Валькирия. Рагнарёк.

      Мы могли бы проникнуть в тыл врага и уничтожить его.

Или хотя бы попытаться.

Но вместо этого нас отправили делать не менее важное.

Варта оставались во власти врага и как только был открыт диверсионный огонь валькиранцев по своим, мы ворвались на кольцевую станцию врат и вычистили всё до такой степени, что от тел Охотников ничего не осталось.

Но мы так и не поняли, чего именно они хотят. Всё это время они отвлекали нас, чтобы добраться до недр нашего планеты и уничтожить её.

Всё, что от нас требовалось — быть бдительными.

И с этим мы не справились.

Слова отставного офицера спецназа.

****

      Зер’Ато ведёт судно вперёд, к своей столь далёкой, но желанной цели. Весь мир перед его глазами иногда меркнет, и вновь предстаёт перед ним в виде заснеженных лесов, а позже красота эта меняется опустевшим скалистым побережьем. Где-то там, далеко под земной корой, зиждется храм Древних.       На самом деле Древними их назвали люди и валькирианцы. Были те, кто намного старше Древних. Но именно они, прозванные так, потому жили слишком давно, построили пространственные врата, соединяющие Млечный Путь в одну единую систему тоннелей и коридоров меж звёздными системами. Древние освоили пси-поля до такого уровня мастерства, что ныне живущие умельцы лишь дети неразумные, по сравнению со своими предшественниками. Зер’Ато надеется и ждёт с нетерпением, что бесконечно высокие, белые и до ужаса холодные просторы сменятся чем-то помимо менее заснеженного леса. Чем ближе он к своей цели, тем страшнее и безумнее мир вокруг него. И хорошо было бы, если безумие это было войной и пожарами. Но нет. Битвы горят там, в небесах и на земле, в городах, но здесь, где сохранился первозданный мир, не тронутый прогрессом, безумие кажется, только усиливается. Становится куда сильнее его влияние с волчьим воем, шелестом тяжёлых от снега ветвей, хруста свежевыпавшей замёрзшей воды под ногами. Но всё это отдалённо похоже на воспоминания, которыми питается Зер’Ато. Его транспортный корабль несётся вперед на полной скорости, и гудит громче, чем орудия Эскадры в небесах.       Порой ему удавалось уйти от погони, затерявшись в горных хребтах, но теперь, когда до цели оставалось так мало, Охотники не собиралась упускать его с Меридианом наперевес, в недра почти захваченной планеты.       Взвод истребителей пришёл за ним в паре километров от места назначения. Прежде чем сесть и ворваться в исследовательский комплекс, где раньше стояла Кольская сверхглубокая скважина, в конечном итоге добравшаяся до храма Древних, Зер’Ато должен был разобраться с Охотниками. — Охотник полка U-26 «Сурт», приказом Командующего Эскадрой Устрашения Новой Валькирии, нам поручено вернуть вас и Меридиан обратно в расположении Эскадры, в целости и сохранности. В противном случае вашего сопротивления, мы доставим командующему ваши останки. —        На связь вышел офицер взвода, которого Зер’Ато бесцеремонно прервал, используя одно верное средство. Крупнокалиберное орудие своего судна, мигом устранившее один из шести истребителей. Началась гонка, кто кого перехитрит.       Зер’Ато исказил поля Регуляции, восстанавливая батареи рефлекторного щита, не позволяя снарядом врага попасть в своё судно. За считанные минуты боя, выписывая крены и петли, он успел вобрать в себя столько силы, от чего всё судно превратилось в мигающий кровавый маяк.       Стоило ему уничтожить ещё два истребителя, рухнувшие прямо на исследовательский центр, как двое других смекнули, что к чему, и принялись без всякого конца подлетать к нему слишком близко, причём делать это одновременно нарушая целость щита залпами карманных ловушке. Меридиан высасывал из него слишком много силы, от чего пилотировать судно становилось всё сложнее. В конечном итоге третий истребитель, до поры до времени не вмешивавшийся в битву, выдал чёткий и точный зал, сбивший Зер’Ато.       Если бы сейчас настал конец, он засмеялся бы. Но Меридиан в его руках исказил Регуляцию в псионный щит, и падение на территории опустевшего исследовательского центра не стало причиной гибели Охотника.       Как только двери корабля отварились, и стрелки истребителей ворвались в кабину, их встретил дым и огонь. Но пилота было не видать, пока пластины Меридиана не выстроились в сферу, отрываясь от тела Зер’Ато.       Пока пилоты двух, их трёх уцелевших кораблей поднимались в воздух, третий бежал на поле битвы, стараясь оставаться незамеченным, спрятав истребитель слишком далеко. Стрелки вылетели из кабины транспортника. Точнее сказать, их кровавые останки вылетели. Зер’Ато шёл вперёд, лицо его были залито синеватой кровью, а сам он хромал на одну ногу. Стоило истребителям нацелиться на него, как Меридиан заставил красный дым не исторгаться из тела Охотника, а наоборот, впитываться в него, как солёное море в сухую губку. С каждым новым ударом, истребители из гордого подобия птицы превращаются в сжатые куски металла. За считанные секунды земля под ногами трескается, как скорлупа, не в силах выдержать на себе эту силу.       Зер’Ато оставляет за собой горящие поля и синий от валькирианской крови снег. Всё что сейчас ему важно, проникнуть в лабиринты исследовательского цента, над которым построили военную базу, заброшенную в начале блокады. Он ступает по руинам и Меридиан дрожит от жажды воссоединиться с той своей частью, что придаст ему небывалую мощь.       Всё что видит Зер’Ато — тела отца и матери, что говорят мёртвым устами. Они просят его идти вперёд и не останавливаться. Охотник в нём жаждет этого не меньше, чем разумная реликвия.       И пока они идёт по давно забытым коридорам, спускается на старом скрипучем, еле работающем лифте ниже, чем когда-либо спускался живой человек в недра Земли, ему открывается вид на забыто величие древних.       Пещеры размером с целые спутник этой планеты, длинной по всей коре тектонических плит. Там, внизу, полыхают лавовые реки. Если безотрывно смотреть вверх, то можно наслаждаться слабым свечением синих драгоценных пород, от которых отражается свет, идущий снизу, от пылающих рек естества самой Земли. Но всё это не идёт в сравнение с тем храмом, что выстроен посреди стыка двух миров. Дань псионике, дань великой, всеобъемлющие Пустоте, что привнесла в этот мир пси-волны с первым огнём в этой вселенной, когда мир родился, когда столкнулась материя и антиматерия, когда взрыв породил всё, что живёт сейчас.       Хотелось бы Зер’Ато насладиться этими монолитами, высеченными Броском и Деформацией. Ему было бы в пору написать стихи, воспевающие этот великий храм, чей чёрный камень, служивший фундаментом, брал начало у лавовой реки и витиеватыми ступенями своими поднимался вверх, к земной коре над собой. Сотни лет можно изучать забытые руны на пыльных колоннах, что рассказали бы о Древних, чию руки создали всю эту красоту. Центральная ступень поднималась вверх, оставляя за собой монолитные блоки, исписанные забытыми рунами. По обе стороны от неё возвышались остроконечно башни, берущие своё начало прямо из лавы. ОТ столь сильной жары всё плыло перед глазами, и чем ниже спускался Зер’Ато, тем сильнее сама планета отвергала его.       С каждым своим шагом по этой неизведанной земле, будто по другому миру, Охотник шёл вперёд, заставляя твердь под своими ногами дрожать. Стоило ему ступить на территорию храма, как сей же момент Меридиан застыл, буквально на секунду, предчувствуя близкий конец своего путешествия. — Не так быстро, Охотник! —

