Онанизм не помогает

Железная буханка, хрюкая, отъехала от белых ворот «Зари» и двинулась в привычно-долгий путь до города, оставляя Серёжу один на один с бесконечными гектарами леса, скоплением домиков, существовавших еще с древних времён Совка. Бежать было некуда, а букет разноцветных чемоданов и самых разнообразных сумок с надписями подобия «Abibas», создававших ощущение прилавков питерского рынка, пестрящих такими штуками, сигнализировали о том, что нужно перестать растеряно стоять и глядеть на массу одногодок и не только, и поторопиться к Олегу, иначе в рот ненароком залетит муха. От былой утренней прохлады не осталось и следа, Разумовский заметил неподалёку грузного мужчину, со лба которого обильно стекали капли пота. Директор, точно он. Волков так его и описывал: «Крупный, старый, потный». Стабильность, как-никак, внушает доверие. Мужчина именуемый Ильёй Санычем, приветствовал приезжающих через рупорный громкоговоритель. Недалеко стояла яркая табличка гласящая: «Заря — страна детства!», времени разглядывать местные виды уже не осталось и юноша, не нагруженный, потому как сумка почти пуста, засеменил в поисках взрослых.

*** Серёжа быстро освоился, распорядок дня был до безобразия прост. Утром-зарядка и завтрак, ближе к обеду что-нибудь спортивное. Да и, впрочем, важно ли это? Главным объектом внутренних конфликтов, зародившихся в месте не столь отдаленном от деревни Марево, являлась Маргарита Толменецкая. Волей не волей их свела судьба: так уж получилось, что они попали в один отряд, при этом Олег в него не попал, за неимением мест. Сережа, прилично переживая из-за разлуки, ожидал от друга хоть каких-нибудь жалоб или уговоров, однако Волков даже мускулом не дрогнул, взял сумку и побрёл в направлении другого домика, находившегося на приличном расстоянии. На душе скребло, но не так что бы долго и сильно, потому как первым, что услышал Разумовский на второй день, был возмущенный крик Алёны Борисовны -Сергей, ты почему не в столовой?! Быстро вставай и бегом дежурить! Сдёрнутое с кровати флисовое, обёрнутое в белую ткань, одеяло выпустило из объятий юное тело и прохладный, утренний, воздух обдал ноги беспокойными ощущениями. Одеваться впопыхах тревожная практика, до столовой пришлось не то что бежать, а лететь истребителем. Дверь предательски застенала под натиском торопящегося Сережи, тем самым выдав присутствие наглеца, опоздавшего настолько неприлично, что стулья давно были расставлены, столовые приборы разложены, а лицо девушки в косынке практически красным от злости. Это была Рита, как русская дева, она с косой на плече, фартуком на тонкой талии и платком, с деревенским цветочным принтом, на голове, украшала зону раздачи. Еще чуть чуть и поварешка в сжатой в кулак руке полетела бы в парня, но он опомнившись, пытаясь разрядить накалившуюся обстановку, дружелюбно поприветствовал. -Привет! От такой наглости, она тупым взглядом прошлась по его фигуре и вернулась к разливанию супа по тарелкам. Серёжа закусил губу и ретировался к пузатому хранителю кипятка. Лицо был столь же горячим, как чайник, находившийся в руке, об который он пытался не обжечься. Справился с задачей быстро, снял фартук и сел как можно дальше от белоснежных волос. Стуча ложкой о керамическое дно тарелки, он глядел на своё отражение в борще. Вот бы сейчас окунуть « морду» в суп и не вытаскивать её оттуда. Плавать среди картошки и капусты, построить на пристани красной жидкости небольшое бунгало и коротать дни, словно Робинзон Крузо. Волков довольно долго наблюдал за терзающей картиной, с которой сравнился бы только «Последний день помпеи», не выдержав рокового зрелища, он наконец обратился к ближнему. — Чего кислый такой? — Марго..она -Ясно. — услышав имя, от которого все фибры души сжимались до сдутого надувного матраса, Олег резко встал и направился с подносом к мойщицам. Непонятно: он обиделся или просто наелся и торопился по делам. Да какие, блин, дела? Наверняка обиделся. И что ему там ясно? Если Разумовскому неясно, то как ему то ясно?

