autobiography, huh?

Нил не мог поверить, что его силы воли хватило на то, чтобы не отвести взгляд после заданного вопроса. Сделать это было невообразимо сложно под натиском таких тяжелых глаз Эндрю — они смотрели так безжизненно и холодно, будто сквозь него. А совсем недавно Джостен видел иную их итерацию: глаза Эндрю были настоящими. В эту же секунду Нил захотел взять свои слова назад. К сожалению, он знал, что услышит. — Это, — Эндрю повторил продемонстрированный Джостеном ранее жест, указав пальцем между ними, — или мы, называй, как хочешь, — Миньярд сделал паузу, а Нил осознал, что сейчас ему нанесут финальный удар, — но это ничто. Воцарилась тишина. Нилу казалось, что шум в его ушах никогда не умолкал настолько. В голове было пусто как никогда прежде: ни единой мысли, а в комнате будто и вовсе на десятки градусов понизилась температура. Холод, исходивший от взгляда Эндрю, будто просачивался под кожу Джостена, заставляя его застыть, не в силах пошевелиться. Нил прикрыл веки, дабы не смотреть в эту безжизненную, не излучавшую никаких искр медь глаз Эндрю. Ещё пару часов назад при свете солнца они будто сверкали. Возможно, Нил ошибся. Возможно, не стоило даже допускать мысли, что это может оказаться взаимно, не стоило думать, что кто-то его выберет. Но, если это так, почему все казалось искренним? Почему все казалось таким чистым и сокровенным? Почему с Эндрю, наконец, не возникало желания бежать, почему ноги были намертво прикованы к земле? Почему все казалось таким правильным? У Джостена не было ответов на эти вопросы. Нил ещё раз кинул взор на Миньярда, который так же неотрывно на него смотрел. Заглянув в холод глаз Эндрю на фоне такого теплого заката, Джостен не мог поверить, что все было не по-настоящему. Наверное, это то, о чем всегда твердила его мать, то, от чего она предостерегала, — боль, привязанность. Это довольно иронично, учитывая, сколько боли пережил Нил, но эта не похожа ни на одну, что он испытывал ранее, она отвлекала, ощущалась ноющим скрежетом на сердце, её хочется выцарапать, вырвать из груди, но осознание того, что тебе это не под силу, наносит решающий удар. И ты падаешь. Возможно, ты крепко уперт ногами в землю, возможно, лежишь, прикованный цепями, — это не важно. Ты падаешь в пропасть, заведомо зная печальный исход. То, что Эндрю назвал ничто, Нил был готов положить в медальон. Но если на это был готов Джостен, не значит, что Миньярд был того же мнения. Он сделал выбор, который Нил был обязан уважать, как бы тяжело ему в связи с этим решением ни было. Джостен сглотнул образовавшийся ком, наблюдая, как Эндрю пристально разглядывал его. Возможно, Миньярд прочитал всё в глазах Нила и сделал свои выводы, но когда Джостен решился произнести хоть слово в ответ, он очень надеялся, что его голос не дрожал. — Да, ты прав, — Нил усмехнулся, пожимая плечами, стараясь не выдавать свою нервозность. — Как это может быть хоть чем-то? Я…я слишком неправильный для этого, а хорош лишь в том, чтобы быть плохим, — Джостен облизнул обсохшие губы и они расплылись в грустной улыбке, которая в тот момент говорила намного больше слов, которые так и не были озвучены. Нил смотрел на Эндрю, чьё лицо приняло озадаченный вид с нахмуренными бровями, будто он пытался решить загадку вселенского масштаба, будто не понимал, о чём говорит парень, а Джостен просто не мог озвучить это вслух. Он плохой человек, а плохие люди всегда должны платить за свои поступки. И цена должна быть высокой. В случае Нила — это Эндрю. — Нет хороших и плохих. Есть просто люди, — произнёс Эндрю, и было что-то в его голосе, что Джостен не распознал. Нил в последний раз надолго взглянул в эти медовые глаза, осознавая: имей он любое оружие при себе, вооружен был бы только Эндрю — и принял решение. Джостен горько усмехнулся, отвечая: — На самом деле, я плохой человек, который очень сильно пытается быть хорошим. Нил не стал дожидаться ответа Эндрю, он встал с кровати, взял телефон, лежавший неподалеку, и направился к двери, собираясь как можно скорее покинуть номер. Находиться там было с каждой секундой невыносимее. Да, Миньярд принял решение, которое Нил должен был уважать, но ощущение пропасти под ногами, фантомной боли при взгляде на единственного человека, которому он так открывался, уничтожало его изнутри. Джостен знал, что Эндрю провожал его глазами. Он чувствовал его взгляд на своей спине. Но он не повернулся.

