Жена для праведного Старейшины Илина

Вэй Ин никогда не думал, что именно ему придётся напоминать Лань Чжаню о важности совместных медитаций, но вот он здесь, уходит от его поцелуев и пытается уговорить сесть на пол, чтобы они наконец приступили к снятию проклятья. — Лань Чжань, чёрт возьми, мы должны совершенствоваться, — вразумляющая речь Вэй Ина завершилась рваным стоном. Лань Чжань сел к нему на колени и накрыл губами его шею, слегка зажал кожу между зубами, качнул страстно бёдрами. И… О чём он там говорил? А. Совершенствование. Медитации, очищение и обмен энергиями. — Мы совершенствуемся, — спокойно парировал Лань Чжань, — я хочу тебя. Не ругайся. — Я не ругаюсь, и я тоже… очень хочу тебя, хочу так сильно, — вздохнул Вэй Ин, — но сегодня совет кланов, помнишь? Ты не можешь его пропустить. — Почему? Вэй Ин моргнул и недоверчиво рассмеялся: — Потому что ты — Верховный Заклинатель, любовь моя, и твоё присутствие — обязательно. Другой вопрос. Почему об этом должен напоминать тебе я? — Потому что мы супруги. Тут и не поспоришь. Действительно, супруги. — И всё же на совете тебе появиться надо. Хотя бы в самом начале. Потом ты можешь сказать, что тебе нездоровится, и попросить подать прошения в письменном виде, чтобы не встречаться лично со всякими… кхм-кхм. Ты меня понял. — Прекрасно, — мягко произнёс Лань Чжань. — Я пойду, но у меня есть условие. — И какое у моего любимого мужа может быть условие? Я смогу его выполнить? — игриво улыбнулся Вэй Ин. — Мгм. — Что ж, тогда не тяни. Что за условие? — Ты пойдёшь со мной как мой муж. И сядешь рядом. — Ну, это уже два условия, — продолжая негласную игру, протянул Вэй Ин, но быстро сдался. Он бы ни в чём не смог отказать своему Лань Чжаню. — Хорошо, я согласен. Хотя ты знаешь, как я это не люблю. — Мгм. Спасибо тебе, — прошептал тихо Лань Чжань. — Да что там, не благодари меня за такие мелочи. Ты правильно напомнил мне о моём месте. Как твой муж я и правда обязан быть рядом и сопровождать тебя на всех официальных мероприятиях. — Вэй Ин не обязан, если не хочет. — Но хочет Лань Чжань, — парировал он. — Кто я такой, чтобы спорить с несравненным Ханьгуан-цзюнем? Его желания — закон для меня. Лань Чжань благодарно поцеловал его и обнял за шею. Уголки глаз мужа опасно покраснели, и Вэй Ин немного — немного, понятно? — запаниковал и принялся успокаивающе поглаживать возлюбленного по спине и вытирать набежавшие слёзы пальцами. — Эй, ну, ты чего? Не плачь, — ласково попросил Вэй Ин, — не плачь. Но почему-то Лань Чжань заплакал только сильнее после этих слов. — Спасибо, — сказал он хриплым голосом. И ещё пара слезинок покинула эти прекрасные глаза, оставляя влажные дорожки на нефритово-белых щеках. Краткий миг слабости. — За что? — За то, что не изменил своего мнения обо мне и не перестал называть своим мужем. — Боги, Лань Чжань, этого бы никогда не произошло, — сокрушался Вэй Ин, прислоняя лицо супруга к своей шее, — пряча. — Для меня ты навсегда останешься несравненным Ханьгуан-цзюнем, моим любимым мужем, человеком, который из всех людей на свете полюбил и выбрал именно меня, и ничто не изменит этого, понимаешь? Ничто и никогда. — Мгм. — Мгм, — столь же ласково передразнил Вэй Ин. — Ах, А-Чжань, такой эмоциональный в последнее время. — Это плохо? — Нет. Просто неожиданно. Связано ли это с твоим новым телом? Или это побочное влияние проклятья? — Не знаю. Может быть. — Девушки довольно эмоциональны, даже самые сдержанные из них, — заметил Вэй Ин. — Возьмём для примера Лань Минъя. Лань Минъя работала целительницей в главном павильоне и отвечала за поставки лекарственных трав. Она была сдержанной молодой женщиной с ураганом самых разных чувств и эмоций в душе. Чем-то в этом она походила на Лань Чжаня. — Мы не будет говорить о других девушках в нашей постели, — твёрдо произнёс Лань Чжань, и Вэй Ин громко фыркнул от смеха. — Мы бы давно покинули нашу постель, — сказал он, — если бы кое-кто соизволил сесть и тихо помедитировать со своим любимым супругом. — Дело не в постели. — Да ну? — А в том, кого мы в ней обсуждаем. — Что, ревнуешь? — хитро сощурился Вэй Ин. — Вздор, — Лань Чжань встал с его колен и гордо прошёл к загораживающей ширме. Там он умылся, освежился, оделся и уже было приступил к ежедневному расчёсыванию волос с маслом из цветков камелии, как Вэй Ин задумчиво проговорил: — Я ревную. — Вэй Ин? — Ревную к людям, которые делают тебе предложения, зная, что ты уже замужем. Ревную к тем, кто просто смотрит на тебя или открыто флиртует с тобой, а ты этого не замечаешь. Я очень сильно ревную, Лань Чжань, и мне должно быть стыдно за такие низменные эмоции, но нет. Не стыдно. Лань Чжань молчал, и было видно, что он не знал, как на это ответить, и поэтому он просто подошёл к Вэй Ину и нежно его поцеловал. — Вэй Ину не нужно ревновать. Моё сердце принадлежит только ему одному. — Знаю, но эти чувства есть и от них не избавишься так просто. — Значит, пусть будут. Я тоже… ревную иногда. Вэй Ин очень красивый. — Ай, перестань! — смущённо отмахнулся Вэй Ин. — Ты намного красивее меня. — Нет, Вэй Ин красивее. Ах, этот Лань Чжань! Он безжалостно лишал Вэй Ина какого-либо выбора и всегда оставлял последнее слово за собой. Нечестно.

