Штормовое предупреждение

Что было самым болезненным в ее жизни? Наверное, разлука с семьей. Если же говорить о настоящей, физической боли, то стоит хорошенько порыться в архивах ее центра памяти. Первое падение, когда она только училась ходить? Вряд ли, такое даже не запоминается. Падение с велосипеда в семь лет? Да, она тогда знатно содрала кожу с локтей и колен. Но как же она гордилась своим сальто через забор! Эту выходку вспоминали все ее первые друзья, восторгаясь от бесстрашия рыжей девчонки. Осознанный инстинкт самосохранения пришел к ней гораздо позже. Месячные, начавшиеся так рано в одиннадцать лет? Было больно и унизительно, но не более. Первая драка с соседским хулиганом? Уже теплее, но та боль соседствовала с удовольствием от первой победы. Мама после этого неделю даже не взглянула на нее. И все же, нет, ничего подобного она не испытывала на себе. Те муки, которые ей приходилось переживать под гнётом чужой воли, не сравнимы ни с чем. Если это не Ад на Земле, то что тогда? Разве может быть что-то ужаснее и страшнее? Простившись со своей жизнью, когда кровь покидала ее бренную плоть, она надеялась больше никогда не испытывать ничего подобного. Мукуро вошел в ее разум без стука, без предупреждения ворвался с ноги. И вытеснить этого паразита она уже не могла, потеряв всякую волю к жизни. Чем и не преминул воспользоваться иллюзионист, наслаждаясь её страданиями и бессилием. Выпрямившись, она зажала в руке трезубец. Сквозь скобы отчетливо видно кусочки внутреннего убранства ее чрева. Тсуна подавляет приступ тошноты, прижав руку к губам. – Ку-фу-фу, есть еще дела, которые мне нужно сделать. – не своим голосом вещает Каен. – Так что я вернулся из глубин Ада. – Это действительно проклятие. – изумленно шепчет Хаято и не верит в это. – Десятый, оставь это на меня! Итальянец на повторе зачитывает заклинание экзорцистов, которое выучил шутки ради. И что самое удивительное, это срабатывает. Истошно вскрикивая, красноволосая хватается за голову. Понимая, что это работает, Гокудера не останавливается. Наконец, истерзанное тело падает, лишенное всех жизненных сил. – Джинджер-сан… ­– он припадает на колени, надеясь, что это окончательно не добило подругу. Терзаемый сомнениями, Савада касается холодной кожи на лице. На них падает тень и по ней он понимает, что что-то снова не так. За плечом стоит Гокудера. – Позвольте мне с этим закончить, ладно? – трезубец, который при падении выронила Джинджер, теперь в его руке. Только по недоброму взгляду он распознает, что проклятье перекинулось на друга. Еле увернувшись от острия, он вскрикивает. – Ты очень удивил меня. – обращаясь к своей главной цели говорит Мукуро. В этом теле он чувствует себя более уверенно. – Такое впервые. Ни разу человек не понимал с первого взгляда, когда я овладевал кем-то… Ты действительно невероятен. Упоение, с которым преступник восхищался его способностями, пугает. – Как это вообще могло произойти?! – Это не ошибка. Он притворился, что совершил самоубийство, выстрелив этой пулей. – весьма довольный, Мукуро не скрывает улыбки. Им не избавиться от него так просто. – Пуля подчинения была запрещена. Где ты ее достал? Зная, что ученик и не догадывался о существовании других пуль, он объясняет. Пуля подчинения позволяет кому-то управлять телами других людей и контролировать их своей волей. Изобрели эту особую пулю в семье Эстранео. Для лучшего манипулирования требуется не только сильный дух, но и глубокое духовное родство с пулей. Разумеется, для добрый целей такое оружие не могло. Ее использование так бесчеловечно, что мировая мафия объявила ее запретной, и уничтожила секреты ее производства. Мукуро тоже есть, что сказать, потому он прерывает речь аркабалено. – Это нельзя сравнивать с контролем разума. Это не контроль, а полное управление от макушки до кончиков пальцев ног. Все только в моей власти. – заверяя слова доказательствами, он