***

Нил не особо помнил, как дверь захлопнулась, как он спускался по лестнице и покидал отель. В его памяти сохранился лишь момент ухода земли из-под ног — он оттолкнулся, вновь пустившись в привычное бегство, с которым так отчаянно боролся. Но в этот момент голос, никогда не уходивший из его головы, был сильней. Ему достаточно было лишь шепнуть: «Беги». И Нил послушался. Он всегда её слушался. Со стороны может показаться, что парень всего лишь вышел на пробежку проветрить голову, но немногие знали, что действительно в этой голове происходило. Даже во время бегства, даже когда Нил дал слабину и позволил себе окунуться в привычное ему решение проблем, он боролся, боролся с навязчивым голосом в голове, слова которого в настоящем давно утратили значение. Он знал: в его жизни есть что-то стоящее, что-то, из-за чего он остаётся, из-за чего он старается прекратить попытки бегства, из-за чего он ищет причины остаться. Это экси. Это Кевин. Это Тея. Он не позволяет своей голове озвучить последнее имя, а лишь ускоряет темп, пробегая на скорости, от которой легкие горят, дыхание почти болезненное, но которая заставляет сконцентрироваться именно на физической боли. Она знакома, привычна. С этим он всегда мог справиться. Что должен каждый понимать о бегстве, так это то, что ты никогда не знаешь, где окажешься. Твои мозг и тело убеждены: ты находишься в опасности, а организм человека — очень умная машина, которая направит все ресурсы на его защиту. Во время побега ты с удивлением откроешь для себя второе дыхание, скорость, которую, казалось бы, никогда не мог развить, силы, ниоткуда взявшиеся. Но где и с кем ты окажешься в этот момент неважно, главное — сбежать. Так и Нил вовсе не замечал мелькавшие мимо него дома, людей, которые с недоумением на него оглядывались, светофоры, горевшие красным, машин, сигналивших ему остановиться, — всё это был белый шум. Это сравнимо с тем самым моментом, когда ты погружаешься в воду, и тебе непроизвольно закладывает уши. Невозможно описать, лишь прочувствовать то ощущение, когда все вокруг расплывчато, будто во сне, а в ушах лишь приглушенные звуки, которые тебя и вовсе не беспокоят. Хочется лишь закрыть глаза и наслаждаться моментом тишины, столь редкой в наше время. Но иногда, открыв глаза вновь, ты вовсе не обрадуешься увиденному. Оперевшись на дерево, стоящее неподалеку, и пытаясь отдышаться, Нил ощутил неприятно прилипшую футболку к насквозь промокшему телу. Парень оглянулся вокруг и кинул взор в небо, осознавая, что на улице шёл ливень. Капли дождя с его волос стекали на лицо, заслоняя и так не ясный обзор. По мере осматривания окрестностей в Джостене все больше укоренялась нарастающая тревога — он не понимал, где находится. Это не стало бы проблемой, помни Нил путь, по которому добрался, работай у него телефон, который он в кои-то веки удосужился взять, однако удача была не на его стороне: погода сыграла с ним злую шутку и лишила возможности воспользоваться сотовым. Джостен, которого все больше пробирал холод, вздрогнул при звуке грозы, раздавшейся будто в дюйме от него. Он сглотнул, принимая реальность, в которой сейчас оказался, — Нил не помнил, как выбежал и сколько бежал. Он помнит лишь фантомное ощущение взгляда, провожавшего его спину. Вновь раздавшаяся неподалеку гроза побудила Джостена всё же действовать. Нил окинул взором людей, которые отчаянно бежали, пытаясь спастись от проливного дождя, пока не наткнулся на одиноко стоящую девушку. Её он и сделал своей целью. Подбежав к ней, Джостен выдавил максимально любезную улыбку из своего арсенала, чтобы заполучить желаемое — узнать, где он находится. Когда ответ на вопрос был получен, Нил понял, что находился