Смутные тени

Утро нового дня выдалось серым и дождливым, как и полагается всякому весеннему утру в Зонтопии. После Дня Восхода вся страна наслаждалась двумя выходными, и только работники некоторых заведений, которые не могли позволить себе выходной, плелись по еще спящим улицам. С третьего этажа было видно всю улицу и слышно часть разговоров, однако подслушивать было незачем. Да и не увлекалась Клео никогда особо пустыми слухами и сплетнями, тем более что брать их ей было практически неоткуда. Разве что те крупицы информации, которые не пойми откуда брали другие Искатели Правды. И в большинстве своем это и правда были всего лишь слухи и сплетни, либо не имеющие ничего общего с реальностью, либо перевранные до абсурда. И на собраниях Искатели, как ни странно, эту самую правду искали, складывая маленькие кусочки мозаики и аккуратно отсеивая лишнее. Ну, пытаясь. Вчерашний день оставил в памяти дату и время сегодняшнего собрания и болящие после непривычно долгой ходьбы ноги. Письмо Клео по возвращении домой сразу же уничтожила, «утопив» в ведре воды, а вот лента с орнаментом висела на изголовье кровати. Кинув на нее задумчивый взгляд перед выходом из дома, Клео досадливо фыркнула, коря себя за сентиментальность. И все же, праздник оставил в душе что-то, чего раньше там отродясь не водилось. Что-то теплое и тяжелое, дающее силы и одновременно мешающее шевелиться. Улица, на которой жила девушка, упиралась в центральную площадь. Отсюда было прекрасно видно неубранные еще скелеты лавочек, мертвые потухшие гирлянды, ленточки, сиротливо покачивающиеся на ветру и огромную нелепую статую, зловеще возвышающуюся даже над крышами некоторых домов. Подвальное помещение какого-то невзрачного домика встретило двумя дверями – первую, деревянную и непримечательную, мог открыть любой желающий. Поплутав по длинным коридорам, это самый желающий возможно наткнулся бы на еще одну – железную, на первый вид наглухо запертую, с висящим на ней замком. В эту дверь стоило постучаться строго определенном образом – три быстрых, два размеренных, и еще один быстрый, что по итогу сливался с предыдущими в еще один размеренный. На азбуке Морзе эти буквы складывались в аббревиатуру ИП, то есть Искатели Правды. После этого дверь, напрочь игнорируя висящий замок, приоткрывалась, являя желающему недовольное лицо. Ну, как лицо. Глаза. Бледно-голубые и словно бы полупрозрачные, но не менее, впрочем, недовольные, чем наверняка было и само скрытое шарфом лицо. При виде Клео это лицо посветлело – даже по глазам было понятно, что «часовой» рад видеть девушку. Она, в свою очередь, слабо улыбнулась и кивнула, проходя внутрь. – Кара! – стоило двери закрыться, как часовой бросился на шею пришедшей. – И тебе доброе утро, Чайка, – пробормотала ошарашенная такой бурной реакцией Клео. Аккуратно отстранившись, она поправила накидку и уже чуть более благосклонно взглянула на застывшую перед ней девушку. Шарф слетел, открывая совсем еще юное лицо и светлые волосы, некогда сбритые, а теперь ежиком торчащие во все стороны. Чайке едва ли исполнилось семнадцать, и она была самым младшим членом Искателей. Бойкая, артистичная и самоуверенная, она была везде и сразу, оживляя унылые будни подпольной организации. – Давно не виделись! Ты знаешь о бунте? Мне Щит сказал, что сегодня он хочет эту тему в первую очередь поднять, там потому что вообще ничего не понятно – ни что это за человек был, ну, который все начал, ни почему он смог на Алебарда повлиять, ни отразится ли это как-то на отношении к оппозиции со стороны властей, – затараторила Чайка, активно жестикулируя. – А кто уже пришел? – пропустив большую часть тирады мимо ушей, поинтересовалась