проводит ногтем по горлу тела Гокудеры. На шее остается характерная царапина. Не глубокая, но кровоточащая. – Другими словами это тело – мое. – Прекрати это!! – не выдержав издевательства над другом, умоляет Тсуна. – Согласен. Давай, твой черед, Десятый Вонгола. – все мешающие под ногами пешки устранены. Мукуро вдоволь повеселился, забавляясь с ними. Самое сладкое осталось на десерт. – Так вот твоя настоящая цель… – эта мысль уже посещала голову репетитора. С помощью тела наследника великой мафиозной семьи можно открыть для своих черных дел множество путей. – Это не цель, а средство. Как только я заполучу в свои руки молодого босса мафии, начнется моя месть. – битвы не избежать. Им придется уничтожить Рокудо Мукуро, чтобы не допустить этого. – Остерегайся его клинка. – только и предупреждает сопротивляющегося ученика Реборн. После того, как Джинджер под контролем Мукуро задела Хаято, все встало на свои места. – Если порежешься этим клинком, ты позволишь управлять собой. – Ты знаешь очень мало, но ты совершенно прав. – подконтрольный Хаято раскручивает в руке трезубец и затем играючи перекидывает его в сторону Джинджер. Девушка вновь восстает, перехватывая острие в полете. – Например, если я сделаю вот так, то это словно сказать «я буду управлять еще одним». Метал чиркает по шее Хибари, а девушка вновь мешком ввалится вниз. Следующим, как и сказал Мукуро, восстает глава ДК. Меняя тела, как перчатки, враг успевает примерить их всех. От старшеклассника Саваде прилетает по лицу, но он сразу же валится рядом с ним. – Ого, – восхищенно вырывается у манипулятора. – это тело больше нельзя использовать. Он дрался даже с такими ранами. Ну что за пугающий человек, этот Хибари Кёя… Тело брюнета вновь падает, лишенное контроля. Остается только Гокудера и Каен. Тело последней Мукуро тоже бракует, бросая в одну кучу к Хибари. Зато сразу же находятся те, кто может их заменить. Находящиеся под контролем Чикуса и Кен невольно спешат на выручку к своему лидеру. Правые глаза обои горят красным. – Он что, находится сразу в троих? – изумляется Тсуна, следя за их действиями. Все они порядком измотаны. Движения надломленные, как у марионеток. И прогнозы Реборна неутешительны. – Я никогда не слышал об одновременном управлении таким количеством людей. Смысла отступать нет: ох окружили со всех сторон. Каждый из пленных атакует по-своему. Динамитные шашки накрывает все пространство над их головами, и уворачиваться приходится даже киллеру. Сопящий на его плече Леон так и не дает надежд на лучший исход. Нужно еще чуть-чуть подождать… Пол, охваченный иллюзией, взрывается то тут, то там магматическими гейзерами. В полной панике, Савада хватается за голову. Разрушить эту иллюзию ему никак не удается, его этому не учили! – Если получится, я захвачу тебя невредимым. Будет лучше, если ты сам сдашься. – голоса сводят с ума и все, что он может это беспомощно кричать. – Ты должен волноваться за себя. – переводит стрелки Реборн, все же вступая в бой. Наглый в своих желания Мукуро в теле Кена пытается достать огрызком трезубца и его. В клубах дыма, разглядеть что-то невозможно и Тсуна все равно переживает за учителя. Удар должен был прийти аккурат в его голову. Но вместо этого, наниженной на острие оказывается федора – излюбленная Реборном шляпа. – Давно я не участвовал в настоящих битвах. Но это не значит, что я приду к тебе на помощь, глупый Тсуна. Тебе лучше поторопиться и сделать что-нибудь. – Прекрати говорить такие смешные вещи! Я уже превзошел уровень того, что могу сделать! – уворачиваясь от новой порции взрывов, кричит он. Его приходится уговаривать. – Если ты мой ученик, тогда сможешь превзойти самого себе. – уверяет его репетитор, профессионально избегая встречи с иглами Чикусы. Разговоры заканчиваются. Все еще пребывая в теле Какимото, Мукуро призывает Пламя Предсмертной Воли – по крайне мере, так его узнает Савада – и несется на свою цель для заключительной атаки. В тот же момент, его тело падает, полностью лишенное сил. То же самое, что произошло со старшеклассниками Намимори. Тело ломается, если истратить все силы, это нормально. Им просто становится невозможно управлять и приходится искать новую жертву. У Мукуро все схвачено – следующий на очереди Кен. Преступник не брезгует использовать свои товарищей для достижения цели. Это откровение открывает Тсуне глаза. Для Рокудо Мукуро не существует никакой морали, лишь кровавый путь к мести. Гокудера и Джинджер куклами вновь оказывается рядом. Подонок будет использовать их тела, пока они принадлежат его власти. – Я прошу тебя! Пожалуйста, прекрати!! – уже не зная, как еще повлиять на преступника, он умоляет, стоя на коленях. Ему плевать, его гордость пустой звук, когда его друзья находятся на грани смерти. – Если ты продолжишь, они умрут!   – Я тут вспомни кое-что. – и без того басистый тембр Гокудеры до невозможности охрип. Все это время Рокудо как крыса следил за их перемещениями, пока они всеми силами пытались отыскать его. И сейчас искусно манипулировал им, давя на самое больное. – Во время драки Птичником ты был готов на все, лишь бы спасти подружек. Это нормально, что твои друзья продолжают получать раны? Эта девушка вот-вот покинет мир живых. – булькающий голос Джинджер уже невозможно разобрать без усилий. – Прекрати убегать и давай сотрудничать как хороший мальчик. Хватит уже колебаться. Первое, что приходит в его лохматую голову, просить помощи у Реборна. Но он четко объяснил свой принцип невмешательства. Он и так уже сделал многое, защищая ученика. За такое Девятый не погладит по головке. – Послушай меня, Тсуна. – что-что, а дар убеждения у киллера не отнять. Только этот глупый мальчик всегда сопротивляется советам взрослых и бывалых. Маленькие ладошки хватают ворот футболки, заглядывая бездонными глазищами в самую душу Десятого Вонголы. – Ты, и никто другой, Десятый глава Вонголы. Если ты позволишь себе выпустить истинные чувства – это и станет ответом Вонголы. – Я не хочу проиграть… Такому жестокому человеку как ты. – отчаяние парня не покидает его. Переживая глубокие эмоциональные терзания, он смешивает это отчаяние со своим гневом. Сколько еще невинных людей может пострадать от обагренных кровью рук Рокудо? Не щадя ни женщин, ни детей, он протоптал себе дорогу в преисподнюю. Все его навыки, способности… Есть лишь единственный способ их заполучить, и этот парень не гнушался ничем. – Я уничтожу тебя, Рокудо Мукуро! Зал заполняется ослепительной вспышкой. Усмешка срывается с окровавленных губ, и она чувствует металлический привкус своей кончины. Много лет назад папа рассказывал ирландские мифы, где богом смерти и зла был Балор, чей глаз всегда закрыт, потому что он убивал каждого, на кого падал искристый взгляд этого глаза. В детстве она так и представляла себе это. Жители их планеты издревле боялись того, чего не могли объяснить. Боялись темноты, боялись болезней, боялись жизни после смерти, да и еще много его боялись. Темноту легко рассеять огнём. От множества заболеваний создавались лекарства и вакцины. Но смерть оставалась единственным страхом, не имеющим конкретного решения. Давным-давно, кто-то предположил, что после смерти их ждут Рай или Ад, бесконечное перерождение или блаженная нирвана, суд Анубиса и другие испытания, которые ожидают душу сразу после того, как она покинет свою человеческую оболочку. Чем тяжелее грех, тем суровей наказание. Кто-то погибал невинным в самом юном возрасте, кто-то умирал старцем, несущим тяжкий груз своих пороков. Закрывая глаза в последний раз, Джинджер осознаёт, что каждому из них предстоят совершенно разные пути. Она всё ещё слышит голос Тсуны, но он звучит как будто из-под толщи воды. Горячая слеза обжигает щеку. Её тело теряет всякий вес, погружаясь в бездну, словно уносимое течением в бескрайнее море.

