autobiography, huh?

Ночь для Нила, что неудивительно, была неспокойной. Мысли, беспощадно крутившиеся в голове и не собирающиеся замолкать ни на минуту, не давали уснуть. Джостен никак не мог смириться с мыслью, что монстр по имени Дрейк — он не собирался называть его человеком даже в мыслях — до сих пор ходит на свободе, совершив зверские вещи. Многие называли Эндрю монстром, наверное, думая, что это забавно, однако настоящего они увидели вчера. Дрейк был похож на отца Нила одной чертой: он желал что-то настолько сильно, что был готов пойти на все ради достижения цели. Натан — убить, Дрейк — пренебречь желанием и волей другого человека и сделать то, что запланировал, без его согласия, просто воспользоваться, а потом выкинуть, словно ненужную тряпку. Нил сжал кулаки до побеления костяшек от собственного бессилия. Ему хотелось кричать, ударять стену до боли или появления крови — чтобы что-то почувствовать, кроме своей бесполезности и ощущения несправедливости этого чертового мира. Но, к сожалению, Эндрю прав: Нил ничего не изменит, ничего не исправит, Миньярду придется жить со своим прошлым всегда. Но эта, на первый взгляд, очевидная мысль не искореняет желание Нила убить Дрейка, если бы это облегчило существование Эндрю, если бы это помогло хоть как-то. Джостен повернул голову в сторону кровати Эндрю и наткнулся на взгляд Миньярда, который, по всей видимости, тоже не мог уснуть. Оно и неудивительно: он выдал сегодня очень много информации, которая сокровенна. Нил не хотел испортить отношения с Эндрю, который так ему доверился, какой-то глупой и неуместной фразой, а, зная собственный язык без костей, Нил сомневался, что не накосячит, однако это не значит, что он не будет стараться не допустить этого. — Прекрати думать, я слышу, как крутятся твои шестеренки даже отсюда, — нарушил тишину Эндрю. — Не могу, — честно признался Нил. — Это… сложно объяснить, — Джостен стал открывать и закрывать кулон с целью занять чем-то руки, однако это еще больше выдавало его волнение. Эндрю приподнялся на локтях и поправил подушку, параллельно говоря: — А ты попробуй. — Разговоры по ночам становятся нашей традицией? — тоже поудобнее устраиваясь и поворачиваясь к Эндрю, спросил Нил. — Не привыкай. — Говорят, к хорошему быстро привыкают, — пожал плечами Нил, не в силах сдерживать улыбку, которая бессознательно появлялась на губах. — Сомнительное определение, — после долгого молчания пробормотал Эндрю, переворачиваясь на спину и складывая руки у себя на животе в ожидании. Нил повторил за Миньярдом, сделал глубокий вдох и начал: — Мои мысли иногда похожи на водоворот. Это не то, что поддается контролю, как бы я этого ни хотел. А, как ты понимаешь, в моей голове одно сплошное минное поле. В детстве я всегда боялся, что тоже захочу взять оружие в руки, как он, а сейчас думаю о том, что убил бы Дрейка, и мне не стыдно за эти мысли. Нил видел боковым зрением, что Эндрю повернул голову, обращая свой взор сейчас на него. Джостен не посмотрел в ответ, лишь ощущая пристальное внимание каждой клеточкой тела. Возможно, Эндрю искал подтверждение словам Нила: что он действительно сейчас сказал искренне, а не соврал, как это часто бывает. Наверное, Миньярда что-то убедило, потому что он сказал: — Слух про мою мать правда. С многими погрешностями, но суть одна, — он еще раз заглянул в глаза Нила, в этот раз Джостен смотрел в ответ. — Тебя это пугает? — Ты не похож на… монстра, который получает от этого удовольствие, уж я-то знаю. Поэтому нет. Ты знаешь, я видел и похуже в детстве, у меня нет причин тебя бояться, возможно, это беспечно и инфантильно с моей стороны, но ты не угроза, ты не монстр. Эндрю вгляделся в темные от освещения глаза Нила еще немного и отвернулся, беззаботно говоря: — Многие не согласятся с тобой. — Они не знают, о чем говорят. Почему ты ничего не делаешь с этим? — не унимался Джостен. — А должен? Мне все равно, — беспечно пожал плечами Эндрю. — Меня раздражает, что они будто не видят в тебе человека. Миньярд закатил глаза на эту реплику. — Спи, Нил, и отключи свой мозг, иначе я задушу тебя подушкой, потому что ты не даешь мне спать. — Ты этого не сделаешь, — ухмыльнулся Нил. — Я тебя ненавижу. Не представляю, как прожить с тобой еще пару дней. Джостен ухмыльнулся ещё шире. В этот раз мысли парня были спокойней. Даже после признания Миньярда в убийстве собственной матери, он не чувствовал угрозы от этого человека, лишь наоборот. Нил зарёкся, что узнает причину совершения такого отчаянного шага. Он намерен выполнить обещание.