Клео. – Э... Щит, Тальвар, Дракар, Табар, Полдрон... Кираса... И пока всё вроде, – отчиталась Чайка, в задумчивости проводя рукой по волосам. – А сколько должно быть? – Ну, письма были написаны для восемнадцати человек, но найти, со слов Тальвара, он смог только тринадцать из них, так что, – Чайка развела руками, – шестнадцать получается. Оставив Чайку на посту, Клео прошла вперед по длинному темному коридору. Наглухо запертые двери по обе стороны создавали гнетущее впечатление, и только из-за одной, приоткрытой, просачивался неровный свет. Нынешнее убежище Искателей оказалось маленькой, захламленной разнообразной мебелью комнатой с низкими потолками. Над головой змеились трубы, а над ними в темноте утопали каменные глыбы фундамента здания. Посередине стоял импровизированный стол – несколько широких досок, скрепленных между собой и уложенных на два разномастных столика. Для придания всей конструкции горизонтального положения под один из ее концов были подложены еще какие-то обломки не то мебели, не то просто досок. Тихо зайдя в комнату, Клео устроилась у стены в ожидании, приглядываясь и прислушиваясь. У дальнего от девушки конца центрального стола устроились Щит с Кирасой. Девушка что-то оживленно вещала, абсолютно, кажется, игнорируя увлеченность «слушателя» не ее рассказом, а лежащими перед ним бумагами. Поправляя растрепанные волосы, Щит периодически задумчиво кивал не то ей, не то собственным мыслям. По традиции укутанный в темный плащ, он производил впечатление угрюмого и даже злого человека, что вот-вот сорвется на окружающих из-за какой-нибудь мелочи. Щит словно сгущал вокруг себя тени, заглушая неровный свет расставленных в самых неожиданных местах свечей. Кираса на фоне этой «вселенской тьмы» выглядела лунным отблеском, лучом призрачного света, озарившим комнату глубокой ночью. Невнятного кроя кофта с большим вырезом, стянутым завязками, бандана, покачивающиеся от каждого движения сережки в виде каких-то растений – все в ее образе было светлым, не меркнущим даже при здешнем слабом освещении. Все, кроме длинной тускло-синей косы, перекинутой через плечо и застывшей, словно пришитой к одежде. За их спинами не то на столе, не то просто на высоком стуле, восседал Тальвар. Кажется, все его внимание было полностью поглощено монотонным подбрасыванием вверх игрального кубика. Пляшущие на задумчивом лице неровные отблески пламени скрывали всю его искаженность, оставляя только красоту, а пара прядей, выбившихся из хвоста, завершали образ «прекрасного и таинственного юноши». Этого «юношу» Клео знала, увы, слишком хорошо, чтобы вестись на минутное наваждение. И едва ли не благодарила Зонтика за то, что на ее появление Тальвар не обратил никакого внимания. Полдрон, как всегда встрепанный и сонный, развалился на одном из кресел и не привлекал к себе абсолютно никакого внимания, хотя все присутствующие периодически бросали на него явно заинтересованные взгляды. Сидящие на видавшем виды диванчике Табар и Дракар, – братья и почти близнецы, если не считать разницу в возрасте, что составляла без малого пять лет, – увлеченно рубились в карты, буквально окружив себя свечами – на каждой доступной твердой поверхности на расстоянии вытянутой руки от них стоял подсвечник с одной, а то и с двумя или даже с тремя. «Забавно. Создания карточных воплощений играют в карты...» От «звука» раздавшегося в голове чужого голоса Клео невольно вздрогнула. К счастью, выбранные ей темный угол позволил этому остаться незамеченным. «Ты какого черта меня пугаешь, а?» «Я!?» – наиграно изумился Джокер. «Да!» «Пугаю!?» «Да! И вообще, где ты был все утро? Я даже присутствия твоего не ощущала!» «А что, я, по-твоему, постоянно должен тут с тобой быть? Нет, моя