***

Вторая половина сентября 2005 года На восстановление понадобилось гораздо меньше сил, чем они ожидали. Медики Вонголы быстро эвакуировали всех раненых из старого парка аттракционов и доставили их в госпиталь. Первыми, кто пришли в себя, оказались младшеклассники. Благодаря пуле Предсмертной Воли, Тсунаеши восстановился быстрее всех своих товарищей. Повреждения, которые он мог получить, были нейтрализованы её воздействием, оставив лишь сильное переутомление и ломоту в теле, которая преследовала его на протяжении всей следующей недели. Такеши и Хаято не так быстро справились с последствиями. У первого было сотрясение головного мозга и трещины в нескольких позвонках. Тем не менее, бейсболист начал готовиться к соревнованиям, даже не дождавшись выписки, что вынудило врачей держать его под постоянным наблюдением. Хаято оказался в более тяжёлой ситуации, но и он не задержался в госпитале надолго. Ну и Фута пришел в себя примерно в одно время с ними. Врачи были поражены тем, что ребенок смог пережить десять суток без сна, еды и воды. После тех сентябрьских событий с ним занимался психотерапевт. Пусть он и был мафиози с пеленок, пропустить подобное через себя и остаться ребенком с крепкой психикой невозможно. Благо, что Вонгола располагала и такими специалистами. Хуже всех пришлось старшеклассникам. Когда команда медиков прибыла на место, они готовились констатировать смерть. Врачи не знали, с чего начать. Как и говорил Рокудо Мукуро, кости Кёи были местами раздроблены, и хирурги и травматологи собирали его буквально по частям. Ситуация с Джинджер была несколько лучше: хотя она потеряла больше всего крови, у неё была лишь одна серьёзная рана, и хирурги быстро справились с ней. Выпускать этих ребят никто не собирался, даже ценой собственной безопасности – поступил приказ сверху. Однако Хибари Кёю это не остановило, и уже через две недели он свободно разгуливал по территории Намимори, хотя по ночам исправно возвращался в госпиталь на «ночной стационар». Палата, где находились трое младшеклассников и Фута, опустела первой. Хибари Кёя был размещён в отдельной палате по собственному желанию, и все с этим решением были более чем согласны. В женском отделении разместили только Джинджер, которая мучилась от скуки и ноющей боли в области живота. Друзья навещали её редко и ненадолго, спешили уходить, словно не хотели задерживаться рядом. Боялись, что ли. Особенно впечатлительный Савада. Он и Реборн рассказали, как завершилась битва: Десятый получил от Леона своё первое оружие — перчатки Десятого Вонголы — и смог одолеть преступника. Однако его спутники не избежали участи, и вскоре прибыли хранители закона мафии, Вендиче, чтобы забрать всех членов банды Кокуе под стражу. Тсуна в ярких деталях описал, как выглядели эти Вендиче, а Реборн поделился историями о прошлом Рокудо и его приближённых. Не зря она тогда подумала про Кена, как про жертву экспериментов. Иногда стоит прислушаться к интуиции, а не игнорировать свои догадки. Сосед по комнате рассказал, что прибрал весь дом и поскорее ждет ее обратно. Такеши отдал бомбер, выстиранный и выглаженный. Это единственный предмет её одежды, который остался целым после того дня. Светлая ткань благоухала запахом порошка – на ней не нашлось и единого пятнышка. Теперь возвращение в клуб атлетики ей не светит в ближайший месяц точно. Зато вещь, аккуратно сложенная на прикроватной тумбе, греет ее надежды. Заходил и Фута в компании своего психотерапевта. Он горько плакал и раскаивался, прижавшись к её ногам. Ему было важно узнать, что Джинджер не держит на него зла. Пришлось успокоить мальчика и в сотый раз повторить, что его вины в произошедшем нет. Она сама той ночью вспомнила, как под контролем Рокудо подчинила и Хаято, и Хибари. Последний, к слову, полностью игнорировал её существование. Джинджер мысленно готовила для него гадость, чтобы, вернувшись в школу отомстить за все пережитые беспокойства. Основную компанию в течение всех