***

Утро этого дня напомнило Нилу о подъёме в отеле перед интервью у Кэти Фердинанд. Такое же слепящее солнце не давало ему поспать дольше, отчего хотелось зажмуриться и натянуть подушку на голову, лишь бы не было так ярко. Однако ворчащий голос над ухом не давал этого сделать: — Я надеюсь, ты не забыл, о чём мы говорили вчера, потому что я не люблю повторять, — сказал Эндрю, открывая шторы в их номере. Нил всё же убрал подушку от головы и перевернулся на спину, приподнимаясь на локтях, чтобы оценить открывшуюся перед ним картину. Эндрю в повязках, растянутой футболке и спортивных штанах, сложив руки на груди, пристально рассматривал только что проснувшегося Джостена. Он прищурился, будто искал в Ниле что-то, — какой-то ответ или разгадку на волнующий его вопрос — но так и не мог отыскать. Джостен не знал, как реагировать на такого рода внимание, поэтому решил игнорировать его, прочистив горло, он уточнил: — Мы много о чем говорили, что конкретно ты имеешь в виду? Эндрю наклонил голову в бок. Выглядело так, будто он решал в голове сложную математическую задачу, однако при этом рассматривал Нила с ног до головы, не стесняясь этого факта и задерживаясь на тех местах, которые ему больше приглянулись. Джостен лишь надеялся, что румянец, который он чувствовал, не был виден настолько откровенно, как ощущался. Наконец Эндрю остановил свой взор на глазах Нила и, похоже, там нашёл ответ: — Ты мой должник. Но я не хочу задавать вопросы. Нил вопросительно приподнял бровь, ожидая объяснения. — Отвези меня в музей мороженого, оплати вход и мороженое в придачу, и, считай, мы в расчёте. Нил удивлённо вскинул брови, однако позже слащаво улыбнулся, как говорит Тея, с таким выражением лица он похож на расплавленное золото — слишком уж довольный. — Ты действительно настолько любишь сладкое? — Конкретно мороженое. Это важное уточнение. Нил насмехался над этим зрелищем. Постоянно мрачный и угрюмый Эндрю, который буквально вчера признался в убийстве, которого все называют монстром, на самом деле обожает обычное мороженое и сладкое, что никак не вяжется с его образом. — Тебя настолько легко рассмешить, что мне даже не приходится прикладывать усилия. — Это всё только ты, Эндрю, — проговорил Нил, смотря точно в светло-карие глаза Эндрю. Ни один мускул на лице Миньярда не дрогнул, что разочаровало Джостена: Эндрю не купился на его уловки, решив проигнорировать их. Спустя минуту молчания Нил всё же озвучил вердикт. — Я согласен. Когда выезжаем? — Зависит от того, насколько быстро ты умеешь собираться. — О, ты недооцениваешь мои способности, — ухмыльнулся Нил. — Ну вот и проверим. Я пойду за завтраком, попробуй успеть, — Эндрю отсалютовал ему двумя пальцами в своём фирменном жесте и хлопнул дверью. Джостен решил притвориться, что не ощущает прилив тепла внизу живота, и направился в ванную комнату. И Нил действительно не соврал, потому что к тому моменту, когда Эндрю принёс им завтрак, Джостен уже был собран. По всей видимости, Миньярд на это и надеялся, поэтому не стал комментировать, принимаясь за трапезу на балконе, дверь которого он оставил открытой. Нил воспринял это как безмолвное приглашение, поэтому последовал за Эндрю. — Ты всегда врываешься в чужое личное пространство? Или я единственный? — жуя йогурт, пробормотал Эндрю. — Ты особенный, однозначно. Раздражение людей никогда не приносило мне столько удовольствия, — ухмыльнулся Нил, однако в миг стал серьезным, вспоминая события прошедших дней. — Но, если ты хочешь… если тебе нужно, я могу уйти. Эндрю проигнорировал предложения, продолжая уплетать лакомство и всё так же смотря на только просыпающийся город. Нил интерпретировал это по-своему и решил остаться. Солнце уже было в зените и слепило глаза, однако это ни коим образом не мешало Джостену наслаждаться утренней прохладой и завтраком вместе с Эндрю. — Далеко хоть музей? — поинтересовался Нил, отправляя кусок яичницы себе в рот. — Придётся ехать на метро. — В такую жару? — возмутился Джостен. Эндрю угрюмо взглянул на Нила, на его лице откровенно было написано: «Мне посрать, Джостен, мы в любом случае едем». Парень лишь вздохнул, осознавая свою безвыходность. — Ничего, не сахарный, не растаешь. Нил понял, что так просто не отделается. — Нет варианта хотя бы на такси? — Эндрю искоса на него посмотрел. Нил обезоруженно вскинул