дорогая, я птица свободного полета! Мне новости последние узнать надо было, размяться за куполом. А то устаешь, знаешь ли, одним паразитирующим сознанием существовать. Тело, представь себе, затекает. Даже странно, его вроде бы и нет, а оно болит. Фантомные боли, слышала о таком? А хотя можешь не отвечать, и так знаю, что не слышала. Откуда тебе, простому подобию карточного воплощения, знать что-то о проблемах бессмертных высших существ? Надеюсь, впрочем, скоро ты сможешь уже добыть для меня подходящий сосуд, и я избавлю себя от необходимости такого жалкого существования...» Кажется, Джокера понесло. Не то он успел соскучиться по болтовне за краткое время своего отсутствия, не то просто сразу же заскучал, вернувшись в чужое тело, вынужденный ожидать непонятно чего вместе с Клео. Однако девушка не могла вставить ни слова в его монолог, как и прервать его или вычленить хоть что-то более менее полезное. Махнув на это дело рукой, она постаралась просто абстрагироваться от творящегося в собственной голове хаоса, но получилось плохо – назойливый голос заглушал все мысли, вынуждая раз за разом выпадать из реальности не в силах сосредоточиться хоть на чем-то. – Итак, все тут? Заткнулся Джокер только когда Щит поднялся со своего места, оглядывая собравшихся. Те, в свою очередь, поспешили выползти из темных углов и подсесть ближе к столу. – Все тринадцать, не считая нас, тут, так что можно начинать, – доложила Чайка, материализуясь по правую руку от Щита. Тот потрепал, – по крайней мере попытался потрепать, – девушку по волосам, и она упала на соседний стул, замирая. – Хорошо. Кхм, – откашлялся Щит и, набрав в легкие побольше воздуха, заговорил. – Во-первых, я... безумно рад видеть здесь всех вас, живых и невредимых... Но особенное положение сегодня, разумеется, занимают те, кого мы все не видели долгое время и кто так неожиданно снова оказался в наших рядах. На свободе, готовый к борьбе за наше правое дело, – оратор сделал небольшую паузу, давая стихнуть робким аплодисментам и радостным репликам в адрес вышедших из тюрьмы Искателей. – Я думаю, все вы понимаете, что именно мы хотим услышать от вас сегодня. Что на самом деле произошло в тюрьме? Слухами Зонтопия полнится, и за эти пять дней я услышал множество самых разных версий, от самых абсурдных и нелепых до вполне имеющих право на существование. Итак, Полдрон, Кринет, я полагаю, вам есть что рассказать? – Мне на самом деле нечего, – первым подал голос Кринет, окидывая в ожидании уставившихся на него Искателей скучающим взглядом почти черных глаз. – Я был этажом ниже шоу, так что даже не слышал особо ничего внятного. Меня отправили на пересмотр дела одним из первых и почти сразу отпустили. Из немного странного было только то, что этим занимался лично Алебард, но по сравнению с некоторыми слухами это вообще пустяки. Щит задумчиво кивнул. Взгляды присутствующих дружно обратились на Полдрона. Вот кого явно распирало от желания поведать что-то невероятное. Он набрал побольше воздуха в легкие, с трудом сдерживая предвкушающую улыбку. – Ну.. Во-первых... Почти во всех слухах ведь говорят о загадочном незнакомце, который смог повлиять на Алебарда? – несколько человек, в том числе и Щит, сдержанно кивнули. – Ну так вот, эта часть слухов отчасти вам не врет. Потому что я сидел в одной камере с этим парнем! – по комнате прокатился вздох изумления. – Я уж не знаю как, но видел своими глазами, что он сначала наехал на самого Алебарда!.. Видели бы вы его лицо в тот момент!.. Вот, а потом тот приказал этого парня вывести и отпустить, а папахам подготовить документы по всем, как он выразился, «узникам совести». Не знаю, что такого можно было наговорить Алебарду – я не слышал, тот парень выскочил из камеры как ужаленный, да и шумно было еще. – Вот как, – задумчиво протянула Кираса после небольшой паузы. – А что вообще он из себя представлял? Ну, этот условный «тот парень», – она усмехнулась. – Да ничего такого, на самом деле, – пожал плечами Полдрон. – Его поначалу вообще к нам зашвырнули в бессознательном состоянии, как мешок с картошкой. Он потом посидел, послушал что мы... кхм, говорим, сам чего-то наговорил... Уже и не вспомню чего, вроде бы все такое неважное и бессмысленное, а вон как подействовало, аж до бунта дошло. – А имя? Вы спросили хоть, как его зовут? – вкрадчиво поинтересовался Тальвар, облокачиваясь на стол и в упор глядя на Пикадиля. – Эм... Ну, на самом деле я только сейчас понял, что нет. Как-то все слишком быстро там случилось, а потом я его и не видел больше. – А внешность? Особенности какие-то, я не знаю... Нам же, полагаю, стоит хоть попытаться его найти? Последний вопрос, явно адресованный Щиту, был проигнорирован, зато Полдрон задумался. – Да вообще ничего такого, на самом деле... Зонтиец как зонтиец, прям самый что ни на есть обычный. Волосы голубые до плеч, сам тощий как будто бы, роста среднего... В плаще синем просто. Да и все, даже ничего больше сказать не могу. Тальвар приложил руку ко лбу, явно разочарованный сказанным. Действительно, под такое описание в Зонтопии подходило с четверть людей, а то и больше. После более настырных и длительных расспросов выяснилось следующее: Полдрон, можно, сказать, вообще ничего не знал о «том парне». Зато ужасно гордился тем, что сидел с ним в одной камере, как бы странно это не звучало. Щит за эти полчаса не проронил ни слова и словно бы даже не слушал, мрачной фигурой восседая в углу стола и опустив голову на сложенные руки. Он выглядел уставшим и потерянным. – Довольно. Не думаю, что от дальнейших разговоров на... эту тему будет толк, – наконец подал голос лидер Искателей после того, как Кираса запустила в легкомысленно пожимающего плечами на ее вопросы Полдрона неизвестно откуда взявшейся чашкой. Почти попала, кстати – посудина, жалобно звякнув, разлетелась на осколки в метре за спиной цели. Все собравшиеся дружно замолкли. Щит поднялся на ноги, в упор глядя на Полдрона. – Я полагаю, нам стоит принять во внимание все сказанное тут о «таинственном незнакомце» и попытаться узнать о нем побольше. Сейчас делать какие-либо выводы сложно, но, все же, моя начальная версия такова, – Щит обвел присутствующих тяжелым взглядом, остановившись теперь на Тальваре. – Итак. Полагаю, этот человек – либо недавно назначенный, либо просто не особо жаждущий внимания советник Алебарда. Также у меня есть все основания полагать, что он был на последнем публичном собрании искателей, поскольку, судя по словам Полдрона, оказался в тюрьме именно после облавы и вместе с другими ее жертвами. Так? – Ну... Да, – как-то неуверенно согласился Полдрон. – Следовательно, если он был там, его по ошибке могли принять за противника власти и без разборок закинуть в камеру до последующего разбирательства. Правда, как и зачем он оказался на том последнем собрании я пока однозначно предположить не могу, потому что исходя из его дальнейших действий выходит, что он не очень-то настроен против нас, или, по крайней мере, против свободы слова. В таком случае он вполне мог оказаться на собрании в качестве обычного слушателя, желающего услышать позицию Искателей. Если же вся эта шумиха с бунтом и с пересмотром дел «узников совести» лишь показательное выступление и очередной виток плана Алебарда... В общем, нам остается только искать этого человека и по возможности попытаться вступить с ним в контакт, не вызывая лишних подозрений. До тех