Перевоспитание

Я осторожно подняла одеяло и легла обратно, прикрыв глаза, пока немного дальше от моих ног, мирно посапывала Энид в обличии оборотня.

******

В глаза начал сочиться яркий свет. Приоткрыв веки, я посмотрела в сторону маленькой ямки, которая осталась после лежащей на моей кровати, Энид. Она, должно быть, на кухне, потому что пахло блинами. Оу, только не говорите, что она встала пораньше, чтобы приготовить нам завтрак. Слишком мило, фу. Я протёрла глаза и, встав, направилась к ванной. Краем глаза я всё же заметила, как Синклер стояла у плиты и что-то готовила. Мои опасения были не зря. Я помыла лицо, почистила зубы и, зайдя на кухню, села за стол. Энид, похоже, услышала моё присутствие. Она повернулась ко мне и улыбнулась. — Доброе утро. — От её улыбки по всему телу бежит ток вперемешку с теплом. Мне это не нравится. Ой-как не нравится. — Доброе. — Она улыбнулась ещё шире. Кажется, её порадовало то, что я просто ответила ей. Мне никогда не понять её. Она снова отвернулась и, переложив этот ужас на тарелку, положила на стол. Увидев моё кричащее эмоциями лицо, она снова заговорила. — Только не говори, что ты не хочешь пробовать. — С ноткой грусти в голосе, проскулила она. — Хорошо, не буду. — Я встала и взяла из холодильника, уже давно надоевшую мне сметану, после чего вернулась на свой стул. Снова столкнувшись с грустной мордашкой, я вздохнула и, взяв один из её шедевров кулинарии, намазала сметаной и показательно укусила. Она тут же улыбнулась. За этим последовал ненавистный мною вопрос: — Ну, как? — Нормально. — Отрезала я. Она не убрала улыбку с лица. Наоборот, засияла ещё ярче, и это не из-за вырви глазной одежды на ней. Иногда такое чувство, будто она сама светится, причём не только цветами радуги. — Уэнс, мне сегодня нужно будет оставить тебя одну ненадолго. — Я немного удивилась от такого резкого заявления, но виду не подала. — Отлично. — Я смогу быть одна, хотя бы два-три часа. Что может быть лучше? — И в честь чего это? — Мне нужно сходить в магазин, чтобы купить себе несколько вещей. — Она завела руки за спину и слегка покачивалась от носочков до пяток и обратно. — Можешь не переживать, — Я встала, уже предвкушая, как же хорошо проведу день. В одиночестве, что очень важно. — Иди, и не спеши. — Черти в моей голове начали весело крутить хороводы, когда я поняла, что никто не будет скулить, смотря тошнотворно милые сериалы, пока я пишу или читаю книгу. — Прекрасно. — Она снова улыбнулась. — Тогда, я пойду собираться. — Она подмигнула мне и вышла из кухни. Тихо вздохнув, я положила грязную посуду, оставшуюся после Энид, в раковину и пошла в свою комнату. Сев за своё рабочее место, я услышала «Пока, скоро буду.» от Энид и закрывающуюся дверь. Отлично, я полностью одна примерно на часа три-четыре, пока она не нагуляется. Я достала листы с работами и положила возле себя. Посмотрев на часы, показывающие пол одиннадцатого, я начала писать. Моего терпения хватило на несколько часов. Живот даёт о себе знать, требуя покушать. Учитывая то, что я нормально не позавтракала, это даже долго. Я подняла голову и снова посмотрела на часы. Без пятнадцати три. Я всё же отложила машинку и, встав, направилась на кухню. Дома необычайно тихо, я ещё не привыкла к этому… Я подошла к холодильнику и открыла его. Суп, блины, приготовленные Энид, ещё утром и гречка. — «Греть нормальную еду мне сейчас точно не охота.» — Поймав себя на мысли, что без неё довольно скучно и однообразно, я взяла блинчики, сметану и, закрыв холодильник, подошла к столу, после чего намазала блины сметаной. Отправив себе в желудок штук шесть, я всё убрала и пошла обратно за свой стол. Я начала писать, но мысли собрать в кучу никак не удавалось. Написав слово, невольно начинала думать о том, как Энид отреагировала бы на это. Говорила бы, что я слишком жестока, что писать