Сладкие сны Вилли Вонки

      Всю неделю я пытаюсь забыть сон, подаренный мне конфетой желаний. Проснувшись утром на полу, я наивно полагал, что, исполнив свою мечту, отпущу прошлое, но нет, нет и сто раз нет! Всё стало только хуже. Я — легкомысленный идиот, если думал, что это спасёт меня.        От одиночества спасала работа, она была моим лекарством, но теперь это не выход. Понимал ли я куда ведёт эта дорога? Конечно понимал. Ведь знал, что эти конфеты опасны. Но ничего не мог с собой поделать. Как одержимый, я работал над новыми рецептами, разобрал накопленный вместе с Чарли за годы нашей совместной работы архив и передал его своим помощникам. Фабрика должна работать, город умпа-лумпов внутри неё производит тонны шоколада каждый день. Сказка о Вилли Вонке продолжится, даже когда меня не станет. Своего преемника я бездарно упустил, как и тот факт, что из-за отсутствия Чарли я стал пустым изнутри. Гений выгорел, и остался только пустой, сверкающий шоколадный болван в яркой обёртке-фантике.       Сижу в своём идеальном кабинете с моим любимым красным кожаным диваном, даю очередное распоряжение умпа-лумпу секретарю и вдруг осознаю, что мне здесь плохо, тесно, нечем дышать. Я резко прерываю самого себя и машу рукой моему помощнику, что на этом все. Он немного сомневается в разумности и правильности поставленной задачи. Умпа-лумпы не спорят со мной, они выполняют мои желания, подобно стае эльфов. Смысл в том, что я позволил им жить на фабрике, растить своих деток, не боясь внешнего мира. Маленький народец жил на деревьях в тропическом лесу вдали от цивилизации до тех пор, пока она сама не пришла к ним с бензопилами и жуткими машинами. Взамен они помогают мне во всём и дают возможность развивать фабрику самым немыслимым образом. Мы заключили бессрочный контракт и работали, наслаждаясь процессом.       Подхожу к окну и, открыв его, сажусь на подоконник совсем как мой Чарли когда-то. Здесь так высоко! На самом деле я немного боюсь высоты. Лететь в прозрачном лифте нет, а вот так сидеть на окне боюсь. В отличие от меня ты не боялся ничего, а главное — не побоялся полюбить меня. Немногие в этом мире способны признать свои чувства, а тем более к мужчине на двадцать добрых лет старше себя самого. Мой сладкий грех, что ж ты сделал со мной?       Прошлый раз был фантастический, но ведь мы же не попробовали кое-что ещё, а вернее, самое главное. Пакетик с конфетами желаний лежит в моём кармане. Я расстегиваю ворот рубашки, что-то нехорошо мне в последнее время. Отец как-то говорил, что сорок — самый опасный возраст, но я-то не все. Теперь уже сомневаюсь. Пугливо закрываю окно, встаю и, пройдя буквально пару метров, падаю на диван. Мой взгляд блуждает по практически пустому кабинету и натыкается на стол в углу. Два года я как будто и не замечал его. Моё сознание от пережитого стресса выталкивало всё, что связано с моим мальчиком. Проще игнорировать проблему, чем скатываться в самое пекло боли и отчаяния. Мысль о том, что я косвенно причастен к смерти Чарли, убивала меня, а умпа-лумпы старались как могли, уводили меня от горьких мыслей заботами и проблемами насущными. С моими верными подданными шоколадного королевства год летит как один миг. Здесь незаметно время.       Нахожу в себе силы доползти до стола моего мальчика, руки дрожат, в горле комок слез. Медленно, словно делаю что-то опасное, сажусь на тот самый стул, что мы вместе заказывали по каталогу. Очень удобный офисный стул с высокой спинкой, на колёсиках, а ещё он вертится. Когда Чарли был подростком, он обожал кататься на нём. Я часто говорил ему вести себя тише, но мой мальчик не всегда меня слышал. Все-таки он был очень подвижным, с шилом в попе, как говорится. Наверное, за этот фонтан энергии и смеха я готов был простить все его шалости. Помню, что поначалу не пускал его к себе в комнату, но однажды во время неудачного эксперимента, мальчик надышался не самых полезных химических паров и упал в обморок. Я тогда жутко испугался за него. На руках отнёс к себе в комнату и, сняв обувь, положил на свою кровать. Долго сидел с ним, пока не уснул. Когда мы проснулись, было уже утро, а Чарли спал возле меня, как маленький котёнок, уткнувшись в моё плечо носом. С того дня я уже не запрещал моему ученику ничего. Мы будто сломали последнюю преграду, он вторгся в моё пресловутое «личное пространство» целиком и полностью. Завоевал всего меня без остатка. Единственное и главное отличие тогда от меня теперешнего — я видел в Чарли друга. Мальчишку из моего двора, с которым я никогда не играл и о котором всегда мечтал. Моя куриная слепота продолжалась почти до его поцелуя со мной.       