пор, пока мы не поймем, что к чему. – Я займусь поиском возможной информации об этом человеке, – подал голос Тальвар. Щит задумчиво кивнул. – Хорошо. Будем ждать от тебя новостей по этому поводу на следующем собрании. Итак, далее. На сегодняшний день, у кого есть какие-либо актуальные новости? Следующие два часа в маленькой комнате подвального помещения прошли за обсуждением разной достоверности новостей и даже сплетен. По итогу собрания было постановлено: во-первых, не предпринимать никаких действий, способных как-либо спровоцировать власть на возобновление охоты на инакомыслящих; во-вторых, как можно больше про эту самую власть и происходящее «наверху» вынюхивать; в-третьих, просто не высовываться до выяснения подробностей сложившейся в Зонтопии ситуации. Возможно, в дальнейшем удастся воспользоваться ослаблением действующей власти в собственных целях, но пока что лучше соблюдать осторожность. «Ну давай, скажи мне что-нибудь умное по этому поводу», – мрачно допытывала Джокера Клео, неспешно идя по людной вечерней улице. Фонари уже зажглись, а некоторые зонтийцы вышли продолжать вчерашнее празднование – на этот раз в таверны и кафе. Еще утром уныло покачивающиеся гирлянды вновь зажглись, расцвечивая темное небо. «А что, должен?» – зевнул Джокер. Клео была более чем уверена, что будь у него тело, он бы еще и демонстративно потянулся. «Но у нас же сделка!» – возмутилась девушка. «Ну, мне-то ничто не мешает нарушить ее условий... Но твое счастье, что я так великодушен, что дам и тебе какую-то выгоду взамен на собственную, – Клео фыркнула. – Так вот, в целом Искатели не так уж далеки от искомой ими правды, хотя с их убеждениями они ее не увидят, даже поднеси им ее на блюдечке с голубой каемочкой, что ты и сама знаешь, впрочем...» «То есть тот человек действительно как-то связан с правящей верхушкой?» – уточнила Клео, возвращаясь к самой зацепившей ее теме собрания. «А как по твоему еще он смог бы повлиять на Алебарда? – насмешливо хмыкнул Джокер. – Заколдовать, что ли?» Будь у девушки такая возможность, она бы мысленно пожала плечами. Потому что Зонтик его знает, этого «таинственного незнакомца». Она ни разу до этого не видела его среди правящей верхушки и их прихвостней, хотя уделяла немало внимания всевозможной информации. И снова странности.

* * *

На главную площадь Клео ступила вместе со звоном колоколов, знаменующим конец служения. Пока безлюдная, улица грозила наполниться зонтийцами в ближайшие пять минут, а потому девушка ускорила шаг. Библиотека находилась в паре кварталов отсюда, на широкой улице с низкими домиками, стоящими вплотную друг к другу. Впрочем, такой была вся Зонтопия – домики высотой от двух до пяти этажей теснились, словно сливаясь в один, отдающий всеми возможными оттенками синего и голубого и хвастающийся разнообразной, но неизменно гармонично сочетающейся между собой белоснежной лепниной. Во дворы за этими сплошными каменными стенами вели арки высотой в один или два этажа, нередко закрытые довольно изящными коваными решетками. Клео словно шла по большому коридору, потолком которому служило само небо и проплывающие над головой облака. Библиотека... А, впрочем, что библиотека? Она была неизменно пуста и наполнена чарующей тишиной, которую не нарушали даже порой многочисленные посетители. Сегодня людей было уже больше, чем в самый праздник, и Клео, мельком поздоровавшись с девушкой за стойкой, пошла вдоль стеллажей. До назначенный двух часов дня оставалось еще порядка десяти минут. Побродив пару и так и не найдя ничего достаточно интересного, девушка устроилась в читальном зале, от нечего делать разглядывая посетителей. Клонило в сон. «Джо...», – позвала она. Ответа не