про убийства, расследования и бесчисленные смерти — стрёмно. После нескольких минут тщетных попыток написать хоть одно предложение, я даже задумалась о том, чтобы позвонить родителям и немного обновить мысли, собраться, но гордость этого сделать мне не позволила. Я всё же не забыла, что говорила, когда выходила из собственного дома. — «Обещаю, что постараюсь не отвечать вам». Нет, я не могу позвонить первая. Я посмотрела на стеклянный шар, отданный мне родителями и сразу после — на листок. Я ненадолго задумалась. Что я скажу, если всё же решусь позвонить? «Мама, твоя дочь, которая говорила, что в жизни не полюбит, нашла человека, с которым хочет провести всю жизнь.»? Даже звучит глупо, не говоря уже про то, что в таком случае, моя мама окажется права на счёт того, что мы уже много лет не обсуждаем. Нет, бред какой-то. Я редко оставляю проблемы решаться самим, но заводить этот разговор я первая не стану, ну уж нет. Я снова принялась писать, надеясь, что что-то у меня да получится. Спокойствие, нарушаемое постоянными мыслями об Энид, что она сейчас делает и где ходит, оборвались по вине шара. Я посмотрела в его сторону и увидела лица свих горе-родителей. — «Вспомнишь солнце — вот и лучик.» Отложив печатную машинку, я приблизила к себе шар и приняла вызов. — Как дела, тучка? — Тут же спросил Гомес. — Судя по тому, что ты про нас забыла, тебе там понравилось? — Он слегка улыбнулся, после чего посмотрел на маму. — Ты же знаешь, что я бы и так не позвонила. Дело не в этом. — Улыбка с лица не пропала, он продолжал улыбаться, да и не просто улыбаться. Его улыбка стала шире. — Да, знаю. — Он сделал небольшую паузу, будто задумался о чём-то. — Ты… — Мортиша пихнула его в бок, затем спросив: — Уэнсдей, мы с папой соскучились по тебе. — Улыбаясь, но довольно серьёзно сказала она, как будто это не они отправили меня сюда. — Ты кушала сегодня? Как день проходит? Эти её навязчивые вопросы про моё самочувствие и принятие пищи сводят мне челюсть. Мне семнадцать, а не семь. — Энид приготовила суп, я его ела, а день проходит ужасно. — Ненавижу врать, но я не могла сказать, что весь день ела одни блины. Она меня через шар удушит. «Уэнсдей, ты вредишь своему здоровью! Почему ты не кушаешь нормально? У тебя то-то случилось? Переживаешь на счёт чего-то?..» Уже слышу это, бр-р… А следом идёт выкачивание информации: «Что у тебя произошло?», «Ты можешь доверять мне, мышонок» и так, пока не получит ответ, который её утроит. — Хорошо, — Она, улыбнувшись, переглянулась с Гомесом. — Мы звонили, чтобы услышать твой голос и убедиться, что всё ужасно. — Она будто посмотрела мне в душу и продолжила: — Если тебе больше ничего не надо, то мы отключимся. После тишины, длившейся минуты две, я всё же ответила: — Сказать мне есть что, — Чувствую, я очень пожалею, но сама я точно не справлюсь. Как бы не было мерзко (в самом плохом смысле этого слова) это признавать, мне нужна её помощь. — Только наедине. — Я посмотрела на отца, как бы намекая, что ему следует уйти. Сначала он смотрел немного грустным взглядом, говоря глазами «Я хочу помочь, почему ты мне не рассказываешь», а потом, под строгим взглядом мамы всё же ушёл. Расположившись на диване поудобнее, она начала: — И так, мой маленький кошмар, что у тебя случилось? — Она не улыбалась, но голос был мягким. Она хорошо меня знает. Знает, что даже в крайних случаях я не обращусь к ней за помощью, поэтому сильно напрягла плечи. — Можешь расслабиться. Это не так страшно. По крайней мере, для тебя… — Сейчас мне захотелось дать отбой, сломать шар и в жизни больше не разговаривать с матерью. Зачем я это делаю?.. — В общем, тут такая проблема… — Сейчас стены в комнате казались намного детальнее, чем когда-либо. Я не могу смотреть ей в глаза, Боже. — Мне… — Я немного замялась, но вспомнила, что легче сказать быстро и громко, чем тихо и