Почему Джинни выжила в Тайной Комнате

Не люблю читать ПостХог, обычно это чушь и нудятина. И вот мы здесь - постХог в моем исполнении. Если вам понравится, буду рада. Если нет - увы и ах)) ________________ Дрова весело потрескивали в камине, гостиная Гриффиндора была приятно натоплена, а вечерние сумерки создавали уютные тени по углам. Студенты растеклись по общей комнате в ленивой неге после обильного праздничного пира и тихо переговаривались между собой. В воздухе ещё чувствовался лёгкий аромат печеной тыквы. - Знаешь, - тихо проговорил Гарри, задумчиво глядя в огонь. Они с Джинни сидели в одном из широких кресел, тесно прижавшись друг к другу. - Все так странно. Кажется, это мой первый Хэллоуин в волшебном мире, когда не ожидается ничего плохого. Вообще ничего не ожидается. Парень на минуту задумался. - После победы над Волдемортом, поимки почти всех Пожирателей и уничтожения его крестражей, - он на мгновение замялся, - крестража внутри меня, стало как-то… пусто. Свободно. Слишком свободно. Гарри криво улыбнулся, пытаясь сгладить нежелательный эффект от своих слов и наткнулся на слишком внимательный взгляд Джинни. - Ты не подумай, нет, я очень рад! Что все закончилось, что мы победили и теперь можно ничего не бояться, а все маглорожденные в безопасности, - затараторил волшебник, - просто… - Просто слишком пусто, да? - тихо подсказала Джинни и по ее серьезному выражению лица было ясно, что она понимает, о чем говорит. - Да, - кивнул Гарри и облегченно выдохнул. - Да, точно. Гермиона говорит, что это нормально, после того, что нам пришлось пережить, какое-то время все ещё чувствовать напряжение и… не говори другим, ладно? Зачем их беспокоить. Поттер легко сжал ладонь своей девушки и с нежностью заглянул той в глаза. - Спасибо, что выслушала. Мне с тобой очень повезло. Люблю тебя. - И я тебя, - тихо проговорила Джинни, отвечая на крепкие объятия. Между ними снова повисла уютная тишина и Гарри теснее прижался к подруге, не замечая ее задумчивого взгляда в пустоту и хмуро сдвинутых бровей, будто Джинни только что озарило неожиданное открытие. Пусто. Слишком пусто. Именно в этот момент она наконец-то облекла для себя в слова то, что давно теребило и царапало на задворках сознания, не давая в полной мере наслаждаться мирными днями и общением со своим парнем. Теперь Гарри ощущался слишком пустым. *** После победы все изменилось. Точнее все изменились. Например, Люпин. Со слов Артура Уизли, всегда безотказный и мягкий оборотень неожиданно резко отверг предложение остаться с Орденом Феникса, подхватил жену и ребенка и скрылся в неизвестном направлении. Взбалмошная Тонкс, под стать мужу, тоже не осталась в долгу, и когда Кингсли неожиданно появился у них на пороге, девушка вспомнила, что в ее жилах течет кровь Блэков и на все уговоры вернуться к политической деятельности встретила мага неприятным заковыристым проклятием. Старшие Уизли ещё долго обсуждали этот случай на домашней кухне, а Джинни тихо сидела за столом и слушала последние сплетни. Говорят, Люпина чуть не убил Долохов, а Тонкс в последний момент увернулась от проклятья сумасшедшей Беллы. Возможно после такого и правда стоит пересмотреть приоритеты на свою дальнейшую жизнь. Изменения коснулись и их семьи. Фреда почти завалило обрушившейся стеной, но Джордж успел среагировать и все обошлось. Теперь они ходят не просто вместе, а не расцепляя рук и Джинни даже не удивится, если окажется, что и ночью парни спят в одной постели, не разлучаясь даже на сон. Мерлиновы близнецы, они всегда были немного странными, что по общему негласному правилу игнорировала вся семья. Гермиона с ещё большим рвением взялась за учебу, повторяя как заведённая, что остался последний год учебы, а она ещё не прочитала всех запланированных книг из библиотеки. Рон ходил павлином, хуже Малфоя, и рассказывал каждому