руки. — Я оплачу, сколько бы оно ни стоило. Действительно не хочется в такую жару никуда идти, особенно в метро. На самом деле, у Нила были свои причины ненавидеть подобную погоду. Приходилось выходить в открытых вещах, оголяющих все его шрамы. Они были выставлены на показ, что не могло не привлекать внимание окружающих Нила людей. Но это внимание не было желанным. Это было то ощущение, когда ты хочешь уменьшиться до крошечных размеров, чтобы невозможно было взглянуть без подручных средств. И к счастью, немногие приложат усилия, чтобы воспользоваться ими и взглянуть на что-то, недоступное обычному глазу — такова природа человека. Лишь огромное желание заставит людей напрячься и сделать что-то, выходящее за их рамки. Но жаль, что в реальности так не работает: Нил не может исчезнуть, провалиться под землю или уменьшиться до размеров букашки. Он остается прежним. С вниманием, так пристально на него направленным. Также Нил вспомнил привычный образ Миньярда, который состоял из нарукавных повязок, футболки, джинсов и берцев. Нарукавные повязки были одним из главных и узнаваемых элементов его наряда. Кто-то говорил о том, что это является фишкой Эндрю, кто-то — что за ними парень прячет шрамы. Теперь Нил, по крайней мере, знал, что там находятся однозначно ножи. Что таится на коже под ними, Нил мог лишь догадываться. Однако Джостен не мог представить, как Эндрю сможет вытерпеть жару в таких вещах, поэтому ответ Миньярда удивил Нила. — Я сам хочу поехать на метро, — и это озадачило Джостена: Эндрю никогда не проявляет инициативу, никогда ничего не хочет, однако Нил не подал виду, скомканно отвечая: — Я смотрю, ты любишь усложнять себе жизнь. Эндрю проигнорировал упрёк, засовывая себе в рот последнюю ложку йогурта. — Но, так уж и быть, проезд можешь оплатить, — сказал напоследок парень, прежде чем оставить Нила на балконе одного. Джостен усмехнулся, прикрикивая вслед: — Это было подло, но очень умно. У себя в голове Нил представил, как Эндрю ухмыляется на эту реплику, довольствуясь собой, однако, повернувшись, он увидел захлопнувшуюся дверь, ведущую в ванную комнату. Джостен почувствовал укол грусти, но не дал этому продлиться больше пары секунд, поэтому продолжил есть собственный завтрак в одиночестве. Под шум льющейся воды было отлично размышлять. Нил думал о том, как Эндрю после произошедшего делал вид, что ничего не произошло. Джостен задавался вопросом: настолько Миньярду сделали больно в прошлом, что он перестал что-то чувствовать в настоящем? Какая ещё может быть причина? Почему Эндрю всё равно на то, что о нём подумают люди? Почему он ничего не хочет и ничего не желает, но поехал на интервью Нила и Кевина, чтобы его кузен не расстроился? Он действительно такой бессердечный или только хочет им казаться? В голове у Нила были сотни вопросов о прошлом и детстве Эндрю, о том, что он пережил и о том, что испытывает сейчас, но, к сожалению, сейчас эти вопросы останутся без ответа, хотя интерес в Джостене лишь подкреплялся, он будто разгадывал головоломку, которая с таким трудом ему дается. Нил протянул руку к медальону, очерчивая фалангами пальцев холодный металл, вспоминая до боли знакомое ощущение веса подвески в ладони. По всей видимости, Джостен был слишком погружён в свои мысли, что не заметил, как перестала литься вода в ванной комнате и как Эндрю незаметно пробрался обратно на балкон, потому что у него над ухом раздался голос: — Почему на нём выгравировано Н.А.Д? — спросил Эндрю, головой указывая на медальон, который Нил теребил в руках. — Что значит «А»? Джостен удивлённо посмотрел на Эндрю, то ли в шоке от того, что потерял бдительность и даже не заметил, как Миньярд вошел, то ли от заданного вопроса. Казалось бы, Нил выпустил автобиографическую книгу, отвечая на большинство вопросов, но сколько осталось вне сюжета. Их количество не может не поразить. — «А» значит Абрам, — Нил сделал небольшую паузу, будто пробуя это имя на вкус, вспоминая, как произносила это Мэри, с ужасом осознавая, что не помнит её голоса отчетливо. — Это мое второе имя, так называла меня мать, это единственное, что есть во мне настоящее, но я стараюсь нигде не афишировать им. Эндрю долго рассматривал Нила, то ли ища в нем ответы и подсказки, то ли разгадывая собственные. — Ты и так настоящий, имя ничего не меняет, сейчас ты Нил Абрам