Валькирия. Рагнарёк.

      Мы нашли врага, против которого объединилась вся галактика.

Охотников возненавидел все размуные расы известного космоса.

Как бы эволюция не старалась сделать нас разными и уникальными, кое в чем она просчиталась.

Она заложила нам одни и те же инстинкты. Одну и ту же мораль.

Пока есть возможность, мы грызём друг друг глотки. Но как только есть угроза всему нашему миру и самому факту существования, мы можем на время забыть о распрях.

Что это, если не ошибка?

Все мы — ошибка природы, что пытается создать хоть что-то вменяемое.

Слова солдата Республики Единых Систем, вступившего в бой бок-о-бок с валькирианским Стражем против Охотников.

****

      Командующий фрегатом HS-51 «Золотой мост», Дмитрий Петренко, никогда не забудет этого дня. Луна была расколота на части. И со смертью спутника, началась смерть Земли       С каким великим упоением они мчались в бой, аннигилируя отстающие корабли Эскадры Устрашения! Это была их первая, поистине великая победа над расой, чтобы на полторы тысячи лет раньше вышла в космос, чем человечество! Как описать чувство власти и превосходства над теми, кто гнал их в каждой битве быстрее, чем на то способен сам свет? Сравнить это моно только с радостью от рождения ребёнка или же упоением от красоты рассвета!       Приказ оставаться в тылу стал роковым решением. Если бы они помчались вперёд, за врагом, то не увидели бы, как земная кора разверзается в огненной агонии и сердца их сейчас бы не желали вырваться из груди от картины испарившихся океанов, рек и морей.       Фрегат «Золотой мост» и остальная флотилия смотрела на то, как планета медленно умирает. Всему виной был мощный псионный всплеск деформации, устремившийся прямо в ядро колыбели человечества. Если бы они раньше прибыли Родине на помощь, то не допустили бы исполнения коварного плана Безымянных Охотников! Что за ход такой? Взять планету в блокаду, чтобы отступить и оставить врагу бомбу замедленного действия! Гнева не хватало, чтобы успокоить сердце и трезво мыслить. Всё, что оставалось «победителям», так это смотреть на гибель родного дома и метаться в попытках спасти как можно больше людей, оставшихся на планете.       Крейсера тут же отправились все свои транспортники, дредноуты выпустили челноки, а те судна, что оставались в распоряжении отрядов земной обороны уже вылетели в расположение флотилии, забитые людьми от отказу. На фрегаты принимались беженцы до тех пор, пока даже каюта капитана не была забита до такой степени, что даже обшивка судна начала трещать. «Золотой мост» оставался на месте до тех пор, пока в ангаре его не осталась места для челноков. Военный корабль наполнился плачем женщин и детей, от которого кровь застывала в жилах.       В боевом информационном центре, в медицинском отсеке, в ангаре, нигде на корабле не было места для тысяч и тысяч сигналов принять челноки и транспортники. Пришлось закрыть канал посторонней связи и ждать приказа отступать всем флотом.       А пока в космосе спасали миллионы людей, на умирающей Земле творился хаос.

***

      Томасу не знал, благо это, или наказание. Он — старик с трёхмесячным внуком на руках одним из первых оказался на спасательном челноке. А ведь именно в этот момент, когда объявили о бегстве Эскадры Устрашения и о том, что на поверхности безопасно, он взял внука на руки, что бы тот смог впервые посмотреть на чистое небо! Томас прежде редко видел, чтобы внук его смеялся. Но теперь, когда тот увидел солнце и необычный мир, запалённый руинами и пеплом, Ричард улыбнулся и прижался к деду так сильно, как позволяли её детские силы. Всё это оказалось лишь временной радостью. Начались подземные толчки, не прекращающиеся до того момента, как он не оказался на борту транспортника.       Если бы в ту секунду он не собрался, то, скорее всего, лежал бы где-то, затопанный толпой. Однако судьба благоволила ему и найдя в себе силы, Томас прибился к отряду солдат, что первым делом шли к посадочным площадкам создавать организованную эвакуацию.       Мир рушился на глазах. Небо, до этого отчистившиеся на короткий срок, стало алым, будто кровь. Ричард на руках Томаса кричал без остановки, а в мыслях Райдера-старшего витала только одна ниточка. Выжить. Заботится о внуке. Не оставлять его одного.       Когда толпа хлынула к выходу, Райдер, по примеру командира небольшого отряда, одной целой рукой прижимавшего медсестру к себе, успел вжаться спиной в стену, что не попадала на путь этой безумного человеческого бедствия. Когда толчки стали сильнее и на ногах почти невозможно было удержаться, отряд солдат пошёл вперёд. Над головой гудели двигатели подлетающих транспортников и сам Томас, держась ближе к солдатам, вспомнил медсестру, оказавшуюся рядом. Она принимала роды у Карен. Быть может, она тоже узнала его, потому что постоянно кричала ему. — Вы должны спасти внука, мистер Райдер! Вы обещали это своей дочери! —       Томас старался не слушать крик людей позади себя, он не обращал внимания на то, что одним из первых спас свою шкуру. Он же ведь обещал дочери, так ведь? Самому себе? Томас прижал младенца груди и стал его баюкать. Весь мир, вся суматоха вокруг него, все кричащие беженцы. На всё это было плевать, лишь бы сердце внука выдержало такой стресс.       Первый транспортник поднимается в небо тяжко. Так, что вот-вот развалится на части. Однако пилоты с трудом выходят из верхних слоёв атмосферы, и рвётся к несущим крейсерам впереди всех. Томас нашёл в себе силы взглянуть на умирающую Землю и понять, что тело дочери он не сможет похоронить. Полюса почти что на глазах тают, а бурю сгущаются над планетой свинцовым покровом. Томас баюкает внука и молится, чтобы ему отвели побольше времени.