***

Совет кланов в этом году проводился в Гусу Лань. Вэй Ин помогал Цзэу-цзюню и своему мужу в организации и приёме гостей настолько сильно, насколько вообще мог, поскольку его присутствие… нервировало. Не то чтобы Вэй Ин не привык, — за годы человек может привыкнуть ко всему и даже вот к такому предвзятому отношению, — но всё равно неприятно. Несмотря на то, что его имя давно было очищено стараниями простых людей и праведного Ханьгуан-цзюня, доверия высших мира сего, ещё помнящих о преступлениях Старейшины Илина, он, очевидно, не заслужил. На него смотрели косо, словно ждали какого-то подвоха, и Вэй Ин улыбался им острой напряжённой улыбкой, сидя рядом с супругом, и старательно отвлекал негативное внимание на себя, чтобы Лань Чжань успел перевести дыхание и собраться с мыслями. Пусть лучше пялятся на него, чем на его мужа. — Ты в порядке? — заботливо спросил Вэй Ин, наклоняясь вперёд, к мужу, и, к радости всех собравшихся, целуя протянутую руку, в центр ладони. Лань Чжань, видимо, чувствовал себя совсем плохо, если без споров позволил ему это. На людях он предпочитал придерживаться более сдержанного поведения и не любил зрителей. Столь личные жесты предназначались лишь для них. Однако только друг другу они могли открыться настолько, чтобы на мгновение забыть о посторонних. Забыть обо всём на свете. И Вэй Ин отрицал за собой какую-либо вину. Он бы вечность тонул в глазах своего мужа, если бы не необходимость дышать и жить ради них обоих и дальше. — Мгм. И вот последний человек занял своё место, и совет начался. На Лань Чжаня откровенно пялились. Весь мир совершенствования глазел на него и на них, на их маленькую семью, будто перед ними выставили какую-то экзотическую зверушку. И только Цзян Чэн сохранял своё вечное хмурое выражение и недовольно поджимал губы. Цзинь Лин от дяди не отставал и, вздёрнув подбородок, презрительно оглядывал окружающих. Совсем скоро наступит его очередь выступать. Лань Чжань сидел прямо, наполовину прикрыв глаза веками. Ему не нравилось повышенное внимание к себе, и поэтому он незаметно переместился поближе к Вэй Ину за поддержкой. И тот не отказал. Он положил свою руку на руку Лань Чжаня и интимно провёл указательным пальцем по выступающим костяшкам. Кто-то сбоку возмущённо фыркнул. Публичное проявление привязанности порицалось обществом, но Вэй Ин плевал на нормы приличия с высоты птичьего полёта, пока его муж был спокоен и счастлив. К тому же, он так радовался, когда Вэй Ин прикасался к нему. Как же ему отказать? Выступающие сменяли друг друга один за другим. К Лань Чжаню и к Цзэу-цзюню как главе клана Лань обращались с просьбами и прошениями. Случалось так, что вопросы, адресованные Ханьгуан-цзюню, задавали Вэй Усяню или Цзэу-цзюню, будто Лань Чжань, став женщиной, резко потерял как свой почётный титул, так и способность говорить за себя самостоятельно. Вэй Ин на грани грубости и вежливости напоминал этим смельчакам о том, что у его супруга есть язык и уши и все вопросы нужно задавать непосредственно ему. А то, ишь, вздумали. Вэй Ин, конечно, терпелив, но не настолько же! Открытое пренебрежение он бы терпеть не стал. Ближе к окончанию совета он закрыл глаза и постарался думать о хорошем. Мысли невольно потекли в сторону вчерашней ночи, и Вэй Ин смущённо поёрзал на месте от сладости пережитых им воспоминаний. Да, у него появилось новое пристрастие, но думать об этом в присутствии посторонних — уже чересчур. Даже он это признавал. Хотя вкус Лань Чжаня, безусловно, являлся одной из самых горячих и возбуждающих вещей, которые он когда-либо испытывал. Яркий, тёплый и насыщенный. Божественный вкус. Чёрт. Вэй Ин сжал руку мужа слишком сильно, и Лань Чжань вопросительно взглянул на него. Его лицо казалось невозмутимым и стойким. Золотые глаза совершенной формы феникса полуприкрыты, длинные и густые ресницы, как крылья бабочки, изящно порхают над гладкими щеками цвета чистейшего нефрита, чёрные брови вразлёт озадаченно хмурятся, нежно-алые губы влажно блестят, пухлые и мягкие, а стройное тело под тяжёлыми официальными одеждами грациозно изгибается, пытается прильнуть к нему сбоку. Идеал красоты. — Уста, будто бутон розы, — едва слышно прошептал Вэй Ин, — о поцелуе грезят. Дождь идёт. И снаружи, как по волшебству, застучал дождь. На самом деле он шёл давно, с раннего утра, но заметил Лань Чжань это только сейчас. Вэй Ин, собственно, тоже. Совет, видимо, был исключительно скучен, раз его потянуло на романтику и поиски невидимых знаков. Лань Чжань раскрыл ладонь и переплёл свои пальцы с его. В груди у Вэй Ина словно цветы распустились. Приятно держать кого-то за руку и знать, что тебя поддержат во всём. — Бесстыдник, — одними губами прошептал в ответ Лань Чжань. И Вэй Ин беззвучно рассмеялся. К совету он вернулся неохотно, чувствуя надвигающуюся усталость и растущее с каждым мигом презрение. Дразнить мужа было веселее и предпочтительнее, нежели слушать скучные отчёты скучных заклинателей, которым постоянно что-то нужно от их клана. Больше денег, больше времени, больше материалов и изобретений. Всего больше. «Жадные лицемеры», — лениво подумал он. Вэй Ин не любил, когда люди требовали, но ничего не давали взамен. Редкие главы предлагали им что-то действительно стоящее, но на то они и союзники. Например, орден Юньмэн Цзян и Цинхэ Не были для них таковыми, они поставляли им лучший металл, древесину, чай и краску взамен на искусно выделанный шёлк, вино, морскую рыбу, книги и музыкальные инструменты. Ланьлин Цзинь же потерял свой статус союзного клана для Гусу Лань из-за предательства прежнего главы. Хотя они оставались хорошими независимыми спонсорами. Деньги и золото лились от них рекой и их финансовая поддержка многое значила. Однако Гусу тоже был богат и знатен. Они могли позволить себе отделиться и проявить некоторую самодостаточность. Последний выступающий на сегодняшний день наконец завершил свою речь, отчитался, поклонился и сел на своё место. Слово взял Лань Сичэнь: — Благодарю уважаемых глав за их предложения. Мы были рады приветствовать вас всех здесь и выслушать ваши мнения. Думаю, наш совет на сегодня можно считать законченным. Вечером ждём вас на официальном ужине, где мы сможем обсудить оставшиеся вопросы и отдохнуть от дел. Желаю приятного дня! Зал пришёл в движение. Все, казалось, только и делали, что ждали официального завершения. Вэй Ин с облегчением выдохнул и улыбнулся своему возлюбленному, не обращая внимания на усиливающийся шёпот вокруг и долгие неуместные взгляды, от которых не скроешься по первому желанию. Не расцепляя рук, они вместе встали и пошли в сторону выхода. Вэй Ин, занятый мыслями о цзинши и будущем чаепитии с Лань Чжанем, не заметил, как от толпы отделилась фигура, чтобы перегородить им путь. — Вам что-то нужно, глава Яо? — несмотря на всю вежливость обращения, Вэй Ин говорил почти что грубо. Проходящие мимо гости клана с любопытством поворачивали к ним головы, но, слава небесам, не задерживались и проходили мимо. Это, правда, не помешало бы распространению сплетен. Подслушают же, напридумывают всякого, а потом скажут, что то не их вина. Вэй Ин раздражённо вздохнул. Никакого покоя. — От тебя, Вэй Усянь? — довольно, как кот, поймавший мышь, спросил глава Яо. — Ничего. Я просто пришел полюбоваться деяниями твоих рук. Лань Чжань смерил холодным взглядом главу Яо, возвышаясь над ним и надо всем миром совершенствования, неприкосновенный и праведный Ханьгуан-цзюнь. Его прямая спина и гордый наклон головы были способны заставить замолчать любого, но, кажется, на некоторых это не