этих недель ей составляли только местные обитатели. Три молодые медсестры – Нобуко, Рин и Манами – заботились о её бессознательном теле в первые три дня. Девушки тщательно оттерли кожу от припекшейся и залипшей крови, вычесали спутанные карминовые волосы и заплели в простую косу. Даже под короткими ногтями по возвращении в сознание она не нашла грязи. Царапины от лески со временем тоже исчезли, и от них не осталось и следа. Эта неугомонная троица старалась развеселить пациентку, как только могла. На своем обеденном перерыве, общительные медсестры, заметив, что иностранка из одиночной палаты всегда слишком тосклива, решили поддержать её разговорами. Про группы крови и их значение в Японии ирландка узнала именно от них. Оказалось, что гороскопы для местных не так значимы, как группы крови. Джинджер никогда не интересовалась этим вопросом и даже не знала своей группы. Как выяснилось при переливании, она носитель самой малочисленной среди населения Земли группы крови. Однако это означало, что она является универсальным реципиентом — для донорства подойдут все остальные группы. В современной медицине такое практикуется редко, чтобы избежать рисков, но факт остаётся фактом. Более того, болтливые медсестры рассказывали, что люди с четвёртой группой крови обладают особым характером. В это Джинджер не слишком поверила и пропустила мимо ушей, но была удивлена тем, что её донором стала Бьянки. Эта новость добавила ей уверенности и немного подняла настроение, ведь она знала, что рядом с ней есть люди, готовые поддержать и помочь в трудную минуту. На десятый день после операции Нобуко сняла с нее швы. – Шрамик останется, но со временем побелеет и станет совсем незаметным. Жаль, конечно, что такой красивый животик испортили. – с неподдельной грустью вздохнула она. Рубец пришелся от бока до бока, и Джинджер боялась разогнуться и кашлянуть лишний раз – не хватало, чтобы сросшиеся ткани разошлись. Как хорошо, что медицинский персонал не совал свои носы в их дела. Иначе найти оправдание каждой их травме было бы крайне проблематично. – Не переживай, твой парень даже не заметит. – произнесла Манами, и Джинджер не сразу отреагировала. Только спустя несколько секунд она подняла свои голубые глаза в немом вопросе. – Он у тебя хороший, часто передавал гостинцы и даже кофту тёплую принёс. – продолжала медсестра, подперев щеку кистью. – Не знаю, мне от его взгляда хотелось провалиться сквозь землю. Что ты в нем нашла? – Джинджер перевела озадаченный взгляд на самую серьёзную из медсестёр, Рин. Какой еще к черту парень? Такеши? – Но у меня нет парня... – шипит она, когда Нобуко вынимает очередной кусочек нитки. – Как же? Высокий брюнет, спортсмен вроде... – вспоминает Манами, приложив палец ко рту. По описанию это точно был Такеши. С чего они взяли, что у них какие-то отношения кроме дружеских? Это простая забота о близких. – И вовсе он не высокий! Едва ли не ниже Джинджер-тян! – возмутилась Рин, громогласно вступая в спор. Чашка чая в ее хрупких руках грозится быть вылитой на коллегу. По этому описанию она могла вспомнить только Хибари и Реборна. – Я вообще иностранца видела, блондина... – тихо произносит Нобуко и у Каен взрывается голова от их перебранки. Мало того, что половину слов она просто не узнает и не понимает, так они еще и припряли к этому всех ее друзей. – Нет, вы все не так поняли... – фу, о чем только думали эти несносные болтушки... Даже от одной фантазии Каен становилось тошно. У неё никогда не было подруг, и теперь она чётко осознавала, почему. Парни, конечно, тоже любили посплетничать, но никогда не делали этого в её присутствии. Её жизнь всегда была далека от таких разговоров, и теперь, когда она оказалась в центре внимания, это вызывало у неё лишь смущение и неловкость. Сразу после того, как Нобуко закончила с ее ранением, Джинджер выпроводила медсестер из палаты, громко хлопну дверью. За ней сразу же послышалось хихиканье. Только этого еще не хватало в ее жизни!