*** Неделя, незаметная и наполненная заботами старшего отряда, встречами с Олегом, которым не препятствовал вожатый Петя, несмотря на далёкое расположение корпусов, отзвенела, и настал пляжный день. Радость беззаботного детства мягкой рябью разливалась по водной глади. То тут, то там слышался резвый смех и вопли. Зеленые кроны деревьев, растущих практически у берега озера, молча глядели в отражение, погрузившись в думу. -Пойдём в волейбол играть? Олег порывался взять с собой уж больного хмурого друга, но тот запротестовал и широкими шагами направился к причалу. Мутная от ила вода по-доброму гладила умаявшиеся от активной жизни ступни, что-то журчала проплывающим рядом ребятам, тихо и понимающе составляла компанию рыжей, припекающейся от лучей диска в ярко-голубом небосводе, макушке. Скинув с плеча потрепанный суровыми временами рюкзак, он вынул из его глубин блокнот и карандаш, больше похожий на огрызок в мусорном ведре. Окинув взглядом озеро, он попытался запечатлеть прелесть момента. Грифельный наконечник спешно заскользил о бумажную поверхность листа, как фигуристы тонким силуэтом двигаются в неповторимом танце. Штрих, штрих и еще штрих. Он не художник и не собирался им быть, но лишь только ощущения нахлынут, и кисть сама двигается в незамысловатых движениях карандаша. Кто-то приземлился по соседству, но увлеченный процессом Сережа совсем не заметил, заинтересованного взора, обращенного в свою сторону. -О ты рисуешь? Разумовский зыркнул, ожидав увидеть там Кристину, но на нагретых досках расположилась Марго. Облаченная в белый купальник, она приподняла, видимо любимые, солнечные очки и бесцеремонно выхватила блокнот из его натуженной хватки, принявшись рассматривать изображение. Она восхищенно вздохнула, вернула блокнот владельцу, встала и прыгнула в прохладную воду, чуть ли не залив юношу градом влаги. Ну и что это было? Рита так часто создавала в нём риторические вопросы, что можно было обращаться в службу защиты, он правда не знал кого, ведь службу защиты Сергеев пока не основали.

*** Сметенный от редких, но будоражащих встреч, он рассеяно помогал с приготовлениями к предстоящему гала-концерту, добрых две недели они клеили декорации вместе с «приятельницей» из отряда. Кристина восхищенно щебетала о том да о сём, её болтовня, кажется, ни прекращалась ни на секунду. Кареглазая успела рассказать о семье, о себе и о каждом однокласснике.Однако, умение ставить разговор в режим говорящего на фоне радио, чудесно сказалось на времени, проведённом с надоедливой персоной. Иногда её становилась, так много в пространстве, что хотелось прогнать девчонку и сделать всё самому, но терпеливый нрав, не позволил бы. Время от времени, в зал приходили репетировать выступающие. Среди их блеклого пятна, белым светом выделялась Толменецкая. Выше своего партнёра чуть ли не на голову, она неуклюже вела мальчишку в танце, это выглядело смешно, тем не менее, скрашивало бессмысленную Кристинину толкотню.