оказывало ровным счётом никакого влияния. У главы Яо и мысли не проскользнуло уйти, отступить, подумать трижды об уже сказанном. Удивительно было, как его ещё не отравили. Такой ядовитый человек как он заслуживал «ядовитой» смерти. Смерть от яда — вполне подходящая смерть. Коварная. Жестокая. А при должных стараниях — чертовски болезненная. Вэнь Цин умела создавать удивительные яды и лекарства. И учила она других очень ответственно. Вэнь Нин вот до сих пор помнил некоторые составы и рецепты. — Деяниями? — нарочито недоумённо оглянулся Вэй Ин. О, он начинал злиться. Злиться по-настоящему. Никогда в жизни он, Вэй Усянь, не проклял бы собственного мужа. Да подавится собственным языком любой, кто посмеет сказать ему об этом в лицо. — Не вижу. — Ты можешь и не видеть, Вэй Усянь, но для всех очевидно, что именно ты стоишь за… преображением, — после небольшой театральной паузы подобрал слово он, так, словно не придумывал обличающую речь с самого начала, — нашего уважаемого Ханьгуан-цзюня. Поднялся ропот. Люди начали прислушиваться и подходить ближе, зажимая их в кольцо. Лань Сичэнь и Цзян Чэн, нахмурившись, заметили возникшие затруднения и поспешили к собирающейся толпе. Вэй Ин, выйдя вперёд, с отвращением и неприязнью улыбнулся. Он чувствовал, как его глаза наливаются алым цветом, и демонстративно не отводил взгляда, не отворачивался и не пытался уйти от назревающего конфликта. Возможно, из-за напряжения последних дней ссора — это то, что было ему нужно. Всеобщее осуждение Вэй Ина не пугало. За его спиной теперь стояла сила, с которой следовало считаться. Да и Цзян Чэн, несмотря ни на что, защитил бы его. По крайней мере, он не стал бы ему препятствовать. В основе своей они с Цзян Чэном были очень похожи — оба рубили сгоряча. Только Вэй Ин отходил быстрее и не копил в себе злость и обиду в течение долгого времени. — Если бы я хотел кого-то проклясть, то первым в моём списке явно был бы не мой муж, — с угрозой проговорил Вэй Ина, глядя главе Яо прямо в глаза. — Зачем бы мне это делать? — Известно, что ты был падок до женщин в юности, — нагло ухмыльнулся глава Яо. — Никто прежде не замечал твоей заинтересованности в мужчинах. Кто знает, может, тебе надоело жить под одной крышей с Ханьгуан-цзюнем. С твоими силами и известным всему миру совершенствования непостоянством ты мог бы пойти и не на такое. — Вы обвиняете меня в неверности моему супругу? — Вэй Ин даже для самого себя звучал чересчур уязвлённо, гневно и резко. — Может, у меня ещё и гарем есть? Да он умер грёбаным девственником с одним-единственным поцелуем на устах, который у него бессовестно украли незадолго до падения! — Твоё бесстыдство у всех на слуху, Вэй Усянь, так что никто не удивится, если в горах Гусу у тебя обнаружится толпа любовниц. До того, как земля окропилась чьей-то кровью, положение спас Цзян Чэн и его зычный и узнаваемый голос, который мгновенно заставил всех окружающих людей заткнуться. — Какого чёрта здесь происходит?! — рыкнул он. Цзыдянь на его пальце угрожающе затрещал. — А, глава Цзян! — как ни в чём не бывало повернулся к приближающемуся Цзян Чэну глава Яо. — Чем мы вам обязаны? — Не притворяйтесь, что не понимаете, о чём я. — Да! — громко выразил своё согласие Цзинь Лин. — Вы обвинили Вэй Усяня в том, чего он явно не совершал! Очевидно, что Вэй Усянь очень привязан к Ханьгуан-цзюню и не поступил бы подло по отношению к нему. Только глупец подумает иначе. Лицо главы Яо сморщилось, будто он съел что-то кислое, но для мстительной натуры Вэй Ина этого лёгкого укола было недостаточно. Вэй Ин всерьёз раздумывал над тем, чтобы обнажить меч. Его Суйбянь уже дрожал в своих ножнах от нетерпения. Что, кстати, не осталось незамеченным. Лань Чжань обеспокоенно пошевелился рядом с ним и успокаивающе сжал его плечо. Сияющий белый шёлк широких рукавов его верхнего ханьфу создавал удивительный контраст с тёмной одеждой Вэй Ина. Последний воспользовался данным отличием, чтобы отвлечься и взять эмоции под контроль. Прикосновение и голос Лань Чжаня также поспособствовали его скорейшему успокоению. — Вэй Ин никогда не сделал бы ничего подобного, — сказал Лань Чжань. — Это несчастный случай. Сюнчжан, — обратился он к старшему брату за подтверждением, и Лань Сичэнь, подошедший чуть позднее Цзян Чэна, кивнул, тем самым согласившись с ним. Непоколебимо и уверенно. — Это правда. В ходе ночной охоты произошло недоразумение и моего брата прокляли. Проклятье носит лишь временный характер. Ни к чему разжигать конфликты на пустом месте. Совет закончился, и потому до ужина я советую разойтись всем по своим покоям. Лань Сичэнь безмятежно улыбнулся и подал паре знак уходить, и Лань Чжань, мягко подхватив Вэй Ина под локоть, с вежливым поклоном покинул зал совета. Крепкие белые стены. Герб клана Лань — голубые облака на таком же белом фоне. Деревья в полном цвету. Стойкая магнолия с ароматными и расцвётшими белоснежными бутонами. Выстланные серым камнем тропинки и дорожки, чистые, с кое-где проросшим мхом в узких щелях. Журчащий ручей и водопад. Зелёная поляна. Кролики. Вэй Ин видел окружение фрагментами. Мысленно он всё ещё находился в том зале, где вбивал невежественного главу чужого ордена лицом в пол и смотрел, как тот отрезает свой грязный язык и со страданием проглатывает его на глазах у других. — Вэй Ин, — позвал Лань Чжань. Его низкий голос был полон тщательно скрываемого страха за него. Вэй Ин почувствовал нежное прикосновение к своему лицу, к своим губам, к груди, там, где сердце билось неистово и бешено. — Вэй Ин, пожалуйста, посмотри на меня. Вэй Ин заставил себя выполнить просьбу мужа. Это должно быть просто — взглянуть. Ничего большего от него пока и не требовалось. — У тебя глаза красные. А-Ин, будь спокоен. Будь выше этого. — Не могу, — грубо ответил он. — А-Ин, его слова ничего для меня не значат. Вэй Ин хмыкнул: — Вот только не говори мне, что ты не злишься. — Злюсь, — покорно согласился Лань Чжань, — но не за себя, а за тебя. Вэй Ин заслуживает уважения. Его имя было очищено, его заслуги стоили нам мира, его жертвы никто не смог бы восполнить. — Лань Чжань, — вздохнул Вэй Ин. — Оскорбили тебя, а не меня. — Лань Чжань являл собой саму настойчивость. Взяв Вэй Ина за руки, он потянул его к себе и вниз, чтобы они сели и поговорили. На кроличьей поляне, помимо них и маленьких кроликов, никого больше не было. Никто бы им не помешал. — Я бы с этим поспорил, Лань Чжань. Ты просто не видел, как он и все они смотрели на тебя — как на кусок мяса, как на что-то диковинное и неживое. Так, словно они имеют на это полное право. Ты — мой, — прорычал мужчина, пропустив мимо себя тот факт, что говорит уже не на привычном вежливом расстоянии, а прямо у приоткрытых губ мужа. Вэй Ин поцеловал Лань Чжаня сильнее, чем намеревался, развязно, глубоко, дерзко. И ворвавшись наконец языком в его рот, он случайно повалил их на землю, не рассчитав силы, но, к счастью, вовремя подложил ладонь под голову супруга и с нескрываемым желанием продолжил начатое. Нежность оказалась на время забыта. Лань Чжань, кажется, и не искал её. Он отвечал и раскрывался Вэй Ину, жадно открывал рот, постанывая от грубоватой ласки и принимая всё, что ему давали. Он дрожал и льнул к нему всем своим прекрасным телом. Делился жаром и удовольствием. Между ними едва ли не искрило от наслаждения. Вэй Ин чудом сдерживался, яростно напоминая себе, что ему пока не давали согласие на что-то большее. Затем Лань Чжань, уловив нужный момент, вывернулся и, хрипло прошептав его имя, перевернул их и навис сверху. — Вэй Ин, — задыхаясь, простонал