последовало. «Джо!» «Ну чего тебе? Разоралась, отдохнуть спокойно не дает. Знаешь как тяжело существовать в подобной форме? Мне постоянно в сон клонит, если я с тобой сижу! Человек, между прочим, засыпает после пяти минут без движения. А тебя ведь оставь тоже», – заворчал откликнувшийся наконец Джокер. «Слушай, а Шнеппер он это... Не зонтиец ведь?» – задала Клео второй день периодически всплывающий в голове и очень в такие моменты волнующий ее вопрос. «А ты – зонтийка?» «Ну... Не чистокровная конечно, так-то да наверно... Я же живу тут уже много лет». «Вот, ты только что сама и ответила на свой вопрос», – хохотнул голос в голове. «Учитывая, что ты вообще спросил... Я все-таки права», – не совсем уверенно заключила Клео после непродолжительного молчания и взгляда в одну точку. Сфокусировавшись и отвлекшись от мыслей, она поняла, что все это время пристально смотрела на остановившегося в растерянности юношу со странно знакомыми чертами лица и завязанными в низкий хвост волосами. Поспешив отвести взгляд от явно обеспокоенного таким пристальным вниманием посетителя, Клео мимоходом глянула на часы. Без двух минут два. И все-таки, где она могла его видеть?.. «А ведь и он наверняка простой обыватель, слепо верящий Алебарду», – вдруг всплыли в голове собственные слова. А еще отдающийся звоном в ушах смех Джокера. Получается, именно этот юноша приходил в библиотеку два дня назад, в День Восхода. Странно, что с в общем-то плохой памятью на лица Клео его запомнила. «Джо, а ты можешь передать мне знания, не рассказывая их а.. Просто? Например, чтобы я знала план замка, чтобы он был у меня в голове?» «Без понятия, – хмыкнул внутренний голос, – но вообще это крайне маловероятно. В твоем теле я всего лишь наблюдатель, не способный влиять на твои действия и, тем более, разум. Можно конечно попробовать полностью завладеть тобой, но в таком случае ты уже вряд ли выживешь». По спине Клео пробежали мурашки от того, насколько спокойно Джокер говорил о такой возможности. «Но ты же не?..» – невольно вырвалось у девушки. «Не страшись раньше времени, пока ты полезна мне, это не к чему. Да и к тому же ты живой... Эм, человек, так что понадобится еще и твое согласие, которого ты явно не дашь». В полную правдивость его слов верилось не до конца, так что Клео оставалось лишь надеяться на лучшее. В конце концов, сейчас с этим она ничего поделать уже не сможет. Повернув голову на звук шагов и ожидая наконец увидеть Шнеппера, Клео лишь раздосадовано цокнула. Хотя фигура, появившаяся в читальном зале, на самом деле представляя немалый интерес. Вошедший мужчина вроде бы был обычным служащим во дворце, но девушка в силу некоторых своих наблюдений за правящей верхушкой достаточно хорошо знала его в лицо. Этот кадр нередко появлялся близ министров и даже Алебарда, будучи, видимо, этаким вездесущим прихвостнем. И вот что странно – вошедший огляделся и, наткнувшись взглядом на парня с хвостиком, направился прямиком к нему. Клео при всем желании не смогла бы услышать, что он начал втолковывать изменившемуся в лице «хвостику», а потому... «Джо, а ты можешь узнать, о чем они говорят?» – ...остается воззвать к условным высшим силам. «Ты меня решила поэксплуатировать что-ли? – возмутился Джокер. – Ну уж нет, я по твоим прихотям метаться туда-сюда не собираюсь, уволь». «Ну и зачем ты мне тогда вообще?» – не сдержала возмущения Клео. «Я не отказываюсь помогать тебе, но давай не таким унизительным образом? Ты вообще знаешь, сколько энергии я трачу для установления и разрыва связи с твоим сознанием? Да это невероятный труд, и ради такой мелкой твоей прихоти я столько сил трать не собираюсь!» Джокер затих, все еще пылая негодованием, а Клео благополучно