от отеля примерно в пяти километрах. Джостен заставил свой мозг работать лишь в одном направлении — найти путь обратно. Будь он и дальше никем, оставайся он Стефаном, Крисом или Натаниэлем, он бы и мысли не допустил о возвращении. В то время бегство у него было в крови, оно было выработанным рефлексом, а иногда казалось, что Нил и вовсе с ним родился — настолько это было глубоко посажено в нём, настолько приросло к коже. Но после Балтимора он выбрал Нила Джостена. А значит, каждый раз он выбирал остаться, каждый раз искал причины остаться. Джостен обхватил медальон мокрой рукой, покрепче сжимая, вспоминая Тею и Кевина, экси, чувство, когда ты берешь клюшку в руки и ощущаешь её вес, заземляющий тебя. Он заново оттолкнулся от земли, но уже делая правильный выбор. В этот раз шёпот, так и не смолкавший в его голове, был слабее. Наконец добравшись до отеля, Нил чувствовал себя выжатым и промокшим насквозь. В голову лезло слово «жалкий», но он отмахнулся от него. Джостен хотел услышать голос Теи, которая всегда знала, что сказать, её слова отрезвляли, заставляя заново встать на ноги. Иногда Нил ловил себя на мысли, что пользуется этим знанием слишком часто, однако он ничего не мог с собой поделать: её словесная пощечина приводила в чувство за считанные секунды. На подкорке сознания Джостен фантомно ощутил грубые пальцы на своей шее, которые ощущались якорем, удерживающим в реальности. Он потряс головой, отмахиваясь и от этого. Нил достал из заднего кармана брюк телефон в надежде, что сеть появилась и он заработал, убедившись в этом, Джостен принялся открывать контактную книжку. По причине ещё шедшего дождя это было сделать проблематично: пальцы были мокрые, из-за чего экран работал, как ему вздумается. Джостен старался не беситься, а лишь еще усерднее тыкал по телефону, наконец достигнув желаемого: номер Теи был набран. Гудки раздались у него под ухом. Лишь когда он услышал голос Теи, понял, что всё это время не дышал, задержав дыхание. — Нил? — повторила Мулдани, видимо, обеспокоенная затяжным молчанием. Джостен судорожно выдохнул — то ли от холода, то ли от черт знает чего. Что он хотел услышать от Теи? А что хотел сказать? Слово «жалкий» насквозь пропитывало его, прилипало к каждому участку тела, как только что это сделал дождь. И от этого Нил чувствовал себя ещё более паршиво. — Нил? Что случилось? — уже более серьёзно проговорила Тея. Джостен старался вдохнуть полной грудью, но легкие горели, говоря о том, что получалось у него из рук вон плохо. Он хотел сказать, что устал, что не знает, что ему делать, что он жалкий, что он ничто. Но даже для этого требовался хотя бы глоток воздуха, а он чувствовал, что задыхается. — Нил, дыши! Просто дыши. Вместе со мной, я буду считать, а ты дыши со мной в такт, — по всей видимости, Тея догадалась о трудностях Нила, зная об этом парне слишком много. Иногда пугало, насколько много. Но сейчас Нил просто слушал её незаурядный ритм дыхания и старался повторить его, отчаянно вцепившись в медальон. С каждым вдохом, сделанным с большим усилием, Джостен постепенно приходил в себя, ритм его дыхания выравнивался. Нил, чувствуя себя еще более устало, отпустил медальон, безвольно свесив руки, слушая умиротворяющий ритм дыхания Теи и шум почти закончившегося дождя. Лишь в тот момент он начал осознавать, насколько промёрз. — Нил? Ты меня слышишь? — уловив изменившееся дыхание, с нотками нескрытой тревоги уточнила Мулдани. — Да, — голосом, по которому будто прошлись наждачной бумагой, ответил Нил. Он был уверен, что Тея сморщилась от услышанного, но никак не станет комментировать. — Ты хочешь поговорить? — аккуратно поинтересовалась Тея. Всегда такая заботящаяся