он, когда почувствовал влажное касание языка на своей шее. — Я. — Вэй Ин, не здесь. «Почему бы и нет? — хотел спросить Вэй Ин. — Солнце такое тёплое, а ты — так близко. Всегда рядом со мной, когда это нужно». Сегодняшняя ситуация с главой Яо — лишь тому подтверждение. Глава Яо почему-то посчитал, что Лань Чжаню можно изменить, а также встречаться за его спиной с другими женщинами. Оскорбил Вэй Ина тем, что поставил под сомнение его преданность и любовь к единственному человеку, который когда-либо верил в него, безоговорочно и до самого конца. Обидел Лань Чжаня своими недомолвками, намёками и мерзкими косыми взглядами. Естественно, Вэй Ин разозлился. Однако… нехорошо было изливать свою злость подобным образом. Черпать страсть и желание в гневе и ненависти — плохая идея. Его возлюбленный заслуживал лучшего. Лучше, чем это. Судорожно вздохнув, Вэй Ин усмирил эмоции и заставил себя действовать мягче и осторожнее. Тихонько застонав, он приостановился, а затем нежно смял опухшие и покрасневшие губы Лань Чжаня своими. И Лань Чжань, длинно, блаженно выдохнув, прижался к нему и позволил их поцелую течь медленно и плавно, не спеша. Вэй Ин чувствовал вкус жасминового чая и сладостей. Вкус рисовых пирожных и лесных ягод. Запах сандала, трав, кожи и чего-то более тонкого, мимолётного, как туманная дымка, но будоражащего сознание, вызвал у него дрожь. Голова стала тяжёлой и неподъёмной. Сердце отбивало нестройный и очень быстрый ритм, к которому даже самый умелый и талантливый музыкант не подобрал бы подходящее сопровождение. Вэй Ин думал, что привык к этому, но нет, он не привык к ощущению, что его сердце вот-вот выскочит из груди. Лань Чжань отстранился и поцеловал его в щёку и в висок, убрал выбившиеся из хвоста волосы ему за ухо и сел, уютно устроившись на бёдрах Вэй Ина, который еле сдержал стон от ненамеренно соблазнительных движений мужа. Из его горла вырвался заикающийся нечленораздельный хрип: — Л-лань Чжань. Он не думал, что станет настолько твёрдым так скоро. — Вэй Ин. — Нам нужно… — Да, — согласился он, сглатывая накопившуюся слюну, — но сначала успокойся. Не злись. Вэй Ин опешил. Успокоиться? Да как же тут прикажешь успокоиться?! Он пылал весь с головы до ног и задыхался от чувств. Его тело болело от охватившего его вожделения. Вэй Ин давно забыл о спокойствии и о том, что когда-то мог похвастаться безмятежными, наполненными благостью днями. Он внутренне кричал. Громко. Но Лань Чжань на его немой крик не ответил и просто подхватил ближайшего к ним кролика, снова мучая его своими передвижениями, и положил этот комок пуха прямо ему на грудь. — Погладь, — сказал он, и Вэй Ин, с убитым вздохом откинув голову назад, без споров опустил ладонь на голову кролика и погладил между длинными бархатными ушками. Взглянув на мужа из-под ресниц, он честно признался: — Ты меня убиваешь. Лань Чжань с алыми губами, намёком на румянец на бледных щеках, с блеском в янтарных глазах и часто вздымающейся от потери дыхания грудью на кого угодно произвёл бы впечатление. А страстный пламенный взгляд и тёплый вес, беззастенчиво прижимающий его к земле, лишь добавляли общей картине какого-то странного очарования. Вэй Ин не мог сопротивляться и описать словами, что чувствовал в этот момент. Таких слов, наверное, и не существовало вовсе. Он бы хотел остаться здесь навсегда. Гореть изнутри и не давать внутреннему пожару выхода. Ощущать неунимаемые огни прежней ярости, которые почти погасли благодаря заботе и доброте его возлюбленного. Хотел отдаваться и отдавать. Для него не имело значение окружение. Лишь бы Лань Чжань был рядом.

***

К вечеру Вэй Ин пришёл в себя. Последние штрихи в организации общеклановой ночной охоты он уже внёс, детали обговорены, и весьма успешно; место проведения соревнования приведено в порядок; ученики готовы и собраны, а ссоры и недопонимания — улажены. Сычжуй и Цзинъи замечательно справились с последним пунктом. Вэй Ин не зря послал их улаживать отношения с другими участниками. Прекраснее и быть не могло. Лань Чжань приготовил для него невероятно острую лапшу с мясом, мелко нарезанным зелёным луком и грибами. Видимо, совсем решил его разбаловать. Чтобы уравновесить остроту, к лапше муженёк подал пресные лепёшки и овощные маньтоу. И в качестве маленького угощения и поощрения поставил на край стола его любимое сливовое вино. — К чему такая щедрость? — шутливо поинтересовался Вэй Ин. — Ты меня балуешь. — Мгм. — Лань Чжань! — День был сложный, — ничуть не растерявшись, произнёс Лань Чжань. — Вэй Ин заслуживает чего-то вкусного. Вэй Ину не нравится? — изобразил искреннюю печаль он, и Вэй Ину не осталось ничего другого, как пододвинуть еду к себе поближе и начать убеждать своего мужа в том, что ему абсолютно всё нравится, на свете нет мужчины счастливее. Вэй Ин зачерпнул немного горячей лапши, исходящей паром, пока Лань Чжань щедро делился с ним сливовым вином, наполняя чашу до самых краёв, и восторженно застонал, когда почувствовал этот вкус, остроту специй, распространяющих тепло по всему телу, мяса, тающего во рту, лапши, пропитанной наваристым бульоном, и пряных грибов. Пикантно и бесконечно вкусно. Лань Чжань великолепно готовил и столь же великолепно знал, что ему нравилось, а что — нет. — Как можно быть идеальным во всём? — это был вопрос в никуда, и Вэй Ин прекрасно это понимал. Просто сейчас ему очень хотелось похвалить своего мужа, сказать хоть что-нибудь. — Это очень вкусно. А-Чжань, поешь тоже, ты же так старался. Лань Чжань посмотрел на него с любовью и пододвинул вино к его руке, свободной от палочек. — Я не голоден. — Один маньтоу, и я от тебя отстану. Поешь. Покачав головой, Лань Чжань уступил и потянулся к маньтоу. Он сделал всего пару укусов, а затем, к разочарованию Вэй Ина, отложил еду в сторону. Видимо, у его мужа действительно совсем не было аппетита. — Что же, мне тебя с рук кормить? — спросил Вэй Ин, приподнимая брови. В глазах его сверкало озорство, как будто он тайно смеялся над известной только ему одному шуткой. — Может, хотя бы вина со мной выпьешь? Попробуешь? Лань Чжань хмыкнул и перевёл взгляд ниже, на его губы: — Я попробую сегодня вино, — прошептал он. И у Вэй Ина от этих слов, интонации и томных взглядов дрожь пробежала вдоль спины, а кожа покрылась мурашками. Щёки опалило жаром, и не только от сладкого вина и специй. Лань Чжань любил заставлять его краснеть так, будто они поженились вчера и впереди их ждали долгие-долгие годы супружества. Он тоже любил дразнить. Ужин прошёл в тишине, той, которая не подавляла и не заставляла задуматься о причинах её возникновения, а была трепетной и благоговейной. Предвкушение и ожидание. Лань Чжань оставался рядом с ним и продолжал смотреть на него своими невозможными глазами. И Вэй Ину бы почувствовать неловкость, отвернуться, снова краснея — до самой шеи, — улыбнуться, пошутить, но он слишком обожал то, как его любимый человек, не скрываясь, любовался им. Он упивался вниманием мужа, хотя и не понимал, что тот в нём такого увидел. Он удивлялся и даже немного боялся. Возможно, что боялся сильно. Временами Вэй Ин с трудом принимал любовь Лань Чжаня, поскольку привык убегать от ответственности в момент слабости или крайней уязвимости. А Лань Чжань… Он иногда делал его таким слабым, таким беспомощным и потерянным. Чувства Лань Чжаня к нему — перед их силой тяжело выстоять. У Вэй Ина ноги слабели перед всей этой бескорыстной преданностью и искренностью. — А-Ин? Вэй Ин мелко вздрогнул. — Да? — Можно ванну? — Лань Чжань по-совиному моргнул и наклонил голову набок, кончиком