Кружева

      Я — Азур. Азур Султан, рожденная ранним утром в октябре 1519 года. Небо в тот день было так ясно и чисто, что отец посчитал это добрым знаком, решив назвать меня в честь этого: «Азур», что значит «синее небо».       — Да будет жизнь ее светлой и радостной. Пусть никогда не познает она печалей и горестей.       — Аминь.       Я — Азур. Могла ли я и все, кто окружал меня, предположить, что Всевышний в первый день моего рождения показал мне мою судьбу? Синее небо, что висело над моей головой, покрылось вмиг черными тучами.       Я — Азур. Я тосковала, я потеряла надежду, прошла через смерть. Азур, словно Феникс, возродившаяся из пепла благодаря любви моего шехзаде. Уже шестнадцать лет мы живем счастливой семьей.       Я — Азур. Мать двух прекрасных дочерей — Михришах и Долунай…       — Госпожа, у моих детей будет другая мать?       — Только на бумаге, Азур. Мы укажем вместо твоего имени имя одной из наложниц гарема, Румейсы. Ты же понимаешь, что нам нельзя раскрывать эту тайну.       — Да, госпожа.       Я — Азур. Приехав в Манису, я заново обрела себя. Печали и горести отступили, испарились, канули в воды Черного моря, ведь рядом был смысл моего существования, моя любовь, моя душа — шехзаде Мустафа, мой Мухлиси. Годы, что мы провели здесь, я храню в памяти как величайшую драгоценность, с которой ничто не сравнится.       Никто не знал о нашем тайном мире. Мы были скрыты под его тонким покровом, словно под крыльями белой птицы, словно под дымкой нежных кружев… Всякий раз, сталкиваясь с трудностями или печалью, мы стремились сюда, находя утешения и совета друг в друге, воскрешаясь с каждым сказанным словом, с каждым новым поцелуем.       Но тихая жизнь в Манисе была прервана ссылкой шехзаде в Амасью, а затем и скорой свадьбой луноликой красавицы Михримах с великим визирем Рустемом-пашой. Я видела слезы в ее глазах, но ничем не могла ее утешить. Мне было жаль молодость и красоту Михримах, которые ее матушка Хюррем Султан принесла в жертву своему честолюбию и власти.       Ссылка в Амасью, в огромный дворец, что казался таким чужим и холодным после пребывания в Манисе, ввела всех нас в глубокую печаль… Я видела горечь в глазах моего шехзаде и не знала, чем утешить его.       — Не думай об этом, Азур, не тревожь себя. Поверь, я справлюсь. Только будь рядом, ибо лишь в твоих руках я обрету покой.       — Я всегда буду с тобой.       Шехзаде Мехмед стал правителем Манисы. Но это назначение не уничтожило дружбу между братьями, и ранняя кончина Мехмеда от оспы нанесла еще одну глубокую рану на сердце Мустафы, как и на мое.       Где границы доверия? Как предугадать, что принесет следующий день? Следующее решение? Что толкает на опрометчивые шаги? Клевета? Тайные страхи? Боязнь соперничества? Или потери власти?       Как найти ответы на вопросы? Где их сыскать? Быть может, они скрыты за туманной линией горизонта? Если бы мы могли знать…       Я — Азур. Я не позволю черным тучам сгуститься над нашими головами. Я буду бороться, стремиться вперед. Я готова к сражению. Я иду. Я — Азур Султан, единственная жена шехзаде Мустафы…

