку, значит я не смог жить без твоего света”.