долго. — Я неравнодушна к… Синклер. — Получилось быстро, но не так громко, как я думала. Сейчас я готова молиться, чтобы она всё услышала, потому что повторять этот ужаснейший кошмар (тоже в наихудшем смысле) я не хочу. Кажется, она смотрит на меня и пытается понять, спит ли она. Что ж, ожидаемо. — То есть, она тебе нравится? — Переспросила она, понизив тон сразу после слова «то есть», вспомнив про любопытного мужа, который сейчас, скорее всего, стоит за дверью с стаканом, приставленным к двери, и пытается что-то расслышать. — Ты специально заставляешь произносить меня это несколько раз? — О-о, с этого я неплохо так вскипела. Она специально издевается надо мной. — Если ты хочешь услышать от меня признания в моей неправоте, можешь отключаться. — Нет, конечно, нет. — Она откашлялась в кулак. Обычно она это делает, когда хочет, что бы мы забыли о том, что происходило ранее. — Знаешь, это немного странно… Ты просишь помощи, а мне самой нужно это понять… То есть, извини… — Я не могу это слушать. Да, мне понадобилась помощь. Раз в жизни я попросила её дать совет, но она не смогла. — Я ещё не успела попросить помощи. — Тело напряглось. Тема крайне неприятна. — Я просто сказала, чтобы ты знала. — Я встала со стула и посмотрела на неё. Из-за света, сочащегося из окон, на шар падал луч солнца, что не прошло незамеченным от Аддамс младшей. — А теперь, прошу меня простить, раз уж ты знаешь, я пойду заниматься своими делами. Спасибо за ужасный разговор, может ещё поговорим. Она хотела сказать что-то ещё, но я сбросила трубку. Чувства не из лучших. С одной стороны я горда, что не начала слушать всю эту трепотню, а с другой — жалею, потому что ещё раз к этому разговору точно не вернусь. Ну, раз уж мы с ней поговорили, можно сменить свой род занятий, потому что писать я больше не смогу. Я подошла к кровати и взяла книгу, которую в последний раз читала день или два назад. Сев на кровать и устроившись поудобнее, я открыла страницу, на которой остановилась и принялась читать. Спустя час моих попыток собрать мысли в кучу и хоть немного проникнуться книгой, которую раньше читать было очень легко, я встала с кровати и, услышав характерный скрип, сложила руки на подоконнике и посмотрела в окно. Людей довольно много, учитывая то, что сейчас всего пять часов вечера. Я смотрела на людей в костюмах, ходящих туда-сюда, людей, садящихся в машину и молодых родителей, гуляющих со своими детьми. Где-то глубоко я надеялась, что среди них появится белая макушка, которая забежит в подъезд, чтобы быстрее зайти внутрь, домой, но её до сих пор не было. Должно быть, гулять по торговым центрам с ровесниками намного интереснее, чем нянчиться со мной дома. От таких мыслей даже сердце неприятно сжалось. Обидно. Я снова легла на кровать, но не стала брать книгу. Я просто прикрыла глаза, в надежде на глубокий сон, потому что дома было тихо и очень душно. Пролежав где-то полчаса, я услышала звук замка открывающейся двери. О Боже, наконец-то, я уж думала, что она не вернётся. Я встала с кровати и подошла к двери. Она уже стояла на пороге и снимала обувь. Посмотрев на меня, Энид устало произнесла: — Как насладилась одиночеством? — Выдавив усталую улыбку, она положила обувь в шкаф и сняла с себя куртку. — Отлично, — У-у, знала бы она, как я её ждала. Без неё дома невыносимо тихо. — Я наконец смогла хоть что-то написать. — И я снова вру. Думаю, в моём случае это допустимо. — Рада за тебя. — Она не переставала улыбаться, но в отличии от прошлых раз, эта улыбка не блестела и не сверкала на лице. Она была тусклой. — Я пойду и немного полежу, если ты не против. — Я кивнула, и она повесила куртку, после чего удалилась к себе в комнату. Я слегка выдохнула, потому что уже начала думать о том, что по дороге домой с ней что-то случилось. Я снова зашла в комнату и легла на кровать, прикрыв глаза.