***

— На связи Седьмой Республиканский Флот, наши корабли готовы к переброске в Солнечную Систему! Когда вы сможете открыть нам окно для прыжка? —       Командующий ударной флотилией Республики дождался ответа только через минуту. — План диверсии задерживается, отряды земной обороны встретили сопротивление. Если через тридцать минут диверсанты не откроют огонь с кораблей Эскадры, пятый флот встретит усиленное сопротивление врага. —       Ответ второго диверсионного отряда, занявшего позицию близ пространённых врат Харон, что расположились около Плутона, не внушал надежды на то, что Флоту достанется маленький победоносный налёт. Оставалось ждать, пока врата распахнут им проход в преисподнюю. — Пятая флотилия! Объявляю тридцатиминутную готовность. —       Слова генерала прозвучали долгожданным эхом по всей частоте. Оставалось ждать.

***

— Давай-давай! До мостика минута! —       Марк исказил Заряд и не позволил снарядом гранатомётчиков пробить блок регуляции своих союзников. Полезная штука — пси-волна Заряда. Нескончаемая батарейка не позволяла ни одному пасть из отряда Марка и истечь кровью. Они мчались вперёд, самым настоящим ураганом несясь по позициям валькирианцев, ведомые шифровальщиками, у которых были примерные карты корабля, ценой которым стали жизни предыдущих диверсантов. Минута до мостика, правда, превратилась в десять треклятых минут перестрелки с турелями и долгого процесса взлом центральной двери, во время которого Марку пришлось искажать две волны сразу.       Пока бегуны отвлекали внимание и устраняли самых надоедливых и метких стрелков, Марк ударил по деформаторам-охотникам волной истощения, а если быть точным — иглой, которая высасывала пси-силы, переводя их в шкалу заряда. Верная винтовка семьдесят четвёртой модели вдарила по ослабленным деформаторам, но в какой-то момент силы его стали исткать, так как всё уходило на поддержание собственного организма и защиту раненных, так как блокатора убили. Девчонка-псионик не рассчитала силы и сетка блока регуляции спала, от чего шальная пуля пробила ей лоб. Заряд уходил на то, чтобы не дать истечь кровью тяжело раненным, а истощение, не подпитываемое сестринской волной, тянуло слишком мало сил из валькирианцев, что с рождения поголовно обучались псионике, так как были к ней предрасположены.       Марк ударил ещё один раз и отбросил врага истощением, подпитав себя ровно в тот момент, когда выпустил из подствольного гранатомёта снаряд, а за спиной открылась дверь на полупустой мостик. Они ворвались буквально за пару секунду, запрев за собой дверь, не переставая вести огонь по пилоту, что остановила пули движением руки. — ДИТЯ ПОРЯДКА! — Крик лейтенанта превратился в сдавленный хрип захлёбывавшегося собственной кровью человека. В этот миг, пулю полетели обратно в солдат-диверсантов, вместе со сферами деформации. Всё что Марк успел сделать, это упасть назад и медлено сползти вниз по окровавленной стенке. — Не так быстро, человек. -