желающему, каких лишений лично ему стоила победа. Но это-то было самое нормальное, брат всегда был падок до славы. А вот Поттер (тут Джинни обычно вздыхала и отводила глаза) Гарри тоже изменился, как и все. Сразу после сражения начались аресты, перестановка в министерстве и восстановление Хогвартса. Каждый день в доме Уизли собиралась большая и шумная толпа, обсуждающая планы, и ребята всегда были в центре событий. Потом настало жаркое и полностью беззаботное лето, когда уже достаточно взрослый для самостоятельных развлечений, но ещё не обременен ответственностью. И они спешили жить: гуляли, загорали, купались и наслаждались солнечными днями по полной. Джинни вдруг вспомнила, что они с Гарри начали встречаться ещё до того, как все завертелось, и с удовольствием окунулась в отношения со своим новым парнем. Гарри изменился. Он стал спокойнее, мягче и тише, будто вся отмеренная ему на жизнь энергия и харизма разом закончилась после легендарного Экспеллиармуса. Вместе с желанием бежать и спасать, ушла напряжённость во взгляде, собранность на грани хладнокровия и жесткая линия челюсти, вросшая в плотно сжатые губы за последние пол года. Парень все больше наблюдал со стороны, тепло улыбался и будто вновь познавал мир вокруг. А Джинни просто была рядом. Теперь уже она проявляла инициативу, звала за собой и уверенно шагала вперёд. Жизнь налаживалась и все было прекрасно, но… чем дальше, тем чаще она ощущала, что все не так. Друзья вокруг говорили, что они прекрасная пара, но этого было слишком мало, чего-то не хватало. Приступы беспричинной ярости резко сменялись чувством злобного торжества и тут же перетекали в апатию. Иногда все настолько раздражало, что хотелось выцарапать окружающим глаза, но потом удушливая волна спадала и девушка сама пугалась собственным желаниям. - Это все война, это скоро пройдёт, - мысленно повторяла она себе голосом Гермионы и спешно озиралась вокруг, не дай Мерлин, кто заметит её странности. Джинни прекрасно осознавала силу общественного мнения и боялась попасть под его немилость, за все эти годы Гарри с лихвой прочувствовал любовь толпы. *** Дни сменялись неделями, недели складывались в месяца и вот уже учебный год незаметно перевалил за середину, а там и до конца седьмого курса рукой подать. Первая годовщина победы была припорошена светлой грустью. Они вспоминали всех погибших и рано ушедших учеников, пострадавших профессоров и просто смелых волшебников. Торжественный пир был организован в Большом зале для всех желающих, а после трапезы директор Макгонагалл официально открыла памятную табличку на одной из стен Хогвартса о событиях прошлого года. Той же ночью Джинни приснился её первый кошмар. Она осознала себя лежащей в темноте на чем-то жестком и пронзительно холодном, словно глыба льда, вымораживающая ей спину, руки и голову. Девушка дернулась, раз, другой, попыталась закричать, но ничего не произошло, будто все тело сковали невидимые путы, не давая двинуться даже на миллиметр. Взгляд в панике заметался по сторонам, подмечая несущественные детали: высокий каменный потолок, темная глянцевая плитка на стенах, две тусклые лампы на стене и тишина, глубокая тишина, от которой закладывает уши и давит мозг. Сколько она так пролежала, неизвестно, время тянулось бесконечно долго, от чего паника сменилась истерикой и выдохлась в апатию. Утром Джинни резко очнулась и распахнула глаза, как если бы вынырнула на поверхность из водных глубин, и с жадностью втянула воздух. Все тело болело, каждая мышца сопротивлялась движению и отказывалась подчиняться, словно девушка и правда всю ночью была обездвижена магией. Из за полога кровати доносились смешки и обрывки разговора соседок, но у Джинни не было сил даже держать глаза открытыми, лишь плотнее закутаться в одеяло, наконец-то свернуться клубком и спать, спать, спать… *** После выпуска