Рука в перчатке сама собой выдвинула ящик стола. И, заглянув туда, я вижу небольшую кожаную тетрадку. Она не спрятана, не перетянута верёвкой и даже нет маленьких замочков, как на тетрадках для девочек. Я видел подобное однажды у дочки моего адвоката. Простая тетрадь, но открыв её, я пропал.       Каждая страница была обо мне. Там были стихи, рисунки, какие-то заметки о нас с ним, о наших полётах на лифте, о наших играх. Как много он пережил за свою короткую жизнь, да и я тоже, благодаря ему. Долистав до конца, закрыл дневник и прижал его к себе. Слезы сами полились по щекам, я плакал и плакал. Комната расплывалась перед глазами. Моё любопытство было удовлетворено, я как будто поговорил с Чарли. Тут в голове всплыла фраза из дневника «…мы так много путешествовали с Вилли, но ни разу не летали в космос. Один из его умпов рассказал мне по секрету, что он может летать даже там…»       Меня как током прошибло. В космос мы не полетели, а он просил. Ну хорошо, мой мальчик, ты получишь Луну и звезды. Мой лифт и правда летает в подпространстве, в стратосфере. Это не совсем космос, но, думаю, и этого моему мальчику будет достаточно. Теперь я знаю, чего хочу и каким будет мой следующий сон. На последней странице его тетради была вклеена наша с ним фотография, сделанная на Майорке. На ней Чарли восемнадцать, таким я его помню и таким он останется для меня навсегда. Значит, пора. Конфеты в кармане притягивают мою руку магнитом. Они шепчут мне заветное «съешь меня». Не в силах встать с места, я беру две сладкие горошины, откидываюсь на спинку стула и кладу их в рот. Теперь ждать недолго, совсем недолго. Этого мало, чертовски мало, но это всё, что я могу ощутить и пережить. Очередная фантазия о нас с тобой, мой звёздный свет. Вдох-выдох, вдох-выдох, тук-тук, тук-тук…       — Тук-тук, кто там?       — Банан.       — Чей банан?       Мои глаза закрыты плотной тканью. Что это? Я не понимаю совсем, что происходит. Вокруг меня какое-то движение. Как оказалось, это Чарли играет с умпа-лумпами. Мы в шоколадном цехе. В поисках новых идей мы часто играли в самые простые игры. Это порой помогало разрядить обстановку творческого тупика.       — Мистер Вонка? Вы там что уснули? Вилли, эй, ну что ты застрял там?!       — Э… я не застрял, я думаю.       — Хватит думать, — голос Чарли звучит немного обиженно, — мы же тебя латкой посчитали.       — Мне тут пришла одна идея, ты как-то говорил мне, что хотел бы полетать за пределами планеты и увидеть яркие звезды поближе.       — Да, я помню, Вилли, — он уже говорит серьёзно, без игривого запала. И называет меня по имени. Значит, я в той реальности, где был в первый раз.       — Так вот, а давай полетим к звёздам.       — Давай.       Я снимаю повязку с глаз и смотрю на этого парня, красивого настолько, что голова идёт кругом. Это, это мой Чарли! Пульс кажется таким частым, что ещё немного, и кровь закипит во мне. Если я сейчас не укушу себя за палец, то забуду, что это всего лишь сон. Слишком реален и слишком больно смотреть на него. По-глупому кусаю себя и ойкаю. Мне больно!       Умпа-лумпы предупреждали меня, что многое будет ощущаться как настоящее. Чарли опять в возрасте примерно семнадцати лет, а значит у меня есть возможность показать ему всё, о чем он мечтает. Как ни странно, с того момента, как мы летали в Тоскану, прошло не больше недели. Мы не переходили дальше из-за огромного количества дел. Я откуда-то всё это помню, но откуда? Может, эти конфеты могут переносить меня не только в мои фантазии, но и в другой мир? А что если?.. Нет-нет, это не правда. Это всего лишь моя больная фантазия, мой дивный сон. И ты в нём, мой мальчик.       — Вилли, а мы и правда полетим в космос? Я же знаю, что для этого нужно преодолеть атмосферу, но также помню, что у лумпов нет обычных понятий физики.       — Всё верно, мой мальчик. Этот лифт летает вне обычных пространства и времени. На то он и волшебный, — я улыбаюсь и пытаюсь придать своему голосу загадочности.       — А… а мы можем зависнуть над облаками или над планетой?       — Ну разумеется. Я раньше много раз так делал, — лгу и бровью не веду.        На самом деле я всего-то один раз был в стратосфере и то испугался очень. Тогда я ещё не проверил все функции моего нового средства передвижения. Многое было впервые. Теперь же мы полетим туда вдвоём. В моём кармане лежит фисташковая смазка для анального секса и презерватив, они входят в мою фантазию. Возможно, я когда-то носил это с собой, желая ответить взаимностью на откровенные взгляды и признания. Мы входим в лифт, Чарли опять улыбается мне и смотрит не так, как ученик должен смотреть на наставника. Сегодня на нём чёрные бриджи, оранжевые подтяжки, белоснежная рубашка с коротким рукавом и жилетка, бабочка на шее ярко-оранжевая и очень красиво сочетается с белым, на ногах белые кросовки с носочками. Мой член уже стоит колом и впивается в ширинку брюк. Чувствую себя старым извращенцем, но ничего уже не поделать. Моя фантазия — мои правила, я хочу этого. Ты же меня доводил этой манерой одеваться. Самое сексуальное — это галстук-бабочка. Что может быть круче неё? Сам я не люблю галстуки, но тебе они безумно идут, шли…       Мы в лифте только вдвоём, дверь закрыта, кнопка нажата. Мы сидим на небольшом диване и смотрим, как лифт вылетает за пределы фабрики, Лондона, облаков и планеты. Он летит к звёздам и, набрав высоту, замирает. Звезды мерцают так близко и так далеко, астероиды и космический мусор остался тоже позади. Мы в другом измерении и можем находиться здесь столько, сколько нужно. Ладонь Чарли сама по себе накрывает мою руку. С того дня я не ношу свои перчатки. Мы стали намного ближе тогда. И откуда, откуда эти воспоминания? Ответов нет, но я больше не хочу думать об этом. Из моего самокопания меня вырвал восторженный вскрик Чарли. Как же он счастлив в этот момент. Щеки заалели от эмоций, глаза горят и блестят. Он вскакивает с дивана и приникает лбом к стеклянной стене лифта.       — Это же уму не постижимо! Боже, я никогда и представить не мог себе, что космос такой, — с этим восторгом парень разворачивается ко мне и обнимает меня так сильно, что мне даже немного больно. Он опять первый впивается в мои бескровные вампирские губы. «Может, у него кинк какой на вампиров?» — думаю я.       Наши языки и губы сплелись в один страстный танец. Чарли целует меня так чувственно и с таким рвением, словно это наш последний раз. Я помню, что у меня ещё есть несколько желаний, и это не последнее.       Тяну моего юного исследователя на себя, и мы падаем на мягкое покрытие дивана. Целую его в шею, зарываюсь своими длинными пальцами в темно-русые волосы, глажу мочки ушей, а мой язык вылизывает аккуратную ушную раковину. Он опять стонет от эмоций и ощущений. Мы медленно избавляемся от ненужных в космосе деталей гардероба. На Чарли я оставляю только галстук-бабочку. Это моя ленточка на желанном подарке. Щеки парня опять розовеют от смущения, а губы стали вовсе неприлично красными и блестящими от поцелуев. Сегодня я сделаю тебя своим. За эту неделю мой гениальный мозг проштудировал всю информацию о первом сексе с пассивом. Ведь в прошлый раз мой любовник был уже опытен и никаких проблем не возникало. Нет, мой дорогой, я не сделаю тебе больно, только удовольствие. Доставлю его тебе. Ты открыт и чист, мой звёздный свет. Станешь ли ты другим после сегодняшнего опыта? Думаю, нет.       Мы продолжаем наше приключение: прозрачная кабина сейчас в космическом вакууме. Тут я вспомнил, что в лифте можно включить музыку. С трудом отрываюсь от желанного тела и нажимаю пару кнопок на панели. Звучит наша любимая классика, сегодня это Шопен.       — Я люблю тебя, Вилли Вонка, — говоришь так громко это, как будто хочешь, чтобы тебя услышали звезды, — ты мой учитель и мой любимый. Научи меня как правильно тебя любить. Я готовился, даже вымыл там всё. Это было сложно и непривычно, думаю, всё получилось. Эмм… и растянул себя.       — Оу! Позволь-ка взглянуть.       