Джостен, и неважно, как было в прошлом. Нил совсем не осознавал, что задержал дыхание на этих словах, прежде чем глубоко выдохнул. Он с горечью понял, насколько сильно он нуждался в этих словах, насколько сильно он желал их услышать. Когда они слетели с уст Эндрю, он будто ощутил их вес и значимость, будто он только и ждал подтверждение его реальности. Нил ощутил вес чужой руки у себя на шее и только тогда понял, что рвано дышит, но голос над ухом приносил спокойствие и удерживал в реальности: — Дыши, — Эндрю немного надавил на шею Джостена, заставляя потупить голову. — Ты Нил Абрам Джостен, и ты реален, и я могу повторить это ещё раз. Нил, всё ещё державший медальон в руках, поднял голову, встречаясь взглядом с медовыми глазами Эндрю, что переливались в утреннем солнце, по краям радужки образовалось золотое кольцо, которое создавало ощущение, будто его глаза горят и светятся изнутри. На это можно было смотреть вечно. Не отводя взгляд, Джостен произнёс слишком тихо, не думая, что его услышат: — Ты не любишь повторять. Эндрю закатил глаза, убирая руку с шеи Нила, но Джостен видел искорки веселья в глазах Миньярда, хоть он и тщательно скрывал это. Нил ухмыльнулся, опустив голову, таким образом скрывая улыбку, однако щелбан, прилетевший ему в голову, означал, что он всё же был замечен. — Пошли, идиот, я не собираюсь тебя ждать. — Кто ещё кого ждал, — с деланым недовольством закатил глаза Нил, но его они так же светились тщательно скрываемым весельем, и, если один уголок губ задергался в попытке приподняться, чтобы улыбнуться, Нил счёл это случайностью.

***

Спустившись в прохладу метро, Джостен всё же признал, что это было лучшей идеей, нежели ехать в такси по забитому городу и стоять в пробке под палящим солнцем. Хоть в метро и было куча людей, что потребляли слишком много кислорода, так что становилось невыносимо душно, это ощущалось ещё более менее терпимо с сопровождающейся подземной прохладой. Эндрю, казалось, и вовсе всё было нипочём. Хоть он и надел вместо привычных берцев обычные кеды, а вместо джинсов более легкие брюки, его наряд всё равно выглядел до ужаса жарким, однако Миньярду было всё равно, или он старательно делал вид, что это так, — можно было лишь догадываться. Нил думал, что после того, что было утром, такая толпа покажется ему ещё одним испытанием, а случайные прикосновения будут вызывать ужасные воспоминания и случайные вздрагивания, однако, пытаясь поспеть за Эндрю, Джостен будто и вовсе не замечал мчащихся ему навстречу людей. Они были лишь мелкой помехой на его пути, с которой он успешно справился. Прежде чем пройти в нужный приехавший поезд, Эндрю вручил Нилу кепку и черные солнцезащитные очки, для себя он взял такие же. На вопросительно выгнутую бровь Джостена он лишь закатил глаза, всем видом показывая, какой Нил глупец. — Я не хочу еще больше докучающий людей, чем уже есть сейчас, — пояснил Эндрю как простую истину. — Тебе же вроде всё равно, — надевая полученные атрибуты, пробормотал Нил. — Иногда это утомительно, если я знаю способ, как можно искоренить это, почему им не воспользоваться, — поправляя кепку, ответил скучающим тоном Эндрю. Джостен поймал себя на том, что расстроен: он не увидит, как переливаются волосы Миньярда на солнце и как снова пламенем загораются его глаза. Они зашли в вагон прибывшего поезда. Людей было море, так что два невысоких парня в кепках и солнцезащитных очках не стали чем-то примечательным, что не могло не стать облегчением для Нила. Он со спокойствием на душе мог расслабиться и насладиться поездкой вместе с Эндрю. Миньярд достал беспроводные наушники и подключил к телефону, один из наушников он протянул Нилу, на что тот удивленно посмотрел, но спорить всё же не стал, принимая и засовывая наушник в ухо. Музыка была довольно спокойная и расслабляющая. Нил и не мог представить, что Эндрю слушает что-то подобное, однако Миньярд не перестаёт удивлять Джостена, открываясь с новых сторон. Казалось бы, он наблюдает за ним долгое время, а знает совсем немного, но ощущение, будто он знаком с ним вечность. Их поездка прошла в комфортной тишине, лишь музыка играла в ухе, создавая приятную атмосферу вокруг шумных и вечно торопящихся куда-то людей. Нил не мог представить, что поездка в такой огромной толпе людей когда-то сможет доставить ему удовольствие. Он