указательного пальца отслеживая узоры на поясе. Этим вечером платье и полупрозрачный верхний ханьфу выглядели на нём особенно красиво и изысканно, подчёркивая стройную фигуру и осанку. — Теперь моя очередь баловать тебя? — чуть задыхаясь, спросил с улыбкой Вэй Ин и после, не скрывая теплоты во взгляде, добавил: — Конечно, можно. Только подожди немного, ладно? Олицетворяя собой само терпение, Лань Чжань кивнул и на протяжении нескольких минут, в течение которых Вэй Ин занимался подготовкой бочки для купания и нагревом воды, не сводил с него глаз. Словно он по волшебству исчезнет, если за ним перестанут следить. Впрочем, и Вэй Ину тоже нравилось приглядывать за собственным мужем и смотреть на него. Например, когда он играл на цине, или перебирал документы, или занимался каллиграфией, или когда переписывал тексты в библиотеке, делал краткие замечания на полях отчётов юных учеников, отвечал на глупые письма и просьбы, орудуя кистью для письма столь же умело и грациозно, как и Бичэнем. Это было настоящее искусство. Вэй Ин проверил воду и, удовлетворившись её температурой, пригласил Лань Чжаня к себе. Пусть принимает работу и наслаждается временем наедине. А Вэй Ин подождёт. — Мой Вэй Ин не присоединится ко мне? — с надеждой спросил Лань Чжань, сбрасывая пояс с талии. И нежно, как же нежно звучал его голос. За что Лань Чжань так мучил его? Зачем испытывал? Вэй Ин — всего лишь слабый человек. Он не смог бы отказать ему, даже если бы захотел. Однако сегодня ему нужно было побыть с самим собой. Хотя бы на то время, пока он принимал ванну. Вэй Ин нервничал. Во рту и горле пересохло от волнения. Сердце снова сходило с ума. Нервы раскалены до предела. — Я присоединюсь к тебе в постели, — пообещал Вэй Ин. Он не был глупым человеком и полностью осознавал, что последует после того, как они вымоются и приведут себя в порядок, не первый год женаты, и потому желал ненадолго отсрочить неизбежное. Вчера всё произошло спонтанно, и… это было прекрасно. Они провели вместе чудесную ночь. Они гладили друг друга и обменивались поцелуями до самого рассвета. Пережитое удовольствие всё ещё гудело в теле Вэй Ина, отзывалось в нём тягучей медовой сладостью, и он мечтал о продолжении, о крепких объятиях, о белой коже под своими губами, о стонах и мольбах. Но чуть позже. Сегодня Лань Чжань явно просил Вэй Ина о чём-то более весомом, чем поцелуи или ласки ртом, и здесь требовался такой же осторожный подход, как и в прошлый раз. Вэй Ин чувствовал это. — Обещаю сделать всё, о чём ты попросишь. — Запомни свои слова, — сказал Лань Чжань, скрываясь за ширмой. Звук скользящего шелка по коже. Темный гибкий силуэт на светлом фоне. Запах сандала, вина и зелёного чая, ароматических масел и цветов. Плеск воды о деревянные стенки. Тихий вздох. Полустон. Дрожащий свет свечей, разгоняющий тёмные тени по углам. Это… отвлекало. Вэй Ин сглотнул и опустил голову, кусая нижнюю губу. Чтобы не думать много о том, что происходило за перегородкой, он достал из их общего сундука нижний шёлковый халат, который нынешнему Лань Чжаню не подошёл бы по размерам, и повесил его на ширму. Проверил постель. Сменил простынь на свежую и мягкую. Заботливо взбил подушки. Отогнул уголок одеяла в сторону. Заварил чай для них обоих. Вэй Ин потянулся было к чашкам, как вдруг более громкий всплеск заставил его повернуться туда, где купался его муж, и с подозрением замереть на месте. — Лань Чжань? — М-м? — С тобой всё хорошо? Я могу сделать воду горячее, если хочешь? — Не нужно, со мной всё в порядке. — Как скажешь, любимый. Вэй Ин услышал, как Лань Чжань ахнул и погрузился глубже в воду. Отсюда он мог разглядеть лишь чёрные волосы возлюбленного, свесившиеся с края бочки, полуприкрытые глаза и румянец на высоких скулах. Ушки, наверное, тоже покраснели. Вэй Ин так и не разлил для них чай. Он думал о тысяче вещей, и какой-то чай его волновал сейчас в последнюю очередь. — Вэй Ин? — Да? — тут же откликнулся Вэй Ин. — Вэй Ин. — Что? — шепнул он. — Подай мыльный корень, пожалуйста. Далеко. — Конечно. Достав замоченный мыльный корень, Вэй Ин вложил его в тонкую руку Лань Чжаня и сразу же вернулся обратно. Вскоре послышался новый всплеск. Лань Чжань закончил мыться, вышел из бочки и уже вытирался заранее подготовленным полотенцем. С волос капало. Чистые и напитанные маслом, они ярко блестели в свете свечей. — Красивый, — сказал Вэй Ин, подходя ближе и помогая мужу надеть халат. — Подождёшь меня? — Поторопись, — прошептал Лань Чжань, оплетая его талию руками, и поцеловал в шею. Коротко, но страстно. Вэй Ин не сумел сдержать стона. — Так не терпится? — попробовал поддразнить Вэй Ин. Сбитое дыхание напрочь убивало весь эффект. — Мгм. Хочу. — И не страшно? — Если это ты, то нет, не страшно. Только ты. — Только ты, — заворожённо повторил он и притянул мужа ближе к себе за плечи. — Боги, ты весь горишь… — Да, — выдохнул Лань Чжань, — поторопись. Прошу. Теперь вопросов о том, что происходило за ширмой, не возникало. Лань Чжань, несмотря на собственное смущение и тысячи правил, всегда был любопытным. — Т-ты?.. — ошеломлённо пробормотал Вэй Ин. — Жду тебя, — сказал он. И поправив халат, ушёл в спальню. Никогда ещё Вэй Ин не мылся так быстро и тщательно. Свои же прикосновения горячили кровь и заставляли шипеть сквозь зубы, потому что ощущения приносили не только наслаждение, но и боль, коварную и сладостную. Руки дрожали. Несколько раз он успел обозвать себя глупым и нелепым. Ему же не пятнадцать лет, чтобы так переживать. Он давно уже и физически, и морально перешёл рубеж зрелости, ни к чему было переживать настолько сильно. Лёжа в ароматной воде, Вэй Ин успокоил дыхание. Потихоньку он начинал осознавать, что этим вечером состоится их, можно сказать, второй первый раз. Не то чтобы Лань Чжань или он сам являлись девственниками, — нет, очевидно, они ими не были. Но эти чувства по природе были невероятно схожи. Почти тот же мандраж и восторг он ощущал, когда Лань Чжань впервые накрыл его собой и отказался отпускать. Вопреки нетерпению, точащему его душу, Вэй Ин, вымытый, обнажённый и абсолютно не готовый к тому, что увидит, зашёл в спальню. Лань Чжань, словно предугадав его появление, встретил Вэй Ина сидящим на краю постели. Полумрак придавал острым чертам мужа мягкости и тёмной глубины, в которую хотелось нырнуть и забыть о земном мире навсегда. Не мигая, он смотрел в глаза Вэй Ина своими, золотисто-карими, и приспустил халат с белых соблазнительных плеч, оголил верхнюю часть груди и медленно лёг на спину, одним скользящим, ласкающим движением отодвинув шёлковые полы в стороны. И всё это, — не отрывая от него взгляда. У Вэй Ина перехватило дыхание. — Ты меня соблазняешь? — благоговейным шёпотом спросил он, любуясь пленительными изгибами своего мужа. Облизнувшись, мужчина лёг набок рядом с ним и подложил ладонь под голову. — Куда же делось твоё смущение, любовь моя? М? — Вэй Ин задаёт не те вопросы. — Предпочитаешь, чтобы я замолчал? — ухмыльнулся Вэй Ин, наклоняясь вперёд и утыкаясь носом между шеей и плечом Лань Чжаня. Вдохнул. Да, он пах так же, как и всегда. — Вкусно пахнешь, предлагаешь себя, такой тёплый и открытый, заботишься обо мне. Чем я заслужил честь быть твоим мужем? Чем заслужил твою доброту? Лань Чжань задрожал, удивительно падкий на ласковые слова и похвалу. — Ты так добр ко мне, — продолжил он, понижая голос, — так терпелив. Чем мне отплатить тебе за это? Всё, чего ты пожелаешь, я исполню. — Вэй Ин… А-Ин… — мягко вздыхал Лань Чжань. — Скажи мне, чего ты хочешь. Лань Чжань нахмурился и прижал лицо Вэй