Опускаюсь на колени перед ним и продолжаю своё приятное занятие. Мой Чарли и правда уже готов. Его маленькая попка явно растянута для меня. Что ж, тем лучше. Он смотрит на меня из-под пушистых ресниц, и я понимаю, что пропадаю. Голова идёт кругом, хочется всего и сразу. Мои руки действуют, и действия эти приносят нам обоим удовольствие. Я смазываю пальцы приятно пахнущей субстанцией и начинаю подготавливать место действий. Мои пальцы методично разминают упругие стеночки, а мой рот опять ласкает его член. Но на этот раз отстраняюсь, не довожу моего Чарли до быстрой разрядки. Не забываю надеть презерватив, хоть и не хочу этого. Хочу чувствовать, но так правильно. Сегодня недопустимо портить что-либо.       — Вилли, пожалуйста, — шепчет моё божество, — я больше не могу и так мечтаю о тебе уже больше года.       — Терпение, мой Звёздный свет. Терпение, — опять заглатывают его полностью и шире раскрываю ноги. Сознание сейчас взорвётся сверхновой. Как бы самому позорно не кончить. Почему это только мой сон? Может, и не сон это? Не может так стонать парень, являющийся чьим-то сном. Прелюдии кончились, хватит. Разворачиваю тебя к себе спиной и ставлю на колени. Мы оба возбуждены и больше нет смысла тянуть время. И всё случается. Ты вздрагиваешь и стонешь от проникновения. Я замираю и мне кажется, что моя смерть уже близко. Нельзя так много всего чувствовать после стольких лет моего одиночества. Обхватив тебя поперёк груди, просто притягиваю к себе и, слившись в одно разгоряченное тело, даю тебе привыкнуть к себе. Двигаюсь медленно и целую тебя в порозовевшую шею. Капельки пота скатываются от волос к ложбинке из позвонков. Хочу видеть твоё лицо и твои глаза в агонии страсти. Не знаю откуда, но чувствую, что ты уже скоро. Провожу ладонью по твоей твёрдой, налитой кровью головке, делаю пару уверенных движений и получаю отклик громкого стона. За прозрачной стенкой лифта вселенная мёртвых звёзд, там нет никакой жизни, а мы есть. Продолжаю своё неспешное занятие, ты такой узкий, что в глазах темнеет от возбуждения. Низ живота скручивает сладкой судорогой, и музыка звучит вокруг. Горячее тело вжалось в меня, и наступает разрядка. Она общая, одна на двоих. Где-то на задворках сознания я понимаю, что конфеты не переносят в прошлое. Это лишь мои фантазии о несбыточной любви. Но что если мне удастся что-то изменить. Вдруг каким-то неизвестным образом я переношусь в себя прошлого и меняю события? Всё это крутится в моём мозгу, а тем временем мы лежим на диване, обнявшись. Наши руки и ноги сплетены, как корни дерева, Чарли дремлет на моей груди. Я не могу надышаться им. Не могу отпустить, мне страшно от одной только мысли, что он растает миражом, и я опять останусь один на один со своим шоколадом.       — Вилли, — его голосок ещё не переломился до грубого мужского, он очень нежен, — я хочу спросить?       — Да, спрашивай. Я постараюсь дать честный ответ тебе.       — Когда ты понял? Ну, что тебе нравятся парни?       — Дело в том, что меня не привлекали женщины с самого начала. Я знал это всегда и боялся себя. Мой отец ненавидел подобное, говорил мне, что существует только союз мужчины и женщины. Правда, в моей жизни её не было. Только благодаря твоей маме узнал, что такое семейные узы. А с тобой узнал, что такое любить. Я люблю тебя, мой Чарли. Однако, нам пора возвращаться на фабрику. Твои родные обычно собираются за ужином.       — Мне так не хочется от тебя уходить в их дом.       — А ты хочешь жить рядом со мной?       — Больше, чем хотелось бы. Я люблю свою семью, но мне хочется уже какого-то уединения. Мне стыдно говорить такое и показаться неблагодарным, но…       — Чарли, ты не должен винить в этом себя. Это естественно, ты вырос.       Опять его замерший взгляд, такой красивый и полностью потерянный. Обнимаю его и вдыхаю его аромат.       — Вилли, мы теперь точно вместе?       — Как ты можешь сомневаться в таком, я никогда не лгу, — при этих словах моя дремавшая совесть поднимает свой нос, но я старательно её игнорирую. Этому Чарли я врать не намерен. Моя фантазия подходит к концу, мы летаем между планет, и Чарли счастлив как никогда. Волшебный лифт позволил нам побывать там, где ещё не побывали люди. Я выполняю не только своё желание, а воплощаю его мечту. Меня обнимают так, словно я растворюсь, но в реальности через мгновение мой дивный сон закончился.