Энид

Я легла на кровать. Хоть я и устала после многочасовой прогулки по магазинам, но заснуть у меня не получалось. Я постоянно прокручивала в голове разговор с подругой, произошедший во время нашей прогулки по торговому центру…

Полтора часа назад, в ТЦ

— Йоко, помнишь, я говорила, что ко мне приехала жить школьница. — Глаза начали бегать то туда, то сюда. Не уверена, стоит ли рассказывать ей про это. — Да, помню. Ты что-то говорила про неё несколько дней тому назад. А что не так? — Она, судя по тону, удивилась теме нашего разговора. Обычно я ей не рассказываю про своих учениц. Хотя, если говорить честно, я даже не привожу их к себе домой. Аддамсы запали мне в сердце и мне не удалось отказать этой милой парочке. — В общем, как бы это странно не звучало, я думаю, что у меня есть чувства к ней. — Я знаю, что Йоко меня поймёт и поможет, даст совет ну, или хотя бы поддержит, но не каждый день я к ней подхожу с такими заявлениями, поэтому стало немного страшно. Чувство, будто сердце сейчас выпрыгнет из грудной клетки от переизбытка эмоций. — Оу, это… неожиданно. — Вампирша растерялась, это видно, даже если она старалась этого не показывать. — Слушай, я так понимаю, ты просишь помощи. — Она ненадолго затихла, а потом, собравшись с мыслями, продолжила: — Попробуй как-то намекнуть. Обними или проявляй заботу. Думаю, она должна понять, что ты хочешь сказать. — Она улыбнулась и посмотрела на меня, а я уже начала представлять, как она шипит и царапается во время того, как я её обнимаю.