о нём. Нил чувствовал тошноту, подступающую к горлу, — он не заслуживал этого. — Я… — он откашлялся, придавая своему голосу хотя бы подобие бодрости. — Я хотел спросить, приедете ли вы с Кевом завтра забрать меня? — это не то, что он хотел спросить. Он это понимал. Тея это понимала. — А ты хочешь? — видимо, ещё не забывшая их разговор перед отъездом, с опаской спросила девушка. — Да, — уверенно произнёс Джостен. Наступило молчание. Нил не знал, что сказать. Парень не думал, что сейчас хватит слов в мире, чтобы хотя бы приближенно описать то, что он чувствует. — Нил… — вновь позвала Тея, и было что-то загадочное в её голосе. Джостен качнул головой, тем самым говоря продолжать, пока не вспомнил, что Мулдани не видит его. — Да? — С этим связан Эндрю? — насколько это было возможно, осторожно спросила Тея. Теперь это вызвало лишь волну ненависти и злости. Не на Мулдани, нет, в первую очередь, на себя, на свою же глупость и неумение читать между строк, по всей видимости, очевидные вещи. — До завтра, Тея! — всё, что смог проговорить Нил, скорей всего, и так давая ответ на вопрос девушки. — До завтра, Нил! — с очевидной грустью в голосе произнесла Мулдани, походу убедившись в правоте своей догадки, но Джостену было всё равно. Хотелось поскорей смыть с себя это слово «жалкий», которое ещё больше укоренялось, когда он слышал такую очевидную печаль в голосе Теи. Он сбросил трубку и опустил руки, позволив им безвольно повиснуть. Нил закрыл глаза, вдыхая запах мокрого асфальта как признака только прошедшего дождя. Парень закинул голову вверх, распахнув веки и устремив взгляд в небо. Как это всегда бывает: после тьмы из-за туч выходило солнце. «Жаль это правило не работает с моей жизнью», — подумал Нил, вздыхая. Джостен перевел взгляд на окна своего номера, их номера. Шторы были закрыты, как и сердце того, кто это сделал. Нил не хотел возвращаться в комнату, полную воспоминаний о мечтах, которым не суждено сбыться. Как и почти всё в своей жизни, он оставит это в прошлом, примет выбор Эндрю, двигаясь дальше, даже если он чувствует… слишком много чувствует, он может это вынести. Джостен шагнул на ступени отеля, принимая решение не возвращаться туда, где его сердце будто разрывается на части. Войдя в парадную дверь, Нил стал подниматься по лестнице на свой этаж. Уже почти достигнув места назначения, Джостен услышал голоса Шины и Джека. Это заинтересовало парня, поэтому Нил решил остановиться так, чтобы остаться незамеченным, и вслушался в разговор. — Шина, что ты несешь? — Джек, казалось, принял её за сумасшедшую. — Ты мне не веришь? — с таким же удивленным тоном спросила девушка. — Ты сама-то слышишь, что говоришь? Господи, мерзость, — Нил мог представить, как Джек поморщился, отвращение к разговору просачивалось в его голосе. Послышался шорох и бормотание Шины про себя, которое Джостен уже был не в состоянии услышать из-за довольно приличного расстояния. — Вот! — воскликнула девушка победоносным голосом. — Полюбуйся! На минуту воцарилось молчание, и Нил подумывал уже всё-таки выйти из своего «прикрытия», однако голос Шины остановил его. — Что? Язык проглотил? — даже через стену Джостен слышал ухмылку в её голосе. — Я…я… как это вообще возможно? Думаешь, они специально устроили весь этот конфликт? — чуть ли не шепотом проговорил Джек. — А ведь сработало. Отличный пиар-ход. Нил поморщился, услышав это ненавистное словосочетания, в голове пытаясь понять, о чем они говорят. — Пиар-ход, может, и отличный, но это… это отвратительно, — фыркнула девушка. — И что ты думаешь с этим делать? На секунду воцарилось молчание. Нил нахмурился, подумав, что разговор пришел к своему окончанию, когда Шина ответила: — Это