Трудно быть человеком

      Что самое ужасное может совершить человек в одиночку? Убийство, предательство, богохульство? Каждый остаётся при своём правильном мнении. Даже малейшая провинность (или умышленное действие) может считаться для кого-то непростительным грехом. И их не в чем винить.       В столовой как всегда стоял гомон. И в целом очередной день ничем особенным не отличался. Разве что, потеплело на днях. Небезызвестная четвёрка всё так же сидела за одним столом. К концу девятого класса парней значительно потрепал переходный возраст.       Стэн заметно подрос, став довольно опрятным приличным мальчиком на вид, не смотря на скобы, почти как у его сестры в прошлом. Правда, благодаря прогрессу, они выглядели гораздо горманичней и не сильно выделялись. Он до сих пор страдал от депрессии, но психотропные препараты хорошо заглушали её хуёвость. К тому же, он изо всех сил старался выглядеть как можно лучше. Ему нравилось получать комплименты и записки с признаниями, это поднимало его самооценку. Нравилось, что из-за внешнего вида и примерного поведения к нему располагались окружающие. И только его друзья знали, какой он на самом деле беспринципный мудак.       У Кенни же всё лицо покрылось прыщами из-за плохой гигиены и постоянного укутывания лица. Хотя, из-за них же, он продолжал это делать. Ебучий замкнутый круг, получается. Из-за постоянного недостатка нормальной пищи, он оставался самым низким и тощим в компании. Его семья до сих пор даже не пыталась вылезти из своей мусорной ямы. Отец совсем отчаялся и впал в непросыхаемый запой. Мать уже не могла в одиночку таскать на себе всех, так что им с братом пришлось подрабатывать, что бы выжить. Кайл, правда, иногда давал Кенни денег, что бы тот хотя бы в школе взял себе что-то получше простого бутерброда из колбасы с хлебом и воды.       Кайл остался умным и справедливым мальчиком, чем его мама очень сильно гордилась. Он сохранил свою щедрость и добродушность, но в тоже время всё ещё боролся со вспыльчивостью и нездоровым перфекционизмом. Стремление Кайла попасть в баскетбольную команду и быть не только на равне, а по возможности превосходить сокомандников, довольно отразилось на его физической форме. Нельзя было не отметить его прекрасную форму и высоту. Он будто соревновался со Стэном, кто кого перерастёт.       И всё же никому из друзей не удавалось дотянуться до жирдяя Картмана. Ну как жирдяя: его что-то особенно сильно потрепал переходный возраст, и теперь он был просто… высоким и пухлым. При нём всё так же оставались его нацизм, придурковатость и пристрасть к манипуляции. Кажется, он нашёл свою нишу в психологии и прочем дерьме, однако его увлечения никому не сдались, так что точно об его интересах нельзя было сказать. — Чем займёмся на выходных, предлагайте, — жуя, Стэн сменил тему разговора. Ему наскучило ежедневное прокручивание одного и того же сценария. — Было бы неплохо наконец вылезти из дома и поджечь несколько мусорных баков или бомжей… — Заткнись, псих ебучий, — Кайла тошнило от его жестокости настолько, что с ним он специально не фильтровал свою речь. — Как скажешь, — парень лишь пожал плечами и открыл коробку со свежим бургером. Он был в подозрительно приподнятом настроении, даже не отпускал фирменных язвительных фразочек.       Кайл тоже решил присоединиться к трапезе. Он всегда ел молча, как его приучила мама, к чему ребята, конечно, привыкли. Если мистер Брофловски ест — его бесполезно, а иногда опасно беспокоить. Но сегодня, видимо, день нарушений традиций. Откусив большой кусок и пару раз его пережевав, сначала его глаза расширились, потом затряслись руки. Он вскочил, выплёвывая чёртов кусок на стол. — БЛЯДСКАЯ ТВОЯ РОЖА, — Крикнул он на всю столовую, явно обращаясь к Картману, который еле сдерживал смех. — Что? Что случилось? — тише, чем обычно, спросил Кенни, заметив, как весь зал с заинтересованным испугом смотрел только на них. Он глянул на несчастный сэндвич и, о боже… — ТВОЯ ЕБУЧАЯ ЗАДНИЦА УЖЕ СОВСЕМ ПОТЕРЯЛА СОВЕСТЬ? — Рыжик чуть ли не визжал от кипящей ярости и ужаса.       