******

— «Никогда не думала, что мне будет страшно обнять девушку, которая на три года младше.» — Я усмехнулась от собственный мыслей, после чего всё же погрузилась в сон. Я резко приоткрыла глаза, когда услышала, что в комнате Уэнсдей что-то громко упало на пол. Я встала и побежала в её комнату. Она стояла у кровати, а на полу лежала, как я понимаю, её книга. — Что с тобой? — Я была, мягко говоря, удивлена. Никогда не думала, что человек, как она, может безжалостно швырнуть книгу в стену. — В том то и дело, что я не знаю. — Её голос был раздраженным. На столько, что слегка подрагивал. — Я не понимаю, что со мной и это меня раздражает. — Уже спокойнее сказала она. — Не хочешь рассказать? — Я спокойно подошла ближе, но всё же оставила дистанцию, чтобы ей было комфортно. — Я не могу писать, не могу читать, не хочу есть и пить. Я не знаю, что происходит и это выводит меня из себя. — Будто игнорируя мой вопрос, сказала она. Именно сейчас я очень хочу её обнять, но боюсь её реакции. Простояв ещё некоторое время, я подошла ближе и всё же обняла её. Нет, она не вырывалась, не колотила меня кулаками по спине и даже не царапалась, как я себе ранее представляла, но также не отвечала. Она просто стояла, не понимая, что делать. Я собиралась отстраниться, попросить прощения и просидеть весь день в своей комнате в надежде, что больше не придётся смотреть ей в глаза, но она всё же положила руки мне на спину, обнимая. Кажется, за секунду я испытала все эмоции, которые даже за год не испытывала: сначала разочарование от того, что не получила ответа, потом — удивление, а уж дальше — невыносимую радость и приятное жжение в животе. Спустя минуту, я услышала тихий голос: — А сколько мне нужно находиться в таком положении? — Я слегка покраснела. Это означает то, что ей неприятно или она просто редко обнимается? Я отстранилась и глаза снова начали бежать по комнате. — Извини, не хотела доставлять тебе неудобств, просто подумала, что это поможет… — Я виновато опустила голову. Даже если она обняла меня в ответ, мне казалось, что ей не понравилось. — Всё нормально. — Всё тот же голос, но он был немного теплее, чем обычно. Я невольно улыбнулась. — Ты говорила про то, что не хочешь кушать… — В горле застрял ком. Я вспомнила про второй пункт, сказанный Йоко: проявлять заботу. — Я так понимаю, ты не кушала весь день. Ты не против, если я согрею тебе немного еды? — Казалось бы, я просто предлагаю человеку покушать, но почему-то моё сердце так не считало. — Я кушала. Кушала то, что ты приготовила утром, — И тут моё сердце не выдержало. Края губ будто сами поднялись ещё выше. Не знаю, почему, но слышать это неописуемо приятно. — Но была бы не против покушать ещё. — На секунду мне показалось, будто на её лице появилась улыбка, но она сразу приняла серьёзное лицо и поправила свою растрёпанную от проявлений гнева, чёлку. — Хорошо. — Я смотрела, как бледные руки пытались усмирить волосы, стоящие совсем в разных направлениях. — Я позову тебя, когда всё будет готово. — Я вышла из комнаты и, взяв свой телефон из спальни, направилась на кухню. Я положила еду греться и сразу после позвонила Йоко и приблизила телефон к уху, ожидая, пока гудки не сменятся на человеческий голос. «Алло, да, Энид?» — Довольно спокойно произнесла она. Уверена, как только она узнает о том, что мне удалось сделать, быть такой же спокойной у неё не получится. «Йоко, я смогла её обнять.» — Меня переполняли чувства, но Уэнсдей, являющаяся виновницей всего этого, не давала мне сильно повышать голос. — «Она попросила у меня согреть для неё покушать, поэтому сейчас я стою у плиты.» — Также радостно продолжила я. «Я тебя поздравляю, » — Она улыбалась и это было предельно ясно. — «Но не нужно сильно проникаться, для неё это может быть всего лишь дружеский жест.» — Её улыбка пропала, а голос стал серьёзнее. Только сейчас я поняла, что она права. Из-за нашего сближения за один лишь день, мне казалось, что у меня есть шанс, но мы всего лишь обнялись. Да, обнять её — это большое достижение, учитывая её характер и неприкосновенность, но это всё также может означать дружбу, а не то, что я себе нафантазировала. «Хорошо, я постараюсь не увлечься.» — Я выдавила из себя улыбку, чтобы ей казалось, что всё нормально. Мы попрощались, и я дала отбой. Налив немного супа на тарелки, я положила их на стол и позвала Уэнсдей. Пока она кушала, я переоделась и помыла руки, после чего села рядом. Мы тихо ели, но продлилось это недолго: — Энид, — Она съела ещё ложку и продолжила: — Ты ведь шла в магазин? Нашла что-то интересное? — Стоп. Она только что поинтересовалась тем, как у меня прошёл шоппинг? — Я чуть не подавилась куском хлеба, который закинула в рот — А, да… Я купила несколько вещей. Если хочешь, я могу тебе показать после того, как мы покушаем. — Если честно, я предложила ей посмотреть просто ради приличия. Я думала, что она откажется, сказав, что нужно писать книгу или прочитать что-то, но я точно не могла предположить, что она согласится посмотреть на то, что я недавно преобрела… — Было бы не плохо. — У меня галлюцинации из-за слишком горячего супа или она только что согласилась посмотреть на то, что я купила? Она продолжила спокойно кушать, пока я собирала челюсть, упавшую мне в еду. Я не верю, что ей это серьёзно интересно… Мы покушали, и я вышла из дома, направившись к машине. Уэнсдей Энид пошла за одеждой, а я легла себе на кровать. Не успела я устроиться поудобнее, как услышала телефонный звонок. Я, нехотя встав, поплелась в прихожую и взяла трубку. Не успела я сказать, что Энид вышла на пять минут и скоро вернётся, как меня закидали извинениями: «Энид, привет. Я немного расстроила тебя, когда сказала, чтобы ты готовилась к худшему… хотела попросить прощения, потому что мне кажется, что шанс того, что у тебя с Уэнсдей всё взаимно, всё же есть, так что не расстраивайся так сильно.» — Я тихо слушала, как неизвестный для меня человек, даёт информацию, о которой знать мне не нужно. Сердце забилось в сто раз сильнее. «Энид сейчас нет дома, она будет минут через десять.» — Я сбросила трубку и выключила уведомления в её телефоне (благо, родители меня хоть чему-то научили) и убрала оповещение о том, что ей звонила какая-то Йоко. Я закинула телефон на кровать в её комнате, когда услышала шаги из подъезда.