будем уже не тут обсуждать, пойдём. Джостен понял, что они шли к лестнице, чтобы вернуться на свой этаж. Нил осознавал, что сейчас его подслушивание будет раскрыто, поэтому начал спускаться по лестнице, делая вид, что только начал подниматься. Шина и Джек немного вздрогнули при его виде, озадаченно переглянувшись, Джостен же сделал вид, что не замечает их и прошёл мимо, дабы не нарваться на разговор. Поднимаясь, он всё ещё ощущал их взгляд на себе, но не обернулся. Нил начал размышлять об их разговоре. Что-то ему подсказывало, что речь шла об Эндрю и нём. Но, какая именно была тема диалога, он мог только догадываться. Шина что-то показала Джеку, после чего он решил, что их конфликт выдуманный. И только Богу известно что именно, ну или Тее. Иногда пугало, насколько много она знает о других. Нил не хотел думать ещё и о каком-то глупом разговоре двух ненавистных ему людей. Всё, что он действительно хотел, так это, наконец, перестать думать. Но это только мечты, которые, судя по всему, никогда не станут реальностью. Джостен прошёл мимо их с Эндрю номера, на секунду остановившись. Он вспомнил всё, что буквально недавно произошло за этой дверью, и вздрогнул. «Мы ничто», — эхом пронеслось в голове Нила, и он отвернулся. Думать. Ему нужно перестать думать. Он направился к номеру, находившемуся совсем неподалёку. В этот раз он постучался, даже не успев поразмышлять. Дверь почти мгновенно открылась, и на пороге появилась Дэн, на лице которой отразилось удивление, когда она поняла, кто именно пришёл. — Нил! — она воодушевлённо воскликнула. Джостен перевёл взгляд на их с Эндрю номер, задумываясь, услышал ли он. Потряся головой, он постарался выдавить из себя подобие улыбки и смущённо кивнул, осознавая, что именно сейчас будет просить у Дэн с Мэттом. Бойд как раз подоспел на восклицание Уайльдс. — Чувак! Давно не виделись! — он хотел было потянуться, чтобы положить руку на плечо, как делают друзья, но в последний момент неловко одернул руку, почесав ею волосы в смущённом смешке. Нил выдохнул, не осознавая, что вообще задержал дыхание, но с благодарностью посмотрел на Мэтта. Улыбка того расплылась ещё шире. — Давно, — закатил глаза Джостен, издавая смешок, чтобы заполнить неловкую паузу. — С сегодняшнего дня? Они улыбнулись, и, казалось, напряжение покинули плечи всех троих. — Ты что-то хотел? Заходи, чего стоишь на пороге, — опомнилась Дэн и пригласила его, открывая дверь шире. Нил в последний раз оглянулся на дверь, находившуюся неподалеку, и неловко зашёл в номер, где его нахождение не будет вызывать негативных эмоций у соседей. Если Мэтт с Дэн и обратили на это внимание, то, к их чести, ничего не сказали. Бойд смущённо чесал затылок, прикусывая губу и то и дело оглядываясь на девушку, её стремительный взгляд смыл всю нерешительность с его лица, и он обратил свой взор на Джостена. — Так… что-то произошло, Нил? — Я… — он откашлялся. — Я хотел попросить пустить меня переночевать к вам, — они удивлённо переглянулись, Джостен обезоруженно поднял руки. — Конечно, если вас не смутит, я не хочу навязываться и… Дэн перебила его. — Нил, об этом нет и речи, располагайся, конечно! Но… — теперь она зажёвывала губу, по всей видимости, подбирая слова. Чем-то она напоминала парню Тею. — Всё хорошо? Эндрю что-то сделал? — Нет! — моментально ответил Джостен, поражая тем самым не только собеседников, но и самого себя. Он усмехнулся, скрывая за беззаботностью все свои мысли, к которым не хочет возвращаться. — Конечно, нет, он ничего не сделал. Уайльдс смотрела будто в саму душу, оголяя всё то, во что Нил не хотел посвящать их. Слишком понимающе. Это раздражало. Но Джостен отличался упрямостью, поэтому выдержал взгляд