пропустила момент, когда «хвостик» и прихвостень покинули читальный зал. Зато ровно с боем напольных часов явился Шнеппер собственной персоной. Кивнув девушке, он тактично подождал ее у двери и мягко поцеловал ей руку. Неловкое молчание затянулось, и Клео, мигом запаниковав, не решалась заговорить первой. Он узнал что-то о ней? Догадался по той реакции на жест? Хотя она вроде почти ничем не выдала своего удивления... Просто пожалел, что назначил сегодня встречу, а не придти не мог? – Как ты там работаешь вообще? Тишина такая гнетущая, рот открыть страшно, – облегченно выдохнул Шнеппер, стоило тяжелой двери грохнуть за их спинами. – Чего? – ошарашено уставилась на него Клео. – Угнетает меня это вот... Как будто все друг друга подслушивают и косо чуть что смотрят, – пожал он плечами. – Ну, как ты вообще? Не пожалела еще о сегодняшней встрече? «Как с языка снял». – Ну... нет, – на грани слышимости пробормотала Клео, старательно пряча глаза. – Хорошо?.. — не очень уверенно улыбнулся Шнеппер, не изменяя, впрочем, вопросительной интонации. Словно был не до конца уверен в правдивости ее слов. А была ли уверена сама Клео? Они свернули на соседнюю улицу, оставляя площадь за спиной. Сердце в груди то замирало, принося с собой неприятный тянущий холодок в животе, то начинало колотиться с утроенной силой – и так громко, что Клео казалось, будто Шнеппер по одному только этому сердцебиению уже все понял и сейчас вёл её по последнему пути. Они шли молча – шли куда-то, не следя за дорогой и украдкой бросая друг на друга мимолетные изучающие и настороженные взгляды. Словно и не было того вечера два дня назад, не было беззаботной болтовни и танцев. Клео никак не могла решиться задать главный вопрос. Она набирала воздуха в лёгкие, но под мгновенно обращающимся на нее вопросительным взглядом поспешно изображала зевок, все откладывая и откладывая тот решающий момент истины. Она старалась подметить каждую мелочь в отчаянной попытке понять, стоит ли вообще заговаривать об этом, и если да, то что сказать, а если нет, то... Шнеппер хмурил брови и поджимал губы. Они шли рядом, не касаясь друг друга, но Клео почти чувствовала чужое напряжение. Переживает? Из-за чего? Просто стесняется? Или может он чего-то ждет? А если... «Даже не смей думать об этом! Глупые надежды только...» Хотя Джокер ведь подтвердил ее догадку? Или она неправильно поняла его намек? – Ты вчера не ходила на праздник? – негромко поинтересовался Шнеппер. Клео покачала головой. – Мне хватило и одного вечера. Я не привыкла к таким мероприятия и обычно вообще стараюсь их избегать – слишком уж там шумно и многолюдно. – Боишься толпы или?.. – Скорее недолюбливаю. Меня она в какой-то степени раздражает. Они снова замолчали, и этот заглохший разговор только повысил градус неловкости. Клео все возвращалась мыслями к одному-единственному воспоминанию. Сложенная в кулак правая рука, приложенная к груди – жест элементарного приличия, усваиваемый детьми Империи раньше, чем они начинали говорить. Он служил молчаливым приветствием, прощанием, пожеланием счастливого будущего, знаком благодарности и уважения. Мог ли Шнеппер просто случайно изобразить что-то похожее? Да и взгляд, который он бросил в ответ на ее реакцию в тот вечер... Клео не могла решить, не надумывает ли она, идя на поводу у услужливо рисующего все новые и новые подробности воображения. Слишком много намеков. А вдруг специально? Они видятся всего второй раз, может стоит подождать, и все станет хоть немного понятнее? А если второй и последний? Слишком много переменных, слишком большой риск, слишком велика цена ошибки. Погрузившись в свои мысли, девушка чуть замедлила шаг, начиная понемногу отставать. Вернуться