*** Настал момент, ради которого все в «Заре» пропыхтели половину своего пребывания там-Гала-концерт. По правде говоря, он шёл мучительно скучно, Разумовский спал около половины. И в тот, когда объявили выход следующей группы, со сцены вдруг послышался знакомый писклявый бубнёж. -С.Серёжа, я люблю тебя! — помирающий микрофон издал хрип и по помещению разнесся предсмертный, фонящий звук. В любой другой временной отрезок Сергей Разумовский, подумал, что признаются, конечно, не ему, но на трибуне стояла Кристина. Повисла гробовая тишина… Теперь не только по лбу директора стекал пот, но и весь Сережа вспотел, духота актового зала разом обрушилась на него. Потом всё было как в тумане, помнит что вышел наружу, сказал ей что-то, она посмотрела на него безумными глазами и в слезах куда-то ушла, прибежали вожатые, о чем-то расспрашивали. Весь лагерь стоял на ушах. Девушку не нашли ни на пляже, ни в столовой, ни в корпусах.Оставалось лишь два варианта либо лес, либо озеро. Илья Александрович с ужасом объявил подчинённым о том, что те отправляются в лес искать ребёнка. Серёжа улавливал обрывками, как Алёна Борисовна и Петя ругались. Старшая вожатая, срывалась на крик, говоря о том, как он своими вольностями разбаловал детей. Вскоре они, хлопнув уличной дверью, ушли. Снаружи слышалось множество голосов женских и мужских, произносящих лишь: « Кристинаа» Поначалу он лёг, пытаясь заснуть и убежать от тяжести дня, но пролежав пару минут, вскочил. Взяв волю в кулак и фонарик в руку, силуэт поспешил в направлении леса. Дыхание спёрло, ладони вспрели. Нет, ему не страшно, он просто за Кристину переживает! Она же совсем одна, а там дикие звери водятся. Дура! Вот уже и ступеньки, ведущие к тропе на сопку, а там и до леса недалеко. Ноги ступили по лестнице. Раз ступенька, два ступе… Вдруг, кто-то окликнул позади, Серёжа обернулся. -Ты пойдешь за ней? -тон её голоса приобрёл беспокойные ноты. Девушка подошла к виновнику происходящего балагана, остановившись у порога каменных ступенек. Рита волнуется за него? Это сон? -Я.я должен, она ведь из-за меня! -ему совсем не обязательно оправдываться. Ведь они друг другу кто? Никто. — И с чего ты решил, что должен? -Маргарита сжала челюсти, выражая недовольство мнением Серёжи. Он уже порывался уйти, как раненый олень стремится скрыться в лесу, чтобы погибнуть там, где-то под деревом, а позже быть съеденным падальщиками, но девичья рука схватила его под локоть. -Им и Олега хватит для поиска. Понурив голову, Разумовский не мог решить, двинуться ли в лес. С одной стороны, он ведь трус, самый настоящий, если не пойдет искать приятельницу, а с другой, был ли смысл ступать в место, где не видно ни конца, ни края, имея при себе фонарик, способный предательски обрубить источник света в любой момент? -Давай вернёмся обратно.-рациональность пересилила, самоотверженность и трус уже готов сорваться на бег, чтобы скрыться под одеялом и задохнуться там от собственной немощности, но за спиной снова прозвучал голос. -Серёж, подожди! Этот момент он запомнил почти досконально, возвращался к нему много раз, пытаясь придумать хотя бы пару причин случившемуся. Когда Рита остановила его и снова коснулась локтя, зажмурился, почему-то ожидая удара.Насилия не последовало... А в следующие несколько мгновений произошёл …поцелуй. Сухие губы соприкоснулись с такими же сухими, покрытыми персиковой помадой. Она прильнула к нему совсем ненадолго, тем не менее, жаркая свежесть уже обдала сущность пятнадцатилетнего Сергея. Сердце забилось часто часто. Слиться единым дыханием с Ритой, Риточкой.Когда он о таком грезил? Божественный полет разума, немного пошлый, не отрицающий физиологии, а в некотором роде ребяческий, отвесил оплеуху замечтавшемуся, как только Рита, засмущавшись, развернулась и скоропостижно удалилась. Можно было сказать что-то вроде: «Наша любовь вечна, ты так прекрасна в этом летнем сумраке, «-как в романтических фильмах, которые они с Олегом периодически наблюдали по телевизору, только вот своим уходом она обозначила, что им нужно подумать над произошедшим.

*** На ватных ногах, он дошёл до комнаты, отяжелело сел на кровать и уткнулся в деревянный пол, окрашенный в старчески оранжевый. Каждая из досок насмешливо глядела на позеленевшего детдомовца, вековая ель, стоявшая за окном, с москитной сеткой, признала бы в парне своего родного брата, выйдя бы тот на улицу и встав рядом с ней. Марго его любит? А может она пошутила над ним? Точно! Поспорила с.Кристиной! Мыслительная цепь закончилась жизнеутверждающим умозаключением: « Я идиот!» .Он ощущал себя в тот момент мелкой мошкой, которую как сопли размазали по изголовью кровати, как это делал сосед справа, омерзительный парнишка, честно говоря. Когда мрак понемногу стал рассеиваться, снаружи послышались голоса людей, и свет фонарей бликами отразился на стекле. Означало это одно — Кристину нашли. Отрадой взыграла душа и он, готовый скакать по комнате молодой ланью, упёр ладони в щеки и замечательно засиял от прилива счастья. Никто не умер! Его поцеловала самая красивая девушка из детдома! Так еще и на завтрак творожная запеканка! Пресыщенный эмоциями Разумовский свалился на подушку и мгновенно уснул.