***

11 октября 2005 года Неожиданным поворотом стала весточка от родителей. И ещё какая! В день ее выписки Хаято внёс чёрный чехол в палату вместе с её вещами. Джинджер не знала, чему радоваться больше: предусмотрительности соседа или сюрпризу с родины. Однако сразу приступить к распаковке парень не позволил. Он настоял на том, чтобы она переоделась в более приличные шмотки. Мешковатые джинсы синие и свободная серая футболка не стесняли движений и не давили. Без ремня джинсы повисли на костях, стремясь скоро вовсе свалиться к ногам. Зато жесткий денимовый пояс не травмирует нежную кожу рубца. Наскоро одевшись, Джинджер жадно потянула руки к чехлу с гитарой. Все, как она и думала, это малышка отца, окрашенная в санберст. Ласково и аккуратно она снимает чехол и вынимает акустическую гитару. Аластер учил дочь играть на ней без напора, когда ей самого того хотелось. Наверное, поэтому она до сих пор могла бы сыграть максимум пару заученных мелодий. Трепетные пальцы скользнули по грифу, извлекая расстроенные звуки. – Ты хоть играть-то на ней умеешь? – спросил Хаято, хватая стул, разворачивая его спинкой вперёд и садясь. Особого интереса инструмент не вызывает, Хаято и сам в совершенстве освоил фортепиано. Кажется, это было в совершенно другой жизни. Зато искренняя реакция девушки на сюрприз заставляет улыбнуться и его. Свои эмоции он прячет за ладонью, опираясь на спинку стула локтем. – Не особо, всё, наверное, позабылось. – гитару девушка держит неуверенно, не может никак найти удобное положение. – Гитара праворукая. – замечает он в слух. Можно как-нибудь вечером заняться инструментом. – Может, струны перетянуть? – Я знаю это, папа учил меня так, как сам умел. – ответила она, хотя всё равно мучилась, пытаясь найти способ укротить инструмент. На его памяти, это первый случай, когда Джинджер упоминает про своих родителей. В силу обстоятельств, Хаято никогда не спрашивал этой информации. Он знал, что таким не делятся с кем попало. – Он правша, и меня учил как правшу. Немного ломает мозги, но в целом терпимо. – Ну, сыграй что-нибудь, что ли. – предложил парень, недовольно ворча. Ему казалось, что он стал свидетелем чего-то, чего не должен был видеть. Но Джинджер, не раздумывая, свернула гитару и убрала её обратно в чёрный чехол. – Не хочу. Долго настраивать. Потом. – сказала она, поднимаясь и надевая бомбер. Затем закидывает лямку чехла на плечо. Заторможенно блондин тоже встал, молча забрал из женских рук рюкзак с немногочисленными вещами – гитару она не отдала – и вышел из солнечной палаты. – Успеем до начала матча? – На автобусе – да. – не в её состоянии сразу после выписки бродить по городу. На медсестринском посту девушка попрощалась с тремя девушками, даже позволила приобнять себя. Бледная рука до сих пор по инерции придерживает чуть впалый живот. Медсестры хихикают, провожая их взглядами до самого выхода. Улица встретила их осенним зноем. – Чей диск? – медленно шагая к остановке, Хаято осмотрел подругу с головы до ног. В ответ она только вопросительно «акает». – Когда я вернулся домой в первый раз, на кухонном столе нашёл диск. – А-а, – уже понимая тянет Джинджер. Точно, она успела оставить подарок на его день рождения, но не поздравить. Прошло уже больше месяца. – Это твой. На день рождения же. Не играл? – Нет, ждал, когда тебя выпишут, чтобы узнать. – оба хлопают глазами друг на друга, уже стоя на остановке. Вечера ближайших двух-трех недель обещали быть весёлыми.