Гермиона ожидаемо отправилась покорять магический университет где-то в сердце Европы, Рон, помня о своем амплуа героя и сопутствующей славе, поступил на курсы мракоборцев, а Гарри пошел за ним, потому что просто не знал, чем заняться ещё. Они с Джинни переехали в светлый и уютный дом в Годриковой впадине, обустраивали быт и притирались друг к другу для совместного проживания. Каждое воскресенье все большое семейство Уизли встречалось за обедом в родительском доме, обменивались новостями и сплетнями, а Молли суетилась на кухне как в прежние времена. Кажется, только она да Гарри получали истинное наслаждение от каждой встречи, остальные воспринимали это как повинность и негласное правило - ведь мы семья. Первой отвалилась Гермиона. Хотя она не была родственником и так и не сошлась с Роном (о чем каждый раз грустно вздыхала мать семейства), но все считали её неотъемлемой частью большого клана Уизли и с грустью провожали в университет. Потом все реже стали появляться близнецы, с головой окунувшись в собственный бизнес и оправдываясь тем, что в выходные приходится самая активная торговля. Старшие сыновья появлялись лишь по праздникам и слали письма раз в месяц. В итоге их осталось трое: Рон, потому что жизнь холостяка оказалась не такой сладкой как мамины обеды по воскресеньям, и Джинни с Гарри. Будь ее воля, девушка бы тоже с удовольствием сократила количество визитов к родителям, но Гарри всегда самым первым собирался на семейные посиделки и его эта обязанность совершенно не тяготила. Как-то раз у них даже зашла речь, чтобы реже появляться у старших Уизли, на что Поттер неожиданно ответил: - Ты наверное знаешь, что семья моей тети меня недолюбливала, - сытный обед, приправленный бокалом хорошего вина, способствовал откровенному разговору. - Я всегда смотрел, как они собирались за столом по праздникам или в гостиной у телевизора или даже на прогулку. И каждый раз были они, Дурсли, и был я, отдельно. Помню, мне так хотелось, чтобы хоть раз, хоть один чертов раз… - голос Гарри дрогнул и он в смущении прочистил горло. Джинни молчала. Иногда она понимала своего парня даже без слов. - Я ведь жил в чулане под лестницей. - Да, Рон говорил что-то такое. - Нет, ты не поняла, - Поттер снисходительно улыбнулся. - Это не маленькая спальня, не бедно обставленная комната и даже не кровать в общежитии. Это чулан, чулан для метел и чистящих средств. Я мечтал, чтобы меня просто хоть раз в жизни похвалили, а не вот это вот все. Гарри замолчал, по привычке потирая почти до конца побледневший шрам. - В следующее воскресенье я могу сходить один, передам Молли твои извинения, что ты занята и захвачу домой порцию пирога. Думаю, я буду ходить так часто, сколько потребуется, потому что… ну, ты понимаешь. Джинни понимала, очень хорошо понимала, что со времён школы все слишком сильно изменилось. Если Гарри нашел свой покой и с каждым днём все большее напомнил ей миролюбивого отца, то жизнь самой гриффиндорки была далека от спокойной. Приступы беспричинной агрессии случались все чаще, ночные кошмары стабильно преследовали по ночам, повторяя один и тот же сюжет и заставляя с криком просыпаться утром. Гарри даже пошутил один раз, что они теперь поменялись местами и, если бы он не был уверен, что Волдеморт мертв, заподозрил бы, что девушка заняла его место. Это была всего лишь шутка и волшебник забыл о ней через пять минут, но для Уизли тот разговор стал громом с небес посреди ясного дня. Гарри когда-то был крестражем. Видел чужими глазами, впадал в беспричинную ярость и мучился кошмарами. У Джинни в её короткой жизни во всех бедах всегда был Волдеморт. Они в семье никогда не вспоминали её первый курс в Хогвартсе, будто вся семья негласно договорилась, что этого просто нет и никогда не было. Будто их дочь не была одержима проклятым предметом целый год, не питала его