Ина к своей шее. — Здесь, — ответил Лань Чжань, — поцелуй меня. И Вэй Ин охотно подчинился. Целовать Лань Чжаня было более чем приятно. Его отклик и неподдельное удовольствие стоили всего на свете. Доставить ему удовольствие — это всё, чего хотел Вэй Ин, всё, чего желало его сердце. Колеблясь, мужчина поднял руку и прикоснулся к щеке Лань Чжаня, погладил большим пальцем скулу, провёл ладонью по выразительной линии челюсти, осторожно накрыл мягкий холмик груди, случайно задев жемчужинку соска и почувствовав ртом короткую вибрацию от низкого стона там, где он прижимался губами к шее мужа и старательно оставлял за собой вьющуюся дорожку из следов. Красные цветы на белом фоне. Лань Чжань, дрожаще выдохнув, потянулся к нему за поцелуем. Его пальцы зарылись ему в волосы, стягивая почти до боли и выбивая из него вздохи удовольствия. Вэй Ин терялся в ощущениях, опьянённый их близостью. Сладкая истома внизу живота не давала покоя. Он истекал, готовый и твёрдый, и пылал, как свеча, как большой костёр, к которому поднесли зажжённую лучинку и оставили разгораться до тех пор, пока от этого маленького ручного пожара не останется ничего, кроме красных, исходящих цветными искрами углей. Хватаясь за простыни, за его плечи, руки, Лань Чжань отчаянно тянулся к Вэй Ину и вылизывал его рот, проникал языком внутрь, посасывал, покусывал, гладил. Горячо. Открыто. Мокро. Вэй Ин едва успевал отвечать, но и отставать не хотел. С трудом оторвавшись от губ мужа, которые алчно последовали за ним, чтобы продлить прерванную ласку, он обжёг поцелуем изящный острый подбородок, поцеловал под ним, чуть-чуть прикусил нежную и тонкую кожу горла, упиваясь вырвавшимся из груди Лань Чжань хриплым полувздохом и звучанием собственного имени, и прильнул близко, грудь к груди. Мышцы живота Лань Чжаня мелко подрагивали под его ищущими пальцами, но на самом деле он весь дрожал, весь с головы до ног. На его шее и лбу собралась испарина. Лёгкий румянец на щеках, красные припухшие губы, приоткрытые, блестящие от слюны, несущие на себе вкус сливового вина, золотистые глаза, подёрнутые страстной поволокой, хмельные и яркие, наполненные жаждой и любовью, пьянили лучше любого алкоголя. Улыбка Императора и рядом не стояла. — Вэй Ин, — позвал слабо Лань Чжань. — Вэй Ин, коснись меня… Но он уже касался… Изогнувшись, Вэй Ин склонился над фигурой мужа и согрел своим дыханием его грудь, высунул кончик языка и лизнул затвердевший сосок, бережно взял в рот и, медленно выпустив чувствительную плоть, пососал напоследок, чтобы после услышать, как Лань Чжань в форменном исступлении стонет его имя и тихо скулит на одной ноте, впиваясь в плечи Вэй Ина пальцами. Он, казалось, сдерживался из последних сил. На грани отчаяния и помутнения рассудка Вэй Ин вопросил: — К-как? Как ты хочешь? Вместо ответа Лань Чжань вновь притянул Вэй Ина к себе для очередного поцелуя, с жадностью исследуя его тело — так, будто они не виделись целую вечность, — и попутно надавливая губами на все его слабые места — плечи, шея, место под ухом. От прикосновений к этим местам Вэй Ин быстро приближался к краю, и Лань Чжань знал об этом. Он не останавливался ни на секунду, распаляя и дразня. — Как тебе будет угодно, — Лань Чжань сомкнул зубы на правом плече Вэй Ина и непроизвольно приподнял бёдра, преследуя собственное удовольствие. Его запах стал гуще, более насыщенный, чем вначале. О, небеса. — Мои пальцы? Мои пальцы в тебе, внутри тебя? Мой рот, — прохрипел Вэй Ин, — если хочешь, как вчера. — Да, пожалуйста, д-да, Вэй Ин, твои пальцы, хочу твои губы, — просил Лань Чжань. Многословность не была присуща его мужу, но в постели с ним он раскрывался с совершенно другой стороны — забывал на время о стыде и правилах, упускал контроль, стонал в голос, выгибался, закрывал глаза. В первые месяцы брака Лань Чжань редко закрывал глаза, опасаясь, что всё происходящее — лишь сон. — Где? — еле соображая, прошептал Вэй Ин. Лань Чжань взял его за руку и опустил её между своих ног. И Вэй Ин, сам того не ожидая, покраснел. Где-то он слышал красивое слово «бутон». Как нераскрывшийся цветок. Так вот, он нежно скользнул вдоль его нежных складок — тёплых трепещущих лепестков, орошенных влагой. Покружил пальцем. Из недавнего опыта он знал, где будет приятнее, как лучше всего проникнуть внутрь, однако сосредоточился исключительно на том, чтобы ласкать снаружи. Прежде всего Лань Чжань должен был от начала и до конца насладиться происходящим, а потом расслабиться и… принять его. И пускай нынешнее тело Лань Чжаня совсем не походило на прежнее. Не такое твёрдое и мускулистое и не такое большое — Лань Чжань стал явно меньше и легче с того дня, как его прокляли, и он удобно помещался в его объятиях, — но это не значило, что можно было пренебречь подготовкой. Обычно они долго готовили друг друга к близости. Было что-то притягательное в том, как вырабатываемая Лань Чжанем смазка горячо стекала по его пальцам, и Вэй Ину вдруг стало очень интересно, что будет, если он проникнет внутрь. Но всё оказалось даже лучше, чем описывалось в эротических романах. Глупые книги. Лань Чжань встретил проникновение изумлённым вскриком, вскинув бёдра, и приятно сжался вокруг его пальца. Пока только одного. — Туго, — наполовину восхищённо, наполовину испуганно прошептал Вэй Ин, отвлекая мужа поцелуем, голодным, восторженным, в чём-то небрежным, — какой же ты тугой, — пробормотал он. Тугой, узкий, мягкий. Его стеночки сладостно пульсировали и сокращались в такт бешеному биению сердца Вэй Ина. Вэй Ин жадно впитывал в себя стоны мужа и вспыхивал из раза в раз, без какого-либо исключения, когда звуки становились громче, и невольно он стонал вместе с ним, чувствуя, как Лань Чжань неумолимо горячеет под ним, влажнеет, трепещет, сжимается, обволакивает и затягивает внутрь. Второй палец. Их теперь целых два. Лань Чжань тихо зашипел ему на ухо от привычной и одновременно непривычной растяжки. Наверное, ощущалось это абсолютно по-другому. Возможно, острее? — Больно? — замер Вэй Ина, держа пальцы там же, но не смея ими двигать. Лань Чжань хмурился и часто-часто дышал, исходясь непрекращающейся дрожью, напряжённый и уставший. Нежный. — Милый, ответь. Пожалуйста, — ласково попросил тёмный заклинатель. — Обещаю, я перестану, только скажи, если неприятно. Вэй Ин начал медленно отстраняться. — Нет! Нет, не надо, — не на шутку разволновался Лань Чжань. Неподдельная паника в глазах мужа немного напугала его, и он остался там, где был, — напротив возлюбленного, раскрасневшийся, нетерпеливый, отчаявшийся, с пальцами, погружёнными в тугую влажность чужого тела, умоляющего о большем. — Продолжай. Вэй Ин приглушённо рыкнул, роняя голову на плечо супруга. — Давай подложим тебе что-нибудь под бёдра и поясницу? Это бы облегчило процесс. И отвлекло бы от болезненной пульсации и напряжения в члене. Честное слово, одно прикосновение, и он взорвётся в ту же секунду. Протянув руку назад и схватив ближайшую к себе подушку, Вэй Ин лёг на живот между ног мужа, помог краснеющему Лань Чжаню устроиться поудобнее и почти сразу, без промедления припал ртом и мягким языком к маленькому розовому бутону, набухшему от продолжительной стимуляции. И сначала Лань Чжань разочарованно застонал, когда он вытащил пальцы и отстранился, но следом благодарно вздохнул, стоило Вэй Ину только вернуться и продолжить двигать пальцами и ртом в том же темпе, постепенно ускоряясь и шаг за шагом подводя возлюбленного к вершине удовольствия. Благодаря естественной смазке, пальцы скользили свободно и легко. Его муж, кажется, уже привык