Целый букет вкусов остался на языке жгучим ядом. На столе валялись остатки обеда. Солёные огурчики и помидоры, ломтики свинины, обильное количество майонеза… Почти никто не знал о диабете Кайла, только самые близкие. И теперь один из них подложил ему огромную жирную свинью. Нет, это было ожидаемо, но разом уместить почти весь запрещённый рацион между двумя кусками хлеба… Ужасающий талант.       В ответ раздался несдерживаемый хохот виновника. Жиртрест был доволен концертом, который явно позабавил многих зрителей, даже если рисковал своей и без того плохой репутацией. Он знал, что Кайл не умрёт, ему просто хотелось увидеть мгновенную яркую, словно фейерверк, эмоцию. Это было веселее, чем поджоги или культы. Он не собирался останавливаться на достигнутом, что бы самые ядовитые бабочки продолжали порхать в его животе.       Стэн с Кенни ошеломлённо глядели на искусно разыгранную сцену с предательством. Это было невероятно подло, даже для жиртреста. Стэн спрыгнул со скамейки, что бы успокоить друга. Загудела и оживилась ничего не понимающая толпа, но никто даже не додумался позвать взрослых. Для Кайла так было даже лучше. Он собирался забить жирного нахала до кровавых соплей, что бы преподать хороший урок по воспитанию, раз бесхребетная мамашка не удосужилась сделать это сама.       К счастью, или сожалению, старания Стэна привести друга в чувства увенчались успехом. Тяжело дыша, Кайл лишь посмотрел на Картмана сверху вниз, как на отребье, коим он теперь и считался, а после молча ушёл. Проблемы с гневом были несомненно самой удивительной чертой его характера. Никто не осмелился бы находиться рядом с этой живой бомбой. Никогда не знаешь, когда он взорвётся, и что это за собой повлечёт.       После нескольких мгновений в оглушающей тишине, вся публика вернулась к своим трапезам, всё ещё поглядывая на оставшуюся тройку. Стэн повернулся и ошарашенно сказал: — Чел, это просто омерзительно, даже с твоей стороны.       Кенни решил тактично промолчать, отвернувшись, что бы ни дай бог встретиться с жиртрестом взглядами.              Картман надел маску безликого равнодушия, хотя внутри него всё содрогалось, настолько это было возбуждающе забавно. Он знал, что подобное произойдёт. Парень был, конечно, не сильно дальновидным, но это было настолько ожидаемо, что его тянуло улыбнуться.       Доедали парни в напряжённой тишине. У Стэна и Кенни пропал всякий аппетит, в отличие от Картмана. Этот говнюк находился в своей эйфории, с аппетитом уплетая остатки своей еды. Его даже не смущала отвратительная кучка пережёванной пищи напротив. Друзья же считали предательством по отношению к Кайлу, если просто сменят тему и продолжат общение, как ни в чём не бывало. А по случаю они совсем ничего не могли сказать. Можно было, конечно, избить нахала, но внимание такого большого количества ребят доставляло дискомфорт.       С тех пор Кайл больше не общался с жиртрестом. Остальные двое тоже заметно отдалились, не желая иметь дело с психом, который легко мог их убить. На удивление, Картман вообще не волновался насчёт этого. Он утверждал, что у него остались друзья на стороне (правда, заявление было очень сомнительным), но не это главное. Вместе с потерей друзей, у Картмана появилась заноза в заднице.       Сначала он начал периодически замечать на себе пристальные взгляды. Это не сильно его побеспокоило, в школе у него было достаточно врагов. Только ни один из них так и не решился как-то проучить его, ведь понимали — это бесполезно и опасно. Но тут было нечто иное, будто это существо стояло с ним на равных по жажде крови. Вскоре маска сталкера спала. Он перестал скрываться.       