***

Старшая школа Намимори вновь опустела, но о происшествиях, случившихся в начале осени, все уже позабыли, предвкушая веселье и победу сборной по бейсболу. На трибунах стадиона собрались все ученики, и не только они. Джинджер пропустила все предыдущие соревнования, но этот день был особенным – на бейсбольном поле сегодня сверкает главная звезда их города, Ямамото Такеши. И вся их компания вновь в сборе. А ужасная битва с Мукуро кажется страшным сном, пусть последствия этого столкновения навсегда останутся с ними. Реохей трясет одноклассницу за плечо, когда бейсболист ударяет хоум-ран и отправляет мяч за пределы поля. Она лишь скупо улыбается одними уголками губ, обхватывая его рукой в ответ. Подняв глаза к крыше школы, девушка замечает Хибари Кёю, который без особого интереса наблюдает за матчем. Это не значит, что в случае проигрыша он не забьет бейсболиста до смерти. Репутация школы только-только была восстановлена, и им еще предстоит много сделать, чтобы очистить гордое имя Старшей Намимори от грязных сплетен. Собравшиеся на трибунах зрители с нетерпением ждут развязки, а атмосфера накаляется от волнения и ожидания. Джинджер чувствует, как её сердце бьется в унисон с ритмом игры, и, несмотря на все переживания, она не может не радоваться тому, что сегодня они все вместе, поддерживая друг друга в этот важный момент.

***

После сокрушительной победы сборной старшей Намимори они дружно плетутся отмечать событие в дом семьи Ямамото. Там, словно предсказатель будущего, его отец уже накрыл целый стол, уставленный разнообразными видами суши, закусками и напитками. Савада Нана, мама Тсуны, также внесла свою лепту в праздничный стол, приготовив бисквитный торт с мускатным виноградом, который привлекал внимание своим аппетитным видом. Наконец, вся из компания воссоединилась. Для тех, кто не принимал участия в столкновении с Рокудо Мукуро, была придумана легкая история о серьезных ранениях. Джинджер не вникала в детали, но понимала, что это необходимо для безопасности всех. Сасагава младшая, Миура и Курокава не должны были ничего узнать о настоящих событиях. За низким столиком котацу её разместили в одном из самых удобных мест, где никто не будет мешать ей лишними движениями. чтобы встать или пройти. Прямо в уголке комнаты. С одной стороны к ней сел Реохей, а с другой – Фута. Мальчик льнет к ней как котенок и такое внимание немного тревожит Джинджер. Оттолкнуть его она бы и не посмела, даже не подумав об этом. Все вместе они здорово проводят время, развлекая друг друга разговорами и играми. В долгой ролевой игре в «мафию» побеждает, как ни странно, мафия. В единственной партии удачно выпадают карты и им удаётся создать преступную коалицию из Каен, Курокавы, Савады и Ямамото против мирных жителей Гокудеры, Сасагавы младшей, Миуры, Ламбо, И-пин и Бьянки. Реохею выпадает карта доктора, а Футе офицера. О роли ведущего никто не спорит, им становится Реборн. Тсуну выводят из игры почти сразу, как и Джинджер. Оставшись вдвоем, Хана и Такеши «убивают» всех мирных. Вылет на первых ночах не расстраивает девушку, ведь наблюдать за всем со стороны оказывается намного уморительней. Да еще и Тсуеши-сан угощает их тортом первыми. После "мафии" они дружно прибирают со стола, облегчая хозяевам задачу по уборке дома. Сытые и довольные школьники располагаются на мягких подушка и татами. – Джинджер, кстати, в чехле гитара? – вдруг вспоминает хозяин дома, когда его отец уходит на кухню, чтобы навести порядок. Подруга пришла в их дом уже с загадочной сумкой. – Да, родители прислали. – спокойно отвечает она, опираясь спиной на стену. – Круто, что они поддерживают тебя даже на расстоянии. Сыграешь? – с энтузиазмом спрашивает он, поднимаясь с пола и садясь на корточки, готовый помочь. – Я принесу её, чтобы тебе не вставать. Посиди-ка. – Вы же знаете, какие у меня музыкальные предпочтения. – усмехается Джинджер, не слишком горя желанием выступать перед публикой. – У меня только такой репертуар. – Никогда не поздно открыть для себя что-то новое, – подбадривает её он и тут же подрывается с места. По плечу одобрительно похлопывает Сасагава, а Хаято только разводит руками, мол, уже не отвертишься. Как и пообещал, Такеши скоро принес инструмент, уже без чехла. Благодаря помощи другого музыканта их компании они тратят всего минут на настройку инструмента, чтобы добиться правильного звучания. Особым музыкальным слухом Джинджер похвастаться не могла, потому доверилась Хаято. Пальцы непривычно легли на струны, еще около десяти минут потребовалось выуживание из механической памяти аккордов. – Хорошо, я вроде готова. – сообщает всем присутствующим девушка, добиваясь тишины. Липкое чувство неловкости одолело ее, но по взглядам друзей было видно, что им действительно любопытно послушать. На тонких губах появляется наглая улыбочка. – «The Cranberries», да? Будет вам. Непослушные пальцы зажали первый аккорд. Сначала Джинджер тихо напевала что-то неразборчивое, но вскоре её голос и мелодия стали звучать звонче и увереннее. Они поняли, что это английская песня.