к чувству растяжения… И, о, боги, какой же он отзывчивый. Самый сексуальный человек на свете. — Вэй Ин, внутрь, — простонал Лань Чжань. — Уже внутри, — произнёс Вэй Ин на остатках выдержки, — ты можешь кончить, милый. Давай же, сладкий мой, кончи для меня. Лань Чжань хныкнул и сильно сжался, сводя Вэй Ин с ума. Вэй Ин хотел быть внутри не только пальцами. Он умрёт, если немедленно не окажется внутри собственного мужа. Так и есть, умрёт. — Нет. — Лань Чжань, — простонал в ответ он. Но Лань Чжань, не вняв чужой мольбе, уложил Вэй Ина на спину и не без помощи последнего оседлал его, уперевшись руками в грудь. Приподняв нижнюю половину тела, он чувственно потёрся своей влажностью о его длину, откидываясь назад и выпуская низкие гортанные стоны к потолку цзинши. — Лань Чжань, дай мне… Ах!.. Боги, Лань Чжа-а-ань! Что же ты делаешь со мной? Что ты делаешь, я же погибну, умру, — невнятно лепетал Вэй Ин, цедя сквозь зубы похвалы и грязные ругательства и не стесняясь того, что их кто-то мог услышать, когда почувствовал э́то. То, о чём он мечтал целую вечность. — Осторожнее, молю, только осторожнее… Пожалуйста, позволь мне, я хочу доставить тебе удовольствие, только удовольствие, пожалуйста, Лань Чжань, любовь моя… Когда его муж настраивался на что-то очень серьёзно, никто не мог сбить его с цели. Вошла одна лишь головка члена Вэй Ина, но как же хорошо, как же невыносимо хорошо и замечательно ему было… Лань Чжань со стоном обессиленно рухнул ему на грудь и целиком и полностью вверил себя в руки Вэй Ина: — А-Ин, — умоляюще протянул он. — Сейчас. Вэй Ин обнял возлюбленного за талию и плечи, убрал волосы с их лиц и, внимательно глядя в глаза напротив, медленно вошёл в раскрытое и податливое тело мужа, который зарылся лицом в его волосы и шею и упоённо шептал о том, как ему приятно, говорил всякую милую чушь, и фраза «я люблю тебя» слетела с этих греховных губ ещё не раз и не два. Он плавно подавался бёдрами навстречу каждому его толчку. И эти движения… Эти движения были Вэй Ину до того знакомы, что он чуть не разрыдался на месте. Он хрипло застонал, чувствуя, как его сжимает в мягких порочных тисках. То был совершенно другой опыт, и какой-то частью сознания Вэй Ин, к стыду своему, жалел, что, когда проклятье спадёт, они больше не смогут быть вместе подобным образом. Его движения были несколько ограничены весом Лань Чжаня. Большую часть времени он просто находился внутри мужа, давая тому привыкнуть к себе, и двигался только тогда, когда безумно нуждался в трении и ослаблении узла обжигающего желания, собравшегося внизу его живота. Лань Чжань не имел ничего против и наслаждался их позой и длинными тягучими, будто расплавленная сахарная карамель, толчками. Мокрые звуки скольжения волновали их кровь. Вэй Ин тонул в возбуждении и болезненном удовольствии от того, какой Лань Чжань восхитительный и тёплый, совсем рядом, родной. Прикрыв глаза, мужчина робко потянулся своей ци к золотому ядру Лань Чжаня, и тот содрогнулся над ним, издав рваный бархатистый стон. — Всё хорошо? — шёпотом спросил Вэй Ин. — Мгм. — Хочу быстрее. Можно? Лань Чжань кивнул и разрешил Вэй Ину перевернуть их. От первых сильных толчков они оба вскрикнули и согнулись пополам. Вэй Ин едва не упал вперёд, но вовремя упёрся ладонями в постель по обе стороны головы возлюбленного. Лань Чжань заметил это и, как в зале совета, переплёл свои пальцы с его, и теперь получалось так, что он находил опору лишь в руках мужа и в единении их потных извивающихся тел. Звуки шлепков кожи о кожу, раздающиеся в полупустой цзинши, — если бы кто-нибудь услышал, то не миновать беды, тут и Бессмертный бы покраснел и застыдил их. Запах секса, цветов, вина и благовоний витал в воздухе и затапливал лёгкие. Ночь не заканчивалась. Сквозь приоткрытые окна в комнату проникал свежий ветер. Потом они с Лань Чжанем скажут за это спасибо. Снаружи пели сверчки и спали цветы. Он не знал, сколько это продолжалось. Оно и не важно. Главное, чтобы Лань Чжаню было хорошо с ним. Только это по-настоящему имело значение. Повинуясь требовательным взглядам Лань Чжаня, он подался вперёд и проглотил вырвавшийся из чужого горла мягкий всхлип. Вэй Ин ни на секунду не прекращал двигать бёдрами в изнурительном для них обоих темпе, мастерски чередуя грубость и мучительную нежность. Рот возлюбленного широко открывался, выпуская наружу беззвучные стоны и крики, когда Вэй Ин попадал по нужной точке или сжимал его тело непослушными руками сильнее, почти до синяков. Его глаза, наполненные горячими слезами, закатывались. Острые ногти больно впивались в плечи Вэй Ина и царапали напряжённую спину. Вэй Ин был очарован. Лань Чжань, несмотря на малую подготовку и новизну происходящего, справлялся просто великолепно. Он восхитительно брал его. Он оставлял на нём свои следы — засосы, слабые отпечатки зубов, царапины. Он просил ещё.  Глухо застонав, мужчина посмотрел вниз и прикусил до крови щёку изнутри. Вид Лань Чжаня, растянутого и раскрасневшегося, смутил его и вызвал у него в душе что-то тёмное, неподдающееся никакому контролю. Вэй Ин навсегда запомнит эту картину — его каменно-твёрдый член, скользящий между розовых и чувствительных складок мужа, исчезающий глубоко внутри, блестящая влага на коже, хлюпающие, смущающие воображение звуки, их тяжёлое дыхание, синхронные движения, ставшие спустя время беспорядочными и размашистыми, и абсолютная жажда обладания.  — Лань Чжань! Оргазм потряс Вэй Ина своей внезапностью и преждевременностью. Он думал, что продержится дольше, однако всё обернулось совершенно иначе. У небес на них, вероятно, были другие планы. Высвободив ладонь из железной хватки Лань Чжаня, он опустил руку в место их соединения и, выжимая из себя последние капли ослепительного и непередаваемого удовольствия, довёл своего мужа до состояния чистейшей эйфории. Вэй Ин зашипел. От сверхчувствительности у него поджимались пальцы ног и напрягались мышцы, о наличии которых он до сего момента даже не догадывался, а Лань Чжань всё ещё не подавал никаких внешних признаков жизни. Сознание, что ли, потерял? — А-Чжань? — Вэй Ин шевельнулся и крупно содрогнулся, проглотив так и не сорвавшуюся с языка ругань. Что ж, Лань Чжань определённо жив. Остаточная пульсация и жар вокруг его обмякшего члена свидетельствовали об этом факте достаточно громко и ясно. — А-Чжань, отзовись. — Мгм. — Всё нормально? Лань Чжань что-то тихо промычал, потянулся и прижался к его губам долгим ленивым поцелуем. Сладко. — Скучал. Думал о тебе в уединении каждый день, — прошептал А-Чжань. — Теперь всё нормально. В уединении? И только? — А я-то надеялся, что ты думаешь обо мне всегда, — пошутил Вэй Ин. Судя по лёгкости настроения, с ним и правда всё было в порядке. Любил же его муж озадачить и удивить. Лань Чжань фыркнул и беззвучно рассмеялся, запрокинув голову назад: — Очень хотел увидеть тебя вновь. Не выдержал, — сказал он. — Мне не хватало твоих улыбок и смеха и нашей ежедневной близости. — И поэтому ты, как вор, прокрался в наш дом? Я был о вас лучшего мнения, Ханьгуан-цзюнь. Лань Чжань приподнял бровь на это и грубо двинул бёдрами, вынудив Вэй Ина взмолиться о пощаде: — Ладно, ладно, ладно, признаю своё вину, только, пожалуйста, не шевелись. Разве ты не хочешь отдохнуть, а? Лань Чжань сделал вид, что задумался. — Нет. — Нет? Они же не могли заняться любовью снова прямо сейчас, верно? А как же объятья и разговоры? Вэй Ин так нуждался в этом. Лань Чжань больше ничего не ответил и, противореча самому себе, обнял его, как он, собственно, и мечтал. Воистину идеальный супруг.