невольно задавался вопросом: всему причиной присутствие Эндрю? Безусловно, Нил признавал, что эта тишина была самой комфортной из всех, в которых он когда-либо находился, но также он и хотел нарушить её, чтобы выведать у Эндрю пару ответов на так волнующие его вопросы, собрать недостающие кусочки пазла. Поэтому, когда они вышли из метро и окунулись в ещё большую духоту города, Нил всё же рискнул задать один вопрос, не покидающий его сознание долгое время. — Эндрю, могу задать вопрос? — Уже задал, — бесстрастно ответил Миньярд, на что Нил закатил глаза. — Я серьезно. — Я тоже, — так же невозмутимо проговорил Эндрю, остановился и приподнял очки, смотря что-то в телефоне, по всей видимости, маршрут, по которому им предстоит идти. Нил уже хотел забросить свою идею, однако Миньярд так не думал. — Ну, что за вопрос? Нил в смущении закусил губу, до этого он был более уверен, чем сейчас, — когда пришло время действительно спрашивать — однако отступать уже было некогда. Для равенства их положения он тоже приподнял очки с переносицы и посмотрел прямо на Эндрю. — Когда мы играли в «Я никогда не» я задался вопросом: ты ведь не гетеро, да? Эндрю отвлёкся от телефона, чтобы взглянуть на Нила. — Я гей, есть проблемы с этим? — он наклонил голову, ожидая ответа. Нил вскинул руки, опережая негативные мысли Эндрю: — Нет, нет, просто… как после… такого, — Нил надеялся, что Миньярд поймёт, что он о Дрейке, — ты смог принять это? Эндрю понял. Он пригвоздил Нила к месту одним лишь взглядом, очень тяжёлым взглядом. В его глазах можно было прочесть целую историю со всеми трудностями и сложностями, с которыми ему пришлось столкнуться. Тогда Джостен пожалел, что поддался своему любопытству. Он прекрасно понимал это чувство, когда задают вопросы, на которые вовсе не хочешь отвечать. — Не смотри на меня так, — резко ответил Эндрю. — Как? — Будто понимаешь. Это звучало больно, Нил отвёл взгляд, не желая смотреть сейчас на Эндрю, но повернулся обратно, когда услышал голос Миньярда: — Я был в двенадцати приёмных семьях, ни одна не была хорошей, и Дрейк не первый, — Нил надеялся, что его дрожь, прошедшая по телу, не была заметна, — но он был последним, я сделал всё возможное, чтобы уйти оттуда, поэтому попал в колонию для несовершеннолетних, лишь там я понял, что что-то не так. Это было сложно, но у меня получилось принять это. Сейчас, смотря на этого невероятно сильного человека, Нил поражался его выдержке, силе воли и тому, что никто не желал видеть дальше стен, которые Эндрю выстроил вокруг себя. Миньярд, которому наскучил этот разговор, вернулся к своему занятию и продолжил смотреть маршрут, по которому им придётся пойти. А Нил собирался с мыслями: то открывал рот в попытке что-то сказать, то закрывал, не зная, что на это ответить. Он был похож на немую рыбу, что со стороны, скорей всего, выглядело забавно, однако так не ощущалось. — Что насчет тебя? — спросил Эндрю, убирая телефон, натягивая обратно очки и начиная двигаться в сторону пешеходного перехода, пестрящего людьми. — Никем не интересуешься? — Миньярд повторил то, что Нил всегда отвечал на подобного рода вопросы на различных интервью. Джостену льстила мысль о том, что Эндрю об этом знал. — Именно то, что я всегда отвечаю, — ухмыльнулся Нил, намекая, что обратил внимание на эту мелочь, однако Миньярд и бровью не повел. — Но не то, что является правдой? — уточнил Эндрю, оглядываясь по сторонам в поисках нужной дороги. Что удивило Нила: Миньярд больше не пользовался помощью навигатора, посмотрев в него один раз, он смог запомнить весь маршрут. — Раньше я считал это истиной, сейчас же… — Джостен прикусил губу, искоса поглядывая на человека, который с каждым проведённым днём заставляет считать иначе. — Сейчас же я не знаю, всё сложно. Эндрю оставил это, не потребовав объяснений, за что Нил был ему благодарен, потому что он не был уверен, что не скажет вслух то, что так долго в нём сидит, сейчас всё более обретая силу и подтверждение тому в виде физических проявлений и нескончаемого потока мыслей. — Мой тебе совет: пусти это на самотёк. Эти мысли ни к чему, придёт время, и ты всё поймёшь. «Возможно, я уже», — подумал Нил, не желая признавать в мыслях, что действительно испытывает неподдельное влечение к Эндрю. Парни подошли к какому-то зданию, которое будто вышло из мультика про Барби: ярко-розовая вывеска «Museum Of Ice Cream» пестрела на белой стене, выделяясь на фоне скучных, серых и однотонных зданий. По бокам от входа стояли розовые пальмы, а люди, которые, по всей видимости, в музее работали и приглашали гостей, тоже были одеты в нежно-розовый оттенок. Нил покосился на Эндрю, понимая, что это именно то, куда они направлялись. — Это то, ради чего мы так долго ехали? — задал вопрос Джостен, надеясь получить отрицательный ответ. Наивный. Эндрю проигнорировал Нила, проходя мимо и направляясь прямо ко входу в музей. Джостен обречённо вздохнул, потёр переносицу и отправился догонять Миньярда, потому что вариантов уж точно больше не оставалось. Нил думал, что вход выглядел слишком ярким и пёстрым, однако зайдя внутрь он понял, что ошибался. Ещё не пройдя глубже, во все комнаты музея, Нил убедился, что каждая из них будет вырви глаз яркой, розовой и нелепой. Особенно в сочетании с двумя людьми во всем черном, которые уже далеко не дети, чтобы фанатеть от подобного. И Нил совсем не собирался думать о том, что некоторые дети здесь выше их с Эндрю больше, чем на голову, совсем не собирался. Джостен почувствовал, как его потянули за подол футболки и обернулся, отвлекаясь от рассматривания чересчур ярких комнат, набитых мороженым, различными фигурками конфет, людьми, которые с благоговением смотрели на это, Нил увидел Миньярда и понял, что Эндрю нашёл что-то нужное ему, и Джостен двинулся по направлению за ним, точнее просто поплёлся, так как Миньярд продолжал тянуть его за футболку, чтобы тот не отставал. Хоть и идея приехать в это место принадлежала Эндрю, на лице того Нил не увидел энтузиазма и радости от нахождения здесь, что ещё больше распыляло и раздражало Джостена: они так долго добирались сюда, чтобы Миньярду даже не понравилось. Отпустив свой гнев, Нил проследил за тем, куда они направлялись. Это была лавка с мороженым, которое в музее, по всей видимости, можно было приобрести. И вот тут Джостен понял причину всей поездки. Витрины были набиты огромным количеством мороженого, которого Нил даже ни разу не видел в магазинах. Парня посетила мысль, что оно тут может быть эксклюзивным. Когда парни подошли, Эндрю сразу же снял очки, чтобы получше рассмотреть содержимое витрин, Нил последовал его примеру. Джостен с интересом стал наблюдать, как Миньярд с буквально текущими слюнками выбирал, казалось бы, обычное мороженое. За лавкой стоял продавец, который мельком бросил взгляд на парней и спросил, не нужна ли им помощь, на что Нил, знавший, что Миньярд не удостоит работника даже взглядом, просто помотал головой, понимая, что Эндрю знает, за чем именно он приехал. А он действительно знал, потому что через минуту подозвал того же продавца к ним, определившись с выбором. — Два лотка фисташки с малиной, два шоколадной крошки, два ванили бурбон и два сливочного печенья. А сейчас в рожок положить шарик вишневого и клубничного, — заключил свой вердикт Эндрю и повернулся к Нилу. — Ты что-то будешь? Нил подумал, что должен хотя бы попробовать то, из-за чего они так долго добирались. — Можете положить в рожок два ванильных шарика. — Скучно, — парировал Эндрю. Нил лишь закатил глаза. — Это говорит мне человек, который ест столько сладкого, сколько я в жизни не ел. Эндрю высокомерно поднял брови, кидая взор на Джостена. — Не моя вина, что ты лишаешь себя такого удовольствия. Нил прыснул от смеха и приложил руку ко лбу, таким образом показывая, каким абсурдом считает то, что сейчас сказал Эндрю. Миньярд даже не удосужился это прокомментировать, будучи занятым наблюдением, как складывают его заказ и катают им с Нилом шарики мороженого в вафельный стакан. Когда продавец отдал им сладости, он озвучил сумму и подозвал их к кассе. — С вас 57 долларов. Нил с удивлением в глазах повернулся к Эндрю, который без зазрения совести поедал своё мороженое. Он лишь кивнул головой ему на продавца, который ожидал оплаты, как бы намекая: «Выбора нет, Джостен». Нил раздражённо выдохнул и от безысходности сказал: — Оплата будет картой. Джостен понимал, что эта сумма не значит для него ровным счётом ничего: он зарабатывает достаточную сумму (даже учитывая все проценты, уходящие Морияма), чтобы оплачивать все свои хотелки и даже больше. Однако он не привык отдавать такие суммы за обычное мороженое, долгое время он оставался