Крейг был по своей природе спокойным малым, хоть и немного наглым. У него не проявлялась какая-то агрессия по отношению к окружающим, он был одним из самых спокойных и рассудительных. Его даже можно было сравнить с ленивцами или лори. Но как только он узрел сцену в столовой, в его мозгу что-то щёлкнуло. С того момента он не просто не любил толстяка, его поглотила жгучая ненависть. Он хотел уничтожить эту свинью хотя бы морально, что бы он, наконец, научился состраданию. Но пока только наблюдал. Нельзя выслеживать свою добычу, не зная о ней. Что бы бить больнее, надо знать слабые места. Куда она побежит? Будет трепыхаться или нападать в ответ? Нужно было найти особенный подход, простое издевательство было не в его вкусе.       «Эрик Теодор Картман, шестнадцать лет. Хулиган и выскочка, увлекается играми. Жадный и азартный. Обедает один, ест только раздачу, с собой никогда еду не приносит. Любит историю, на остальных уроках сачкует. Коллекционирует оружие. Часто уходит в себя и беспричинно улыбается. Иногда можно заметить, как он разговаривает сам с собой. Кроме бывших друзей, ни с кем не близок. Неизменно носит одну и ту же одежду. Не проявляет симпатии ни к одной девочке, с мальчиками аналогично. Любит животных, но не умеет с ними обращаться. Прирождённый лидер, многоязычник. Не работает. Спортом не увлекается.» Для начала, этого было достаточно. По мере «общения», Крейг наверняка узнает о нём больше.       За годы учёбы все как-то сгруппировались по разным небольшим компашкам, почти не изменяясь из года в год. Сейчас найти новое место среди общества было сложнее всего, из-за чего Картман обедал в углу столовой совсем один. Иногда к нему подсаживался Баттерс, но это было обычным делом. Не находя постоянного товарища, он часто кочевал от одних к другим. Теперь толстяк стал почти как он, но не собирался опускаться до его уровня.       В один из таких обедов Крейг Такер не сел к своим друзьям, что очень их удивило. Поставив поднос на столик и бросив «как жизнь», брюнет поймал на себе подозрительный взгляд. Они очень редко общались, в основном в какой-то большой компании, где было так много народу, что и не упомнишь, с кем и о чём общался. По праву их можно было назвать простыми знакомыми. Так что было очень необычно видеть их за одним столиком. — Видел твою выходку. Сидел, можно сказать, в первом ряду, — Крейг отпил немного сока. — Правда, слишком невзрачно получилось. К тому же, ты потерял больше, чем получил, гляжу. — Всё временно. — И правда… — Быстрее выкладывай, что тебе нужно и иди отсюда. — Ох, прости, что тебе так неприятно моё присутствие, — Не получив ответа, он продолжил. — На самом деле я действительно что-то хотел сказать. Правда, забыл, что.       Картман старался ни в коем случае не смотреть на странного парня, явно давая понять, что продолжать разговор не желал. Другому это было на руку. Жадно исследуя жертву, он, казалось, вот-вот сорвётся с цепи и разорвёт бедную тушку в клочья. Как же ненавидел он таких жестоких и подлых существ. При одном взгляде на подобного сразу хотелось разбить его лицо об стену и вырвать волосы, желательно вместе со скальпом. Это шоу точно запечатлелось бы всем зрителем на всю жизнь. Но такой сладости он себе не позволял. Ещё не хватало попасть в тюрьму или, Боже упаси, психушку.       К концу обеда некоторые уже разбрелись по классам. Крейг неспеша собрал весь немногочисленный мусор на поднос, встал и закинул рюкзак на плечо. — Ах, да, — Он наигранно сделал вид, что наконец вспомнил, а потом наклонился к уху толстяка и прошептал: — Я сделаю твою жизнь настолько невыносимой, что ты будешь мечтать о смерти, жирная блядь, — А после ушёл, присоединившись к своим друзьям.