Уже не отпереться, господин Жданов!

Катенька, Катюша, что же ты делаешь сейчас? Зачем ты в очередной раз вытряхнула на свой рабочий стол содержимое этого треклятого пакета? Плотного. Розового такого. С сердечками и милой надписью. Ага, конечно. Рассчитывала на то, что там будет нечто милое и сладкое для тебя, так? Рассчитывала на взаимную любовь. Получите-распишитесь. Там, в этом плотно запечатанном на небольшой замочек пакете с сердечками, целая инструкция к твоему обольщению. Как тебе такое? Там всё: мишки, зайчики, письма и сладости, которые тебе собирался услужливо подсовывать Жданов каждый раз, каждое божье утро, приходя на работу. Знаешь, это можно сравнить только с подкормкой домашнего хомячка. Андрюша ведь завёл тебя точно также. И подкармливает, чтобы хомячок не умер там от голода. Еще и периодически выводит тебя из твоей маленькой серой клетки, чтобы "взять на ручки, потискать". А то подумает еще зверёк, что его больше тут не любят и станет показывать всем зубы, показывать характер. Досадно! Однако, вытряхнув в очередной раз эту милость на стол, я буквально вцепилась клешнями в письмо. От Малиновского. То самое. И вчиталась повнимательнее в каждую точку - вдруг что-то упустила. Вдруг не приметила на глаза еще тонну комплиментов о моей внешности, а надо бы просмотреть всё, до единой точки. До запятой. Чтобы, спустя столько времени, наконец-то, осознать: никакого розыгрыша не было. Вернее, был. Вот только смеяться в итоге-то будут Андрей и Малиновский. Мне же, "монстру с железной пастью", останется уйти в закат. Вернее, сбежать из "Зималетто", пятками сверкая издали. Потому что, если знает Роман Дмитриевич, не исключено, что будет знать так и весь офис. Включая, конечно, Потапкина и даже уборщицу. До кучи, если про такую доверчивую дурочку еще и фильм снимут, с громким таким названием по типу "Железный монстр может любить - проверьте сами!" Или "Как обольстить монстра". Чтобы получить от него выгоду. Это самое мерзкое. Мгновенно ощущаешь свою ущербность. Что с тобой могут быть лишь в том случае, если кому-то что-то нужно "не потерять". Я осела на стул, закрыв лицо руками. В темноте закрытых глаз сиюминутно всплыли эти теплые, но такие больные воспоминания. Вот я и Андрей Жданов. В его машине. Мы сидим, а за окнами темно, страшно. А с ним нет. С ним тепло и безумно хочется снова жить. В животе тогда у меня были бабочки... Господи, как в этих тупых сопливых мелодрамах! Но я ощущала его дыхание рядом, его руки обнимали меня. Губы целовали. Ну не может, никак не может человек, который решил всего лишь из соображений личной выгоды завести интрижку... Не может он с такой любовью обращаться со мной, смотреть и говорить то, что говорил! Ведь это было настоящее! Или фальшь? Совсем запуталась в этих интригах, бесконечных играх на моих чувствах! В дверь постучали. Я быстренько убрала содержимое пакета и сам пакет в шкаф. Не нужно, чтобы кто бы то ни было видел. Никогда. - Да, да! Открыто, не заперто! Сердце заколотилось. Ну вот, сейчас войдут, увидят остатки моей истерики и что же? Спросят, кто обидел меня. А что им всем отвечать? Что надо мной жестоко пошутил мой босс, которому я была готова чуть ли не тапочки в зубах носить? В мой, так называемый, кабинет вошёл Жданов. Он не догадывался, что я всё знаю. На его лице застыла самая прекрасная улыбка в мире, а в руках была еще порция "обольщения для Кати". В виде цветов и плюшевого мишки. Пришлось и мне улыбнуться в ответ. - Катя, я бы хотел порадовать вас этим небольшим презентом! - он положил цветы и медведя на стол. Его руки дрожали при этом. Я кивнула, не зная, что же теперь мне сказать? Ему точно нельзя догадаться, что я обо всём этом театре кукол