в самых дешевых мотелях, ночевал в машине, донашивал одну и ту же одежду по много лет. Сложно свыкнуться с мыслью, что ты можешь потратить сумму большую, чем прожиточный минимум. Нил приложил карту к терминалу, оплата прошла успешно. — Спасибо за покупку, приходите ещё! — дружелюбно ответил продавец. Нил из вежливости улыбнулся и кивнул, принимая все их покупки, боковым зрением замечая, что Миньярд не промолвил ни слова, сразу же разворачиваясь к выходу. Джостен поспешил последовать за ним, нагнал он его уже в дверях. — Мы пёрлись сюда, просто чтобы купить мороженое, которое можно купить где угодно? — задал вопрос Нил, посмеиваясь от абсурдности причины поездки по такой жаре. — Оно эксклюзивное, такое можно купить лишь здесь, — спокойно поедая своё мороженое, пробормотал Эндрю. Нил удивлённо поднял брови, поражаясь его невозмутимости. — Нил, расслабься и поешь своё. Джостен усмехнулся. — Да, это тоже лучше начать есть сейчас, иначе оно растает до нашего приезда в отель, — ухмыльнулся Нил. — Нет, ты просто вызовешь такси, — теперь ухмылялся Эндрю. Нет, это не было ухмылкой обычных людей, лишь один уголок губ едва приподнялся в слегка уловимом намеке, но Нил засиял от увиденного. — Окей, так уж и быть, спасём твое мороженое, — ещё больше улыбаясь, ответил Нил и начал копаться в сумке в поисках ненавистного телефона, который так и норовил от него удрать, потому что невозможно объяснить, каким образом он вечно пропадал и был не на месте. — Вы посмотрите на него, он ещё и одолжение делает, — пробормотал Эндрю, и Нил заметил, что парень уже доел своё мороженое, а сам Джостен даже не приступил. Он вызвал такси и решил вкусить то, ради чего они так долго ехали. Эндрю внимательно наблюдал за Нилом и малейшими изменениями на его лице. Джостен старался не выдавать ни единой эмоции, чтобы не увидеть самодовольство на лице Миньярда, однако получалось плохо, потому что мороженое было действительно неплохим. Нил бы даже сказал, очень неплохим, учитывая, что он не любит сладкое. — Ну, — с раздражением и нетерпением проговорил Эндрю. — Вынесите уже свой вердикт, мистер недовольство. Нил закатил глаза, невольно демонстрируя улыбку. Или она и не сходила с его губ. Он поднял глаза вверх, делая вид, что размышляет над окончательным решением, однако давно уже вынес для себя вердикт. — Неплохо, — наконец выдал Нил. Эндрю лишь фыркнул. — Твой довольный вид говорит, что лучше, чем просто неплохо. — А ты не засматривайся, — скорчил рожицу Джостен, как бы намекая, чтобы Миньярд не зазнавался, но самодовольство на его лице было очевидным. — Ладно, — протянул Нил. — За эту поездку я заслуживаю какой-то приз? — Во-первых, ты выполнял обещание, во-вторых, мороженого тебе недостаточно? — Мороженое — это лишь подачка, — когда Эндрю захотел что-то сказать, Джостен тут же его перебил, не дав тому и слово вставить. — И не отрицай! Миньярд посмотрел на него как на идиота, но всё же сказал. — Один вопрос, — он достал сигареты и прикурил одну, ожидая. — Чем меньше ты даешь мне шансов, тем меньше тебе понравится то, о чем я спрошу, — ухмыляясь, произнёс Нил. — Не беспокойся о моей психике, я переживу, — обыденно ответил Эндрю, однако Нилу показалось, что эти слова значили больше: в них действительно крылась правда. Казалось, что Миньярду теперь и вправду все нипочем, после пережитого все остальное кажется мелочью. Нил прищурился, рассматривая Эндрю и думая, что такого бы спросить. Джостену пришла в голову мысль о том, что Эндрю так просто выдал тайну об убийстве своей матери, будто ему было вовсе все равно на этого человека. Однако напрашивался вопрос: почему тогда он пошел на такой отчаянный шаг? Разве убивают от безразличия? Конечно, нет. — Почему ты убил свою мать? Непохоже, что тебе было до неё хоть какое-то дело, так с чего бы решаться на такой шаг? — спросил Нил после раздумий. Эндрю прищурился на него в ответ, рассматривая и выискивая в Джостена что-то. — Цепляешься сразу за самое интересное? Да, ты прав: мне было чхать на Тильду. Она причиняла боль Аарону, я пообещал ему защиту, предупреждал её, чтобы она перестала его бить, но Тильда не слушалась. Пришлось прибегнуть к крайним мерам. Нил долго смотрел на Эндрю, выискивая признаки лжи, или волнения, или вообще чего-нибудь, похожего на раскаяние, сожаление, но он не нашел ничего подобного. Эндрю