*** Он вскочил можно сказать с первыми петухами, как только в граммофоне послышался занудный голос директора, но даже этот голос сегодня чувствовался по-особенному. Сережа чуть ли не вприпрыжку шёл умываться, также резво одевался и, не сбавляя темпа влетел в столовую. Необычайно быстро сел за стол и. что называется, поплыл мальчик. Подошедший несколько позже Волков удивленно оглядел друга, который изменил привычке и пришёл раньше, значительно раньше, однако мгновением позже присел за соседнее место и живо завёл беседу, описывая, как они змею вчера повидали, не ядовитую, правда. Мысли кефиром разливались по Олегову стакану. Бестолковая улыбка застыла на лице парня, изрядно потрепанному ночной прогулкой, собеседнику явно не понравилась перспектива разговаривать со стулом и, он, перегнувшись через пол стола, потряс друга за плечи. -Алло, гараж! — Волков смотрел на него широко раскрытыми глазами. В ответ парень получил лишь довольный смех. — Серый, че случилось, тебя клещи покусали? А в ответ лишь тихое «Рита…» Тяжкий вздох, за ним громкий скрип металлических ножек стула о кафельный пол и твердым шагом удаляющаяся фигура. *** Дискотека вечером. Он жаждал его наступления, как никогда. Мог сойти за сумасшедшего своим предвкушающим подрагиванием, вожатые мельком поглядывали на него мельком и смотрели друг на друга ничего не говоря, но по взгляду их видно, что они говорили, мол, чё это с ним? Как только стрелка часов двинулась к восьми, ноги сами понесли его впереди паровоза на эстраду. Угрюмо плетущийся позади Олег, единственный понимал, почему он так хочет туда прибежать, точнее из-за кого. Встав у козырька возле лавочек, Разумовский нетерпеливо шмыгал носом в поисках «своей Венеры», друг позади изрядно уставший, резко гаркнул -Да успокойся ты! Сережа испугавшись, закашлялся от этого выкрика. Перепалка непременно бы случилась, но её зарождение прервала Рита. -Танцевать пойдешь? — она заинтересованно посмотрела в синие глаза, а Серёжа с довольной ухмылкой последовал за девушкой. «идиот.» одними губами прошептал Олег. Серому еще рот осталось открыть и он, непременно, зальет слюнями всё Марево. Воздушная музыка, предназначенная для медленного танца, вступила в свои права. И пары маленьких и чуть постарше, низких и повыше, подростков, обнявшись, слились в единый узор, видный с высоты, предавшись вальсу. Они чувственно шагали в синеющих сумерках, освещенные лишь с эстрады. Прошли минуты, он не помнил сколько, но как только звук затих, прервала их сокровенное и отстранилась. — А ты чего, его одного оставил? -она остановилась и грустными глазами посмотрела в сторону Олега. Он сидел сгорбившись, среди одиноких девчонок, подруги которых ушли танцевать со своими кавалерами. -Ты же меня танцевать позвала.- сердце защемило, а ведь он и правда предал их «кодекс чести», негласное правило, о котором друг говорил, приезжая после лагеря каждый год. Променял братву на… Мягкая рука соскользнула с плеча и ноги в джинсовой юбке быстрой походкой полетели в сторону лавочек. Она тихонько подсела к недовольному темноволосому парнишке, о чем они говорили Серёжа не слышал, но видел как девушка указала головой на него и несмотря на суровое сопротивление, потянула его к другу. Парни стояли неловко меря друг друга взглядами. Марго сразу поняла, эти два упёртых барана, так и будут стоять столбом. Взяв инициативу, она протянула руки и сцепила их с чужими. Развиваемая ласковым ветром листва на яблоне, будто что-то прошептала ди-джею, и тот понял просьбы голубушки.Заиграла знакомая песня. -О это же моя любимая! Светлая улыбка заразительно блеснула и девушка пританцовывая, повела их круг, сцепленный ладонями, в движение. Серёжа глянул на друга, всё еще державшего Риту за руку, ожидая от него холодности или того, что он вообще уйдет, но, кажется, улыбка Маргариты Толменецкой самое заразительное явление в лагере «Заря». Да и сам Разумовский просветлел, потому как понял, насколько их молчаливая дискуссия нелепа. Они хохотали так громко, кружась в небольшом хороводе, что на них язвительно косились другие дети. Да ну их! Огни софитов со сцены плясали на асфальте, друзья поднимали головы то в небо, то опускали в пол, изображение весело кружилось, как калейдоскоп. Синий, фиолетовый, желтый, серый, о вот красный промелькнул! Причудливые картинки чертило воображение, а если прикрыть глаза, то можно представить, что они в раю. Прощальное торжество уже кончилось и превратившаяся в неразборчивое нечто, уставшая толпа разбрелась кто куда. Олег, измотанный еще прошлым вечером, распрощался с парочкой, напоследок взглянув на них с доброй усмешкой. Ну в этот раз точно не обиделся! Разумовский вспоминал это время, лёжа в холодной постели, уже один.