своей собственной энергией и не подвергалась смертельной опасности. Все восстановление здоровья ограничилось больничным крылом Хогвартса и парой укрепляющих зелий. А потом все срочно отбыли на отдых в Египет. Новая страна, культура, впечатления захватили девочку с головой. Первое время она только и успевала глядеть по сторонам, не замечая тревожных взглядов родителей и так бы и осталась в неведении, если бы не случайно подслушанный ночной разговор с Биллом. В тот вечер они ели что-то из местной кухни, острое, пряное, но невероятно вкусное. Джинни пожадничала со своей порцией и конечно же проснулась посреди душной южной ночи, мучаясь от жажды. Стараясь не шуметь, она двинулась в сторону кухни, где и застала бодрствующих родителей посреди разговора. - Билл, ты уверен? - голос Молли звучал необычно тревожно, что заставило тут же замереть почти открывшую дверь Джинни. - Слушай, я не знаю, - взрослый сын не спешил утешать мать. - Я всего лишь взломщик проклятый, а не Мерлинов колдомедик. Будь это шкатулка или свиток, там все понятно, а тут… В человеческом теле слишком много процессов, линий, плетении. - Но ты проверил, да? - женщина продолжала настаивать, ожидая ответа. - Тем, что умею, да, несколько раз, и ты знаешь результат. Я чувствую темную магию, по настоящему темную, проклятую, и… - Не пугай нас! - прервала его Молли. - Ты сам напомнил, что с людьми все сложнее. Это может быть лишь остаточный след? - Возможно, - Билл задумался. - Я бы на вашем месте обратился к специалистам. Могу для вас поспрашивать. - И сколько будут стоить их услуги? - в разговор вступил отец, после чего раздался скрип пера. - Ох, тогда возможно, в Мунго мне как работнику министерства… - Нет, папа, не надо. Если не хочешь, чтобы Джинни заперли в одиночной палате или ещё хуже, не отправили на исследования в Отдел Тайн. Не обращайтесь в Мунго. Лучше ей вообще не попадать ко врачам, даже в больничное крыло Хогвартса. На кухне опять воцарилась тишина. Родители думали о своем, Билл цедил чай, а Джинни в страхе прижимала руки к груди и загнанно дышала. Для нее это опять Волдеморт. На утро никто из родных не сказал ей ни слова, все было как обычно: экскурсии, раскопки, семейные обеды. За все последующие года учебы в Хогвартсе она ни разу не посетила больничное крыло. *** После выпуска из школы союз Джинни и Гарри не продлился долго. Любовь постепенно переросла в крепкую дружбу и добрососедские отношения. Они перестали целоваться, давно не занимались сексом и помнили друг о друге лишь по привычке. Джинни тихо и мирно переехала в небольшую квартиру, а Гарри остался жить в Годриковой впадине из-за сентиментальных чувств к погибшим родителям. В тот день стоило Поттеру появиться на пороге ее квартиры, Джинни сразу поняла, что-то случилось. Парень был белым, словно мел, глаза блуждали по комнате, ни минуты не задерживаясь на предметах, а руки мелко подрагивали. Девушка без разговоров усадила его за стол, силой вручила чашку чая и замерла напротив на стуле. Сердце в предвкушении замерло, вот оно! - С утра, во время учебы меня вызвали в министерство, - голос Поттера звучал глухо и безжизненно. - Знаешь, обычная проверка, очередная бюрократия, подпись тут, разрешение там. А потом мы спустились в Отдел Тайн. Тут он сделал паузу и покрепче обхватил руками чашку. - Там есть одна комната, в самом низу, для опасных экспериментов отдела, и внутри был Волдеморт. - Что, прости? Последние слова были произнесены так тихо и невнятно, что Джинни показалось, будто она ослышалась. - Там был Волдеморт. Его тело. Если ты помнишь, во время битвы после того, как мы сцепились заклинаниями и я победил, он… он упал там, замертво. Оказалось его тело в тот же день перенесли в Отдел Тайн, они просто не знали, что с ним делать. Да, Джинни помнила, прекрасно помнила тот день. Сражение за Хогвартс. Разгар