***

Традиционная ночная охота строилась по определённому плану, которого так или иначе придерживались все великие ордена и кланы. Вэй Ин в этом году сосредоточил особое внимание на ловушках и поиске. Ученикам из разных кланов нужно было заранее разбиться на команды и получить задание. Найти артефакт. Характеристики его даны в картах, которые перед этим ещё необходимо было отыскать, или добыть с боем у пойманных старшими адептами яо и марионеток. Выполняя данное задание, ученики демонстрировали учителям не только силу, но и находчивость и умение соображать в трудной ситуации. Карт по количеству было меньше, чем самих команд. Так что кто быстрее, тот и выиграл. Победителем же считалась та команда, которая быстрее всех добралась до артефакта и передала его главе своего клана. Артефакт пойдёт в этот клан подарком, а остальным главам достанутся менее дорогие и значимые призы. За участие. — Все пройдёт хорошо, Вэй Ин. Тебе не нужно переживать. — Я буду переживать. Там наш сын. — Сычжуй не участвует. — И что? Я знаю, что он вместе с Цзинъи следит за тем, чтобы во время соревнования никто там не убился, — нежно улыбаясь, закатил глаза Вэй Ин, — но зная последнего, ссор и дисквалификаций всё равно не избежать. — Цзинъи — справедливый и честный молодой человек, господин Вэй, — добавил между делом Цзэу-цзюнь, рассматривая новообразованные команды. Некоторые ученики объединялись с учениками других кланов, поскольку никаких ограничений на этом не стояло. Главное, чтобы команда состояла из пяти человек. — Он не обвинил бы невиновного в жульничестве. — Чего нельзя сказать о других учениках. Цзэу-цзюнь мудро промолчал. Несмотря на все опасения, охота прошла успешно. На первом месте, разумеется, оказался орден Гусу Лань, на втором — Юньмэн Цзян, третье и четвертое место разделили между собой объединенные команды заклинателей из кланов поменьше. Потом шёл Ланьлин Цзинь и все остальные. В целом, неплохо. Вэй Ин был чрезвычайно доволен своими птенчиками и до той поры, пока ему не сделали замечания, не собирался убирать самодовольную улыбку с лица. И если глава Яо, глядя на результаты своих адептов, позеленел от злости и бессилия, то это точно не его проблемы. Высокомерие наказуемо. Через несколько дней совет закончился. Все главы, заместители и ученики разбежались по своим кланам, и жизнь снова стала спокойной и размеренной. Их с Лань Чжанем личная жизнь наконец-то не выставлена на всеобщее обозрение. Шепотки, преследующие его и мужа на каждом шагу, утихли. Дышать стало легче. Дни шли своим чередом, и каждый из этих дней они проводили вместе. Вставали рано утром, одевались, садились медитировать, завтракали, потом Вэй Ин снова ложился спать, а в полдень просыпался и начинал работать над талисманами и отчётами. Лань Чжань приходил чуть позже и готовил для них обед и будущий ужин. А ночью… Ни одна их ночь не обходилась без того, чтобы они как-нибудь не прикоснулись друг к другу. Страсть меж ними пылала ярким пламенем и не утихала ни на мгновение. Лань Чжань превратился в демона-искусителя. Он нетерпеливо срывал с него одежду и подталкивал к постели, целовал при любой возможности и предлагал невероятные вещи, на которые Вэй Ин, конечно же, с энтузиазмом соглашался. На них жаловались. В холодные источники и в библиотеку опасались заходить, дабы не застать парочку за непотребным занятием. В их присутствии ученики краснели и отворачивались, хотя единственное, что они себе позволяли при них, — это целомудренные поцелуи в губы или в руку. Уважаемый учитель Лань скрежетал зубами и раздражённо подкладывал им под двери заглушающие талисманы вместе со стопками писем, на которые требовалось ответить занятому Верховному Заклинателю. Но Вэй Ин только смеялся и дразнил своего бесстыдного мужа в стенах цзинши, подкармливая возлюбленного сладостями и фруктами и незаметно прикрепляя подаренные талисманы к окнам, двери и стенам. Вэй Ин мог бы поклясться, что они вели себя не громче обычного, однако учителю, должно быть, виднее. Двойное совершенствование и ежедневные медитации делали своё. Целитель положительно отзывался о динамике проклятья и дал несколько дюжин рецептов отваров, которые следовало пить натощак по утрам для стабилизации и поддержания ци. Также он порекомендовал отдыхать и есть больше пищи, содержащей энергию ян. Лань Чжань взбодрился и с новыми силами взялся за снятие проклятия, ненасытным зверем накинувшись на смеющегося и беспомощного Вэй Ина. Вэй Ин не жаловался. Он обожал, когда муженёк забывал о стеснении и под множеством смущённых и понимающих взглядов утаскивал его в цзинши, не говоря уже об удовлетворении и удовольствии, которые он получал от него в невообразимых количествах. Он искренне наслаждался совместно проведённым с Лань Чжанем временем и никогда не отказывал ему в ласках и объятиях. И поэтому, наверное, совершенно неудивительно, что однажды утром Вэй Ин проснулся от невесомых, словно дуновение ветерка, поглаживаний, втянутый в нежный неспешный поцелуй. Лань Чжань гладил его по щекам, обводил пальцами брови, скулы, нос, веки, острые кончики ресниц. — Доброе утро. Вэй Ин сонно моргнул и солнечно улыбнулся, а после удивлённо расширил глаза, когда вдруг понял, что видел перед собой любимое, ни с чем не сравнимое лицо мужа с теми твёрдыми и изящными чертами, которые вызывали у людей трепет и восхищение. Вэй Ин недоверчиво обхватил широкие мускулистые плечи Лань Чжаня руками. С губ сорвался хрипловатый смешок. — Доброе утро, Вэй Ин, — поздоровался Лань Чжань, влюблённо смотря на него. И этот голос, этот насыщенный низкий баритон — Вэй Ин счастливо мурлыкнул, услышав его, и проигнорировал мурашки, побежавшие вдоль позвоночника. Никакого проклятья. — Привет, гэгэ, — произнёс Вэй Ин и поцеловал мужа в щёку, — твой Вэй Ин скучал по тебе. — Сильно? Дразнит, хитрый лис. И от кого только набрался? — Бесконечно, — ответил Вэй Ин. Что ни говори, а по своему мужчине он действительно очень скучал. И по ощущению твёрдого горячего тела — тоже. — Но я был рядом всё это время. Неужели Вэй Ин не заметил? — Вэй Ин не видел своего любимого мужа целую ночь. Он спал и скучал по нему даже во сне, — выкрутился он. — Бесстыдник, — вздохнул Лань Чжань. — Только твой. — Мгм, мой. Лань Чжань притянул Вэй Ина к себе за талию и закинул его ногу себе на бедро. Начало этого дня уже обещало стать многообещающим. И погружаясь с головой в чувственный головокружительный поцелуй, Вэй Ин ещё раз мысленно напомнил себе, что никаким проклятьям их не сломить и что они бы справились вместе с абсолютно чем угодно, даже со смертью, и это — единственная истина, которую он был готов положить на алтарь своей любви. [Конец]