Серебряные нити сшивают небо и землю

— У меня ведь еще младший брат есть. Уж он-то хорош во всем, не то что я. А тут как раз новость просочилась, что старый конюх семьи Хиираги помер-то. Ну, батя с мамкой и ухватились за эту возможность. Я ведь с лошадьми-то всегда ладил. Вот так-то. Глен молча кивает, не зная, что на это сказать. Но Гоши, по-видимому, отсутствие ответа ничуть не смущает. — А у меня, между прочим, и девчонка там осталась, — продолжает он свой монолог, мечтательно вздыхая. — С лошадьми сладить всяко проще, чем с ней было. — Что, настолько трудный характер? — Глен ловит себя на том, что невольно ухмыляется. — Она рано без матери осталась, батя ее вырастил. Чуть что, сразу кулаком в морду! Но красивая, очень. Она из клана Джуджо, наверняка слышал. Глен в очередной раз кивает. Семью Джуджо издавна выделяли из общей массы огненно-рыжие волосы, которые наверняка и привлекли Гоши. — Если однажды вернусь домой, женюсь на ней в тот же день. — А она-то о твоих планах вообще в курсе? — Глен скептически приподнимает бровь. — Ну... я несколько раз пытался намекать, что она мне нравится, но... Глен вздыхает. Так и думал. — Идиотизм, — говорит он вполголоса, поворачиваясь к конюху спиной. — Эй! — кричит ему вслед Норито, но Глен не оборачивается. Его свободное время кончилось, и пора было разыскать принца Шинью.

***

В последнее время между ними установился некий контакт. Глен даже несколько раз ловит себя на том, что принц не раздражает его настолько сильно, как это было изначально. Разумеется, Глен не мог простить ему то, что Шинья был женихом принцессы Махиру. Но он и сам понимал, насколько глупа его обида. Шинья не выбирал этот брак, и, по всей видимости, они с принцессой не очень ладили. Или же наоборот, они ладили настолько хорошо, что Шинье было больно вспоминать о ней лишний раз. Какой бы ни была причина, когда Глен думал об этом, ревность накатывала на него с новой силой. И он злился на себя за это.

***

— Ах, Глен, вот ты где, — весело приветствует его принц. — Снова отлыниваешь от работы? — Когда это я отлынивал... — начинает Глен, но осекается. Шинья пытается вести себя естественно, но он весь как натянутая струна. Глен делает несколько быстрых шагов, поравнявшись с ним. — Вам больно? — говорит Глен едва слышно, понимая, что Шинья бы не хотел, чтобы об этом кто-то узнал. — Все в порядке. Так, небольшая неудача на тренировке, — отмахивается принц Шинья. Глена это объяснение совсем не устраивает. — Вас поранили? — не унимается он, все еще пытаясь не повышать голос. — Мне нужно проводить вас в больничное крыло? — Я ведь сказал, все в порядке, — повторяет Шинья раздосадовано. — Мне просто нужно принять ванну, этого будет достаточно. Они молча сверлят друг друга взглядами, пока Глен не отводит свой первым. — Как скажете, мой принц, — говорит он неохотно.