знаю. - Спасибо, Андрей Палыч! Большое вам спасибо! На глазах, кажется, появились слёзы, которые мне были ну совсем не к месту в этой ситуации. Жданов подошёл ближе и зачем-то прижал меня к себе. Я слышала его дыхание. Его ладонь гладила мои волосы. - Катенька, почему вы плачете? Вас обидел кто-то? Да. Вы и обидели, господин Жданов. Но вы ведь этого не поймёте, пока я сама не открою все карты. Вы будете наивно думать, что причина моих слёз в другом. Кира, например или её верная соратница Клочкова. Вот только даже их снисхождение и насмешки в мой адрес не могут заставить меня рыдать. Биться буквально в истерическом припадке. Проклинать день, когда я подала резюме в "Зималетто". И встретила там вас, Андрей Палыч. - Нет-нет, всё в порядке, - я торопливо вытираю бегущие по щекам слёзы, - Просто вспомнила кое-что. Жданов отступил на шаг назад, отстранившись. Напрягся. - Что же вы такое вспомнили? Нужна была любая, самая тупая отмазка, на какую способна только очень ранимая женщина. Мелодрамы! Господи, боже! Впервые, но они меня выручают. Я поправляю очки: - Пересматривала вчера мыльную оперу по телевизору и вот... Вспомнила очень грустный момент оттуда. Когда над главной героиней жестоко поиздевался тот человек, в которого она была до безумия влюблена! Последние слова явно были лишними и нарисовали уж слишком толстую "стрелочку-указатель" к тому, почему я нахожусь в таком кошмарном состоянии. И наверняка разоблачили его. В пух и прах раскрыли их с Романом Дмитриевичем план. Но я не стала проверять, понял он меня или не понял. Я поспешила уйти домой. Надо же, оставила своего любимого таким растерянным. А ведь ничего такого он и не сделал! Подумаешь, хотел выставить меня посмешищем всей своей компании... Ерунда! *** Холодный декабрьский вечер. И в душе у меня теперь холодно и пусто. Пусто и холодно. Как будто бы из меня выжали разом все соки, забрали силы жить. Забрали всё, что у меня было. Хотя, нет. Ведь по-прежнему у меня есть моя семья. У меня есть работа, где я до недавнего считала себя преуспевающей, с серьезной и блестящей репутацией верной преданной помощницы. Без которой эта вся компания, эти все люди, там работающие, включая самого президента Андрея Жданова, скатятся по длинной такой наклонной. Но ведь так оно и есть, да? Действительно, без меня, а, если быть точнее, совращения меня, "Зималетто" в самом деле канет в лету. Да уж, что только не выдаст подсознание - стихами начинаю думать! - Эй, Пушкарёва! - меня окликает местный хулиган Цыпин. Странно, что он сегодняшним вечером наводит шум во всём дворе один. Или не наводит? Просто гуляет. Я не оборачиваюсь, продолжая идти, только ускоряю шаг. А он не отстаёт и уже через полминуты нагоняет, встав передо мной как выросшая из ниоткуда кирпичная стена. Обойти я и не пытаюсь - без смысла. Если Цыпину что-то нужно, то он не отстанет. И уж точно не упустит момента высмеять мою "привлекательность". - Катька, а ты чего сегодня такая красивая? Вон, щеки красные, глаза на мокром месте! Что, бросил мужик? Ну не переживай ты так! Найдешь еще такого же очкастого. Только выбирай себе по ровне: чтобы зубы торчали и брекеты, про брекеты не забудь! Затем он расхохотался, отойдя в сторону. Ну и пусть. Пусть хохочут себе на счастье! *** Дома меня ждали родители. Они-то уж точно никогда бы не подумали про моего дорогого начальника такое страшное, мерзкое, безнравственное. Никогда бы не решили, что Андрей может так поступить ни с их дочерью, ни с кем-нибудь вообще. Да, точно. Точно-точно-точно... Надо держать тайну, как я держу себя сейчас в руках, чтобы не разреветься, не кинуться папе на шею и не начать громко навзрыд жаловаться, что работа мне больше в "Зималетто" не