Энид

Я уже почти спустилась вниз, как вспомнила, что не закрыла дверь. Я хотела вернуться, но подумала, что она не сбежит. У неё был шанс это сделать, когда я обратилась, но она не ушла, а значит — и сейчас она тоже не сбежит. А если даже сбежит, я просто поймаю её, потому что буду прямо напротив подъезда. Решив, что подниматься обратно — бессмысленно, я спустилась на первый этаж, а оттуда вышла из подъезда и без всяких проблем взяла одежду и поднялась обратно. Открыв дверь, я увидела, как Уэнсдей смотрит в одну точку, сложив руки за спиной. — «Сколько она так смотрела на дверь?» — Подумала я, но решила не обращать на это внимания. У всех есть странности и она, наверное, не исключение. Уэнсдей пристально смотрела на меня, когда я снимала обувь. Было не по себе, но на это я внимания тоже не обратила. Я быстро разулась, и мы прошли в её комнату. Она села на кровать, а я пошла к себе и начала надевать одну из своих вещей. Я бегала из одной комнаты в другую. Немного крутилась перед ней, чтобы она посмотрела и каждый раз спрашивала: «Как тебе?» она спокойно кивала, говоря, что мне подходит, но смотрела она совсем не на меня. Она будто думала о чём-то своём, время от времени кивая. Я крутилась у зеркала в её комнате, смотря, как на мне сидит последнее из купленных вещей, как Уэнсдей тихо позвала меня: — Энид. — Я повернулась в её сторону. — Я тебе нравлюсь? — Что-что, но этого я точно не могла предвидеть. — Да… — Получилось довольно тихо, но по выражению её лица было ясно, что она услышала. — В смысле, я не это имела ввиду, то есть… — Я закапываю саму себя, Боже! — Энид, — Она старалась произнести это уверенно, но получилось тихо и хрипло. Я бы даже рассмеялась, если бы не положение, в котором я сейчас нахожусь. Она подошла ближе ко мне и продолжила: — Можно… поцеловать тебя? — Я почувствовала, как мои щёки покраснели. Я бы ещё долго думала, откуда она узнала о том, что нравится мне, если бы не глаза, уставившиеся на меня, которые ждут положительного ответа. — Д-да… — Она приподнялась на носочках, чтобы достать до моих губ и, положив свою руку на мою горящую щёку, поцеловала. Сначала мне было страшно не то что отвечать ей, но и двигаться, однако вскоре я положила одну руку на её талию, приблизив ближе, а другую — на шею. Она слегка дрогнула, но не отстранилась, поэтому это пришлось сделать мне, так как воздуха критически не хватало. Она смотрела прямо на меня и снова поцеловала, но уже с языком, как только мне удалось отдышаться. Она воспользовалась моей растерянностью и проникла своим языком мне в рот, однако продлилось это не так долго. Она снова отстранилась и начала кусать мою шею. Я пыталась сдерживаться, но глубокие вдохи всё равно были заметны. Как только она немного отошла, чтобы посмотреть на меня, я подхватила её на руки и уложила на кровать.