не собирался чувствовать стыд за совершенное, а Нил не собирался его осуждать: — Ты хороший брат. Эндрю поднял на него взгляд и нахмурился, так что меж бровей образовалась складка, однако ничего не сказал, стряхнув пепел с сигареты на асфальт. — Но Тильда погибла в автокатастрофе, и в машине находился ты, как ты смог провернуть все так, чтобы она погибла, а ты остался жив? Эндрю лишь тяжело вздохнул и воззрился на него, словно Нил был самым глупейшим человеком в мире, и тут до Джостена дошло. — Или ты не обеспечил себе безопасность? Эндрю отвернулся и ничего не ответил, но Нил все понял: Миньярд, защищая брата, был готов умереть, его задачей было лишь избавиться от угрозы, а собственная возможная смерть не особо тяготила его. — Эндрю… — Не надо, — Миньярд оборвал Джостена на полуслове, видимо, не желая слушать то, что он мог сказать. Нил поражался тому количеству людей, которые ошибались в Эндрю, давая клички по типу «монстр», называя бездушным и бесчувственным, отстраненным и не способным на сострадание. Потому что перед Нилом стоял Эндрю, который защищал брата, решив ради этого даже убить, и не просто защищал: он был готов умереть при необходимости. И разве всё перечисленное не опровергает всё то, что думают о Миньярде люди? Джостен хотел сказать то, что тяготило его, то, что так и лезло наружу и желало отпущения, но не мог: Эндрю чётко обозначил, что не собирается слушать, а Нил был не тем, кто будет перечить его воли. Нил тяжело вздохнул и отвернулся, смотря на дорогу и быстро мчащиеся машины. Он неотрывно глядел в одну точку, обдумывая все сейчас произошедшее, и в голову закрался невысказанный вопрос. — Хоть кто-то смог заменить тебе мать? — проговорил Нил шепотом, так что было еле слышно, и Джостен не знал, хотел ли он, чтобы Эндрю услышал. Ничего не намекало на то, что Миньярд всё-таки расслышал почти безмолвное бормотание Нила, однако едва заметное напряжение в плечах Эндрю и застывшая на полпути сигарета всё же говорили об обратном. Джостен принялся ждать решения Миньярда. Если тот не захочет отвечать, Нил это примет: он готов взять всё, что предложит ему Эндрю. Ни больше ни меньше. — Да, — неуверенно начал Миньярд и замолк. Он посмотрел под ноги и набрал воздуха, будто Эндрю его не хватало, и только тогда продолжил. — Её зовут Кэсс. Но, если с тобой хорошо обращаются рано или поздно придётся за это расплачиваться, всегда есть какая-то ловушка. — Какая была у тебя? Эндрю поднял взгляд на трассу, устремляя свой взор в одну точку. — Дрейк. И всё опять сводилось к нему. Нил боялся представить, чего еще натерпелся Эндрю от этого чудовища. Джостен понял, что, по всей видимости, Кэсс была приёмной матерью Эндрю и биологической Дрейка. — Она знала? — Я никогда не говорил. Нил задался вопросом: Эндрю не делился с ней этим, чтобы удержать хотя бы что-то хорошее в жизни? Он был готов терпеть, лишь бы у него не отобрали это? Джостен повернулся на человека с сигаретой в руках, дым от которой растворялся в и так нагретом воздухе. Эндрю считал, что за всё хорошее нужно платить, но сам не осознавал, что он и есть то самое хорошее, однако люди не способны разглядеть это за маской абсолютного безразличия и равнодушия к окружающим. Нилу хочется кричать от несправедливости: Эндрю считает, что за всё хорошее есть цена и это нужно заслужить, а Нил считает, что Эндрю — именно тот, за которого стоит бороться, которого стоит заслуживать. Но он не говорит этого. Конечно, не говорит. — Твоя очередь, — произнёс Нил, увидя подъезжающую машину. Он сам не поверил в звучание своего голоса. Настолько жалко, настолько отчаянно. Эндрю нахмурился, видимо, не понимая эмоций Джостена. «Если бы я сам их понимал», — пронеслось в голове Нила. Действительно, он не мог понять свои мысли и чувства в последнее время, а особенно когда он проводил время с Эндрю. Необъяснимая тяга к человеку, влечение и интерес — всё то, что никогда не было присуще Нилу, но что сейчас является нормой по отношению к Эндрю. Все чувства завязываются в узел и ощущаются тёплотой в низу живота. Возможно, об этом говорят, когда имеют в виду бабочек в животе. Такси припарковалось напротив них. Эндрю в последний раз взглянул на Нила со складкой между бровей, размышляя, и отвернулся, натягивая очки и произнося: — По приезде в отель пойдём на крышу, там и продолжим.