девушки, который смягчился, морщинки появились возле её глаз, когда она улыбнулась. — Тогда располагайся! Я или Мэтт можем пойти на диван, а ты расположишься на кровати, — предложила девушка. — Да! Вообще без проблем! — поддержал Мэтт. — В этом нет необходимости, я могу переночевать на диване, не беспокойтесь об этом, — искренне улыбнулся Нил. — Уверен? — уточнила Уайльдс. — Абсолютно, — кивнул парень. — Тогда располагайся! Мы сейчас дадим чистые полотенца, которые нам занесли сегодня утром, можешь воспользоваться душем, я думаю, Мэтт найдёт какую-то свою футболку для сна и шорты, — она пихнула его локтём, чтоб тот не стоял как истукан. Парень ойкнул, потирая место ушиба, однако улыбнулся, подтверждая её слова: — Да, Нил, конечно, найду! Короче, сегодня наш номер в твоём распоряжении! Можем даже фильм какой-то посмотреть, всё-таки завтра последний день, — дружелюбно предложил Бойд. Джостен улыбнулся на их вежливость. — Спасибо вам, но я сегодня не настроен на фильмы, я, наверное, приму душ и лягу спать. Их радость на лице немного померкла, однако они быстро взяли верх над своими эмоциями, лишь понимающе кивнув. — Тогда я сейчас принесу полотенца, и душ в твоём распоряжении! — повторила Дэн. — Ещё раз спасибо! По всей видимости, осознав незаинтересованность Нила в разговорах и каких-либо взаимодействиях, ребята позволили парню находиться одному, насколько это вообще было возможно в замкнутом помещении, где находилось ещё два человека, но Джостен был благодарен им за это. Закрыв за собой дверь ванны и выкрутив душ на полную, он позволил горячим каплям стекать по телу, а шуму текущей воды заполнять свою голову. Как жаль, что это никогда не помогало. «Ты Нил Абрам Джостен, и ты реален, и я могу повторить это ещё раз». Ему бы очень хотелось услышать эти слова из его уст. Но сейчас он ощущает себя не более, чем маленьким мальчиком, который не знает, кто он: Алекс, Стефан, Абрам или Натаниэль, который стоит на пляже Калифорнии, смотря на то, как догорают остатки его матери вместе с машиной. В этот момент он уж точно не Нил Абрам Джостен. Он никто. «Это ничто». Нил выключил душ, делая все действия машинально, не задумываясь. Он вытерся полотенцем, которое заботливо предложила ему Дэн, надел слишком большую одежду Мэтта и посмотрел на себя в зеркало. Рыжие кудри, которые у корней приобрели медный оттенок из-за воды, капли стекали с них, но Нилу было всё равно. Синева глаз, холод в них, совсем как у его отца. Он всегда будет жить с лицом, которое не даст ему забыть о своём происхождении, о том, что он Веснински. «Но твои шрамы, Нил, будет всегда напоминать тебе, что ты боролся, всегда боролся, чтобы выжить, чтобы избавиться от тяжелого бремени своего имени. Они доказательство, и ты сам живое доказательство, что у тебя получилось», — слова Теи проносятся в его голове, но Джостен слишком устал, чтобы на них концентрироваться. Парень погасил свет. Зайдя в номер, он кивнул Дэн и Мэтту, пожелав доброй ночи, и устроился на диване, который был расстелен и аккуратно заправлен постельным бельём. Завтра он ещё раз поблагодарит их за это, но сегодня Нил слишком вымотался. Возможно, было беспечно засыпать в номере с двумя незнакомцами, его прошлое нутро взывало к инстинкту самосохранения, но, к счастью, было намного тише, чем его собственный голос, который советовал довериться этим людям. Нил натянул на себя одеяло и закрыл глаза, позволяя своей голове выключиться. И, возможно, лишь фантазия отобразила желаемое, но сквозь полудрёму он услышал такой заветный голос, который интересовался, который почему-то беспокоился: «Нил у вас?» И Джостен верил, что это было наяву, хоть и понимал, насколько опасна надежда.