***

— Вова, я тебя не брошу! Ни за что на свете! —       Медсестра уже в третий раз уступает кому-то из беженцев своё место. Было бы у Владимира две руки, он бы связал её и запихнул в транспортник, чтобы дура спаслась! Но нет, она решила умирать рядом с ним и организовывать эвакуацию. — Лена, живо уходи! —       Он кричит на неё, попутно пропуская женщин и детей. Всё это длиться часами, пока он не устаёт окончательно. Транспортник за транспортником увозит людей, пока в их секторе не остаются старики, упрямо не шедшие в судна до последней секунды. Кто-то из них просто ждал кончины, а кто-то отправился, её на встречу. Туда, где нет силового поля циклонического барьера или рефлекторного щита, чтобы защитить их от землетрясений и высокой температуры.       Ну, теперь-то пора ей образумиться! Думает Владимир, но нет! Нет и ещё раз нет!       Его жена упрямо толкает в последние транспортники людей, который лишь многозначительно кивают, в знак благодарности. Его это бесит, однако нет другого пути, кроме как дождаться корабля и, схватив жену в охапку, забежать в транспортник. Однако он не успевает это сделать. От повышенной температуры и сильного ветра рефлекторный щит ломается и транспортник взлелеет в ту минуту, когда асфальт под ногами начинает дымиться. Лена не успевает шагнуть к мостику и наоборот, бежит к мужу, который пытается активировать рефлекторный щит и не дать осколкам, поднятых сильным ветром, повредить обшивку судна. «Они не могут больше ждать». Одна фраза обозначает так много всего! Вы не спасётесь, вы умрёте! Вы не успели, а если мы вас будем ждать то и сами умрём. Транспортник поднимается в небо, не забрав нескольких солдат, их командира и одну медсестру.       Хотелось бы Владимиру злиться на Лену. Взять бы и задушить дурочку, но вместо этого они обнимает её в последний раз. Остальные ребята смотрят вслед летящему судну и машут рукой, улыбаясь смерти, подошедшей так близко. Елена и Владимир в последний раз смотрят друг на друга и дрожат, как последний осенний лист на сильном ветру. Одной единственной рукой муж утирает слёзы жены и прижимает её к себе так сильно как может. Впереди только воздух, от которого сгорят лёгкие и Земля, что разойдётся под ногами.       Сколько они успели спасти? Неважно. Всех он всё равно не спасли бы.       Казалось, что вот-вот земля возьмёт и извергнет из себя пламя, но вместо неё по поверхности прокатилась вспышка алого дыма. Что это? Быстрая милосердная смерть? Или же очередное наказание?       Всё это действительно не важно. Лена смотри на своего мужа с сожалением. Жаль, что Марка рядом нет. Троица друзей всегда должна быть вместе, даже в последние секунды! Она взглядом своим просит прощения, но ведь Лена обещала быть рядом с ним, пока смерть не разлучит их! Казалось бы, что это должно меркнуть перед лицом погибели, но она рядом с ним, с самым любимым человеком, который всегда возвращался к ней и она ни за что его не покинет, ни за что не отпустит! Владимир сжимает её руку до синяка, лишь бы не позволить ей плакать от страха. Пусть в последние минуты Лена знает, что он рядом с ней. Ему жаль, что он не подарил её счастья и богатства, который обещал, отлёживаясь в лазарете, но самое главное — он рядом с ней, даже когда смерть уже занесла косу.       Их от силы осталась дюжина. До этого не знавшие друг друга, жившие далеко-далеко, они встают всё ближе и ближе, лишь бы не чувствовать себя одинокими в последние минуты. Они улыбаются, когда волна красного дыма движется с каждой секундой всё быстрее и быстрее, снося на своём пути камень, сталь и бетон. — Я с тобой, Володя. С тобой, мой родной, слышишь? — Шепчет Лена, закрывая глаза. — Слышу, Леночка. Слышу, солнышко моё. — Отвечает Владимир.       Дым несётся быстро. Он касается их тел как иголка, бьющая точно в сердце. Тела их падают замертво на землю, но Елена и Владимир так и не расцепили своих рук даже после смерти.

***

      Зер’Ато вернули Меридиан домой. Возложив артефакт на постамент, некогда служивший троном для мощнейших псиоников и королей-Древних, псионик исказил деформацию, первым делом направив сферу этой чудовищной сил в Луну, расколов его в крошку.       А затем он заставил вулканы извергаться. Притянул к планете всю солнечную радиацию, которую только мог и начал постепенно убивать планету, пока тело его медленно умирало. Как только погибнет Зер’Ато, вся накопленная им деформация ударит в ядро Земли и колыбель человечества погибнет. Тогда начнётся новая эпоха. Старый мир окажется в пучине забвения и общий враг для всей галактики, в лице Безымянных Охотников, будет найден.       Зер’Ато медленно падает на холодный чёрный камень и видит перед собой тьму. Как только он отпускает волну деформации, как тут же потолок храма падает на его безжизненное тело. Он открыл раны этой планеты, разящие гноем, слезами, и смертью. Открыл их, чтобы солёным огнём излечить не только Землю, но и залатать брешь во всей галактике. Здесь начнётся новая эра. С пламенем и слезами. С ненависти, что заставит галактику двигаться.       Зер’Ато шепчет что-то о тьме, прежде чем умереть. Он получил то, о чем мечтал годами. Тьма. Никакой псионной пустоты. Лишь тьма, в которой он наконец-то растворился.       Лишь тьма и пламя позади.