в реальность ее заставила крепкая хватка не плече. Первым побуждением было рванутся, вырваться и бежать – её поймали, подловили! Однако подавив в себе это желание, Клео не без страха и надежды уставилась в глаза напротив. Они остановились в безлюдном переулке. Клео напряжённо замерла, почти упираясь лопатками в белую стену дома, а в паре сантиметров над её головой покачивались цветы какого-то вьюнка – нежно сиреневые с золотистыми подпалинами по краю. Черные глаза Шнеппера, если приглядеться, окаймлял золотистый ободок – было в них какое-то сходство с этими цветами. А среди жителей Империи не редки глаза цвета золота. – Ради высшей цели? – чуть слышно прошептал Шнеппер на ухо девушке, отчего по коже побежали мурашки. Клео едва заметно вздрогнула. Фраза была до боли знакомой, отдаваясь в сердце эхом глухой тоски, а взгляд Шнеппера – слишком пытливым. Девушка не могла решиться сказать вторую часть девиза. Все за и против смешались в голове, не давая сосредоточиться на чем-то одном и увидеть общую картину. Намеки Джокера. Неудачная попытка пробраться в замок. Жест. Глаза с золотистым ободком. Страж порядка. Первая часть девиза Империи... Кажется, они простоял так целую вечность, пока огонь в глазах юноши разом не потух, заменяя яркую смесь неопределимых эмоций на холодное равнодушие и тактичную учтивость. – Прошу прощения, – отстранился он. Кашлянул, заложил руки за спину и, отведя глаза, пояснил, – необходимая мера безопасности, так называемая проверка... Понимаешь, эта фраза считается девизом... Клео напряженно замерлая, стараясь не дать волю ни единой эмоции, которая могла бы выдать ее. Она не слушала, что говорил ей Шнеппер, лихорадочно пытаясь принять наконец решение. Почему-то именно сейчас девушка ощущала себя беспомощной как никогда. Ей не было так страшно ни когда из-за смерти отца им с матерью дали час на сборы под присмотром вооруженных солдат, ни когда через пару недель они втайне пересекали границы Зонтопии; не было так страшно, когда несколько лет назад, при обязательной смене паспорта, ее едва не обвинили в подделке документов. Сейчас же, когда всего лишь простое притворство являлось самым простым и безопасным решением, Клео поняла, что не простит себе упущенного шанса. Однако плата за возможную ошибку была слишком велика... – ...прости, но я... и в таком случае... – глухо отдавались в голове отрывки чужих неловких объяснений. Шнеппер говорил что-то о врагах, извинялся за такую проверку и уверял, что это было не его решение. Поверить? Всё обман? Но если она упустит этот шанс? А если ошибка? «Джо!» – в отчаянии мысленно обратилась к «голосу» девушка. Джокер, до сих пор тихо болтавшийся где-то на задворках чужого сознания, моментально оживился. «Чего тебе?» Как будто не знал. «Я не могу... не понимаю...» – кажется, мысленный голос дрожал. «Почему ты так свято веришь в мое всезнание?» – насмешливо протянул Джо. Шнеппер замолчал и, не глядя Клео в глаза, кивнул на прощание. Грудную клетку что-то сдавило, а время вдруг словно замедлилось. «Это твой шанс», – наконец насмешливо хмыкнул Джокер. Что-то разбилось. Что-то, до сих пор удерживавшее Клео на месте. Она рванулась следом за уже отошедшим на несколько шагов Шнеппером. – Во славу Империи! – как можно тише выпалила она, едва не сбивая его с ног. И замерла, втянув голову в плечи под удивленно-испытующим взглядом. Пути назад больше не было. В следующее мгновение её заключили в крепкие объятия. Словно давая ответ на не заданные, но очевидные для обоих вопросы. Девушка неуверенно сомкнула руки на спине Шнеппера, ошарашенная такой реакцией, еще не до конца осознавая, что только произошло. «Фу», – выразил свое авторитетное мнение Джокер.