битвы, восставший из мертвых Гарри, вспышки заклинаний и крики нападавших. Они оказались в Большом зале и Джинни успевала следить за мамой и ее противостоянием с Беллой Лестрейдж, уворачивалась от шальных проклятий и тут же сама пыталась атаковать. Неожиданно все возгласы стихли, волшебники стали разворачиваться в центр зала, где образовался свободный круг, а посередине Гарри и… Волдеморт. Джинни впервые видела его так близко. Когда темный волшебник только вышел из леса в сопровождении своих Пожирателей и с мертвым Гарри на руках, девушка оказалась слишком далеко, чтобы рассмотреть детали, но теперь, теперь было не только видно и слышно, но и кожей ощущалась его неповторимая магическая сила. Такая знакомая магическая сила. На миг Джинни снова стало одиннадцать лет, маленькая неуверенная девочка без мамы, одна в огромном замке. Она крепко сжимает кожаную тетрадь в руках и та отвечает ей приятным теплом. Том, ее первый друг, ее смертельное проклятье. Зелёная и красная вспышки ослепляют глаза, а когда сияние спадает и все вокруг видят мертвое тело самого опасного темного мага, начинается всеобщее ликование! Волшебники начинают обниматься, кто-то плачет, кто-то смеётся, другие бросаются в погоню за оставшимися Пожирателями, общая суматоха и торжество. И никто не обращает внимание на Джинни, что корчась в судорогах, сползла по стене на пол, схватившись за грудь. Боль разрывала изнутри словно непростительное проклятье и не было сил даже вздохнуть. Позже она так и решила, что ей в спину послали Круциатус, поэтому не стала беспокоить родных и тем более посещать больничное крыло, она хорошо помнила слова Билла. Для Джинни это всегда был Волдеморт. - Тело?! Но ведь прошло уже больше года! Как ты, то есть он… что это значит? Гарри поднял на подругу усталый взгляд. - Да, ты права, это тело абсолютно мертво, но оно ни на грамм не изменилось с тех пор. Оно будто застыло во времени, будто его все ещё поддерживает магия. Магия. Теперь настала очередь Джинни испугаться. - Почему они его просто не уничтожили? - Это было первое, что я спросил, когда оправился от шока. Все банально - жадность до знаний, экспериментов и открытий. Они проводили тесты и замеры все это время, а теперь хотят подключить к опытам и меня, как победителя этого самого Волдеморта. Джинни судорожно скомкала в руках край домашнего платья. Она знала и чувствовала всем своим нутром, что просто обязана увидеть Его. - Ты должен меня провести в Отдел Тайн. Гарри в изумлении вскинул голову от резкого и решительного тона подруги. - Что? Зачем?! - Ты не понимаешь, я должна, обязана его увидеть, это тело, я… - она захлебнулась обрушившимися на нее эмоциями и попыталась выразить все в словах. - Я хочу убедиться... мне жизненно необходимо увидеть, что он мертв. Понимаешь, все наши беды, моя семья, она столько пострадала, подвергалась опасности, мы потеряли Нору, рисковали жизнями, ты, Рон, Фред и… - девушка еле сдержала неожиданно навернувшиеся слезы. - Неужели все это было зря?! Парень в растерянности смотрел на чуть не плачущую перед ним Джинни, никогда ещё она не была столь эмоциональна. Он даже забыл, что ещё минуту назад сам был бледен словно смерть. - Я не знаю. Понимаешь, Невыразимцы… - Я никогда у тебя ничего не просила, но если я тебе все ещё дорога, если тебе дорого все то, что между нами было, ты сможешь меня провести. Я просто должна его увидеть. Между ними повисла напряжённая пауза. Гарри не поднимал глаз от нетронутой чашки чая, а Джинни мысленно уже перебирала варианты: можно продолжить настаивать, уговорить словами или сексом. Надавить на жалость и долг. Сварить оборотное. Применить Империо. Ей только нужно убедиться, что все то, чего она так боится - не правда и тогда… - Хорошо, - Гарри устало кивнул и опять потёр бледный шрам на лбу. - Хорошо, я проведу тебя. Джинни победно улыбнулась.