Че ты возишься с этой?

Это такое привычное чувство — злиться на Кису, которая творит опасную херню. Но раньше он ей ничего сказать не мог, максимум: «Ты охренела?» — когда Киса пыталась чуть не под носом отца барыжить. Они были просто друзья. У парня, так-то, должно быть больше привилегий. Ну, помимо секса. Только вот Киса так не думала. Хэнка подмывает позвонить Гене и наорать, чтоб его девушке не скидывали заказы. Или хотя бы попросить сказать ему место. Пойдет, проверит, все ли хорошо. Но это глупо — Гендос его пошлет и еще отца припомнит. Не злобно, как Киса, а честно. Извини, не могу же я клиентов сыну мента сдавать. Дружба отдельно, бизнес отдельно. Еще и скажет, что Киса взрослая девочка и сама со всем разберется. Только вот он очень хорошо помнит, что ему отец рассказывал, когда переживал, что Киса его тоже затянет. Картины расправ над барыгами так ярко вспыхивают в голове, что Хэнка начинает подташнивать. Он мотает головой, чтобы заглушить паранойю, и идет в самое логичное место. Киса все равно туда придет, как сделает все дела. На базе все как обычно, грязно, пахнет маслом и бензином. Сразу становится спокойней. Хэнк ложится на диван, туда, где обычно сидит, развалившись, Киса. Достает телефон — в общем чате новых сообщений нет. Только Гендос шлет мемы. Хэнк думает о том, что они могут и не помириться. Ну, не как друзья, он не знает, что должно произойти, чтобы они окончательно рассорились. Но как пара. Сразу претензии — нахрена ей такие проблемы? Хэнк старается думать о том, что она слишком долго ждала его, долбаеба, чтобы так все закончить. *** — Молодец, что мне позвонила, а не Боре, — говорит Хенкин, не отрывая взгляда от дороги. — Не надо его вмешивать. Киса тоже считает, что она молодец. Хэнк бы мстить пошел. А потом либо его пришлось бы хоронить, либо их с ним отношения. Константин Анатольевич и так не в восторге от них, а уж если из-за Кисы реальные проблемы у сына будут… Запихнет его в ментовское училище, а ее — в колонию, и вся любовь. Да и не факт, что сейчас он все на тормозах спустит. — Константин Анатольевич, я же не дура. Я бы никогда его… — Помолчи, Анна, — он перебивает ее и тормозит у обочины. — Была б не дурой, в это бы не ввязывалась. Я тебя сколько предупреждал раз, чем все закончится? — Много, — Киса опускает голову. Он реально предупреждал, че уж. В подробностях. Киса раньше думала, что просто ее припугнуть хочет, чтоб завязала. А оказалось, что нихуя Константин Анатольевич не пиздел. — А толку-то, — вздыхает Хенкин. — Хорошо еще, ты убежать успела. А то ехали бы щас на экспертизу, фиксировать следы — так себе удовольствие, поверь мне. Она верила. Кому хочется сидеть и демонстрировать чужим людям пизду с подсохшей спермой. Хенкин смотрит на нее каким-то сложным взглядом, и Киса понимает, что у нее трясутся колени. Нужно успокоиться. Срочно нужно успокоиться. — Ладно, Ань, все обошлось, — кажется, настолько ласковым тоном он с ней никогда и не говорил. Наверное, видок у нее совсем жалкий. — Константин Анатольевич, я правда очень благодарна. Хенкин молчит так, словно собирается с силами сказать что-то неприятное. Вроде того, что к сыну ее на пушечный выстрел не подпустит, слишком много. Киса царапает кожу на руке и пытается вспомнить все аргументы, которые у нее есть в запасе. Только вот Хенкин в ее «я больше так не буду» не поверит. — Анна… — Константин Анатольевич, я его с 14 лет люблю! — Киса почти кричит. — Не запрещайте нам, он ничего никогда не узнает, я вообще больше барыжить не буду! Он смотрит удивленно. — Я и не собирался. Как будто вам что запретить можно. — Правда? — Я про другое сказать хотел, — продолжает Хенкин. — Мне очень жаль, но я дело на них открыть не могу. Была бы это не попытка, а износ полный, тогда