«…You're spinning me around

My feet are off the ground

I don't know where I stand

Do you have to hold my hand?

You mystify me

You mystify me

You mystify me…»

Многодневное отсутствие физической активности дало о себе знать. Дыхание Джинджер сбивалось, и она часто, будто захлебываясь, глотала воздух. Но это лишь добавляло шарма её исполнению. Погружаясь в музыку, ирландка чувствует себя даже счастливой. Как когда-то дома, когда отец исполнял песни по их заказам у камина в гостиной. Пальцы немного путаются в струнах из-за непривычки, и она постоянно хмурит тонкие черные брови, сосредоточившись на игре.

«…Oh, do you know

Where to go?

Where to go?

Oh, something on your mind

Wanna leave me behind

Wanna leave me behind…

Закончив, она поднимает светлые глаза на друзей. Ожидаемо никто не узнал эту песню и от этого она почувствовала себя еще более неловко, желая провалиться сквозь землю. Посмотреть на представление с кухни вышел даже старик Ямамото. В руках было светлое полотенце – видимо, мужчина отвлекся от мытья посуды. Он начал скромно аплодировать, и вскоре кто-то из друзей подхватил его. Джинджер, пряча лицо за ладонью, смущенно воскликнула: – Да ну, вы смущаете меня! Прекратите! – она почувствовала жар, покраснев лицом до цвета собственных волос, но после этого признания ей стало легче. – Да нет, это правда круто! И музыка, и твой голос звучат замечательно. –  в искренность Такеши Каен не поверила в силу своей нестабильной самооценки. – Для того, кто «знает пару песен» ты и в правду хороша. – подтверждает Хаято как истинный ценитель музыки. – Я вообще не понял, как ты это делаешь, но это экстремально прикольно! – все это время Реохей следил за ловкими женскими пальцами, искусно перебирающими струны. – Сыграй что-то еще! – Пальцы болят. Не уверена, что смогу… – она потерла подушечками пальцев перед его носом. С непривычки всегда так. А с ее стремлением освоить инструмент просто – всегда так. Мама ругалась, что ее старшая дочь никогда и ничего не доводит до конца. Ну а Джинджер в ответ специально все бросала на пол пути. В особенности, если занятие ей не нравилось. Но если они с друзьями будут собираться так чаще, то возможно что-то и выйдет. – Давайте в следующий раз. Я подучу что-то из более популярное и споем уже вместе. На том они и соглашаются, начиная расходиться по домам. Вечер давно нахлынул на небо и за окном уже стояли сумерки. Праздник был окончен. Каждый еще раз поздравил бейсболиста с чистой победой. Компания разбивается на небольшие группы и расходится в разные стороны. Джинджер подкуривает Хаято сигарету, и они вдвоем бредут до своего уютного гнездышка, предвкушая ночь игры в «Тихие холмы: Комната» на своей поддержанной приставке. Гостиная комната на первом этаже давно обустроена именно для такого времяпрепровождения. Только телевизор, приставка и темнота.