******

Я проснулась из-за невыносимой жары. Уэнсдей обнимала меня сзади и спала. Опомнившись, я поняла, что на нас нет одежды. В горле пересохло и я, осторожно встав, собрала нашу одежду с пола и оделась. — «О Боже, мы что, переспали?» — Я ощутила резкую боль в районе рёбер. Дотронувшись до точки кипения, я почувствовала много маленьких ран по всей своей спине. Спину жгло даже после соприкосновения с тканью. Такое чувство, будто Уэнсдей пыталась выдрать мне кожу… Я медленно пошла на кухню. К боли в спине добавился ещё и живот. Нужно было срочно что-то поесть. Дойдя до места назначения, я закинула в рот печенье, чтобы боль в животе немного стихла и не мешала, пока я готовлю покушать. Я вспомнила, что, когда я приготовила блины, Уэнсдей они понравились, хоть она этого и не признала. Я открыла рецепт в телефоне и, приготовив строго по нему, разлила жидкую основу в сковородку. Пока я переворачивала блинчики, Уэнсдей подошла сзади и обняла меня. — Энид… — Пронеслось у меня под ухом. Я слегка дрогнула и зашипела от боли. — Уэнсдей, осторожно, спина. — Она отодвинулась подальше, и я смогла повернуться в её сторону. В глаза бросилась её шея. Она была в следах и укусах. Я слегка покраснела и отвела взгляд. — Извини. — Она смотрела строго мне в глаза, пока мой взгляд гулял по всей кухне. Присев за стол, она продолжила: — В общем, я спросить хотела… — Тут её глаза забегали. — Если… У нас всё взаимно, получается, мы встречаемся или?.. — Ну, если ты хочешь… — Хочу. — Она перебила меня, но на этот раз это к лучшему, потому что разговаривать мне с ней ещё сложновато... — Хорошо. — Я положила готовые блины на тарелку, затем — на стол. — Значит, встречаемся. — Тихо произнесла я и, сев за стол, начала кушать. Уэнсдей не стала что-то говорить о еде. Она всё поела и ушла к себе. Я, помыв посуду, зашла к ней. — Уэнс… — Она разговаривала со своими родителями. Услышав меня, Уэнсдей повернулась и посмотрела в сторону двери. Я хотела выйти, чтобы не мешать, но она сказала, чтобы я подошла ближе. Я встала рядом с её стулом и смогла увидеть её родителей. Они сидели на чёрном диване и смотрели на нас. — Мама, отец, — Она глубоко вздохнула, посмотрев на Гомеса Аддамса. — Мы с Энид… встречаемся. — Её голос немного дрожал, но лицо совсем не изменилось. Родители посмотрели друг на друга и Гомес начал: — Мы планировали, что вы просто подружитесь и будете общаться после того, как мы заберём Уэнсдей, но так даже лучше. — Они улыбнулась. Я улыбнулась и посмотрела на Уэнсдей. Она улыбнулась в ответ…