нужна, потому что начальство... с прибабахами. Катенька, ты ведь такая уже взрослая девочка. А ревёшь и надеешься. На что? Никогда и еще миллион раз никогда он не полюбит такую вот Пушкарёву. Ну, по крайней мере, пока она не снимет свои дурацкие округлые большие толстые очечи и брекеты. Пока она не станет красоткой. Только будет ли это уже любовь? Вряд ли. Тебя ведь с раннего детства воспитывали на этих добрых сказочках, что "любят не за что-то". Да, не за что-то. Вот только с одним нюансом, очень важным: подружки этих самых принцев, которые должны любить за то, что ты просто есть - сами королевских кровей, к тому же, не уродливые очкастые недомерки, а такие... Ух! С блестящей шевелюрой едва ли не до попы, с большими голубыми глазами и заразительным смехом. - Катька, давай, иди на кухню! - за дверью комнаты я услышала голос папы. Он был раздражен тем, что я так легко уплыла от них мамой в свои мысли. А что еще делать? После ужина с родителями легче мне не стало. Стало лишь больнее, тяжелее. Я из последних сил держалась, чтобы не вывалить им всё то, что копится в душе. А так хотелось! Так хотелось рассказать обо всём. А не могла. Я ушла в свою комнату, а они - легли спать, не подозревая. Не подозревая о том, что происходит со мной, их дочерью. Умницей, только ни разу не красавицей. Да уж. В комнате я стояла перед зеркалом очень долго, до последней детали, до последней складки на теле разглядывая себя. Каждая родинка, черная точечка - ничего из поля зрения монстра с брекетами не ушло. Всё увидела. Я стояла полностью голой. Руками обнимала себя, будто бы это был он. Андрей Палыч. Мой Андрей Палыч Жданов. Будто бы он здесь сейчас, со мной. Стоит за моей спиной, гладя по плечам. Опускаясь ладонями к талии. К ногам. Коротеньким и кривым. Но гладил он с нежностью, с большой любовью ко мне. Такой, какую я себе давным-давно уже представила. Картинка перед глазами тут же рассеялась. Я стояла в самом деле одна перед этим зеркалом правды. В полный рост. Голая. Смотрела на себя сверху вниз и снизу вверх. И понимала: да нет. Не будет такой вот красавчик, как он, с такой уродиной как я. По-настоящему ведь не будет, по любви. *** Я рисовала стрелки, которых до этого не умела делать. Взяла мамин карандаш для глаз, мамины тени и помаду. Нужно было менять себя, как бы тяжело это мне не давалось. Да, с маминой косметикой. Да, с мамиными духами. Надо же с чего-то начать! На работе как обычно: женсовет судачит о чем-то своём. Наверное, нашли новую тему для сплетен. Жданов стопроцентно сейчас сидит там, в своём кабинетике и нервно ожидает моего появления. Где же эта наша умная и страшная секретарша? Где эта Катенька Пушкарева? Ну-ка, ну-ка, надо придумать новый хитросплетенный план по её "обезвреживанию". Как же, компания не простит, если ты, Андрей, будешь терять такую легкую мишень! Компания отправится на дно, если ты и такое простое задание выполнить не сможешь! Что же ты за директор такой, Жданов! Не нужно было и к гадалке идти: едва я появилась на пороге, женсовет тут же прекратил тараторить. Все взгляды обращены ко мне. И это не из-за моего единственного и последнего опоздания на работу аж на целых два с половиной часа. Нет-нет, дело в другом. Перед девочками стояла не та серая мышка Пушкарёва. Очки и брекеты слетели с неё как спадает проклятье. И старая "бабушкина" одежда куда-то тоже улетучилась. Бесследно! Первой "очнулась" Татьяна: - Катюш, там тебя начальство дожидается. И учти: Андрей сегодня зол как черть! Я улыбнулась, в первый раз не сжимая губы, чтобы прикрыть уродские железки на зубах: - Спасибо, Таня, я поняла. И легкой, но пока еще достаточно шаткой походкой, почти модельной, прошла в кабинет Андрея.