Полимерный роман

***

      Прошло несколько недель с того инцидента и столько же времени Виктор не видел Сеченова. Он был уверен, что тот придёт в тот же день, на следующий, ну, послезавтра ведь точно! Однако, приходило много людей, но не академик. На самом деле всё было не совсем ужасно: Петров всё-таки выходил на рабочее место, да и в принципе под присмотром можно было пройтись по комплексу. По словам тех, с кем удавлось поговорить — все смягчения и послабления шли сверху. Только вот легче от этого не было. Виктор раздражённо думал о том, что плевал он на подачки, больше всего беспокоило другое. Где сам Дмитрий?       Все, кто знали Виктора до этого, отмечали изменения в его состоянии. Некогда один из самых весёлых начальников и коллег был теперь в основном удручён. Понятно почему. Тем не менее, чем больше времени проходило, тем сильнее напрягал Петров всех окружающих своим странным поведением. Человек, который практически каждый день до этого носился по всем комплексам и разговаривал с кучей людей просто не мог вывезти такую резкую смену обстановки и отношения к себе, особенно с сопутствующим эмоциональным срывом. В наибольшей степени Петрова расстраивало то, что теперь он не мог добраться до своего излюбленного театра. О заключённом №23 03 85 От кого: Д. Сеченов Кому: нач. отд. кадров Е. Смирнову Благодарю за подробный отчёт по заключённому. На очередной запрос о разрешении покинуть Петрову комплекс «Вавилов» с целью посетить Театр им. Майи Плисецкой отвечаю категорическим отказом. Заключённые у нас находятся специально на своих определённых местах и их передвижение по системе «Маглев» не допустимо. Вы хоть понимаете насколько это небезопасно? Повторюсь, прошу не использовать суровые меры пресечения по отношению к заключённому №23 03 85. По поводу театра прошу больше не спрашивать, это уже ваш третий запрос. Насчёт состояния заключённого, рекомендую направить его на психологическое обследование. Пригласите специалиста.

***

      Петров невольно начинал сомневаться в реальности всего случившегося, нет, это не об аресте. Скорее о том, что у них было с Сеченовым. С тем самым академиком, которого восхваляет весь Советский Союз. Что-то было не так во всём произошедшем, какая-то несостыковка.       У них было же всё серьёзно. А было ли? Виктор попытался вспомнить хоть что-то такое. Что-то о том, как всё серьёзно и важно. Вместе работать, проводить досуг и ночи — не означает клятву в верности или честности, не так ли? Подобное могут делать просто друзья или даже чужие друг другу коллеги. Петрова передёрнуло: неужели это всё было его собственной иллюзией? Он всё выдумал? Он выдумал отношения с Сеченовым? На самом деле ничего не было и не планировалось? Дмитрий никогда не клялся в любви, никогда не занимался бессмысленным флиртом, да даже прелюдии шли как будто по холодному графику, пожалуй, в геометрической прогрессии. Программист ошарашено сел, потому что если так подумать: академик мог с лёгкостью просто использовать его. Невольно из памяти напрочь вылетели все хорошие моменты и даже разговоры по душам. Все краски воспоминаний постепенно смешивались и стирались в одно большое грязное пятно. Пятно боли, подозрений и обиды. Виктор начал нервно тихо смеяться, а потом зашёлся глухим хохотом. Его комната? Камера. Клетка. Казалось она стала темнее, нет, грязнее из-за всех этих мыслей. Невольно на глаза попадалась теперь пыль в углах, пыль на ножке койки, а также грязное пятно у двери. Петрову показалось, что весь интерьер теперь говорил о том, что он ошибся, что он совсем один и его бросили. Виктор тряхнул головой: все видения и мрачные детали сгладились, теперь комната выглядела лучше. Он почесал плечо, задумчиво поглядывая по сторонам, а затем падая спиной на кровать — надо поспать. Ему не понравился этот странный запутанный эпизод с самокопанием, на секунду как будто реальность стала другой, да и он сам стал другим .       Петров начал копаться у себя в голове: работа, алгоритмы, коллеги, Сеченов. Академик Сеченов. Дмитрий Сергеевич. Дмитрий. Дима. «Да, Дима, мой Дима не был иллюзией», — Виктор произнёс это тихо в слух. Треск лампы как будто на пару секунд практически стих, а в воздухе остались только слова программиста. — Не был же? — Петров не выдержал и закричал на всю комнату, резко присаживаясь.       Ответа не последовало, ничего не изменилось, только вопрос повис в воздухе камеры, без малейшей надежды на ответ, потому что никто этого не слышал.