***

— Вам... нужна помощь? — произносит Глен неуверенно, все еще беспокоясь о том, как держался Шинья по дороге в комнату. — Ах, Глен, — доносится до него голос из-за двери, — можешь зайти, если хочешь. — Как будто у меня есть выбор... — бормочет слуга себе под нос, переступая порог королевских покоев. Принц Шинья стоит перед ним, по пояс завернутый в полотенце. Его улыбка немного натянутая, и Глен почти сразу понимает, почему. Его спина выглядит так, будто кто-то с силой пинал ее ногами довольно долгое время. Глен хмурится. — …Это не похоже на травмы, полученные от занятий с мечом, — прямо заявляет он. Принц Шинья усмехается и, ничего не говоря, опускается в воду. Глен берется за губку, привычно намыливая ее. Но, в этот раз, он делает это слишком медленно, то и дело кидая в сторону принца обеспокоенные взгляды. Шинья стойко терпит его замешательство, только наблюдает, подпирая щеку влажной рукой. — Вы ведь не собираетесь мне рассказывать? — Глен сдается, подходя ближе и опускаясь на колени перед ванной. Принц в ответ брызгает на него водой, и, несмотря на этот игривый жест, от него слишком явно веет пассивной агрессией. Поэтому Глен перестает допытываться, с опаской касаясь чужого плеча. Не то чтобы его пугал вид чьих-то синяков, в конце концов у него и у самого было много травм похуже. Но даже при этом, почему-то Глену все равно немного неуютно. — Саюри-чан... — Шинья делает паузу, будто бы все еще не уверен, стоит ли поднимать эту тему. Глен замирает, прислушиваясь. — Ты знаешь, что Сейширо ее насилует? Сказать по правде, Глен об этом догадывался. Но слышать это вслух было куда более неприятно. — Сейширо дурак, но ему хотя бы хватает мозгов не бить в лицо, — продолжает принц, уже привыкший к отсутствию реакций со стороны своего слуги. — Впрочем, не думаю, что отец сказал бы что-нибудь на это. Скорее, выдал бы ему медаль. — Выходит, вы подрались из-за Саюри? — монотонно спрашивает Глен, возвращаясь к своему занятию. — Подрались, громко сказано, — отвечает его принц. — Как приемный сын я не имею права вставать на пути у кровных принцев Хиираги. Гордость братца оказалась задета, когда я вмешался. — Саюри как-то упомянула о слуге, что была у Сейширо до нее. —Юми? — Шинья чуть вздрагивает, когда Глен надавливает на припухшую кожу слишком сильно. — Неприятная была девица. Хотя, нужно признать, она умела найти подход к Сейширо. Мало у кого получалось. Не у меня уж точно. — Тогда почему ее выслали? — рассеянно спрашивает слуга, больше думая о синяках на аристократично-белой коже, нежели о какой-то там дочери очередного именитого клана, которую он даже никогда не видел. — Ах, Глен, ничему ты не учишься. Не всегда ж мне отдуваться за твое любопытство. Шинья с улыбкой постукивает кончиками пальцев по одному из кровоподтеков, из-за чего Глен запоздало чувствует стыд. — Вы правы... я больше не буду задавать неуместных вопросов, — говорит он тихо. Когда Глен заканчивает со спиной, Шинья молча откидывается на бортик ванны и, задрав голову вверх, сверлит взглядом потолок. — Она забеременела, — говорит он вдруг. — Отцу это не понравилось, поэтому Юми вернули в родной клан. Знаю, что ее в спешном порядке выдали замуж, чтобы скрыть правду. В любом случае слугу, которая была до нее, устранили по схожей причине. Так что, Юми по сути еще крупно повезло. Глен молчит, переваривая информацию. — …Вы поэтому настолько переживаете за Саюри? Боитесь, что подобное произойдет в третий раз и ее убьют? — И поэтому тоже. — Ха... а мне вы сказали, что никто из них не был убит. — М? — Когда мы говорили в первый день. Вы сказали, предыдущих слуг отправили назад. — Ну, я ведь не совсем соврал, верно? Отец был так великодушен, что позволил Юми жить и даже помог выдать ее, не имеющую возможности иметь детей, замуж. — …То есть как «не имеющую возможности иметь детей»? Вы ведь сказали... — Ты думаешь, король бы позволил бастарду Сейширо вырасти и заявиться сюда с претензией на трон и скандалом? Ты такой наивный, Глен. — Он протягивает руку за губкой, которую тот все еще держит в руке. — Дальше я сам. Глен послушно отворачивается, чтобы дать принцу личное пространство. На самом деле он надеется, что Шинья не заметил, как он покраснел. — Она тебе нравится? Саюри-чан. — Слышит Глен голос принца позади себя. Нравится? Он задумывается. Саюри симпатичная и милая девушка. Общаться с ней легко, и Глен искренне чувствует неприязнь к Сейширо за все те вещи, что он с ней проделывает. Но не более того. Когда он думает о симпатиях, в его голове всплывает совсем другой образ. Далекий образ из детства, с девочкой, что стоит по колено в воде, в промокшем от летящих брызг платье. Девочкой, которая словно бы не существует для всех в этом замке. — Просто когда я вижу ее, то вспоминаю о Шигуре, — говорит Глен вместо этого. — Шигуре? — В голосе Шиньи неприкрытое любопытство. Почему-то это вызывает у Глена невольную улыбку. — Подруга детства, — поясняет он. — Хаа? Так выходит, даже у Глена есть друзья. Надо же. — Что значит «даже»? — Глен едва не оборачивается, услышав плеск воды. Его идиотский господин снова разлил ее на пол, намочив коврики. Каждый вечер слуга тратил уйму времени, чтобы нагреть и натаскать воду, а после еще и слить ее. Но вдобавок ко всему этому теперь ему придется выжимать и просушивать коврики вместо того, чтобы лечь спать. — Но ты такой глупый, — с удовольствием тянет Шинья. — Недалекий. Грубый, ко всему прочему. Суешь нос куда не следует и не знаешь, когда нужно остановиться. — А вам нравится надо мной смеяться, верно, мой принц? — Ахаха, — Глен снова слышит, как вода стекает из ванны вниз, и ему хочется взвыть. — Да, есть немного.

***

Когда Глен возвращается с мазью, принц уже успевает обмотать сухое полотенце вокруг бедер. На самом деле, для королевской особы, он на удивление застенчив. Увидев Глена, Шинья привычно улыбается, поворачиваясь к нему спиной. — Ты уж прости, Глен, но я вынужден тебя попросить, — горько шутит он, словно Глен не его личный слуга, а равный по статусу товарищ. Подумав об этом, Глен невольно чувствует жалость к третьему принцу. Умный, одаренный и, чего уж кривить душой, достаточно красивый, он не может даже проявить себя в достаточной мере из-за дурацкой системы иерархии. Пусть Шинья и мог показаться слабаком, вынужденным пресмыкаться перед остальными членами своей семьи, но Глен не мог не понять его, ведь все они здесь находились в похожих условиях. Шинья слегка морщится, когда Глен втирает мазь в особо крупный синяк на его теле. — Я думаю, если бы ты дал отпор, от Хиираги Сейширо костей бы не осталось, — говорит Глен, резко отбросив правила приличия. Сейчас он и правда обращается к нему не как слуга, а как человек в первую очередь. — Ты что, пытаешься меня утешить? — недоверчиво фыркает Шинья, совсем уж не по-королевски. — Я просто делаю выводы. Я наблюдаю за тем, как ты сражаешься, вот уже несколько месяцев. И я видел, как вы сражались с принцем Курето. Ты очень способный и сильный человек, — говорит Глен серьезно. — ...Спасибо, Глен-чан. — Что еще за «-чан»?! — Ахахаха.