***

Утро далось Нилу сложно. Он так и ощущал сгущающиеся над его разумом тучи, но старался откинуть это, Джостен осознавал, что остался один день, всего один день, и он вернётся к прежней жизни: экси, Кевин, Тея, игры. А это… он забудет, ведь ничто и не помнят. Невольно парень задавался вопросом, всё ли так просто для Эндрю? Ему действительно настолько легко, насколько он произнёс это? Зажмурив глаза и больно оттянув волосы у корней, он заставил себя перестать думать, ведь размышлять было не о чем. И Эндрю четко дал это понять. Нил воспользовался душем Дэн и Мэтта, поблагодарив ещё раз за их любезность. Переодевшись и забрав телефон, он понимал, что сейчас нужно вернуться в их с Эндрю номер, чтобы собрать вещи, так как это был последний день пребывания в отеле. Мысленно он готовился к встрече с Миньярдом, с холодом в его глазах и всей поддельной пустотой, что за ними крылась. Он не думал, что сможет это вынести. Но сейчас Нил здесь, стоит с поднятым кулаком и не может даже постучать в чёртову дверь. Он бессильно опустил руку, позволяя ей повиснуть вдоль выдохшегося тела. Однако дверь отворилась прежде, чем Джостен успел что-то предпринять. И да, он не был к этому готов. Карие глаза уставились на него, осматривая слишком пристально, слишком настороженно, они видели его всего. На него никогда не смотрели так. Будто знают, будто принимают всё то, что в нём сидело, будто мирятся с тем, что он никто. Нил сделался немым и открывал рот, будто рыба, пытаясь что-то сказать. — Я… Эндрю моргнул, возвращая себе привычное выражение лица. Холодное, угрюмое. «— Ты не похож на… монстра, который получает от этого удовольствие, уж я-то знаю. Поэтому нет. Ты знаешь, я видел и похуже в детстве, у меня нет причин тебя бояться, возможно, это беспечно и инфантильно с моей стороны, но ты не угроза, ты не монстр. — Многие не согласятся с тобой. — Они не знают, о чем говорят. Почему ты ничего не делаешь с этим? — А должен? Мне все равно». Сейчас Нил был человеком, на которого Эндрю было всё равно. — Я уже ухожу, — сказал он и опустил взгляд, проходя мимо, оставляя Джостена с этим осознанием стоять и молча смотреть на комнату, наполненную воспоминаниями, чувствами и одновременно ничем. В итоге всё равно ничем. Дверь за Нилом захлопнулась, парень позволил аромату, исходившему от только что ушедшего Эндрю, окутать себя. Он вдохнул полные лёгкие и закрыл глаза, в подсознании всплывал незаурядный ритм дыхания Теи, который помогал вернуться, остаться в реальности, а не заплывать в дебри своих мыслей. Взгляд Эндрю, кричащий, смотревший так, будто ему есть дело, словно картина вырисовывался в голове Нила. Джостен хотел побежать за Миньярдом, повернуть и заставить ещё раз посмотреть в его глаза, увидеть его безразличие, заставить сказать всё, что содержит в себе этот взгляд, словами излить то, что за ним хранится, и убедиться, что Эндрю действительно всё равно. Нил не хотел в это верить, но горечь оседала в нём, напоминая, что Миньярд уже всё сказал и сделал. «Мы ничто». — Да пошёл ты к чёрту! — закричал Нил в пространство пустой комнаты и скинул первое попавшееся под руку — телефон отеля, стоящий на комоде в прихожей. Крышка и некоторые части телефона разлетелись, а само устройство потухло, не подавая признаков жизни. Нилу было безразлично, он знал, что на его счету есть деньги, чтобы возместить ущерб, но никакие средства не залатают дыру, так стремительно разраставшуюся в нём. Грудь Джостена высоко вздымалась, будто каждый вдох давался ему с трудом, дыхание гулко отдавалось в висках, он ощущал пульсацию даже на кончике носа. Пелена стояла перед глазами, Нил яростно растёр их руками до того момента, пока они начали щипать. Слово «жалкий» пропитывало его насквозь, будто приросло к нему. Почему он не может с такой же отрешенностью смириться со словами Эндрю, так же собрать вещи и уйти, не оглянувшись? «Я предупреждала, Абрам», — пронеслось в голове Нила. Ощущение, будто деревянной рукоятью клюшки на огромной скорости тебя ударяют под рёбра, едва не вдавливая легкие в позвоночник. Воздух вышибает, и на огромном поле ты с отчаянием ищешь лишь единственный глоток воздуха, но так и не можешь найти. Ты просто беспомощно задыхаешься, видя подбегающих к тебе людей. Его подсознание — самая неразумная вещь в мире, и поэтому именно сейчас оно подкинуло одно из воспоминаний о матери. — Что я говорю тебе буквально почти