***

      Как гром среди ясного неба в один прекрасный день Сеченов всё-таки объявился. Точнее, Петрова к нему отвели, даже не предупредив об этом. Вообще Виктор думал, что его ждёт очередной сеанс с психологом, поэтому был достаточно безразличен. Однако, когда его впихнули в комнату, а затем закрыли дверь, стало немного не по себе. Вишенкой на торте оказался факт того, что он остался наедине с Дмитрием. Разговаривать с тем больше не хотелось. За всё это долгое время Петров смирился с тем, что его выбросили, как только представилась возможность. Только вот за что и почему? На эти вопросы он не мог дать ответ. Разговор не клеился с самого начала: учёный что-то начал говорить о том, что очень долго ждал этой встречи и теперь сможет всё объяснить. — Ждал? Мне кажется, ты её откладывал как можно дальше, может рассчитывал, что я помру к тому моменту, — Петров раздражённо вздёрнул голову. — Я не мог прийти раньше, после того случая Молотов вёл за мной пристальную слежку через своих людей и любое неправильное действие погубило бы всё, поэтому так долго меня не было, — Дмитрий развёл руками, он говорил спокойным размеренным тоном и это невольно злило. — А передать мне это через своих людей? Если не записку, то хотя бы на словах! — Виктор был во взвинченном состоянии. — Я же говорю: я не мог так рисковать, вдруг бы доложили всё Молотову. Тем более передавать сообщение в виде записки заключённым нельзя по правилам Предприятия, — буднично заметил академик, добивая программиста последней фразой. — Я просто не мог повлиять на это. — Ты министр промышленности, Дима, кому ты голову морочишь? Это всё твоё, как это ты не мог повлиять? — Петров раздражённо взмахивает руками, затем нервно дёргает плечом. — Ты не понимаешь, это был выбор или нас обоих посадят сразу… — начал Сеченов, желая донести свою мысль. — Или только меня, — Виктор обрывает его, фыркая с отвращением. — Нет, или тебя отстранят от меня так, но я закончу Коллектив 2.0 и тогда… — Дмитрий всё настойчиво продолжал. — Вот именно, Дима, между Коллективом и мной, ты выбрал Коллектив, — в бешенстве бросает Виктор, обернувшись вокруг своей оси в каком-то странном театральном выпаде. — Это не так, — академик был теперь тоже недоволен, потому что Петров даже не пытался его выслушать. — Молотов ведь всё видел. — Это так. Он ничего бы не доказал. Н и ч е г о. Доказательств банально нет и ты поддался на провокацию, Дима, потому что Коллектив для тебя важнее всего, — Петров нервно рассмеялся, щурясь. — Нет, ты не понимаешь, это шанс и я смогу всё исправть, — Сеченов попытался снова пуститься в свои разъяснения. — Нет… — Виктор как-то растерянно пожал плечами, а потом глухо добавил. — А теперь покинь это место или опусти меня работать, я устал от этого разговора.       Дмитрий не сдвинулся с места, повисла гнетущая тишина. Вся эта ситуация выводила программиста из себя, казалось, что Сеченову мало того, что он сделал, так ещё он его и тут будет угнетать своими, видимо, теперь ещё и посещениями. Молчание, которое Петров воспринял так враждебно, на самом деле было временем размышлений академика, который видел, что Виктор в крайне возбуждённом состоянии с ярко выраженной агрессией и Дмитрий пытался понять, как же всё-таки донести мысль до того. — Стоило всё-таки приударить тогда за Ларисой, может я сейчас бы свадьбу играл, а не тут торчал, — наконец заметил Виктор, громко хлопая в ладоши.       Сеченов внезапно для себя понял, что это было больно. Учёный только немного морщится, чтобы не показать насколько его это задело. — Тебе благословение нужно? Пожалуйста, можешь начинать, — хмуро отозвался он, глядя на Виктора. — От тебя мне, пожалуй, ничего больше не нужно, уже всё дал, — Петров печально качает головой и как-то грустно улыбается.       Что-то внутри рвётся от этой простой улыбки, наполненной безмерным отчаянием и болью. Сеченов понимает, что если так и оставить, то Петров уйдёт и действительно больше никогда не вернётся именно таким, каким был с ним. Объяснять про важность Коллектива и возможность шанса благодаря сохранению должности сейчас было бесполезным — Петров окончательно увяз в драме. Дмитрия немного начинало злить то, что тот даже не пытается его услышать, но времени на выяснения отношений было крайне мало. Надо было успеть достучаться до Виктора, пока есть возможность. Оставалось это сделать, видимо, только способом, к которому чаще всего прибегал сам программист. Сеченов предпринял последнюю попытку, понимая, как это сомнительно звучит с его стороны: — Виктор, я люблю тебя. — Впервые это говоришь, — взгляд Петрова ещё больше потускнел, ему всегда было мерзко от манипуляций любого рода. — Но не особо верится. — Дай мне показать… — Дмитрий делает абсурдный шаг вперёд, протягивая даже руки, чтобы обнять Виктора, заранее зная, что ничего не изменить.       Это было глупо и бесполезно, а со стороны академика Сеченова ещё и противоестественно. Петров просто напросто ему не верил. Заключённый под номером 23 03 85 не обнимает в ответ, даже не поднимает рук. Он просто ждёт, когда академик Дмитрий Сергеевич Сеченов опустит руки, поняв, что всё кончено. После чего Виктор уходит молча, не оборачиваясь.

***