да. Плюс, твои… Дела всплыть могут. — Я понимаю, Константин Анатольевич, — быстро говорит Киса, чувствуя облегчение. — Отвезите меня просто на базу. Хенкин полностью прав. С делом был бы пиздец полный. Это была одна из причин, почему она не все ему рассказала. *** Хэнк встает с дивана, чтобы пойти ее искать. Непонятно, где — но сидеть и ждать он просто не может. Дверь открывается в тот же момент, как Хэнк тянет руку. И, кажется, Киса так же удивлена ему, как и он ей. — Привет, — Хэнк отходит в сторону, давая ей пройти. — Все нормально? Киса кивает и прикрывает за собой дверь. Они стоят друг перед другом, и Хэнк вообще не ебет, что говорить. Извиняться за свое беспокойство он не хочет. Вместо этого просто подходит ближе и притягивает Кису у себе. Она, к счастью, позволяет это сделать — утыкается Хэнку в район ключиц, и они стоят, обнявшись, несколько секунд, пока он гладит ее по голове. — Хенкалина, прости, а, — наконец заговаривает Киса. — Я психованная просто. Ты же сам знаешь. — Знаю, — он улыбается ей в волосы. — Привык уже. Я просто волновался. — А, ну это зря, норм все прошло. Киса отстраняется, подходит к дивану и берет в руку недопитую банку пива. — В одиночку бухаешь? — Нервы, — Хэнк пожимает плечами. — Хочешь, допивай. — Ебать ты джентльмен. Киса отпивает из бутылки и устраивается на диване, разложившись по всей длине. Хэнк очень рад, что у них все нормально. А что до работы — ну вывезут как-нибудь. Не всю же жизнь они будут в этом городе. Уедут в Питер с Мелом, а там Киса найдет чем заняться. Мысли о том, что в Питере у Кисы будет в тысячу раз больше возможностей сторчаться и присесть, он старается отогнать. — Че стоишь? Сюда пиздуй. На диване мало места, и Киса заставляет его лечь на спину и сама наваливается сверху, устроив на Хэнке ноги. В такой позе они лежали, когда он лишился девственности, и Киса ему говорила, что он молодец. Теперь Хэнк думает о том, что она чувствовала в тот момент. Она ведь тогда даже сама до дома добиралась утром, оставив его с Гендосом. С другой стороны, ничего уже назад не отмотать. — Вот так охуенно, не двигайся. — Вообще? — Ага. Лежи и страдай, — Киса пытается сделать еще глоток, но в итоге заливает ему толстовку. — Бляяя… — Да ничего, — Хэнк снимает с себя трешер, противно прилипающий к телу. — Его все равно стирать. — Пиво жалко, — говорит Киса, отбрасывая бутылку. — Зато тебя раздеть раз плюнуть, Хенкалина. — Могла бы просто попросить, — смеется Хэнк. — Я бы тебе не отказал. — Только мне? — Ты знаешь. Кисино лицо вдруг становится серьезней. Он не успевает ничего сказать, как она сползает вниз и утыкается лицом ему в живот. От того, что Киса настолько близко к паху, реакция, конечно, советующая. А когда она начинает выцеловывать дорожку волос, все становится хуже. Или лучше становится, как посмотреть. — Кис… — Что? Хэнк точно не знает, что. Остановиться? Ему нравилось то, что происходило. Сказать, что у него никогда такого не было? Она и сама в курсе. К тому же, может, ему показалось, и Киса ничего такого не планировала. Но когда она приспускает его штаны и трется щекой о член через ткань боксеров, становится понятно, что он все понял правильно. — Хэнк, у меня месячные все-таки пошли, — тихо говорит Киса, поднимая на него взгляд. — Давай так. Тебе заебись будет. — А тебе? — он сам не знает, что несет. — Кис, я подождать могу. Мне не принципиально. Он год без секса жил и ничего, не умер. Киса мотает головой. — Зачем ждать. Я давно хочу. Ему сложно поверить в то, что Киса реально может этого хотеть. Слишком охуенно, чтобы быть правдой. Но она, не обращая внимание на то, что Хэнк не может оторвать взгляд, освобождает член и дует на головку. Хэнк дергается. Везде. — Прикольно, — хихикает Киса. А потом берет его член в рот.