каждый, блять, день? — Абрам не поднимал голову, молча слушая её крик, смирившись со скорой расправой за допущенную ошибку. — Беги. Никогда не останавливайся, — заученной фразой пробормотал мальчик, стоящий прижатым к двери, сделавшийся в тот момент совсем крошечным, всё так же потупив голову, не осмелившись взглянуть в глаза матери. — Ещё! От тона матери Абрам невольно сглотнул образовавшийся в горле ком и сказал то, что она хотела услышать, дабы не разъярять Мэри ещё больше. — Ни с кем не сближаться. — Верно, — кивнула сама себе женщина. — Тогда дай мне разумное объяснение тому, что я видела. — Я… хотел попробовать, — разбито проговорил мальчик. Мэри долго сверлила взглядом опущенную макушку головы, прежде чем заговорить. — Знаешь, что ты сделал? Мальчик поднял взгляд и тут же пожалел о сделанном, ощутив припечатанную к его щеке руку, что даже звук эхом распространился в помещении. Он постарался схватиться за вспыхнувшую жаром щеку, однако хватка Мэри была сильней. — Ты позволил себе обманывать меня, Абрам, — удар пришёлся на рёбра, но он знал, что мать явно жалеет его, понимая, на что она способна в действительности. Это был урок нравоучения, а не избиения до беспамятства. — Ты подверг нас опасности, Абрам. Ты, — она указала пальцем на мальчика, — ослушался меня, — ладонь приземлился на вторую щёку, оставляя след не меньше, чем на соседней, но в этот раз она позволила парню сжаться в три погибели, чтобы хоть как-то притупить боль. — Я очень разочарована, Абрам, — сказала Мэри, отходя от двери, к которой прижала сына и позволяя ему скатиться по ней. Мальчик через силу поднял голову, опираясь рукой о стенку. Женщина уселась рядом с ним на корточки, на мгновенье ужас пронесся перед глазами Абрама. — Это то, что я заслужила? Скажи мне! Я рискую всем, чтобы сохранить тебя в безопасности, а что делаешь ты? Пренебрегая всем, выходишь на улицу и целуешься с абсолютно незнакомой девкой, которая может оказаться кем угодно? Ты понимаешь, какой опасности ты подвергаешь нас, а в первую очередь себя? Мальчик не смел опустить голову, принимая гнев матери. — Это закончится здесь и сейчас. Ты меня услышал? Абрам покорно кивнул. — Не слышу! — она приблизилась к нему вплотную. — Да, — пробормотал её сын. Нил пустыми глазами уставился на разбитый телефон, что осколками разлетелся по комнате. Джостен обвёл взглядом номер, и чувство пустоты отдалось в нём в виде дрожи во всём теле. Постель Эндрю была аккуратно заправлена, лишь пачка от сигарет напоминала о его присутствии здесь. Напоминала, что Нил не сошёл с ума. Он сглотнул ком, образовавшийся в горле, и подошёл к кровати Миньярда, беря в руку пустую упаковку, которая лежала рядом с такой же забытой зажигалкой. Джостен зажёг её, искры разлетелись, прежде чем появился огонь. Перед глазами промелькнула картина горящей машины. На секунду он заново вспомнил запах, преследующий его всё время. Нил закрыл глаза и представил её перед собой, ещё молодую, боявшуюся и слово поперек сказать Натану, закрывающую глаза на то, что происходило с её сыном. Она была слишком труслива, чтобы дать отпор. Но Джостен никогда не забудет то утро, когда он проснулся от света, слепящего ему глаза. Распахнув веки, в тусклом помещении, залитом лишь лампой, принесённой, видимо, самой Мэри, маленький Абрам увидел перед собой мать. В этот раз в её глазах было нечто иное. Отчаяние вперемешку со страхом вытеснила непоколебимая решимость, когда она произнесла: — Собирайся, бери все вещи, которые только сможешь, но по необходимости, — с трясущимся голосом быстро прошептала Мэри. — Сумка вот, — женщина указала рукой на нужный предмет. Впоследствии эта вещь станет всем, что он имел, всё важное могло поместиться всего лишь в одну небольшую сумку. Видя недоумевающий взгляд мальчика, женщина пояснила: — Мы уходим, Абрам. Мы уходим навсегда. Нил погасил пламя и распахнул веки. Джостен выкинул зажигалку и пустую пачку сигарет в рядом стоящее ведро мусора. Парень машинально упаковал вещи, делая почти заученные движения наизусть, в сборах за короткий срок ему нет равных. Уже закончив, стоя у выхода, Нил напоследок окинул взглядом номер. Он с той же решимостью в глазах, какая была когда-то у Мэри, сделал вдох, развернулся, закрывая за собой дверь, оставляя воспоминания лишь в этом номере, запирая их на замок, открыть который может лишь один человек. «Ты права, мам: это закончится здесь и сейчас. Я ухожу навсегда».