***

      Амасья, октябрь 1553 года       Азур приподняла подол темно-зеленого платья и, переступив порог, вошла в просторную комнату, залитую прозрачным утренним светом. Она подошла к шехзаде, который сидел перед открытым сундуком и что-то искал в нем.       — Ты все же поедешь туда?       Мустафа повернулся к жене.       Поднявшись с колен, он взял ее за руку и произнес:       — Азур, мы ведь уже говорили об этом.       — Но эти слухи о твоем восстании и недоверие к тебе повелителя… — Азур плотно сжала губы. — Я боюсь, что он поверит клевете врагов.       — Нет, не поверит, — твердо возразил шехзаде. — Он ведь мой отец. Я и сам отец и прекрасно знаю, насколько ценна любовь ребенка. Поверь мне, эта любовь способна выдержать даже самые тяжелые испытания. Нет в мире такой силы, которая бы разлучила меня с повелителем.       Азур нахмурилась и едва заметно кивнула.       — Милая, не печалься, — произнес шехзаде, коснувшись рукой ее щеки. — Отец поверит в мою невиновность. Я вернусь. Вернусь живым и здоровым.       — Аминь, — прошептала госпожа, обняв шехзаде за плечи.       Выйдя из покоев мужа, Азур направилась к Махидевран Султан. Завернув за угол, она столкнулась со старой служанкой госпожи.       — Дерья, хорошо, что я встретила тебя, — произнесла Азур, после того как та сделала учтивый поклон. — Махидевран Султан в своих покоях?       — Я видела ее в саду, госпожа. Вероятно, она все еще там.       — Спасибо, Дерья, — ответила Азур.       Махидевран действительно была в саду. Она сидела в деревянной беседке, закутавшись в теплую соболиную накидку. Когда Азур подошла к ней, она слегка улыбнулась и пригласила ее сесть рядом.       — Как Мустафа? — спросила султанша. — Он все еще намерен ехать в военный лагерь к повелителю?       — К сожалению, — ответила Азур.       Взглянув на серое небо, она прерывисто вздохнула:       — Страшно мне, госпожа. Когда же придет конец всему этому? Ссылка в Амасью, недоверие отца к сыну… Неужели повелитель не видит, что нет рядом с ним человека преданнее, чем Мустафа? И отравленный кафтан, который пришел из столицы… Мустафа едва спасся от гибели. Если бы вы не остановили его вовремя, и он надел бы кафтан, последствия были бы ужасны. Я и сейчас содрогаюсь, когда думаю об этом, хотя прошло уже много лет. Кто знает, чей это был дар: повелителя или нет…       Махидевран сжала руку невестки и покачала седеющей головой:       — Не знаю, когда придет конец этой вражде. Повелитель опутан ложью с головы до ног. Он уже не слышит голос своей совести. А виной всему…       — Хюррем Султан и Рустем-паша?       — Да, — вздохнула Махидевран. — С тех далеких пор, как во дворце появилась Хюррем, а потом и Рустем, изменилось все. Они совсем околдовали его. Подчинили его душу и разум себе. Уже давно он слушает лишь их…       — Не думаю, что дело только в них, госпожа, — нахмурилась Азур. — Что бы ни говорили, если он верит, если искренне любит, если милосерден, то прислушается к себе. Да и, в конце концов, что такого есть у них, чего нет у нас? Неужели мы настолько беспомощны? Шехзаде любит и уважает вся империя! Неужели подданные стали бы любить предателя и бунтовщика? И как только повелитель не понимает этого?       — Боюсь, что из-за этой любви и пошли все наши беды. Янычары преданны моему сыну, паши и беи уважают и любят его. Сулейман знает это, видит и боится потерять власть. Он уже давно стал ее заложником.       — Госпожа, может, все же напишем Ибрагиму-паше? — предложила Азур.       — Паша недавно вернулся из ссылки. Он ничего не сможет сделать, — возразила Махидевран. — Кроме того, он ведь уже не первый визирь совета, а лишь третий. И все это снова происки Рустема-паши. Он даже Ибрагима сумел оклеветать. И разве падишах прислушается к старому другу, если отказывается верить собственному сыну?       — Что же делать?       — Я говорила с Ташлыджалы. Он позаботился о безопасности шехзаде. Если что-то произойдет, он и стража сумеют вывезти его из лагеря, — ответила госпожа.       — Надеюсь, что повелитель не останется глух к своей совести.       — Аминь…       Утром следующего дня шехзаде собрал в саду дворца всю свою семью, чтобы попрощаться с ней перед отъездом.       Подойдя к дочерям, он по-очереди обнял их. Красавицы Нергисшах, Михришах и Долунай с грустью смотрели на отца: им так не хотелось, чтобы он уезжал.       Мустафа кивнул стоявшей рядом с ними Елене и подошел к Махидевран. В ее темно-зеленых глазах застыли слезы.       — Береги себя, сынок, — выдохнула она и крепко обняла шехзаде за плечи.       — Не печальтесь, матушка, — улыбнулся Мустафа. — Иншаллах, я скоро вернусь.       — Аминь, — судорожно вздохнула Махидевран. — Но может… ты останешься? — нерешительно добавила она.       — Нет, мама. Повелитель меня позвал, я должен ехать, — возразил шехзаде.       Отпустив руки матери, Мустафа подошел к Азур.       — Госпожа моего сердца, — прошептал наследник, коснувшись локонов жены, выбившихся из-под капюшона бархатного плаща, — не расстраивайся. Разлука не будет долгой.       Азур кивнула и крепко обняла Мустафу за шею.       Елена, стоявшая неподалеку, вздохнула и отвернулась.       Когда она узнала о женитьбе шехзаде на Азур, была в сильном потрясении. С годами грусть Елены утихла, но в глубине души она все же не могла поверить, что ее место заняла другая женщина. Но Елена была достаточно мудра для того, чтобы не пытаться убрать со своего пути Азур. Возможно, благодаря этому она и не потеряла уважение и расположение шехзаде и Махидевран Султан.       Мустафа поцеловал Азур и направился к воротам дворца. Кивнув Ташлыджалы и черноглазому Атмадже, еще одному своему сподвижнику, которого направил к нему командующий флотом, Хайреддин-паша, Мустафа скрылся за каменной стеной. Ташлыджалы и Атмаджа, сделав стражникам знак, чтобы они открыли ворота, отправились следом.       Недолго постояв на месте, госпожи начали расходиться. Азур же продолжала стоять неподвижно, смотря вслед шехзаде. Почему-то ее не покидало ощущение того, что увидятся они не скоро…